белые грузовики  приезжали  и  уезжали, солнце обжигало, от паров
авиационного топлива  слезились глаза.  Ведомая Джудит, Гита  втиснулась  на
заднее  сиденье  джипа  между  мешками  с  почтой  и  пристроилась  рядом  с
вспотевшим  китайцем  в  черном  костюме.  Другие  джипы  во  главе  колонны
грузовиков  проехали  мимо,  к  только   что  приземлившемуся  транспортному
самолету.
   -  Она была прекрасной женщиной! - крикнула Джудит с переднего сиденья.
- Очень  целеустремленной! -  вероятно, говорила о  Тессе. - Почему  кому-то
захотелось  арестовать  Арнольда?  Это  же  глупость!  Арнольд  и мухи бы не
обидел. Ты остаешься на  три ночи,  так? Из Уганды на  наш семинар прилетела
целая толпа.
   "Джудит  находится здесь, чтобы кормить живых,  а не мертвых", - думала
Гита, когда джип миновал ворота и выехал на шоссе. Они проехали мимо скопища
баров и лавчонок. На указателе, прибитом на высоком  столбе, Гита прочитала:
"Пиккадилли  -  там". Впереди  поднимались  бурые  холмы.  Гита сказала, что
хотела  бы  прогуляться  по  ним.  Джудит ответила,  что  оттуда она  бы  не
вернулась.
   - Дикие животные?
   - Люди.
   Они  подъехали к  лагерю.  На площадке у  ворот, в  красной  пыли, дети
играли в  баскетбол. Сетку  кольца заменял  белый  продуктовый мешок. Джудит
привела Гиту  в регистрационную палатку, где ей выдали пропуск. Расписываясь
в регистрационной книге, Гита как бы невзначай пролистала несколько  страниц
и нашла нужную ей запись:
   "Тесса Эбботт, а/я Найроби. Тукул 28.
   А. Блюм, "Medecins de L'Univers" (72). Тукул 29".
   В лагере они зарегистрировались в один и тот же день.
   - У прессы был праздник, - прокомментировала Джудит. - Рубен брал с них
по пятьдесят американских  долларов  за снимок, наличными. Восемьсот баксов,
восемьсот  наборов, состоящих из альбома для рисования и цветных карандашей.
Рубен полагает, что теперь  в  племени динка  появятся  два  Ван  Гога,  два
Рембрандта и один Энди Уорхол.
   Гита  вспомнила, что Рубен - легендарный начальник  лагеря. Конголезец.
Друг Арнольда.
   Они шли по  широкой улице, обсаженной цветущими деревьями. Над  кронами
тянулись провода, за деревьями выстроились  выкрашенные белой краской тукулы
с крышами  из  пальмовых листьев.  Поджарый англичанин, по  виду  - школьный
учитель,  прокатил мимо на старомодном велосипеде. Увидев Джудит, зазвонил в
звонок и помахал ей рукой.
   - Душевые и туалеты - по другую сторону дороги, первое заседание завтра
в восемь  утра, встречаемся у двери бунгало тридцать два, - сообщила Джудит,
вместе  с Гитой  войдя  в отведенный ей  тукул.  -  Баллончик  со  спреем от
москитов у кровати, советую воспользоваться  и сеткой. Придешь в клуб выпить
пива перед обедом? Гита кивнула.
   - Ладно, только не теряй бдительности.  Некоторые парни очень голодные,
только что вернулись из полевых экспедиций.
   -  Кстати,  тут  есть женщина  по имени Сара,  -  как  бы между  прочим
заметила Гита. - Вроде бы она сдружилась с Тессой. Если она в лагере, мне бы
хотелось поздороваться с ней.
   Она распаковала вещи и, взяв полотенце,  мыло и губку,  смело пересекла
улицу.  Прошел дождь, прибив пыль, летящую  с  аэродрома. Опасные  для жизни
холмы стали черно-зеленоватыми. Пахло керосином  и  пряностями. Гита приняла
душ, вернулась в тукул, села за маленький столик, разложила на нем материалы
семинара и, уже вспотев, углубилась в проблемы самообеспечения  потребителей
гуманитарной помощи.

