езопасности.
     Очень хотелось узнать побольше, но... Раз не сказала, значит, так надо;
и  без  того  много  себе  позволяли.  Грета,  искренне опечаленная отъездом
полюбившейся гостьи, не скрывала огорчения.
     - Я попробую подлизаться к братику, он мне не откажет: узнаю, далеко ли
вас упрячут, - пообещала она. - Может, хоть весточкой иногда перебросимся.
     Но  Курт задержался дольше обычного.  Марта  уже  приготовила  постели,
когда та пришла в спальню.
     - Узнала  еще  одну новость! - сообщила она. - Обещала не говорить,  но
тут,  по-моему,  большого  секрета нет.  Вас хотят  вывезти  аж  за  пределы
Германии. Большего не сказал.
     - Спасибо, Гретхен, и за это: новость очень важная! Пойду  скажу Андрэ,
он точно еще не спит.
     - Приходите сюда,  -  разрешила хозяйка  спальни. -  Тут  и поговорите.
Чтобы не разбудить Максика.
     Андрей и в самом  деле долго  не мог  уснуть: раздумывал. Он  и рад был
сегодняшнему известию, и в то же время брали сомнения... Чем  объяснить, что
Марту тоже  решили вернуть  к  пацанам - в  эту  группу,  непонятно для чего
созданную, да  которой,  к  тому же,  готовили  "незавидную участь"?  Может,
осерчали, что много от них потребовал,  и решили  избавиться от нас  вообще?
Ведь куда угодили  - в логово гестаповцев!..  За такими невеселыми мыслями и
застала его Марта.
     - Идем к  нам, Андрюша, - присев у кровати на корточки, пригласила она.
- Грета сообщила важную новость.
     - Я же плохо говорю по-ихнему.
     - А я  для чего? Надо кой-чего обсудить, посоветоваться, а здесь  - еще
Максика разбудим.
     Дополнение  к тому, что сообщила Ирма, несколько  успокоило:  значит, о
них  заботятся   и  хотят  увести  от   каких-то  неминуемых  неприятностей.
Предстояла,  видимо,  неблизкая  дорога  в  неизвестное  пока,  новое  место
пребывания.  И  речь  зашла   о  том,  что  прихватить  с  собой  из  самого
необходимого.
     -  Оденемся в  нашу  партизанскую  одежду,  она  теплая  и  долго будет
носиться. Вы ее не выбросили, случайно? - поинтересовался он.
     - Ты что!  Мы ее прокипятили,  выстирали, я проверила все  пуговицы,  а
штаны и  рубашки  прогладила  электрическим утюгом, - похвалилась  Марта.  -
Запаслась иголками и нитками: у кого-то может прохудиться одежка, а будет ли
где и чем починить?
     -  Конешно! И еще раздобудь  зубные  щетки, порошок, мыла -  вдруг  там
негде будет взять.
     - Все это мы завтра купим, у нас же осталась еще уйма денег.
     - И еще возьми знаешь, что - штук пять трусов.  Я надену их  на себя, а
на  месте раздадим  хлопцам.  Неизвестно,  у  всех  ли они  имеются.  Ты  че
усмехнулась?
     - Да так... вспомнила тот случай в балке, когда коза тебя так испугала,
что ты  чуть штаны не потерял,  - вспомнила она казус, произошедший с  ним в
день их знакомства. - Можно, я расскажу этот "пизот", как выразился  однажды
Борис, Грете?
     - Расскажи... рассмеши и ее. Купите ей на остальные деньги какой-нибудь
подарок от меня; нам марки вряд ли теперь понадобятся.
     Марта  пересказала  подружке свой разговор с Андреем, а  также "пизот".
Видимо, со всеми подробностями, так как обе весело смеялись.
     Следующий  день  прошел  в  приготовлениях:  куплены были мелкие вещи и
предметы,  необходимые  в  быту. Все это  рассовали в  специально  сделанные
кармашки в фуфайках, штанах и  рубашках; запаслась Марта и всем  необходимым
лично для себя.
     А  наутро,  еще затемно, за ними  прислали знакомый  уже лимузин. Шофер
вывез за город, где ждал  военный, крытый брезентом, грузовик. Из его кабины
вылез  офицер,  посадил  их в кузов, сам  вернулся  к водителю,  и  грузовик
сорвался с места.
     Н а  о т к  и д н  ы  х  скамьях  вдоль  кузова Андрей насчитал  восемь
человек,  но  мартины друзья  были в  полном  составе. Одеты  все одинаково,
довольно легко, острижены наголо, как новобранцы или, точнее, как арестанты,
только что не в полосатом. Пополнению и обрадовались, и удивились очень.
