уты  поговорить  по  телефону.  Я  здесь
представляю клиента и только что послал ему записку.
   - Меня это не касается, - грубо прервал его аукционист,  -  я  обязан
продать этот корабль, и все. Вы чтонибудь прибавляете к пятидесяти тыся-
чам?
   - Я уже имел честь объяснить вам, сэр, - возразил Бэллерс, тщетно пы-
таясь придать своему голосу достоинство, - что мой доверитель назвал мне
предельную цифру в пятьдесят тысяч долларов, но, если вы  разрешите  мне
потратить две минуты да телефонный разговор...
   - Ерунда! - перебил его аукционист. - Если вы не  повышаете  цену,  я
продаю корабль мистеру Пинкертону.
   - Берегитесь! - взвизгнул юрист. - Это вам так не пройдет! Вы обязаны
действовать в интересах судовладельцев, а не мистера Дугласа Лонгхерста!
Однако вы прервали аукцион, чтобы позволить  этому  господину  посовето-
ваться со своими приспешниками. Это вам даром не пройдет!
   - Но вы же тогда ничего не сказали, - ответил  аукционист,  несколько
смутившись. - Свой протест вы должны были заявить тогда же.
   - Я здесь не для того, чтобы следить, как ведется аукцион, -  ответил
Бэллерс, - мне за это не платят.
   - Ну, а мне платят именно за это, -  возразил  аукционист  с  прежней
наглостью и продолжал нараспев: - Пятьдесят тысяч долларов! Кто  больше?
Кто больше? Кто больше, господа? Потерпевший кораблекрушение бриг "Летя-
щий по ветру" продается за пятьдесят тысяч... Продается...  продается...
продан!
   - Господи, Джим! А у нас есть эти деньги? - воскликнул я, словно раз-
буженный от сна последним ударом молотка.
   - Разницу придется занять, - шепнул он, побелев как полотно. - Мы по-
пали в чертовски трудное положение, Лауден.  Кредита  у  нас,  наверное,
хватит, но мне придется много побегать. Выпиши мне чек на свои деньги, и
через час я буду ждать тебя в редакции "Окспдентела".
   Я написал чек, но рука у меня так дрожала, что я сам не узнал бы сво-
ей подписи. Через мгновение Джим уже исчез. Трент ушел еще  раньше...  И
только. Бэллерс продолжал переругиваться с аукционистом, но, когда я по-
шел к выходу, я чуть не столкнулся - с кем бы вы думали? - с посыльным.
   Всего несколько минут решили, кому суждено было стать владельцем "Ле-
тящего по ветру".
 
 
   ГЛАВА X,
   В КОТОРОЙ КОМАНДА ИСЧЕЗАЕТ НЕВЕДОМО КУДА
 
   У дверей биржи я догнал низенького  толстяка,  который  принял  столь
краткое и столь энергичное участие в аукционе.
   - Поздравляю вас, мистер Додд, - сказал он. - Вы и  ваш  друг  стойко
держались до конца.
   - Ну, вас надо благодарить не за что, - ответил я. - Вы ведь взвинчи-
вали цену разом на тысячу, соблазняя всех биржевых спекулянтов Сан-Фран-
циско последовать вашему примеру.
   - О, это было временное умопомешательство, - сказал он. - Я от  всего
сердца благодарю бога, что не повесил себе на шею подобный жернов. Вам в
эту сторону, мистер Додд? Ну, я пойду с вами! Такому старому хрычу,  как
я, всегда приятно любоваться молодыми, полными сил бойцами. Когда я  был
помоложе, а Сан-Франциско поменьше, я пускался в самые рискованные пред-
приятия. Да, я знаю вас, мистер Додд. Вернее сказать, я узнал бы  вас  в
любом месте - вас и вашу свиту в рыцарских одеяниях.  Извините  мне  мою
шутку, но я имею несчастье быть владельцем загородного дома  вблизи  той
бухточки, которую вы облюбовали для своих пикников, и  буду  рад  видеть
вас у себя в любое воскресенье, но только без рыцарственной  свиты,  ко-
нечно. Я могу угостить вас неплохим вином и показать вам лучшую  библио-
теку по исследованиям Арктики, какая только есть в  Соединенных  Штатах.
Меня зовут Морган.
   Судья Морган, переселившийся в Калифорнию в 1849 году, к вашим  услу-
гам.
   - А, так вы пионер! - воскликнул я. - Приходите ко мне,  и  я  подарю
вам топор!
   - Боюсь, что все ваши топоры понадобятся вам самому,  -  ответил  он,
бросив на меня проницательный взгляд. - Если только у вас нет  каких-ни-
будь частных сведений, вам придется  разнести  корабль  в  щепки,  чтобы
отыскать этот опиум, не правда ли?
