жет,
подумалось ему, эти  страхолюдины хитрят: заметили нож  и  пистолет, поняли,
что просто так не взять, и прикинулись смирными?
     Не выйдет, не на такого нарвались!
     А   "страхолюдины",  видя   что  жертва   отходит  к   воде,  перестали
подкрадываться, сошлись и стали о чем-то совещаться. О чем?..  Удалившись на
приличное  расстояние (добросить  копье  сможет  разве что чемпион  острова)
остановился и  он, прикидывая,  что же предпринять.  "Ну  и влип в  историю,
ек-карный бабай!..  Чего  боялся,  на то и  напоролся: а ну  как  людоеды?..
Расскажи на хуторе - не поверят, а они, самые настоящие дикари, - вот, перед
глазами, - рассуждал он,  готовый  постоять за себя до  конца.  - Интересно,
случалось  ли  им  иметь  дело   с  белыми?  Почему  безоружные?  Давно   ли
выслеживают? Почему  тянули  до  захода солнца?" Эти и  подобные им  вопросы
роились  в голове; на них  не  было  ответа  и  поэтому  -  что  делать, как
поступить,  как вести  себя с этими подозрительными типами  он совершенно не
представлял.
     И ладно бы случилось это раньше, посветлу, но ведь уже скоро ночь; и не
скоро, а уже темнеет. Ночь тут,  видно,  наступает  быстрее, чем на Кубани -
без вечерних  сумерек. Только  ведь  скрылось  солнце  -  и  уже  хоть  глаз
выколи... Островитян  - как вроде и не было, лишь шорох песка под  ногами да
тихие голоса говорят за то, что они близко и не стоят на месте.
     Держа  пистолет  наготове,  достал из  кармана фонарь.  Нащупал кнопку,
нажал  - и тьму  прочертил тонкий  и плотный, как у прожекторов, луч,  сразу
высветивший  и впрямь  приблизившихся хозяев острова. Однако эти хозяева тут
же рухнули наземь.
     Подождав с минуту, Андрей выключил свет, присел, вслушиваясь, не убегут
ли  к себе  в  заросли.  Когда снова нажал  кнопку, те  находились в прежних
позах, напоминающих  молящихся мусульман. Только мусульмане - в кино видел -
опираются на ладони, а эти на локти, спрятав в ладони лица.
     "Да  они, похоже, боятся  меня больше, чем я их! - сообразилон  и решил
подойти  ближе. - Света, что  ли,  испугались? Пожалуй, так оно и есть:  для
дикарей  это  -  чудо невиданное. А меня,  небось, приняли за самого господа
бога. Они верняк видели, как мы падали с неба. Если так,  то мне бояться  не
след".
     Придя к такому выводу, Андрей приблизился вплотную и, светя  фонариком,
стал  разглядывать каждого из  поверженных,  страхом  или  почтением -  пока
неизвестно;  пистолет, на  всякий  случай,  держал наготове.  У  всех  ушные
раковины и  мочки в нескольких местах продырявлены. Для  ношения  украшений,
догадался  он:  об этом  читал как-то у Майн Рида.  Волосы короткие,  как  у
каракульских ягнят, черные и курчавые. Спины и ноги то  ли  в  шрамах, то ли
это следы от царапин. Подошвы ног светлые, шершавы  и мозолисты, как коленки
у верблюдов,  которых пришлось увидеть перед оккупацией, когда их  прогоняли
мимо хутора.
     - И  долго вы собираетесь  вот так задницами  светить? - заговорил он к
ним; никакой реакции в ответ. Похлопал по плечу самого рослого и  здорового:
- И тебе не стыдно - такой амбал и испугался света от фонарика!  Вставай, не
чуди. Я умираю от жажды, покажете, где  тут у вас можно напиться. Да подними
ж  ты голову, екарный бабай! -  совсем расхрабрился Андрей и  принялся вовсю
тормошить туземца, пытаясь таким образом поднять его с локтей.
     Наконец  это ему удалось:  сперва  один, а за ним  и  остальные пятеро,
разогнувшись,  встали на колени, а  освободившиеся руки скрестили  на груди.
Стараясь  не  слепить  им  глаза,  рассмотрел  лица:  безусые и  безбородые,
толстогубые,  с приплюснутыми  носами,  ноздри  тоже  продырявлены.  Судя по
отсутствию морщин, молодые, не старше двадцати лет.
     -  Руки можете опустить,  - разрешил  он,  но  поскольку  слов  его  не
понимали,  разрешение  подкрепил  действием: взял за запястья  и  развел "по
швам". -  А теперь поднимайтесь с колен, - сделал  знак  рукой вверх. -  Вот
так. Надо возвращаться домой, уже поздно. Где-то ж есть у вас эта, как ее...