x x x

   Клуб  "Локи"  тоже укрывала  от непогоды  крыша из  пальмовых  листьев.
Стойку бара  украшали картины  из  жизни джунглей, на  белой стене,  которая
служила  экраном  для  видеопроектора,   желающие  следили   за  перипетиями
давнишнего футбольного  матча,  динамики  изрыгали  африканскую танцевальную
музыку. То  и  дело  вечерний воздух разрывали  радостные  вопли: сотрудники
гуманитарных  организаций,  приехавшие  издалека  и  давно   не  видевшиеся,
приветствовали   друг  друга  на  разных   языках,  обнимались,  целовались,
соприкасались щеками и  уходили рука  об руку. "Этот  клуб мог бы стать моим
храмом, - думала Гита. - Эти люди  - моими  братьями и сестрами.  Тут нет ни
классов, ни сословий, здесь  все равны, независимо от цвета кожи, у них есть
цель  жизни, они  молоды  и  беззаботны. Я могла бы быть одной из  них. Так,
может, перевестись  в  Локи  и ступить  на путь к святости? Болтаться вокруг
самолетов, наслаждаться романтикой, впрыскивать в кровь адреналин опасности?
Зачеркнуть знак равенства между сексом и браком, окунуться в кочевую жизн
   ь,  в которой  нет места постоянству связей?  Никакого  тебе сидения  в
офисе от сих и до сих, зато всегда под рукой травка!  А  еще слава и  парни,
которые ждут тебя по возвращении из  экспедиции, деньги и еще  больше парней
по возвращении к цивилизации! Кто хочет большего?
   Я.
   Я хочу понять,  кому вообще понадобилось все  это  безобразие. И почему
нужда в нем не отпала и теперь. Я хочу набраться  смелости и вслед за Тессой
сказать: "Локи  смердит.  Права на  существование у  него не больше,  чем  у
Берлинской стены. Это монумент  провалу дипломатии.  Какой смысл  держать на
ходу  дорогостоящую машину  "Скорой  помощи",  если  наши политики ничего не
делают для предотвращения несчастных случаев?"
   Ночь упала мгновенно.  Желтые фонари заменили солнце,  птицы замолчали.
Потом возобновили прерванную  болтовню, поубавив  громкости.  Она  сидела за
длинным столом, через три человека от Джудит,  которая одной  рукой обнимала
антрополога из  Стокгольма.  Думала о том, что ощущения у  нее те  же, что и
много  лет  тому назад, когда она  в первый раз пришла в монастырскую школу,
правда, в  монастырской  школе  не  пили  пива, за  одним  столом не  сидели
симпатичные молодые люди, съехавшиеся со всего мира, а их глаза не оценивали
твой сексуальный потенциал и доступность. Она слушала рассказы о местах, где
никогда  не  бывала,  об  экспедициях, таких  опасных,  что  по  коже бежали
мурашки,  приходя  к выводу,  что никогда  бы  не справилась  с трудностями,
которые пришлось преодолеть рассказчикам. В  этот момент слово  взял крепкий
широкоплечий  янки  из  Нью-Джерси,  которого  звали  Хэнк-Ястреб.  Согласно
Джудит, в свое время он был боксером и ростовщиком, но предпочел преступному
миру работу в гуманитарной организации. Он рассказывал о
   суданских группировках, воюющих между собой на территориях, примыкающих
к  Нилу. О том,  как  одни  пресмыкаются перед  вторыми, как  третьи метелят
четвертых,  уничтожая  мужчин,  воруя женщин  и скот, внося свою лепту в два
миллиона  жертв бессмысленной  гражданской  войны,  сотрясающей Судан.  Гита
маленькими глотками пила пиво и не забывала улыбаться  Хэнку-Ястребу, потому
что  его монолог обращался  непосредственно  ей, во-первых,  как  новенькой,
во-вторых,  с  расчетом  на более близкое знакомство. Поэтому она облегченно
вздохнула,   когда   из   темноты    материализовалась    полная   африканка
неопределенного возраста в  шортах, кроссовках  и кепке лондонского уличного
торговца фруктами, хлопнула по плечу и прокричала: "Я - Сара-Суданка, милая,
а ты, должно быть, Гита. Никто не говорил мне, что ты такая красотка. Пойдем
и  выпьем чашечку чая,  дорогая", - и без  дальнейших церемоний повела ее  к
тукулу,  очень   похожему  на  пляжную  кабинку,  с  односпальной  кроватью,
холодильником и книжным шкафом, забитым классиками английской литературы, от
Чосера до Джеймса Джойса.