   - Ну, либо это опиум, либо мы с моим другом лишились рассудка, -  от-
ветил я. - Однако могу вас заверить, что никаких частных сведений у  нас
нет. Мы действовали (как, я полагаю, и вы сами), основываясь на наблюде-
ниях.
   - А, так вы человек наблюдательный, сэр? - осведомился судья.
   - Могу сказать, что наблюдательность - мое ремесло или,  вернее,  мое
бывшее ремесло.
   - Ну, так что же вы думаете о Бэллерсе? - спросил он.
   - Да ничего хорошего, - сказал я.
   - Для меня, - продолжал судья, - совершенно необъяснимо, каким  обра-
зом ему могли дать подобное поручение. Я знавал его, да и он меня знает.
Я не раз делал ему замечания в суде, и, уверяю вас, это человек,  совер-
шенно лишенный совести. Ему нельзя доверить даже доллар. А тут,  как  мы
слышали, он распоряжался пятьюдесятью тысячами. Не  могу  себе  предста-
вить, кто мог прибегнуть к его услугам. Во всяком случае,  этот  человек
чужой в Сан-Франциско.
   - Наверное, кто-нибудь из владельцев брига, - заметил я.
   - Только не это! - воскликнул судья. - Судовладельцы,  проживающие  в
Лондоне, не могут иметь никакого отношения к опиуму, привозимому контра-
бандой из Гонконга в Сан-Франциско. Я полагаю, они  узнали  бы  об  этом
только в том случае, если бы опиум был обнаружен таможенной  охраной,  а
корабль конфискован. Нет, я грешил на капитана. Откуда, однако,  у  него
могли взяться нужные деньги, да еще после того, как он потратил  немалую
сумму на закупку наркотика? Правда, он мог быть доверенным  лицом  како-
го-нибудь дельца в Сан-Франциско. Но в этом случае  Бэллерс  не  был  бы
приглашен. Как видите, это порочный круг.
   - Мне кажется, я могу с уверенностью сказать, что это не  капитан,  -
возразил я. - Он и Бэллерс незнакомы.
   - Если не ошибаюсь, капитан, это тот краснолицый субъект, который все
время вытирал лоб платком. Насколько я мог заметить, он следил  за  Бэл-
лерсом со жгучим интересом, - настаивал мистер Морган.
   - Вы совершенно правы, - сказал я. - Трент был очень заинтересован  в
аукционе. Весьма вероятно, что он знал Бэллерса в лицо и, уж  во  всяком
случае, знал, какую игру тот ведет. Однако голову даю на отсечение,  что
Бэллерс Трента никогда не видел.
   - Еще одна странность, - согласился судья. - Ну, это было весьма при-
ятное утро. Однако послушайте совета старого законника  и  отправляйтесь
на остров Мидуэй как можно скорее. Ставка велика, а Бэллерс и его компа-
ния вряд ли перед чем-нибудь остановятся.
   С этим прощальным советом мистер Морган пожал мне руку и пошел  своей
дорогой, а я направился в вестибюль "Западного отеля", на ступенях кото-
рого мы закончили наш разговор. Служащие отеля  хорошо  меня  знали,  и,
когда я объяснил, что должен дождаться Пинкертона, после чего  мы  здесь
позавтракаем, меня пригласили присесть  в  конторе.  Там,  в  уединенном
уголке, я было начал приходить в себя после всех этих волнений, но вдруг
в комнату влетел и, перекинувшись несколькими словами с клерком, кинулся
к телефону не кто иной, как сам мистер Бэллерс. Можете осуждать меня, но
я не устоял перед искушением и, потихоньку приблизившись к нему, сел  за
самой его спиной. Может быть, некоторым извинением  послужит  тот  факт,
что я вообще любил подслушивать разговоры по телефону  людей  совершенно
мне незнакомых - просто для удовольствия. Трудно представить  что-нибудь
более смешное и нелепое, чем подобного рода односторонняя беседа.
   - Центральная, - сказал Бэллерс, - двадцать два сорок один и  пятьсот
восемьдесят четыре-бе (или какойто другой похожий номер). Кто говорит?..
Хорошо... Мистер Бэллерс. Тот телефон был испорчен... Да, около трех ми-
нут... да... да... К сожалению, за сумму, вами названную... Нет... у ме-
ня не было полномочий... Не более и не менее... Полагаю, что  так...  О.
Пинкертон, контора в квартале Монтана... Да... да...  Хорошо,  сэр.  Как
вам угодно, сэр...