     - Вы где были все это время? - здороваясь, спросил Леонид.
     - Длинная история... расскажу после, - пообещал Андрей.
     - Куда нас везут - не знаешь?
     - Потерпи, скоро узнаем. А что было с вами?
     -  В  тот же день  нас сводили  в баню,  выдали  вот эту  форму.  Потом
обчекмарили под нолевку, взяли зачем-то кровь из вены.  Это уже в гостинице,
куда нас привезли из бани. Кормили вкусно и от пуза, как на убой.
     - А куда делись еще двое?
     - Вчера немка забрала - та, что отбирала нас в классе. И что интересно:
отозвала  в сторонку  Степана и дала прочитать  записку,  где по-русски было
написано: забери своих  друзей и  выйди с ними в коридор. Затем двоих  увела
неизвестно куда и почему. Что бы это значило?
     -  Кажется,  догадываюсь, - сказал Андрей. - Вам приказано  было выйти,
чтоб в число тех двух не попал кто-нибудь из вашей четверки.  А  увела двоих
потому, мне думается, что для чего-то нужно ровно десять человек.
     - Что-то тут нечисто... как думаешь?
     - Думаю, что бояться не след, - не совсем уверенно обнадежил Андрей.  -
А вобще, скоро увидим.
     Четверка краснодарцев,  незнакомых  Марте  и тем  более Андрею,  сидела
особняком, ближе  к заднему борту.  Их  явно насторожило появление  непохоже
одетых, нестриженых новичков, доставленных в  шикарной легковухе; к тому же,
один из них оказался девчонкой. Поначалу прислушивались к разговору соседей,
но  те  говорили  тихо,  в  узком  кругу,  как  старые  знакомые. Это  могло
показаться подозрительным: не продались ли немцам?
     Марта  -  она сидела с  краю  и  в  разговоре почти  не  участвовала  -
расслышала,  что  один  из  незнакомых  подговаривает  другого  "драпануть".
Сказала  об этом Андрею. "На ходу? Навряд, чтоб  при такой скорости! " -  не
придал он значения.
     Но через час или два грузовик, снизив скорость, остановился. Паровозный
свисток  подсказал, что впереди железнодорожный переезд.  И  как  только там
застучали вагонные колеса, двое из сидевших у заднего  борта спрыгнули вниз.
Еще  один  хотел  последовать  их примеру,  но Андрей успел схватить  его за
штаны:
     - Куд-да, дурак! Жить надоело?
     - Пусти, козел, не твое дело! - огрызнулся тот, вырываясь; но подоспела
подмога, и "дурака", а заодно и его соседа, оттащили к кабине.
     -   Ну,   гад,  я   тебе  припомню!  -  пригрозил  неудавшийся  беглец,
заматерившись.
     - Ты полегче пасть  разевай, а то  кишки простудишь,  шалопай! - пихнул
его в бок Гриша.
     - Да пош-шел ты! - окрысился "шалопай". - Упустить такой случай!..
     Грохот  состава  постепенно  стих,  и грузовик тронулся. Ни  офицер, ни
водитель  ничего,  видно,  не  заметили.  Переезд  оказался  нерегулируемым,
безлюдным; виднелся населенный пункт, но далеко в стороне. Соскочивших видно
не было.
     -  И  куда  они   теперь  -  без  денег,  без   знания  языка,  в  этой
полуарестантской одяге... - Гриша посмотрел в глаза земляка, все  еще злые и
недовольные вмешательством.
     - Зато на свободе! - буркнул он.
     - Поздно  ты  о ней вспомнил, - заметил Андрей. - О свободе нужно  было
думать в Краснодаре.
     - То-то ты и подумал!..
     - Вот он как раз подумал, - вступился Ленька. - И нас надоумил, да жаль
- не получилось.
     -  Больше,  Игорь, не партизань,  -  предупредил  Гриша.  -  Мы  должны
держаться все вместе и быть заодно. А ты, не зная броду, кидаешься в воду.
     Длилась поездка в неизвестное довольно  долго. Трудно  сказать, сколько
сот  километров  осталось позади, но  если  судить по высокой скорости и  по
тому,  что  трижды  дозаправлялись  горючим, - немало;  пассажиров  порядком
растрясло   и   укачало.  Наконец,  остановились   на  каком-то   аэродроме:
казарменного  вида  строение,  выкрашенные  под  серебро  емкости,  антенны,
взлетно-посадочная полоса; несколько одно- и двухмоторных самолетов.