   Они сели на крошечной веранде, глядя  на  звезды и отгоняя москитов,  в
ожидании, пока закипит чайник.

x x x

   - Я слышала, они собираются арестовать Арнольда, - сказала Сара-Суданка
после того, как обе отдали должное памяти Тессы. - Что ж, логичный ход. Если
хочется скрыть правду, прежде всего надо дать людям другую правду, чтобы они
сохраняли  спокойствие. Иначе они  начнут  думать, а  вдруг  от  них  прячут
истинную правду, а это кое-кому может и не понравиться.
   "Школьная учительница,  -  решила Гита.  -  Или  гувернантка.  Привыкла
излагать свои мысли и повторять их невнимательным детям".
   - После убийства приходит черед заметания следов, - продолжала Сара все
с той же учительской назидательностью. - И мы не должны забывать, что хорошо
замести  следы гораздо труднее,  чем плохо убить. Совершив преступление, еще
можно  выйти  сухим  из воды. А заметая следы, гораздо  легче  оказаться  за
решеткой. Ты прикрываешь  одну улику,  потом выскакивает другая. Прикрываешь
ее.  Поворачиваешься, а первая уже вылезла. Снова поворачиваешься  и видишь,
что третья торчит, словно камень  из  песка, неоспоримая, как  тот факт, что
Каин убил Авеля. Только зачем я тебе  все  это говорю, дорогая? У меня такое
ощущение, что мы говорим не о том, что тебя интересует.
   Гита  начала  уклончиво. Джастин,  мол,  пытается восстановить  картину
последних дней  Тессы. Хочет убедиться, что ее последний визит в Локи принес
желанные результаты. Не может ли Сара сказать, как прошло выступление  Тессы
на семинаре по правам женщин? Сделала ли Тесса  доклад, рассказав о том, что
ей известно о борьбе за  равноправие  женщин Кении? Не знает ли Сара чего-то
особенного,  случившегося  во время семинара, о чем  следовало  бы  сообщить
Джастину?
   Сара слушала ее, кивая  головой, поблескивая глазами, пила чай, большой
рукой отгоняла  москитов,  не  забывая  крикнуть  проходящим мимо  знакомым:
"Привет,  Дженни. Ты плохая  девочка! Чем ты занималась  с этим бездельником
Санто?"
   - Ты собираешься обо всем написать Джастину, дорогая?
   Вопрос смутил Гиту. Какая  разница, собирается она писать  Джастину или
нет? На  что  намекала Сара?  В  посольстве Джастин стал персоной нон-грата.
Неужели и здесь к нему относятся точно так же?
   -  Я уверена, что Джастин хотел  бы, чтобы я  ему  написала, - признала
она. -  Но я напишу, если мое письмо успокоит его.  Я не  буду писать ничего
такого, что может причинить ему боль. Я хочу сказать, Джастину известно, что
Тесса  и Арнольд путешествовали вместе. Весь мир теперь знает об  этом. Если
между ними что-то и было, он с этим смирился.
   - О, между ними ничего не было, дорогая,  можешь мне  поверить, -  Сара
хохотнула.  - Это все газетные  сплетни. Ничего не было. Я  знаю это  точно.
Привет, Эбби,  как дела, дорогая? Это  моя сестра Эбби. Вот уж у кого мужчин
было больше, чем у многих. Она четыре раза выходила замуж.