яранга, юрта, вигвам или как это  у вас называется. Ну и турки  ж  вы,  чес-
слово!  -  посетовал,  что туземцы не  могут взять  в толк,  чего  он от них
добивается. - Ну и стойте тут, а я пошел один!..
     И он зашагал к зарослям, отбросив всякие страхи.  Не доходя, оглянулся:
"турки", видимо, пришли в себя от потрясения, осмелели и решили следовать за
ним, словно за новоявленным вождем.
     - Вот так бы и сразу! - похвалил, когда приблизились; подошел и каждому
пожал  руку  в знак одобрения. - А теперь идите впереди,  а я постараюсь  не
отставать. - И он взмахом руки указал на заросли.
     Из-за  океана  выползала  огромная   бледная  луна.  Сразу  же  заметно
посветлело, но  в  зарослях  еще царил  густой  сумрак.  Туземцы разбрелись,
словно что-то ища.  Он посветил фонариком,  это вызвало  возглас одобрения и
все шестеро уверенно направились в одно место. Тут  были сложены их доспехи:
три  пики  и  столько  же  дубин,  напоминающих   его   хуторской  киек,  но
поувесистей. Такое  снаряжение, подумал он,  годится разве что  для охоты на
мелких животных.
     Еще  его  внимание  привлекла сплетенная из коры  или волокна небольшая
торба. "Никак жратва?" - предположил Андрей, и его организм - уж неизвестно,
каким образом - нашел возможность выделить немного  слюны во рту. То, чем он
подкрепился в самолете, осталось  на берегу,  желудок был пуст, и  покушать,
даже если в торбе поджаренная змея, он бы не отказался...  Хотя жажда мучила
гораздо сильнее голода.
     Пока хозяева разбирали каждый свое оружие, он сунул руку  внутрь торбы.
Нащупал  что-то  твердое и круглое, величиной  с дыню. Вытаскивать не  стал:
все-таки чужое  да и неизвестно, съедобно ли. Один  из аборигенов - Андрей с
самого начала принял его за старшого и не ошибся - словно угадав  его мысли,
извлек плод - темный и  не похожий на дыню. Предложив садиться, выудил некое
подобие ножа, изготовленного из расколотого вдоль маслака  и нанес несколько
колющих ударов по кожуре, пытаясь продырявить. Твердая корка не поддавалась,
и Андрей вынул из ножен кортик; взял плод  из рук старшого и легко продолбил
небольшое  отверстие.   Туземцы  удивленно  и  вместе  с   тем  одобрительно
загалдели.  Его действия и  сам  предмет  вызвали  острый  интерес.  Дал  им
посмотреть  кортик,  вызвавший  еще  большее  изумление:  они  вертели  его,
разглядывали в  свете фонарика,  пробовали пальцем острие,  цокали  языками,
что-то восклицали, переговариваясь.
     Содержимое  плода  -  после он  узнал,  что  это был  молодой  кокос  -
оказалось приятной на вкус и даже прохладной  жидкостью: ее  хватило,  чтобы
немного   утолить  мучившую  его   жажду.   Другой  плод,   извлеченный   из
благословенной   торбы,  напоминал  дыню:  желтого  цвета   кожура,   мякоть
поплотней, по вкусу  от кубанской "рэпанки" почти не отличалась. Осилив чуть
больше половины, Андрей почувствовал себя сытым и отдал остальное чернокожим
благодетелям.  Те  достали еще одну, тоже около двух килограммов  весом,  и,
орудуя его  ножом,  принялись  ужинать. К этому времени луна поднялась выше,
стало так  светло,  что отпала  нужда в фонаре.  Выключив его, он  лег  и не
заметил, как заснул.
     Когда проснулся и глянул на  часы, был первый час ночи. Спутников рядом
не оказалось.  Хватился ножа и фонарика - лежат поблизости. Посветил - и  те
объявились: вооруженные копьями и  дубинами,  они всего  лишь  оберегали его
сон...  Когда  подошли и присели  рядом, Андрей внимательней  присмотрелся к
копьям: обычные двухметровые шесты, с  одного  конца "заточенные" обжиганием
на огне. Значит, огонь добывать умеют - не совсем дикари. Вот только заточка
давняя  -  поленились,  что  ли, подновить? - подумал он.  -  Кого  ж  можно
проткнуть такой  палкой? Ну и ну!  Попросил копье  у старшого, показывая  на
наконечник, упрекающе покачал головой.