     Не заглянув в кузов, сопровождающий прошел в здание и вскоре появился в
сопровождении двух летчиков. Один из них нес голубую  пластмассовую канистру
("Шнапс, наверно", - подумал Андрей); второй - объемистую кожаную сумку. Оба
при оружии, причем  у  одного  на ремне,  кроме  пистолета,  болтался  еще и
кортик, какие  носят морские офицеры.  "Морская авиация, что  ли? - удивился
он. - Зачем в самолете нож? Впрочем, может, это подарок друга- моряка".
     Офицер  дал  знак  шоферу  следовать  за  ними,  и  машина подрулила  к
двухмоторному самолету, скорее пассажирского,  чем военного, типа. Вслед  за
взрослыми  ребята поднялись  в  салон.  Андрей с Мартой успели  занять места
вблизи кабины пилотов - на мягких сидениях; остальные шестеро разместились в
полужестких креслах у окошек-иллюминаторов.
     Завертелись винты, то  увеличивая, то сбавляя обороты; рокот  перешел в
рев, машина тронулась  с места, вырулила на бетонную полосу. Пацаны, впервые
в жизни  оказавшиеся в  самолете,  прилипли к иллюминаторам. После короткого
разбега и отрыва от полосы Андрей - он тоже  приник  к стеклу - почувствовал
тяжесть в теле и легкий звон в  ушах; земля стала быстро  удаляться, обзор -
увеличиваться. Вскоре деревья стали напоминать кустарник,  дома -  спичечные
коробки,  люди и животные  - букашек. Затем оказались над облаками, похожими
теперь на яркие хлопья ваты.
     Сопровождающий  сел спереди, спиной к кабинной части самолета. Какое-то
время  он  разглядывал сидящих  поблизости,  потом  устало  смежил  веки  и,
казалось,  задремал.  Теперь пристальней  присмотрелись к  нему и  Андрей  с
Мартой.  Высокий  лоб,  холеное  лицо,  довольно красивое,  чисто  выбритое.
Безукоризненная,  словно  с  иголочки,  гестаповская  форма;  при  оружии  -
пистолет в кобуре  из коричневой кожи. Рядом  - увеличенного размера кожаный
чемоданчик на защелках.
     - Он  тебе  никого не напоминает? -  наклонившись к самому уху, шепотом
спросила Марта.
     - Н-нет... А что?
     - Мне кажется, это тот, что сидел тогда за столом в классе.
     - Я  не  старался  их  запоминать. Но  если тот, то он  должен говорить
по-нашему. Надо это проверить...
     Подошел, тронул за колено:
     - Пан офицер, не знаете, где тут можно отлить?
     Тот кивнул, поднялся и знаком велел следовать  за  ним. В конце  салона
открыл дверь в каморку с унитазом, подождал.
     - Тебя звать Андреем, не так ли? - спросил по-русски.
     - Да, это так... А вы тот, кто был в школе в день нашего прибытия.
     -  Похвальная  наблюдательность!  Покажешь   остальным,  где  находится
туалет. И  еще: предупреди, чтобы вели  себя  тихо и спокойно,  если кое-что
произойдет на борту; возможно, понадобится и твоя помощь.
     - По-онял... А когда это произойдет?
     - Еще нескоро. Сперва дозаправимся  на африканской  базе. Возможно, там
переночуем. Словом, когда будем лететь над Атлантикой.
     Вернулись на свои места, и Андрей, уже без предосторожностей, рассказал
Марте о случившемся. Затем, пройдя к Леониду, предложил:
     - Идем, покажу, где тут туалет.
     - 0, и мне невтерпеж, - схватился сидевший с ним Гриша.
     - Братцы, у меня важные новости, - сообщил,  когда те справили нужду. -
Мне только что сказал  офицер - он хоть и в гестаповской  форме, но, видать,
наш... разведчик или сторонник... говорил  со мной по-  русски... Так вот он
сообщил, будто на борту что-то произойдет.
     - Когда? А что - не знаешь? Это опасно? - заволновались пацаны.
     - Думаю,  что  не опасно,  хотя  и не знаю, что именно. Это произойдет,
когда  будем лететь  над Атлантическим океаном.  А до этого  самолет сделает
дозаправку на какой-то ихней базе аж на африканском побережье.
     - 0г-го, куда нас несет! Вот это да!..
     - Остальным пока не говорите, чтоб не переживали. А про туалет объявите
всем.
