. Вслух читай, чтобы все слышали.
   Как известно читателю, ложные сведения,  приводимые  Хойтом,  звучали
очень убедительно. Всякое недоверие рассеялось, и сердца команды  преис-
полнились надежды. Все уже мысленно видели, как их  вельбот  подходит  к
красивому островку, где виднеется пристань, угольные склады, сады и  бе-
лый домик смотрителя, над которым развевается американский флаг. Там они
проведут несколько спокойных недель, а потом  отправятся  на  родину  на
почтовом пароходе, романтично избежав гибели в морских волнах и в то  же
время сохранив все свои деньги, так что домой они поплывут в каютах пер-
вого класса. Завтрак, начавшийся столь уныло, закончился почти весело, и
все немедленно принялись готовить вельбот.
   Тали были снесены за борт вместе с мачтами, и спустить вельбот на во-
ду оказалось делом нелегким. Сперва в него были сложены необходимые при-
пасы, в частности деньги в металлическом сундучке,  который  был  крепко
привязан к задней скамье на случай, если вельбот перевернется. Затем они
спилили кусок фальшборта до самой палубы, прикрепили вельбот к  обломкам
мачт и благополучно спустили его на воду.  Чтобы  оказаться  в  надежном
убежище, предстояло  проплыть  сорок  миль.  Для  этого  не  требовалось
большого количества припасов и воды, но и того и другого они взяли в из-
бытке. Амалу и Мак, - старые моряки, захватили свои сундучки, в  которых
хранилось все нажитое ими имущество. Кроме того, в вельбот было  спущено
еще два сундучка с одеялами и плащами для остальных.  Хэдден  под  взрыв
рукоплесканий спустил туда последний ящик  хереса,  капитан  взял  кора-
бельный журнал, инструменты и хронометр, а Хемстед  не  забыл  захватить
банджо и узелок с раковинами из Бутаритари.
   Они отчалили примерно в три часа дня и, поскольку ветер все еще дул с
запада, взялись за весла.
   - Ну, мы тебя хорошо выпотрошили, - сказал капитан, кивая на прощание
останкам "Богатой невесты", которые вскоре исчезли в синей дымке моря.
   К вечеру пошел проливной дождь, и команде пришлось есть и  спать  под
ревущими потоками воды.
   Однако на другой день задул хороший, ровный пассат. Они поставили па-
рус и в четыре часа уже подошли к внешней стороне рифа  острова  Мидуэй.
Капитан стоял на носу и, держась за мачту, внимательно рассматривал ост-
ров в бинокль.
   - Ну и где же ваша станция? - воскликнул Мак.
   - Что-то я ее не вижу, - отозвался капитан.
   - И не увидите, - отрезал Мак голосом, в котором  торжество  смешива-
лось с отчаянием.
   Скоро ни у кого не осталось сомнений: в лагуне не было  ни  буев,  ни
маяков, ни сигнальных огней, ни угольных складов, ни домика  смотрителя.
На маленьком островке, к которому они  пристали,  единственными  следами
человека были обломки разбитых кораблей, а единственным  звуком  -  неу-
молчный гул прибоя. Не было даже морских птиц, с которыми пришлось  вое-
вать команде "Норы Крейн", - в это время года они носились над простора-
ми океана, и только валявшиеся повсюду перья и скорлупа  высиженных  яиц
говорили о том, что они здесь гнездятся.
   Так вот ради чего они всю ночь не разгибаясь работали тяжелыми весла-
ми, с каждым часом удаляясь от пути, который мог  привести  к  спасению!
Даже лишенная мачт шхуна была все-таки созданием человеческих  рук,  ка-
ким-то кусочком дома, а островок, на который они ее променяли,  оказался
бесплодной пустыней, где их ждала медленная голодная смерть.  Весь  день
до сумерек они пролежали на песке, не разговаривая, даже забыв о еде,  -
лживая книга завлекла их в ловушку, лишила богатства и смысла жизни.
   После первой катастрофы все были настолько великодушны, что ее винов-
нику, Хэддену, не пришлось выслушать ни одного упрека. Новый удар  пере-
нести оказалось труднее, и на капитана было брошено много злобных и сер-
дитых взглядов.
   Однако именно он пробудил их от этой апатии. Они  угрюмо  подчинились
его команде, вытащили вельбот повыше на берег, куда не доставал  прилив,
и пошли вслед за капитаном на самую высокую точку жалкого островка,  от-
куда был виден весь горизонт; небо на востоке было уже совсем черным, но
на западе еще багровел последний отблеск заката.