   Бэллерс повернулся, собираясь уходить, но вдруг заметил меня,  отшат-
нулся и поднял руки, словно опасаясь пощечины.
   - Как! Это "вы? - вскричал он, а потом, несколько оправившись,  доба-
вил: - Компаньон мистера Пинкертона, если не ошибаюсь? Рад  вас  видеть,
сэр, и поздравить с вашим недавним успехом. - И,  угодливо  поклонившись
мне, он ушел.
   Тут мне в голову пришла сумасшедшая мысль. Я не сомневался, что  Бэл-
лерс разговаривал со своим клиентом; я знал номер его телефона,  хотя  и
не знал имени, и я решил, что, если позвонить по этому номеру  немедлен-
но, к телефону скорее всего подойдет он сам. Так почему бы мне, хотя  бы
заочно, не познакомиться с этим таинственным человеком и не получить  за
свои деньги хоть какое-нибудь удовольствие? Я снял трубку.
   - Центральная, - сказал я. - Дайте двадцать два  сорок  один  пятьсот
восемьдесят четыре-бе.
   Телефонистка повторила номер, затем наступило молчание, а затем у ме-
ня в ухе прозвучал негромкий голос, несомненно, принадлежащий англичани-
ну и человеку образованному:
   - Это опять вы, мистер Бэллерс? Повторяю  вам:  бесполезно.  Это  вы,
мистер Бэллерс?.. Кто это?
   - Я просто хочу задать один вопрос, - сказал я вежливо. -  Зачем  вам
понадобилось покупать "Летящий по ветру"?
   Ответа не последовало. В трубке раздавалось легкое жужжание - это го-
ворили все другие абоненты города Сан-Франциско, - но номер 2241 молчал.
Я еще два раза повторил свой вопрос. Но голос таинственного  англичанина
так больше и не раздался. Так, значит, он испугался моего бесцеремонного
вопроса? Мне это показалось подозрительным: легко пугаются только те,  у
кого совесть нечиста. Я взял телефонную  книгу  и  отыскал  этот  номер:
"2241, миссис Кин, ул. Миссии, дом 942". Этим, если только я не собирал-
ся ехать туда, чтобы лично повторить заданный по  телефону  вопрос,  мне
приходилось удовольствоваться.
   Однако, когда я снова сел на стул  в  дальнем  углу  конторы,  я  по-
чувствовал, что наше предприятие таит в себе элемент какой-то  неопреде-
ленности, таинственности, даже опасности. Теперь перед  моим  умственным
взором, помимо картины выброшенного на мель брига,  над  которым  кружат
чайки, и капитана Трента, вытирающего побагровевший лоб носовым платком,
возник еще образ человека, прижимающего к уху телефонную трубку  и  вне-
запно бледнеющего как полотно, когда в этой трубке раздается простой  и,
казалось бы, невинный вопрос.
   От этих размышлений меня отвлек бой часов. С тех  пор  как  Пинкертон
ушел за деньгами, прошел час и двадцать минут. Он опаздывал уже на двад-
цать минут - я хорошо знал, как быстро он умеет совершать сделки, - я не
раз восхищался его железной пунктуальностью, и теперь его опоздание  го-
ворило мне очень много. Двадцать минут медленно превратились в час.  Час
сменился вторым, а я все еще сидел в своем уголке или выходил  в  вести-
бюль и принимался мерить шагами его мраморный пол, испытывая жгучую тре-
вогу и раскаяние. Время обеда почти прошло, когда я вдруг вспомнил,  что
еще ничего не ел. Есть мне не хотелось, но впереди предстояло много дел,
и я должен был сохранять свои силы хотя бы для того, чтобы с большим му-
жеством перенести дурные известия, которые меня,  вероятно,  ожидали.  И
вот, попросив портье передать Пинкертону, что он найдет меня в  рестора-
не, я сел за столик и заказал суп, устриц и бутылку шампанского.
   Вскоре появился мой друг. Он был очень бледен и выглядел постаревшим.
Он заказал себе чаю, заметив, что самая мысль о еде ему противна.
   - Наверное, ничего не вышло? - сказал я, и сердце у  меня  мучительно
сжалось.
   - Нет, - ответил он, - я свел концы  с  концами,  Лауден.  Но  только
свел. Больше мне во всем Сан-Франциско не удалось бы  занять  ни  цента.
Все настроены против нас. Лонгхерст даже обругал меня и сказал,  что  он
не карточный игрок.
   - Ну так что ж? - спросил я. - Ведь нам только это и было нужно.