     В салоне  стало  прохладно - видно,  шли на  приличной высоте. В редких
просветах  между облаками  виднелись  какие-то города,  иногда  - речки  или
озера, на которые смотреть было неинтересно.
     И  вот самолет пошел на снижение. Земля стала стремительно приближаться
-  желтая,  бедная  растительностью.   Опять  бетонная  полоса,  торможение,
остановка.  Офицер с одним из летчиков спустились по откидному трапу вниз. В
распахнутую дверь ворвался горячий  воздух, и в салоне  стало так тепло, что
пришлось  снять  фуфайки.  Подъехала  заправочная цистерна и  довольно долго
наполняла баки - видать, очень вместительные. Впрочем, и без того было ясно,
что их самолет - специальный и рассчитан на дальние рейсы.
     Военный аэродром  с несколькими бомбардировщиками отстоял  от какого-то
селения примерно  в  километре. За ним во  все стороны простиралась песчаная
пустыня   с   редкими  растениями,  лишенными  листвы.   Солнце   тонуло   в
темно-оранжевой дымке;  близилась ночь.  Сопровождающий  сказал Андрею,  что
ночевать  им  придется в самолете; спустился вниз и  через непродолжительное
время  принес  поужинать -  хлеб, мясные консервы  и сладкий чай.  Пилот  со
штурманом сошли раньше, сам он остался с ребятами.
     За иллюминаторами  темно хоть глаз выколи, но  в  салоне  белели матово
несколько плафонов. Поужинав, уставшие от тряски и длительного перелета юные
пассажиры уснули кто  где  устроился;  Андрею с  Мартой партизанские фуфайки
помогли скоротать ночь даже с некоторым комфортом.
     И  вот они  снова в  воздухе.  Когда взошло солнце,  внизу стали  видны
редкие оазисы с диковинными деревьями,  хижинами, похожими  на копны соломы;
попался  караван верблюдов,  единственный на огромной  безжизненной площади.
Когда,  через  время,  Андрей  подошел к  иллюминатору снова,  под  ними  от
горизонта до горизонта голубел океан. Атлантика? Значит, скоро должно что-то
произойти...
     Знали уже и ждали  этого  "чего-то" и другие ребята. Тоже  волновались,
однако внешне выглядели спокойными:  они много уже успели  повидать на своем
веку и стали привыкать ко всякого рода приключениям.
     Сопровождающий  тоже  вел  себя  невозмутимо.  Правда,   несколько  раз
поглядывал  на  часы, а  однажды, достав из  чемоданчика карту,  внимательно
разглядывал  западное   побережье  африканского  континента  и   прилегающую
акваторию; достал и положил в карман тонкую, типа бельевой, веревку
     Полет длился  уже достаточно  долго,  когда  открылась  дверь пилотской
кабины и один из летчиков, выйдя, направился в глубь салона. Офицер поднялся
и, расстегнув кобуру, пошел  следом. Андрей, жестом призвав товарищей сидеть
спокойно, последовал за ним. "Вот, кажись, и долгожданная  неожиданность!" -
подумал он. И оказался прав: только  штурман показался из двери туалета, как
получил удар рукояткой пистолета по темени, после чего рухнул без звука, как
подкошенный.  Затолкав  в  рот кляп, так как  пострадавший продолжал дышать,
офицер связал ему руки и ноги. Затем направился в пилотскую.
     Андрей,  помощь  которого не понадобилась, подал знак  Марте подойти  к
двери, чтобы слышать, о  чем здесь будут  говорить.  Пилот,  не  поворачивая
головы, поинтересовался:
     - У тебя что, расстройство кишечника?
     Не дождавшись ответа, оглянулся -  и  лицо его побелело: у самого виска
торчало  дуло  пистолета.  Неожиданный  террорист  сдернул  с  него  шлем, с
наушниками и микрофоном у рта, хладнокровно предупредив:
     - Сидеть тихо и не дергаться; руки - за голову, быстро!
     Снял висевший сзади кресла ремень  с  пистолетом  и  кортиком,  передал
Андрею: "Это- тебе";  ремень  штурмана лежал  на парашютной  сумке за пустым
креслом - его Андрей передал Леониду.
     -  Что все это  значит? - выдавил наконец из  себя все еще бледный, как
мел, командир воздушного корабля.
     - Это значит, что с этой минуты вы  будете беспрекословно выполнять все
мои приказания.
     - А если откажусь?
     - Я проломлю вам череп и буду иметь дело со штурманом.
     - Готов повиноваться, приказывайте... - помедлив, согласился пилот.
     - Канары - отменяются. Огибаем их  с востока и идем в сторону экватора.
