поглядывая на зрителей в ожидании аплодисментов.
   - Хорошая пляска, - сказал кто-то.
   Но, очевидно, такая похвала не удовлетворила исполнителей, потому что
они не преминули тут же высказать и свое мнение.
   - Ну что ж, - сказал Джонсон, - может, я и плохой моряк, зато  танце-
вать я умею.
   А его бывший партнер с почти трогательной убежденностью добавил:
   - Я легок на ногу, будто перышко.
   Заметив, откуда дует ветер, я, как вы  легко  догадываетесь,  сначала
отпустил несколько комплиментов по поводу танцевального искусства  Джон-
сона, а потом, задобрив его этой лестью, увел в коридор и,  рассказав  о
нашем положении то, что нашел нужным,  попросил  стать  нашим  капитаном
или, если это его не устраивает, порекомендовать нам какого-нибудь  под-
ходящего человека.
   - Чтобы я да пошел в капитаны! - вскричал он. - Ни за что на свете!
   - Но ведь вы же помощник, - возразил я.
   - Конечно, помощник, - засмеялся Джонсон, - потому-то в капитаны я  и
не пойду. Но я вас выручу. Я уговорю Артп Нейрса. Вы же его видели. Пер-
воклассный моряк и умеет подать товар лицом.
   После чего он сообщил мне, что мистер Нейрс, который через шесть  ме-
сяцев должен был получить под свою команду прекрасный барк,  пока,  ожи-
дая, чтобы поулеглись слухи, живет очень уединенно и будет  рад  переме-
нить обстановку. Я подозвал Пинкертона и объяснил ему положение дел.
   - Нейрс! - воскликнул Джим, едва только услышал это имя.  -  Да  ведь
лучше ничего и придумать нельзя! Такого моряка поискать, Лауден.
   Все было решено, и Джонсон обещал на следующее утро  привести  к  нам
Нейрса еще до шести часов, а Черный Том, к которому мы обратились за со-
ветом, обязался к тому же часу подобрать нам четырех бравых моряков, ру-
чаясь даже, что они будут трезвы, как стеклышко, хотя в последнем  мы  и
позволили себе усомниться.
   Когда мы вышли из трактира, на улицах уже  горели  фонари.  Везде  по
холмам разбегались яркие цепочки огней, а на невидимых волнах бухты под-
нимались и опускались сигнальные огни стоявших там  бесчисленных  судов.
Мы расплатились с извозчиком и пошли  пешком  к  ресторанчику  "Пудель",
чтобы поужинать.
   По дороге туда я заметил, что расклейщик афиш наклеивает на будку ка-
кое-то объявление. Это меня удивило, потому что час был уже поздний,  и,
остановившись, я стал ждать, когда объявление будет полностью  разверну-
то. Пинкертон терпеливо стоял рядом. Вот что я прочел:
   ДВЕСТИ ДОЛЛАРОВ НАГРАДЫ офицерам  и  матросам  потерпевшего  крушение
брига "ЛЕТЯЩИЙ ПО ВЕТРУ", если они обратятся лично или письменно в  кон-
тору Джеймса Пинкертона до полудня завтрашнего дня.
   - Это ты придумал. Пинкертон? - воскликнул я.
   - Да. И хозяин типографии времени зря не терял. Не то что этот мошен-
ник капитан, - ответил мой друг. - Но это еще не все, Лауден. Ведь мы же
знаем, что Годдедааль болен, так я распорядился послать по одному такому
объявлению во все больницы, во все аптеки и всем докторам Сан-Франциско.
   Разумеется, Пинкертон благодаря своим деловым связям получил в типог-
рафии большую скидку, и все же я испугался тех  затрат,  в  которые  нам
обошлось это объявление.
   - Долларом больше, долларом меньше, какое это имеет значение?  -  пе-
чально ответил Джим, когда я высказал ему  свои  сомнения.  -  Мы  будем
рассчитываться за все через три месяца, Лауден.
   До конца нашей прогулки мы хранили унылое молчание. Даже  в  "Пуделе"
мы почти ничего не ели и совсем не разговаривали. Только когда Пинкертон
допил третий бокал шампанского, он откашлялся и сказал,  виновато  глядя
на меня:
   - Лауден, ты не хотел говорить со мной на одну тему. Я не  буду  тебя
расспрашивать, только скажи мне - ты решил промолчать не потому,  что...
- он запнулся, - не потому, что ты мной недоволен?
   - Пинкертон! - воскликнул я.