   - Лауден, говорю же тебе, что мне  пришлось  кровью  платить  за  эти
деньги! - мрачно сказал Пинкертон. - И срок девяносто дней. Мне не  уда-
лось выпросить ни одного лишнего дня, ни одного! Если мы  будем  продол-
жать это дело, Лауден, ехать придется тебе - и работать так, чтобы пух и
перья летели. А я останусь здесь. Я должен остаться,  чтобы  распутывать
дела в Сан-Франциско. А если бы ты знал, как мне хочется поехать самому!
Я бы показал этим лентяям матросам, что такое работа. Я бы обшарил  этот
корабль из конца в конец, прежде чем они успели бы влезть на палубу!  Но
ведь ты приложишь все усилия, Лауден! Я полагаюсь на тебя.  Как,  только
вы отплывете, ты должен сделать своим девизом слово "скорей".  Этот  ко-
рабль с сокровищем на борту должен быть здесь до истечения трех месяцев,
или мы банкроты. Банкроты!
   - Я сделаю все, что смогу, Джим. Я буду  работать  круглые  сутки,  -
сказал я. - Тебя в это дело втянул я, и либо я тебя выручу, либо покончу
с собой. Но почему ты говоришь "если мы будем продолжать это дело"?  Или
у нас есть какой-то выбор?
   - Сейчас объясню, - сказал Джим. - Но не думай, что я  раскаиваюсь  в
нашей сделке. Пожалуйста, ни в чем себя  не  вини.  Ты  проявил  замеча-
тельный и здравый деловой инстинкт. Я ведь всегда говорил, что он у тебя
есть, и вот он прорвался наружу. Совершенно очевидно, что  этот  мерзкий
сутяга хорошо осведомлен о положении вещей, а он так и рвался еще  повы-
сить цену. Нет, мы, несомненно, можем рассчитывать на  прибыль.  Беда  в
другом - я надавал векселей на девяносто дней и истощил весь наш кредит:
я ведь обегал весь город, занимая, выпрашивая и  подмазывая,  чтобы  за-
нять. Ейбогу! - вскричал он с неожиданным взрывом самодовольства. - Кро-
ме меня, во всем Фриско никто не сумел бы занять  эти  последние  десять
тысяч! И еще одно: я надеялся, что ты сможешь продать опиум там  же,  на
островах, - это гораздо безопаснее и выгоднее, -  но  трехмесячный  срок
связывает нас по рукам и ногам; тебе придется немедленно плыть в Гонолу-
лу и добираться сюда на пароходе. Правда, я постараюсь что-нибудь подго-
товить для тебя там. Я свяжусь с человеком, который занимается подобными
делами. Выглядывай его, как только доберешься до островов:  весьма  воз-
можно, что он встретит тебя еще в море, в вельботе или на катере, и при-
везет тебе деньги прямо на шхуну.
   Из этого видно, насколько загрубела моя совесть за время моего пребы-
вания в Сан-Франциско: хотя на карту были поставлены все наши деньги,  я
все же не должен был давать согласия, которое делало меня  контрабандис-
том, и, что еще хуже, контрабандистом, ввозящим опиум. Однако я дал свое
согласие, даже ни разу не возразив, даже глазом не моргнув.
   - А вдруг, - сказал я, - а вдруг этот опиум так хорошо спрятан, что я
не смогу его найти?
   - Тогда ты останешься там, пока весь бриг не превратится в  щепки,  а
потом расколешь каждую щепочку своим перочинным ножом! -  вскричал  Пин-
кертон. - Опиум там, мы знаем это, и его надо, найти. Но это  лишь  одна
из открывающихся нам возможностей, хотя, как я уже говорил, я принял все
меры, чтобы претворить этот план в жизнь. Да, не  успев  еще  занять  ни
цента и обдумывая второй вариант, я начал с того, что зафрахтовал шхуну.
Это "Нора Крейн". Водоизмещение шестьдесят четыре тонны. Но для нас это-
го достаточно, потому что рис испорчен, а она самое  быстроходное  судно
своего класса во всем Сан-Франциско. Я внес аванс двести долларов и обя-
зался выплачивать триста долларов ежемесячно, получив ее в  свое  полное
распоряжение; жалованье и провизия обойдутся, скажем,  еще  в  четыреста
долларов. Это же капля в море. Капитан уже начал готовить ее к  плаванию
два часа назад, и тогда же Джон Смит получил заказ  на  поставку  продо-
вольствия. Вот это я называю делать дело!
   - Да, конечно, - сказал я. - Но в чем же состоит другой вариант?
   - А вот в чем, - сказал Джим. - Ты согласен,  что  Бэллерс  собирался
торговаться и дальше?
   Я увидел, к чему он клонит.