     - Что ж  ты такой нерадивый? У тебя копье тупее  сибирского валенка!  У
нас  в  колхозе тычки  виноградные  острее. А почему  не догадались  сделать
наконечники хотя бы костяные?
     Орудуя кортиком, зачинил ему острие:
     - Возьми, - вернул хозяину. - Теперь нападай хоть на кабана, хоть тигра
-  не  страшно.  Давай  и  тебе  забацаю,  -  предложил  услугу  еще  одному
копьеносцу; но тот пожелал сделать это самостоятельно. - Пожалста, только не
поранься, лезвие как бритва, - передал нож ему.
     Третий тоже очинил наконечник лично.
     Пока он  довольно  ловко  управлялся с  новым для  себя  колюще-режущим
предметом, названным ими "Кука Баку" - что, как оказалось, означает "длинный
клык"  -  решил попытаться  узнать  их имена.  Он уже заметил,  что старшого
окликали словом  "танба";  верняк  -  имя. Ткнув его пальцем в грудь, Андрей
сказал:
     -  Танба? А я - Андра (видоизменил свое имя, посчитав, что так им будет
удобнее  его  произносить, как немцам проще было  выговорить  "андрэ'')Ты  -
Танба, я - Андра.
     Тот понял, что от него  хотят, закивал головой и  повторил, указывая то
на  себя,  то  на  него: Танба  -  Андра, Танба  -  Андра.  Таким же образом
перезнакомился  и с  остальными. Их имена нам не понадобятся, а  с Танбой  и
3амбой, что в  переводе с туземного означало  "неустрашимый"  и "смелый", мы
будем общаться еще не раз.
     После  знакомства   стал   жестами  объяснять,  что  пора  возвращаться
восвояси. Это понято  было правильно, и, выстроившись в цепочку -  при  этом
его поставили в середину - все отправились в путь.
     Шли   почему-то  окраиной   леса,   обходя  большие   кусты  и  густые,
труднопроходимые заросли по кем-то проторенным  тропинкам, а то и продираясь
сквозь буйные папоротники.  Туземцы ступали бесшумно, вели себя  тихо, чутко
вслушиваясь в  ночные звуки.  "Боятся,  что ли? Тогда  почему бы не идти  по
песчаной косе, все равно ведь движемся вдоль берега", - недоумевал Андрей.
     Причина  осмотрительности выяснилась  немного позже,  когда  неожиданно
набрели на каких-то шустрых зверьков, с шорохом  и визгом пустившихся наутек
в  сторону  леса. Два  передних копьеносца и столько же  замыкавших  цепочку
киешников тут же кинулись вдогонку. Однако через минуту их охотничьи выкрики
сменились вдруг воплем  тревоги,  если не ужаса. Двое оставшихся при  Андрее
охотников,  встревоженные,  заслонили его  собой,  взяв  наизготовку копье и
киек.  Растолкав  их,  он выхватил  пистолет  из-за пояса и, включив фонарь,
кинулся  на  выручку явно  попавшим  в  беду беззащитным  охотникам. И успел
вовремя: некое  животное из породы хищников,  величиной с гигантского тигра,
уже  изготовилось к  прыжку,  и  только  яркий  свет,  ослепив,  помешал ему
наброситься на  жертву. Выстрелив  почти  в упор, Андрей  всадил  две пули в
оскаленную  пасть  какого-то  зверя, названного  им  впоследствии  "тигровой
пантерой" (что это  был за вид, он  так и не  узнал,  поскольку  не встретил
подобного ни в спецлитературе, ни в художественной).
     Следует  сказать,  что  хотя  он  и  был  вооружен  по-цивилизованному,
внушительный вид  хищника нагнал  страху  и ему, когда тот, хрипя, вздыбился
было на задние лапы; но это был предсмертный хрип, и убедившись, что зверюга
корчится  в  судорогах,  поставил пистолет на  предохранитель. Оглянулся  на
охотников  и удивился, не увидев  ни одного. Удрали? Подошел ближе - екарный
бабай! - опять лежат  ничком, обхватив головы  руками... Если в  первый  раз
из-за  невиданного, то  теперь, похоже, из-за неслыханного чуда - ни с того,
ни  с сего  вдруг грянул гром  и сверкнула молния, словно духи дождя сошли с
неба на землю!..