   - Погоди, не перебивай, - продолжал он, - дай я кончу. Я высоко  ценю
твою деликатность, хотя сам я ее лишен. Я отлично понимаю, что,  как  бы
недоволен ты мной ни был, ты скорее умрешь, чем заговоришь об этом. Я  и
сам понимаю, что мог бы добиться большего, но,  когда  я  убедился,  как
трудно раздобыть деньги в этом городе, когда я заметил, что  даже  такой
человек, как Дуглас Лонгхерст, один из первых  калифорнийских  пионеров,
который и глазом не моргнув в течение пяти часов отбивался на своем поле
от бандитов, убоялся риска, признаюсь тебе, Лауден, я  совсем  отчаялся.
Может быть, я наделал много ошибок, и тысячи людей сумели бы добиться на
моем месте большего, но, клянусь, я сделал все, что мог.
   - Мой бедный Джим, - сказал я, - ты говоришь так, словно я могу в те-
бе усомниться! Как будто я не знаю, что ты творил чудеса.  Весь  день  я
восхищался твоей энергией и находчивостью. Но что касается этого...
   - Нет, Лауден, ни слова более! Я не хочу... - начал Джим.
   Но я перебил его:
   - По правде говоря, я отказался объяснить тебе, в  чем  дело,  потому
что мне было стыдно.
   - Тебе было стыдно, Лауден? О, не говори подобных вещей! Не говори их
даже в шутку! - возмутился Пинкертон.
   - А разве ты никогда не  совершаешь  поступков,  которых  потом  сты-
дишься? - спросил я.
   - Нет, - ответил он недоуменно. - И с какой стати?  Иногда  я  жалею,
когда результаты получаются не такие, как я рассчитывал. Но не  понимаю,
с какой стати я стал бы стыдиться?
   Несколько минут я молчал, восхищаясь простодушием моего друга,  потом
вздохнул.
   - Знаешь, Джим, о чем я больше всего жалею? - спросил я. - О том, что
теперь я не смогу быть шафером на твоей свадьбе.
   - На моей свадьбе? - повторил он, вздыхая, в свою  очередь.  -  Какая
там свадьба! Я сегодня же объяснюсь о Мэйми. Вероятно, это и мучило меня
весь день. Мне кажется теперь, что я не имел права, после того как  стал
женихом, идти на подобный риск.
   - Но ведь во всем виноват я, Джим! Так и скажи ей, - заметил я.
   - Ничего подобного! - вскричал он. - Я увлекся не меньше тебя. Просто
я оказался не таким сообразительным. Нет, это моя вина. И все-таки ужас-
но тяжело на душе.
   Когда Джим печально побрел объясняться с Мэйми, я в одиночестве  вер-
нулся в контору, зажег газ и принялся размышлять о событиях этого необы-
чайного дня - о странном кораблекрушении, о неизвестно куда  исчезнувших
людях, об огромных деньгах, поставленных на карту, и об опасном и  труд-
ном предприятии, ожидающем меня в недалеком будущем.
   Когда вспоминаешь подобные события, очень  трудно  задним  числом  не
приписать себе знание, которым мы обладаем теперь. Но все же я могу ска-
зать, не отступая от истины, что в тот вечер меня снедали  подозрения  и
лихорадочное любопытство. Истощив свою фантазию в  поисках  всевозможных
объяснений, которые я одно за другим отбрасывал, так как  они  не  соот-
ветствовали фактам, я, однако, в самой вставшей передо мной тайне  нашел
стимул для мужества и усыпляющий бальзам для совести. Однако я вовсе  не
хочу сказать, что в противном случае я отступил бы. Контрабанда  -  одно
из самых подленьких преступлений, потому что таким образом мы грабим все
общество, и в первую очередь беднейшую его часть, а контрабанда  опиума,
кроме того, - это контрабанда вреднейшего из наркотиков.  Все  это  было
мне ясно, и совесть моя восставала против моих интересов настолько, что,
если бы дело не касалось Джима, я искренне пожелал бы сам себе  неудачи.
Но счастье Джима, все его состояние,  его  женитьба  зависели  от  того,
удастся ли мне осуществить свою миссию. Я поставил интересы моего  друга
выше интересов островитян Южных Морей. Я согласен, что это очень узкая и
эгоистическая точка зрения, но так я чувствовал тогда, и не столько сты-
жусь своего участия в подобном предприятии, сколько горжусь тем,  что  в
те дни ради своего друга я не покладая рук работал с утра до,  ночи,  не
дрогнув встречал любую опасность и хоть раз в  жизни  проявил  настоящее
мужество. Но в то же время я был бы счастлив найти своей энергии  другое
применение и поэтому радовался тайне, которая в какой-то  мере  смягчала
неприглядность цели, ради которой я трудился. Не будь этого, я  чувство-
вал бы себя гораздо хуже и хотя, вероятно, поступил бы так же, но с нео-
хотой и отвращением. А в этот вечер, помимо, нетерпеливого желания  уви-
деть море, остров, потерпевший крушение корабль, меня вдохновляла надеж-
да, что там я найду ответы на сотни вопросов  и  узнаю,  почему  капитан
Трент нервно обмахивал свое побагровевшее лицо во время аукциона и поче-
му мистер Диксон после моего телефонного  звонка  так  поспешно  покинул
пансион на улице Миссии.