   Тут они из весел и паруса соорудили себе палатку, и Амалу, не дожида-
ясь распоряжений, развел костер и приготовил ужин. Прежде чем он был го-
тов, наступила ночь, и над их головами засверкали звезды  и  серебристый
серп молодого месяца. Вокруг них простиралось холодное  море,  блики  от
огня ложились на их лица. Томми достал бутылку  хереса,  но  прошло  еще
много времени, прежде чем завязался разговор.
   - Так, значит, мы все-таки будем добираться до Гаваев?  -  неожиданно
спросил Мак.
   - С меня хватит, - заметил Томми, - давайте останемся тут.
   - Я вам одно могу сказать, - продолжал Мак, - когда я служил на  поч-
товом пароходе, мы как-то раз заходили на этот остров. Он лежит на  пути
кораблей, идущих из Китая в Гонолулу.
   - Да неужто? - воскликнул Картью. - Значит, вопрос  решен.  Останемся
на острове и будем жечь костер, благо обломков здесь много.
   - Разве это поможет? - возразил Хемстед. -  Такой  костер  издали  не
увидишь.
   - Ну нет, - заметил Картью, - оглянитесь-ка.
   Они послушались и увидели простиравшееся в ночном сумраке бесконечное
водное пространство и звезды над головой. Людей охватило чувство  беско-
нечного одиночества. Им начало казаться, что они видны из Китая с  одной
стороны и из Калифорнии - с другой.
   - Вот жуть! - прошептал Хемстед.
   - Ну все лучше, чем вельбот, - сказал Хэдден. - Я  вельботом  сыт  по
горло.
   - А я просто подумать не могу о наших деньгах! - вдруг заговорил  ка-
питан. - Такое богатство - четыре тысячи фунтов - и  досталось  нам  без
всякого труда, а толку от него, как от прошлогоднего снега.
   - Знаете что? - перебил Томми. - Надо бы перенести их  сюда.  Мне  не
нравится, что они так далеко от нас.
   - Да кто их возьмет? - воскликнул Мак, холодно усмехнувшись.
   Но компаньоны придерживались другого мнения и, отправившись к вельбо-
ту, скоро вернулись с драгоценным сундучком, подвешенным к двум  веслам,
и поставили его у костра.
   - Вот он, красавчик мой! - воскликнул Уикс, наклоняя голову и устрем-
ляя на сундучок восторженный взгляд. - Это лучше всякого костра.  В  нем
почти две тысячи фунтов банкнотами, чуть ли не  сорок  фунтов  чеканного
золота и впятеро больше серебра. Да ведь к нам сюда скоро  явится  целый
флот. Или, по-вашему, золото не окажет влияния на компас? Или,  по-ваше-
му, дозорный просто не учует его?
   Мак, не имевший никакого отношения ни к банкнотам, ни к золоту, ни  к
серебру, нетерпеливо выслушал эту речь до конца и зло засмеялся.
   - Погодите, - сказал он грубо. - Прежде чем нас заметит  какой-нибудь
корабль, вам еще придется бросить эти банкноты в огонь,  когда  кончится
другое топливо! - С этими словами он отошел от  костра  и,  повернувшись
спиной к остальным, стал смотреть на море.
   Компаньоны, настроение которых немножко улучшилось после обеда и воз-
ни с сундучком, теперь опять помрачнели. Воцарилось тяжелое молчание,  и
Хемстед, как обычно по вечерам, начал тихонько наигрывать на банджо сен-
тиментальную песенку.
   - "Будь он самый-самый скромный, лучше дома места нет..." - пел он.
   Последняя нота еще не успела замереть у  него  на  губах,  как  вдруг
инструмент был вырван из его рук и брошен в костер. Вскрикнув, он повер-
нулся и увидел перед собой искаженное яростью лицо Мака.
   - Этого я не потерплю! - крикнул капитан, вскакивая на ноги.
   - Я же вам говорил, что я человек вспыльчивый, - сказал Мак виноватым
тоном, который как-то не вязался с его характером, -  так  почему  он  с
этим не считается? Нам ведь и без того не сладко приходится!
   Ко всеобщему изумлению и смущению, он вдруг всхлипнул.
   - Я сам себе противен, - сказал затем Мак, немного успокоившись, -  и
прошу у вас всех прощения за мою вспыльчивость, а особенно у  коротышки.
И вот ему моя рука, если он согласится ее пожать.