     Опять  несколько  минут  ушло  на  то, чтобы  вывести  их  из  шокового
состояния,  поднять на ноги. А  придя в себя и осмелев,  они некоторое время
настороженно и с недоумением  ходили  около поверженного страшилища,  тыкали
пикой издали,  опасаясь,  не оживет ли оно снова. И  только  после того, как
Андрей  посидел  на  звере верхом, заходились  возбужденно  прыгать  вокруг,
что-то выкрикивая и стуча  копьем о копье, кийком о киек. Словно именно этим
примитивным дубьем ухайдакали такого матерого хищника - хозяина джунглей.
     Теперь стало понятно,  почему решено  было  возвращаться не берегом. Не
хотелось  появляться дома без  добычи, ради  которой, видимо, и  оказались в
этих местах. Тем более, что пики стали острыми,  как Кука  Баку. Хотя и вряд
ли ждали встречи со столь опасной добычей.
     Закончив с изъявлением благодарности  духам  - покровителям  охотников,
туземцы ухватили зверя за лапы и за хвост и поволокли вон из зарослей. Затем
оставили двух киешников сторожить добычу  и  отправились, надо  полагать, за
подмогой - туша весила не менее центнера.
     Метров с двадцати четверка охотников вернулась и Танба заходился что-то
объяснять Андрею, как бы приглашая с  собой  и его; при  этом несколько  раз
показал на луну, затем на электрический фонарик.
     - Вам  нужен мой свет? - догадался  он,  - Это  можно.  Смотри,  как он
работает:  нажимаешь  на кнопку - светит, отпускаешь  - погас. Усек?  На-ка,
попробуй сам.
     Нажимать и отпускать Танба научился, и они ушли, очень довольные.
     Оставшись  с  киешниками, хотел с  ними пообщаться, но  с помощью одних
жестов ничего из этого не  вышло.  Подумал: надо завтра же  начать заучивать
туземные слова! В  этом  сильно помогли бы карандаш и бумага. Облегчили бы и
ускорили  усвоение этой дикарской тарабарщины,  без понимания которой далеко
не уедешь...
     Прошел к воде. Волнение улеглось, океан сонно полизывал песчаный берег,
мирно серебрился, облитый лунным молоком. Скажи, горькосоленая громадина, не
проглотил  ли  ты  и остальных моих  товарищей? Не дает  ответа...  Вернулся
обратно, насобирал  охапку сухих листьев, намостил под голову и лег навзничь
на все еще теплый  песок. Туземцы негромко переговаривались,  а он смотрел в
небо, усыпанное крупными звездами, размышляя о превратностях судьбы, о новом
ее сюрпризе, пока не уснул.
     Разбудил   его  оживившийся  говорок  тихо  бдевших  до  этого   ночных
компаньонов. Сел, осмотрелся - океан  сверкал в лучах восходящего солнца. По
мокрому  после отлива песку к ним приближалась толпа туземцев, человек около
десяти.  Первыми подошли  Танба с фонариком,  Замба  и с  ним  девчонка  лет
тринадцати.   О   принадлежности  ее  к   прекрасной   половине   островитян
свидетельствовали по-своему симпатичная мордашка, немного более светлая, чем
у  мужчин;  своеобразно  заплетенные в некое  подобие  косичек  черные, тоже
короткие,  волосы;  небольшие груди-луковицы  и  более  искусно  сработанная
набедренная повязка.
     Следовавшие  несколько сзади  сородичи, тоже из молодых, с нескрываемым
интересом  разглядывали бледнокожего "Посланца  Неба".  Именно так окрестили
его  пришедшие за  подмогой сын  вождя Танба  и его спутники. Как  оказалось
потом,  они  видели,  что  какие-то  люди,  отделившись  от "Рычащей Птицы",
опустились на Большую Воду. Пришедшие за добытым зверем знали также, что  он
лишен  жизни "Громом  и Молнией" и что  кроме них  у  Посланца  Неба имеется
диковинный "длинный клык" Кука Баку.
     Все  это  Андрею стало  известно  значительно  позже,  а  сейчас  он  с
интересом вглядывался в лица дикарей:  зрелище при солнечном освещении более
чем  впечатляющее!  Само  собой  напрашивалось  убеждение: эти люди  в  силу
каких-то  непонятных  обстоятельств  до  сих  пор  пребывают  в  первобытном
состоянии.  Для  них  еще не кончился  каменный век,  они почему-то никем из
мореплавателей  не открыты,  и  он - первый  бледнокожий, -  которого случай
забросил  в их  среду  столь  необычным  образом.  Эти  дикари,  похоже,  не
встречались  с  работорговцами  и  прочими  любителями  наживаться  за  счет
рабского труда.  В отличие от  американских  индейцев, африканских негров, о
которых он  читал в книжках, эти - не воинственны, миролюбивы и на удивление
доверчивы.