 
 
   ГЛАВА XI,
   В КОТОРОЙ МЫ С ДЖИМОМ РАССТАЕМСЯ
 
   Когда я засыпал, на душе у меня было очень  скверно,  а  проснувшись,
еще хорошенько ничего не сознавая, я сразу ощутил, что  вчера  произошло
что-то очень неприятное. Я чувствовал себя совсем разбитым  и,  кажется,
некоторое время лежал в тупом оцепенении, пока не услышал, что  в  дверь
стучат. И тут мгновенно вспомнил аукцион, "Летящего по ветру", Годдедаа-
ля, Нейрса, Джонсона, Черного Тома - все неприятности вчерашнего  дня  и
все бесчисленные дела, которые мне предстояло  переделать  сегодня.  Это
подействовало на меня, как звук трубы перед началом атаки: я  вскочил  с
постели, прошел через контору, где Пинкертон спал глубоким сном на своем
раскладном диване, и открыл дверь, чтобы прямо в халате встретить  наших
посетителей. На пороге я увидел расплывшегося в улыбке Джонсона, а поза-
ди него стоял, нахлобучив шляпу на самые глаза и зажав в  зубах  сигару,
капитан Нейрс, который сухо кивнул мне, очевидно, вспомнив  наше  первое
знакомство. За ним на лестнице толпились матросы - новая  команда  "Норы
Крейн". Предоставив последним полировать стены спиной и локтями, я приг-
ласил офицеров пройти в комнату и принялся трясти Джима за  плечи,  пока
он не очнулся. Наконец он приподнялся на постели и растерянно  уставился
на нового капитана.
   - Джим, - сказал я, - это капитан Нейрс. Капитан, разрешите  предста-
вить вам мистера Пинкертона.
   Нейрс снова молча кивнул, и мне показалось, что он рассматривает  нас
очень внимательно.
   - А, - сказал Джим, - это капитан Нейрс? Доброе утро, капитан  Нейрс.
Счастлив познакомиться с вами, сэр. Мне давно уже известна ваша  превос-
ходная репутация.
   Возможно, что последние слова Джима, принимая во внимание предшеству-
ющие обстоятельства, прозвучали несколько иронически. Во всяком  случае,
Нейрс в ответ только что-то угрюмо буркнул.
   - Ну, капитан, - продолжал Джим, - вы знаете, что нам  требуется?  Вы
доведете "Нору Крейн" до острова Мидуэй, снимете с разбитого брига  все,
что можно снять, зайдете в Гонолулу и вернетесь в Сан-Франциско. Я пола-
гаю, вы об этом уже осведомлены?
   - Что ж, - ответил Нейрс все так же недружелюбно, - по причинам,  ко-
торые, я полагаю, вам известны, ваше предложение меня, в общем,  устраи-
вает. Однако, мистер Пинкертон, прежде нам надо выяснить несколько дета-
лей. Но соглашусь я или нет, корабль все равно надо готовить к отплытию,
и незачем терять время. Пусть мистер Джонсон с вашей  запиской  забирает
команду и отправляется на шхуну. Эти ребята, - прибавил он с видом вели-
чайшего отвращения, - как будто совсем трезвы. Так  заставьте  их  рабо-
тать, чтобы они не напились.
   На том и порешили. Когда Джонсон ушел в сопровождении матросов, Нейрс
с облегчением вздохнул и сказал:
   - Ну, теперь нам никто не мешает, и мы можем  по  говорить.  Что  тут
кроется? Ваше предприятие наделало много шуму, и афиша взволновала  весь
приморский район - это меня не устраивает, потому что  пока  я  не  хочу
привлекать к себе внимание. Ну, и во всяком случае, прежде  чем  принять
команду, я должен твердо знать, куда и зачем мы плывем.
   Тогда Пинкертон рассказал ему всю историю. Начал он деловито и точно,
но под конец снова увлекся. Нейрс, так и не снимая шляпы, задумчиво  ку-
рил и хмурым кивком сопровождал каждое новое  сообщение.  Однако  в  его
бледно-голубых глазах загорелся предательский огонек жадного интереса.