   После этой сцены, где  ярость  так  странно  сочеталась  с  сентимен-
тальностью, у всех осталось странное и неприятное ощущение. Правда,  все
скорее обрадовались, когда оборвалась эта чересчур уж неуместная  песня,
а извинение Мака сильно подняло его  в  глазах  остальных.  Однако  эта,
пусть мимолетная, ссора на диком, пустынном островке  заставила  всех  с
ужасом подумать о том, что может таить в себе будущее.
   Было решено по очереди дежурить у костра, чтобы случайно  не  пропус-
тить идущего мимо корабля, и Томми, которому в голову пришла одна мысль,
предложил дежурить первым. Его товарищи забрались под натянутый на весла
парус и скоро уже погрузились в сон, который успокаивает тревоги и уско-
ряет бег времени. Едва к шуму  прибоя  стал  примешиваться  многоголосый
храп, как Томми тихонько ушел со своего поста, захватив ящик с  хересом,
и утопил его в тихой бухточке глубиной около сажени.
   Однако бурная смена настроений Мака не имела никакого отношения к ви-
ну - просто таков уж был его характер. Никто не мог сказать заранее,  на
какой подвиг или на какое преступление окажется способным этот ирландец.
   Около двух часов ночи звездное небо затянули тучи,  и  хлынул  дождь,
который лил не переставая три дня. Островок превратился в губку, его не-
вольные обитатели промокли до костей, а  все  кругом  затянулось  сеткой
дождя, настолько густой, что не было видно даже кольцевого рифа.  Костер
скоро погас; тщетно изведя две коробки спичек, они решили  не  разжигать
его, пока не пройдет ненастье, и три дня питались  всухомятку  холодными
консервами и черствым хлебом. Второго февраля на рассвете ветер разогнал
тучи, засияло солнце, и потерпевшие крушение  снова  разожгли  костер  и
принялись пить обжигающий кофе с животной жадностью людей, давно  лишен-
ных горячей пищи.
   День за днем проходили в тягучем однообразии.
   Они поддерживали костер днем и ночью - дежурный занимался им все вре-
мя, а остальные около часа в день собирали топливо. Утром и вечером  все
купались в лагуне - это  было  их  плавное  и  почти  единственное  удо-
вольствие. Часто они удили рыбу, и улов бывал неплохим. А все  остальное
время они бездельничали, бродили по островку, рассказывали разные  исто-
рии и спорили.
   Сначала они пытались установить расписание почтовых пароходов,  захо-
дящих в Гонолулу, но это было быстро оставлено. Хотя все безмолвно  сог-
ласились не предпринимать рискованного плавания в вельботе и ждать здесь
спасения или голодной смерти, ни у кого не хватало духу не только  заго-
ворить об этом вслух, но даже подумать. Однако тайный ужас ни на  минуту
не оставлял их, и в минуту молчания их взгляды то и  дело  обращались  к
горизонту. И тогда, стремясь как-то отвлечься, они спешили заговорить  о
чем-нибудь другом. А о чем было говорить  на  этом  пустынном  островке,
кроме сундучка с их сокровищем?
   Присутствие этого сундучка с  банкнотами,  золотом  и  серебром  было
главной особенностью их островной жизни - он господствовал над их мысля-
ми, как собор над средневековым городом. А кроме того, нужно было  точно
установить долю каждого, и это помогало коротать часы безделья. Две  ты-
сячи надо было возвратить сиднейской фирме,  предоставившей  им  кредит.
Оставшиеся деньги надо было разделить на шесть частей, в зависимости  от
затраченных капиталов и суммы причитающегося жалованья. Каждый вложенный
в дело фунт считался "паем". Таким образом, Томми  имел  пятьсот  десять
паев, Картью - сто семьдесят, Уикс - сто сорок, а Хемстед и Амалу  -  по
десяти. Всего набиралось восемьсот сорок паев. Чего же стоил пай?  После
долгих споров и ошибочных вычислений его примерная стоимость была  уста-
новлена в два фунта семь шиллингов и семь с четвертью пенсов. Эти  цифры
были явно неточны, так как общая сумма паев при такой  оценке  равнялась
не двум тысячам фунтов, а тысяче девятистам девяноста шести фунтам шести
шиллингам. Таким образом, три фунта четырнадцать  шиллингов  оказывались
нераспределенными. Но точнее установить размер пая им  никак  не  удава-
лось, и пока остановились на этом.