Какое  расстояние  сможем  покрыть?  Но   предупреждаю:  если  ваши   данные
разойдутся со штурманскими, я отправлю вас на корм акулам...
     - А как далеко собираетесь улететь?
     - Чем дальше на юг, тем лучше.
     - Я, штурмбанфюрер, могу только предполагать... Учитывая незначительную
загруженность борта,  а также  мощное в это  время года  попутное  воздушное
течение... думаю, дотянем  до  экватора. Но как вы мыслите  себе приземление
без аэродрома? И что с моим штурманом?
     -  Приземления не  будет.  Будет  приводнение  у  подходящего  для  нас
острова. Штурман жив, но он вам пока не нужен, поскольку летим строго на юг.
     - Вы сказали "приводнение"... Чего ради, когда мы можем...
     -  Ради  моих  пассажиров, -  не  дал  ему договорить штурмбанфюрер.  -
Покидая борт, нам с вами придется прихватить с собой и их.
     - Если вам приходилось иметь дело с парашютом...
     - В этом можете не сомневаться.
     - ... то должны знать, что в момент раскрытия они сорвутся и разобьются
при падении, как бы низко ни шла машина.
     -  Это - не  ваши  заботы.  Можете  опустить  руки  и  выполняйте  свои
обязанности!
     Отключив автопилот, бывший хозяин борта положил руки на штурвал. Слегка
накренившись,  машина изменила направление полета.  На горизонте справа  уже
обозначились Канарские острова.
     Марта все это время пересказывала  столпившимся  у двери кабины пацанам
услышанное. Андрей  с Леонидом подгоняли  по себе ремни  пилота и  штурмана,
проткнув дополнительные дырки с помощью швайки новоприобретенного складника.
Когда  страсти поулеглись,  всем  было велено  разойтись  по местам и  ждать
дальнейших указаний.
     В действиях  сопровождающего  было для  Андрея много  непонятного.  Что
одного  пристукнул, это еще можно объяснить: справиться  с двумя, запугать и
подчинить  своей воле  -  трудней.  Но зачем  вообще вся  эта  затея, верняк
запланированная и согласованная с Куртом? Почему везли на какие-то "канары",
где им что-то угрожало? Ничего не понятно!..
     - Скажите,  как теперь  вас  называть: господин офицер,  как у вас  тут
принято, или, может, товарищ штурмбанфюрер? - решил он выяснить немаловажный
для себя вопрос.
     - Зовите просто... ну, скажем, Кимом Борисовичем, - разрешил тот.
     - Ким Борисович, вы говорили о каких-то канарах... Разве нам что-то там
угрожало?
     - Ты угадал. Из  вас хотели  сделать одноразовых доноров. Иначе говоря,
взять всю кровь.
     - Кро-овь?.. Зачем?
     -  Ее много требуется  при хирургических операциях. -  Видя, что  малец
озадачен  и  не  может  взять  в  толк,  Ким  Борисович  решил снять  завесу
секретности с происходящего. - Канары - это острова в Атлантическом океане с
теплым  и  очень  здоровым  климатом.  Там  сейчас  находятся  санатории для
высокопоставленных особ  рейха. Некоторые лечатся после тяжелых  ранений  на
фронте; часты сложные операции с большой потерей крови.
     - Так вот для чего мы понадобились!..
     От  этой  новости  Андрею стало  не по  себе... Вот  уж, действительно,
изверги  рода человеческого! Подмывало спросить, часто  ли  поставляют  сюда
такое "лекарство",  но  передумал.  Спасибо, что  хоть их  избавят  от  этой
"незавидной участи". Вместо этого поинтересовался:
     - А нашим общим знакомым,  Курту  и  Ирме, не  попадет  за  то,  что на
Канарах нас не дождутся?
     -  Скорей  всего,  влетит  командованию  аэродрома,  где  мы  произвели
дозаправку, но  это уже не наши  проблемы. Нам  бы выбраться благополучно из
очень непростой ситуатции.
     - Я понял так, что нам придется прыгать с парашютом в воду...
     - К сожалению, иного выхода у нас нет.
     Поговорив о чем-то с  пилотом (Марта отсутствовала, и Андрей  ничего не
понял), Ким Борисович вернулся к теме приводнения:
     - Ты плавать умеешь?
     - У воды вырос.
     - Отлично. Узнай,  кто еще рос у воды. Не умеющих или плохо плавающих я
возьму на себя.
     - Он сказал, что при рывке в момент раскрытия парашюта...
     - Это предусмотрено. Для страховки ребята бу