   - Ну и, как вы сами понимаете, - закончил Пинкертон, -  Трент  скорее
всего отправился в Гонолулу, где ему потребуется гораздо меньше  пятиде-
сяти тысяч долларов, чтобы зафрахтовать какое-нибудь подходящее судно  и
добраться до Мидуэя. Поэтому-то мне и нужен хороший капитан!  Этот  бриг
мой, я заплатил наличными, и если за  него  придется  драться,  то  надо
драться как следует. Я скажу вам откровенно: если вы не вернетесь  через
три месяца, то меня ожидает неслыханное банкротство. Для мистера Додда и
для меня речь идет о жизни и смерти, Весьма возможно, что на острове де-
ло дойдет до рукопашной. Так что, когда я услышал вчера ваше имя, и  тем
более сегодня, когда я увидел вас самого, я сказал себе: "Нейрс! Вот кто
мне нужен!"
   - Насколько я понимаю, - заметил Нейрс, разглядывая пепел своей сига-
ры, - чем раньше я выведу эту шхуну в открытое море,  тем  приятнее  вам
будет.
   - Вы тот, о ком я мечтал! - воскликнул Джим, подпрыгивая на  постели.
- На все сто процентов!
   - Минуточку, - оказал Нейрс, - еще не все" Я слышал, что на шхуне бу-
дет суперкарго.
   - Да, мистер Додд, мой компаньон, - ответил Джим.
   - Это как-то странно, - сухо заметил капитан. - Мне еще  не  приходи-
лось плавать на корабле, где было бы два капитана.
   - Не разочаровывайте меня, - возразил Пинкертон. - Вы же говорите  не
подумав. Ведь вы не претендуете на то, чтобы распоряжаться нашей фирмой,
не так ли? А это не просто рейс, это деловая операция, которой занимает-
ся мой компаньон. Вы будете вести корабль, наблюдать за разгрузкой  бри-
га, следить за командой - словом, у вас забот хватит.  Но  одно  поймите
ясно с самого начала: все это должно быть сделано так, чтобы мистер Додд
был доволен, потому что платит за все мистер Додд.
   - Я привык, чтобы мною были довольны, - сказал  мистер  Нейрс,  густо
краснея.
   - В этом никто не сомневается! - вскричал Пинкертон. - Я  хорошо  вас
понимаю. Вы любите все делать по-своему, но вы человек честный, и на вас
можно положиться.
   - Однако нам следует уточнить положение,  -  ответил  Нейрс,  немного
смягчаясь. - Я имею в виду мое положение. Я не собираюсь плавать  в  ка-
честве шкипера. Хватит и того, что я соглашаюсь командовать этой крохот-
ной шхуной.
   - Ну, вот что, - заметил Джим, весело  подмигивая.  -  Вы  только  не
спорьте со мной насчет балласта, и мы сделаем ее баркентиной.
   Нейрс усмехнулся. Отсутствие такта снова помогло Пинкертону  одержать
победу.
   - Теперь еще одно, - продолжал капитан, очевидно,  считая  предыдущий
вопрос решенным. - Как насчет ее владельцев?
   - О, это вы предоставьте мне. Я ведь из компании Лонгхерста, как, мо-
жет быть, вам известно, - ответил Джим с неописуемым тщеславием. -  Тот,
кто подойдет мне, подойдет и им.
   - А кто они? - спросил Нейрс.
   - Макинтайр и Спитл, - ответил Джим.
   - Ну, в таком случае просто дайте мне вашу визитную карточку, - отве-
тил капитан, - и писать ничего не надо. С Макинтайром и Спитлом я всегда
договорюсь.
   Похвальба на похвальбу: это было привычкой  и  Нейрса  и  Пинкертона,
двух самых тщеславных людей, каких я  когда-либо  встречал.  Восстановив
таким образом свое достоинство в собственных Глазах,  капитан  встал  и,
сухо поклонившись мне и Джиму, удалился.
   - Джим, - сказал я, когда дверь за ним закрылась, - этот человек  мне
не нравится.
   - Придется тебе перебороть себя, Лауден, - ответил Джим. - Это типич-
ный американский моряк: храбрый, как лев, умеющий всегда найти выход  из
самого трудного положения и высоко ценимый судовладельцами. Это  человек
с репутацией.
   - С репутацией зверя, - заметил я.
   - Говори что хочешь, - возразил Пинкертон, - а нам  повезло,  что  мы
сумели его заполучить, - я хоть завтра доверю ему жизнь Мэйми.
   - Да, кстати, как у тебя с Мэйми? - спросил я.
   Джим перестал одеваться.