   - Да. Ну и что? - спросил я. - Это и есть твой вариант?
   - Именно так, Лауден Додд, - подтвердил Джим. - Если  Бэллерс  и  его
клиент захотят дать мне отступного, я готов заключите с ними сделку.
   У меня в голове промелькнула страшная мысль: а что, если моя  детская
выходка испугала этого загадочного клиента, тем самым уничтожив  возмож-
ность, которая нам позволяла выйти с честью из  трудного  положения?  Но
стыд заставил меня промолчать, и я продолжал наш разговор,  не  упомянув
ни о моей встрече с Бэллерсом, ни о том, что я узнал адрес на улице Мис-
сии.
   - Да, несомненно, первоначальным лимитом были пятьдесят тысяч  долла-
ров, - сказал я, - или, во всяком случае, так считал Бэллерс. Но, с дру-
гой стороны, это мог быть предел. И, чтобы покрыть расходы, в которые мы
уже вошли - я тебя отнюдь не виню, я понимаю, что мы  должны  были  быть
готовы к любому варианту, - чтобы покрыть эти расходы,  нам  понадобится
сумма более значительная.
   - Бэллерс согласится на шестьдесят тысяч. Я твердо  уверен,  что  его
можно заставить согласиться на сто тысяч. Вспомни конец аукциона!
   - В отношении Бэллерса я с тобой совершенно согласен, - ответил я,  -
однако сам Бэллерс может заблуждаться, и пятьдесят тысяч все-таки  могли
быть предельной суммой.
   - Ну, Лауден, если это так, - сказал Джим очень серьезно, - если  это
так, пусть забирает "Летящего по ветру" за пятьдесят  тысяч  и  радуется
своей покупке. Я предпочту убытки.
   - Неужели мы настолько запутались, Джим? - воскликнул я.
   - Да, мы зарвались, Лауден, - ответил он. - Ведь эти пятьдесят  тысяч
долларов, когда мы расплатимся по векселям, обойдутся нам  в  семьдесят.
Нам придется выплачивать долг  из  расчета  десяти  процентов  в  месяц.
Меньшей цифры я не мог добиться, да и никто не смог бы. И так  это  было
чудом, Лауден. Я просто сам собой любовался. Эх, если бы нам дали четыре
месяца! А ты знаешь, Лауден, мы все-таки можем добиться своего. С  твоей
энергией, с твоим обаянием ты сможешь управиться на шхуне, как управлял-
ся на наших пикниках. И нам может повезти. А в этом случае - какая блес-
тящая будет операция! Какая реклама! Какие воспоминания до  конца  нашей
жизни! Однако, - перебил он сам себя, - сперва  надо  попробовать  менее
рискованный вариант. Пошли к этому крючкотвору.
   Я колебался, не признаться ли мне, что я знаю адрес нашего таинствен-
ного противника. Однако я решил, что уже упустил благоприятный момент, и
теперь мне придется объяснять не только, как этот адрес стал мне  извес-
тен, но и почему я не сказал об этом  раньше.  Я,  однако,  утешил  себя
мыслью, что, обращаясь к Бэллерсу для переговоров с его клиентом, мы бу-
дем действовать как принято. А самое главное, я с  тревогой  подозревал,
что мы все равно уже опоздали и что тот человек, который был нам  нужен,
покинул Сан-Франциско два часа назад. И вот я снова промолчал.  Позвонив
по телефону Бэллерсу, чтобы убедиться, что он у себя, мы  отправились  в
его контору... Бесконечные улицы американских городов переходят  одна  в
другую в прихотливом смешении богатства и нужды - под  одним  и  тем  же
названием улица тянется между  гигантскими  складами,  между  воровскими
притонами и дешевыми кабаками, между газонами и живыми  изгородями  рос-
кошных особняков. В Сан-Франциско крутые холмы  и  бесчисленные  морские
заливчики еще усиливают такие контрасты. Улица, по которой мы шли, начи-
налась где-то среди дня неподалеку от кладбища Пустынной горы; затем она
некоторое время вилась по ветреным олимпийским выгонам Ноб-Хилла, а вер-
нее, протянулась вдоль его границы; потом она сразу же нырнула  в  лаби-
ринт крохотных домиков, весьма развязно выкрашенных и предлагавших  наб-
людательному взгляду следующую многозначительную особенность: на  огром-
ных медных дощечках, украшавших миниатюрные и пестрые  двери,  значились
только женские имена без фамилий - Нора, или Лили, или  Флоренс;  оттуда
улица заглядывала в Китайский квартал, где под ней,  несомненно,  прята-
лись тайные курильни опиума, а кварталы во