   Уикс вложил сто фунтов и должен был получить капитанское жалованье за
два месяца. Его доля равнялась тремстам тридцати трем фунтам  трем  шил-
лингам шести с тремя четвертями пенсам. Картью вложил сто пятьдесят фун-
тов. Ему предстояло получить четыреста один фунт восемнадцать  шиллингов
шесть с половиной пенсов. Пятьсот фунтов  Томми  превратились  в  тысячу
двести тринадцать фунтов, в двенадцать шиллингов девять и  три  четверти
пенса. А Амалу и Хемстеду, имевшим право только на  жалованье,  причита-
лось по двадцать два фунта шестнадцать шиллингов и полпенса каждому.
   После всех этих разговоров им, разумеется, захотелось открыть  сунду-
чок, чтобы посмотреть, как выглядит доля каждого в звонкой  монете.  Но,
когда началась настоящая дележка, выяснилось, что  мелких  денег  у  них
почти нет. В конце концов они решили разделить только фунты, а  шиллинги
и пенсы сложить в общий фонд. Таким образом, вместе с неделящимися тремя
фунтами четырнадцатью шиллингами образовался излишек в семь фунтов  один
шиллинг.
   - Вот что, - сказал Уикс, - Картью, Томми и я возьмем по одному  фун-
ту, Хемстед и Амалу возьмут по два и разыграют оставшийся шиллинг в  ор-
лянку.
   - Ерунда, - заметил Картью, - нам с Томми и так некуда девать деньги.
Мы с ним возьмем по полфунта, а вы трое разделите между собой  остальные
сорок шиллингов.
   - Ну что тут делить! - вмешался Мак. - У меня  с  собой  есть  карты.
Возьмите да сыграйте на излишек.
   Людям, томившимся от безделья, такое предложение  понравилось.  Маку,
как собственнику карт, тоже была разрешена ставка, и после пяти партий в
криббедж он выиграл весь излишек.
   Быстро пообедав, они снова сели за карты, и игра, начавшаяся 9 февра-
ля, почти не прерывалась до вечера 10-го. Они даже ели наспех. И  только
Томми однажды исчез довольно надолго, а потом вернулся весь мокрый,  во-
лоча по песку ящик с хересом. Наступила темнота, и они придвинулись бли-
же к костру. Часов около двух ночи Картью, который спасовал, поднял  го-
лову от карт и посмотрел по сторонам. Он увидел лунную дорожку на  воде,
деньги, сложенные и рассыпанные по песку, озабоченные лица  игроков.  Он
ощутил в своем сердце знакомое волнение, ему показалось, что  он  слышит
музыку, что луна сияет не над тем морем, что рядом светятся окна  казино
и деньги звенят на зеленом сукне. "Боже великий! - подумал он. - Я опять
стал игроком!" Он с большим любопытством оглядел песчаный стол. Он и Мак
играли рискованно и выигрывали - рядом с ними лежали кучки золота и  се-
ребра. Амалу и Хемстед тоже были в небольшом выигрыше, но Томми  спустил
значительную часть своего капитала, а у капитана  оставалось  не  больше
пятидесяти фунтов.
   - Давайте бросим, - сказал Картью.
   - Дайте-ка ему стаканчик Бокля, - отозвался кто-то.
   Была откупорена новая бутылка, и игра неумолимо продолжалась.
   Картью выиграл слишком много, чтобы бросить карты, и  до  конца  ночи
был вынужден принимать участие в общем безумии - он  старался  проиграть
нарочно, но в результате только выигрывал больше, как это нередко  быва-
ет. На заре 11 февраля он почувствовал, что больше так  продолжаться  не
может. Ставки все росли, и капитан уже поставил свои  последние  двенад-
цать фунтов. Картью был банкометом. Заглянув в свои  карты,  он  увидел,
что сдал себе беспроигрышную комбинацию.
   - Вот что, - сказал он громко, - зря мы затеяли эту игру, и пора кон-
чать.
   С этими словами он показал им свои карты, потом разорвал их на мелкие
клочья и встал на ноги. Остальные тоже вскочили, растерявшись от удивле-
ния. Но Мак благородно поддержал его.
   - И правда, пора кончать, - заявил он. - Но, конечно, игра шла в шут-
ку, и вот мои фишки. Возвращаем фишки, ребята. - И он  начал  укладывать
выигранные деньги в сундучок, который стоял рядом с ним.
   Картью горячо пожал ему руку.
   - Я этого никогда не забуду! - сказал он.