   - До чего эта малютка мужественна и благородна! -  воскликнул  он.  -
Лауден, я собирался разбудить тебя вчера, когда вернулся, и не сочти  за
холодность, что я этого не сделал. Я зашел к тебе, увидел, что ты спишь,
что лицо у тебя очень усталое, и решил тебя не; тревожить.  Я  рассудил,
что новости могут подождать до утра. А ведь даже  ты,  Лауден,  не  про-
чувствуешь их так, как я.
   - Какие новости? - спросил я.
   - Вот как было дело, - ответил Джим. - Я объяснил ей наше положение и
сказал, что хочу вернуть ей ее слово. "Вы меня разлюбили?" -  спрашивает
она. Нет, ты только подумай! Но, я снова  объяснил  ей  наше  положение,
сказал, что нам грозит банкротство, что тебе непременно нужно  уехать  и
что я обязательно хочу, чтобы ты был моим шафером. Ну, и все  остальное.
"Если вы меня еще любите, то, мне кажется, есть только один выход, - от-
вечает она. - Давайте поженимся завтра, и мистер Лауден успеет стать ва-
шим шафером прежде, чем он отплывет". Вот так она прямо и сказала, слов-
но какая-нибудь героиня Диккенса! Даже разорение ее не  испугало.  "Зна-
чит, я тем более буду вам нужна", - сказала она. Нет человека,  которому
бы так везло, как мне! Ты, я и Мэйми - это словно веревка из  трех  пря-
дей, Лауден. Я и подумать боюсь, что кто-нибудь из вас может  умереть...
И ты ей очень нравишься, она считает тебя очень даровитым и говорит, что
у тебя истинно аристократическая внешность. И она не меньше меня  хочет,
чтобы ты был моим шафером. Она зовет тебя "мистер Лауден". Как  дружески
это звучит! Вчера она не ложилась до трех - все возилась со своим подве-
нечным платьем. До чего же было приятно смотреть на нее, Лауден! Следить
за тем, как мелькает игла, и думать: "Вся эта спешка, Джим,  только  для
того, чтобы выйти за тебя замуж". Я просто поверить этому не мог - слов-
но какая-нибудь сказка! А когда я вспомнил о  тех  временах,  когда  был
бродячим фотографом, тут у меня уж и вовсе голова закружилась:  каким  я
был тогда необразованным, некультурным и одиноким! А теперь!  Ну  просто
не понимаю, чем я заслужил такое счастье...
   И он продолжал изливать свою простодушную радость, а я старался  уяс-
нить из его бессвязной речи, каковы его дальнейшие планы. Оказалось, что
они действительно собираются сегодня пожениться, что свадебный обед  бу-
дет в ресторане Франка, что вечером они посетят "Нору Крейн" и что затем
мы с Джимом расстанемся: он поедет с женой на свою новую квартиру,  а  я
поплыву к острову Мидуэй.
   Если я и питал неприязнь к мисс Мэйми, то в эту минуту я все ей прос-
тил: ведь она проявила истинное мужество, доброту и благородство.
   Погода испортилась, небо закрыли свинцовые тучи - я  никогда  еще  не
видел Сан-Франциско таким унылым, жалким и грязным. Казалось,  он  преж-
девременно состарился. Но все время, пока я, судорожно спеша, заканчивал
дела в порту, в конторах,  среди  оглушительного  шума  и  малопривлека-
тельных зрелищ, у меня в душе раздавалась тихая музыка - я  вспоминал  о
счастье своего друга.
   И то сказать, это был чрезвычайно хлопотливый день. Не успели мы  по-
завтракать, как Джим уже умчался в муниципалитет и в ресторан  Фрэнка  -
ведь надо было подготовить свадьбу, а я поспешил в контору  Джона  Смита
договариваться о поставке припасов, а оттуда - на  "Нору  Крейн".  Среди
окружавших ее могучих кораблей она показалась мне еще меньше, чем вчера.
На ней и вокруг нее царил невообразимый хаос. Набережная  была  завалена
бочками, ящиками, жестянками, инструментами, бухтами каната и  миниатюр-
ными бочонками с порохом. Казалось, никакой человеческий гений не в  си-
лах будет уместить все это в ее трюме. Джонсона я нашел на шкафуте.  По-
мощник капитана был облачен в красную рубаху и холщовые брюки и весь ки-
пел энергией. Обменявшись с ним несколькими словами, я отправился по уз-
кому проходу между бортом и рубкой на корму и спустился по трапу в общую
каюту, где капитан пил вино с портовым чиновником.
   Я с неприязнью оглядел крохотную каморку, которой  в  течение  многих
недель предстояло быть моим домом. Справа тянулась пере