     Чтобы показать и свое миролюбие, Андрей подходил к каждому из прибывших
с   приветливой  улыбкой,  пожимал  руку,  прикладывал   ладонь  к  груди  и
представлялся:  "Андра".  Когда кто-то  мешкал, не  уразумев,  что  к  чему,
сопровождавший его Танба что-то объяснял, и тот называл свое имя.
     Дошла очередь и до  знакомства с девчонкой.  В ответ  на  протянутую им
руку, та шустро спряталась за Замбу, который что-то ласково стал говорить ей
на  ушко; выслушав его, она уже  смелей подала ладошку и  назвала себя: "Ама
Сю"
     Тем временем прибывшие  окружили  редкую добычу. Осматривая,  пару  раз
перевернули с одного боку на другой - искали, видимо,  отчего  же умер такой
сильный зверь.
     Между  тем  солнце  поднялось  над  океаном  на  добрую  сажень, начало
припекать и  надо  было  возвращаться  домой.  Как  и ночью, четверо  парней
ухватились  за лапы и поволкли тушу вдоль зарослей. Видя, что  такой  способ
доставки крайне непрактичен, Андрей остановил их, сделал надрезы  в  области
сухожилий и отрезком  шнура, прихваченного для связывания  сушняка, привязал
лапы к копьям. Получилось подобие носилок, и тушу подняли на плечи.
     По его прикидке, в  звере  было не более  ста  килограммов, то есть  на
каждого  носильщика приходилось менее тридцати - вес, вполне  посильный  для
мужчин. Тем не менее, менялись  они едва ли не  через каждые сто метров. "То
ли эти островитяне  очень  уж  уважительны друг к другу,  то  ли для  них  в
новинку   предложенный  мною  способ  переноски  тяжестей  и  каждому  охота
попробовать  его  на  себе?  -  недоумевал  Андрей.  -  Неужели  за  столько
тысячелетий не  могли сами додуматься до такого пустяка? Наверно, и лука еще
не  научились  делать. Конешно, костяным ножом не  смастеришь,  но  хотя  бы
простенький,  как  мы в детстве. Птиц и  мелкого зверья тут верняк навалом -
чем не мясо для детворы?"
     Нести вдоль берега пришлось недолго: скоро  свернули в заросли, а затем
и углубились в  лес. В  настоящий, дикий и нетронутый, самый  что ни на есть
тропический, о каком знал он лишь из учебников да книг. Никакого сравнения с
тем, что видел в  горах Кавказа!  В  несколько  обхватов  деревья вознеслись
верхушками высоко в поднебесье,  сплелись там так  густо, что солнечный свет
почти  не проникает вниз, и  тут  царит  сумрак, влажный  и душный. Замшелые
стволы обвиты лианами, словно толстыми канатами. Некоторые из них, достигнув
верха, развернулись макушками вниз и свисают, украшенные  крупными цветками.
На них  иногда раскачиваются, спускаясь почти донизу, любопытные обезьянки с
кошку,  а  то  и   с   собаку  величиной  -  длиннохвостые,  длиннорукие,  с
человекообразными мордами. У иных под брюхом или на спине дитеныши, держатся
за шерсть  так цепко, что мамаши смело сигают с лианы на ветку или наоборот.
Щелканье,  стрекот,  пересвистывание  яркоокрашенных  птиц,  тоже  мелких  и
покрупнее,  слились  в  невообразимую  какофонию  звуков, помощнее  той, что
доводилось  слышать в  весенних кубанских  плавнях. "Вот она,  первозданная,
первобытная красотища дикой природы", - с восхищением думал  Андрей. Он шел,
окруженный своими первооткрывателями, впереди процессии, растянувшейся вдоль
торной, но узкой и  извилистой  тропы, и  во все глаза, с ненасытным детским
любопытством разглядывал эту диковинную, как в сказке, природу.
     Но вот лес стал редеть, тропа пошла прямее  и в гору, пока не вывела на
солнцепек. Тут в полную  мощь показал себя тропический зной - без  малейшего
ветерка, неподвижный и плотный, какой  на Кубани  бывает только перед летней
грозой, и это - несмотря  на утренний час. Андрей почувствовал, как по спине
побежали ручейки пота. "По такой жарище, - сетовал он  про себя, - даже если
б у дикарей и было во что одеваться, они предпочли бы ходить нагишом"...
     На возвышенной местности, куда они вышли, кроме высокой и густой травы,
буйно заполонившей все вокруг,  в  обилии росли  усыпанные цветом,  ягодами,
фруктами разных размеров и вида многочисленные кусты и  деревья. Выше