   - А что вы будете делать с гавайцем и коротышкой? - спросил Мак шепо-
том. - Они ведь тоже выиграли.
   - Правильно! - сказал Картью громко. - Амалу  и  Хемстед,  сосчитайте
свой выигрыш. Заплатим мы с Томми.
   Так и было сделано. Амалу и Хемстед были рады получить свой выигрыш -
все равно от кого, Томми же, проигравший около пятисот фунтов, пришел  в
восторг от такого компромиссного решения.
   - А как же Мак? - спросил Хемстед. - Он что же, ничего не получит  из
своего выигрыша?
   - Вот что, коротышка, - сказал ирландец. - Я знаю, что ты говоришь от
чистого сердца, но лучше держи язык за зубами, потому что я не такой че-
ловек. Играли мы в шутку - по крайней мере я так думал, - а  подарков  я
ни от кого не беру. Так и запомни.
   - Мак, вы благородный человек! - сказал Картью, помогая  ему  сложить
его выигрыш назад в сундук.
   - Еще чего, сэр! Просто пьяница матрос, - ответил Мак.
   Капитан, который все это время сидел, опустив голову на  руки,  вдруг
поднялся, пошатываясь, словно после бессонной ночи. Но тут его лицо сра-
зу изменилось, и он громовым голосом воскликнул:
   - Корабль!
   Все обернулись на его крик: озаренный лучами утреннего солнца к  ост-
рову Мидуэй шел бриг "Летящий по ветру" из Гулля.
 
 
   ГЛАВА XXIV
   ЖЕСТКОЕ УСЛОВИЕ
 
   Корабль, который увидела команда "Богатой невесты", был трампом,  пе-
ревозившим случайные грузы из порта в порт. Он покинул Лондон  два  года
назад, обогнул мыс Доброй Надежды, побывал в Индии и на Малайском  архи-
пелаге, а теперь направлялся в Сан-Франциско в надежде найти там  подхо-
дящий фрахт и вернуться в Англию, обогнув мыс Горн.  Капитаном  его  был
некий Джейкоб Трент. Лет за пять до описываемых событий он  решил  оста-
вить море, поселился в загородном коттедже, возделывал капустный огород,
обзавелся бричкой и открыл, как он выражался,  "банк".  Однако  название
это не соответствовало сущности предприятия. Лица, желающие взять ссуду,
должны были приобрести картину, статуэтку или какую-нибудь домашнюю  ут-
варь в лавочке и оставить в залог голову сахара или штуку  сукна;  а  по
субботам управляющий имел обыкновение объезжать в бричке своих  клиентов
и забирать у них проценты натурой, так как все это были мелочные торгов-
цы. Такая деятельность отвечала вкусам человека, привыкшего к  жизни  на
открытом воздухе и наделенного душою крысы. Однако  неожиданные  убытки,
судебный процесс и неприятные замечания тупицы судьи в его адрес внушили
капитану Тренту отвращение к его новому делу. Мне чрезвычайно повезло  -
в старой газете я наткнулся на отчет о судебном разбирательстве по  иску
Льялла против "Кардиффской банковской компании  взаимного  обеспечения".
"Признаюсь, я не в состоянии понять, в чем заключалась деятельность этой
компании", - сказал судья, а потом, когда Трент кончил давать показания,
добавил: "Они наименовали это банком, но, на мой  взгляд,  речь  идет  о
тайной лавке закладчика". Заключил же он  свою  речь  следующим  грозным
предостережением: "Мистер Трент, я обязан вас предупредить: будьте очень
осторожны, не то мы с вами вновь увидимся здесь". За одну неделю капитан
покончил с банковскими делами, продал коттедж, огород и бричку  и  снова
отправился в море на "Летящем по ветру". Плавание проходило удачно,  су-
довладельцы были им довольны, однако капитана не покидала мысль о недав-
нем величии, и он любил повторять, что хоть он и простой моряк, но  одно
время был банкиром.
   Старший помощник Элиас Годдедааль  был  великаном-викингом,  сильным,
исполнительным, сентиментальным, и страстно любил музыку.  Он  постоянно
напевал шведские песни, почти всегда в минорном ключе. Он как-то  запла-
тил девять долларов, чтобы послушать Патти, а  чтобы  услышать  Нильсен,
дезертировал с корабля, потеряв таким  образом  двухмесячное  жалованье.
Если предоставлялся случай попасть на  хороший  концерт,  он  готов  был
пройти ради этого десять миль и семь - ради хорош