   Скрытый смысл  последних фраз Сары, если он и был, ускользнул от  Гиты,
потому что она пыталась придать лжи хоть минимум правдоподобия.
   - Джастин  хочет заполнить  все пробелы. Узнать максимум  подробностей.
Чтобы получить насколько возможно полную картину ее последних  дней.  Я хочу
сказать...  если  ваши  слова могут причинить  ему  боль, я передавать их не
буду. Само собой.
   -  Полную,  значит,  картину,  - улыбнулась Сара, покачала головой. - И
что,  по-твоему,  они  здесь  делали,  дорогая?  Слонялись  по  лагерю,  как
молодожены? Ничего такого не было и в помине.
   - Очевидно,  участвовали в работе  семинара по  правам женщин. Вы  ведь
тоже  принимали в нем участие?  Наверное, руководили  им. Я не спросила вас,
чем вы здесь занимаетесь. А следовало. Извините.
   -  Не извиняйся, дорогая. Все в порядке. Ты просто еще не освоилась. Не
очень-то понимаешь, куда попала, - Сара рассмеялась. - Да, теперь вспоминаю.
Была  я  на этом семинаре.  Может, даже руководила им. По очереди с другими.
Группа  подобралась  хорошая,  вспомнила.   Две  умные  женщины  из   Диака,
вдова-врач   из   Авейла,  самодовольная,   но   отзывчивая,   несмотря   на
самодовольство,  пара юристов, не помню откуда. Хорошая команда, это  точно.
Но что эти женщины будут делать по возвращении в Судан, трудно сказать. Зато
гадать можно, сколько угодно.
   - Может, у Тессы  были какие-то  дела с юристами? - с надеждой вставила
Гита.
   - Может,  и были, дорогая. Но только многие из этих  женщин никогда  не
летали  на  самолете. Многим стало нехорошо,  они перепугались насмерть, так
что нам пришлось взбодрить их,  прежде чем они смогли  говорить и слушать, а
привезли их именно для этого.  Некоторые так перепугались, что не могли ни с
кем  разговаривать,  хотели просто вернуться домой, где  мужчины вытирали об
них ноги.  Я всегда говорю,  дорогая,  нечего лезть в это дело, если боишься
неудачи. Совет Сары-Суданки - считай свои успехи и даже не думай о провалах.
Ты  все  еще  хочешь  расспрашивать  меня о  семинаре?  Замешательство  Гиты
усилилось.
   - Так она этим и занималась? Помогала им прийти в себя?
   - Насчет этого, дорогая, мне ничего не известно.
   - Но вы должны хоть что-то помнить. Что она делала? Что говорила? Тессу
забыть невозможно,  - слова прозвучали грубо, хотя ей этого не хотелось. - И
Арнольда - тоже.
   - Ну, я не могу сказать, что она внесла лепту в эту дискуссию, дорогая,
потому что она в ней не участвовала. Тесса не участвовала в дискуссии. Это я
могу сказать точно.
   - А Арнольд?
   - Арнольд тоже.
   - Даже не читала доклад или что-то такое?
   - Нет, дорогая. Ни он, ни она.
   - Вы хотите  сказать,  что  они просто  сидели  молча? На Тессу это  не
похоже. Да и на Арнольда. Сколько времени продолжался семинар?
   - Пять дней. Но Тесса и  Арнольд  не оставались  в Локи  все пять дней.
Редко  кто  задерживается тут  надолго. У всех, кто  приезжает сюда,  быстро
возникает желание поехать куда-то еще. Тесса  и Арнольд в этом не отличались
от  остальных.  - Она  помолчала,  изучающе  оглядела  Гиту,  словно  хотела
определить, отвечает та каким-то  ее требованиям или нет. - Ты  понимаешь, о
чем я говорю, дорогая?
   - Нет. Боюсь, что нет.
   - Может, ты знаешь то, о чем я не говорю?
   -  Я  лишь  пытаюсь выяснить,  что они  тут делали.  Арнольд и Тесса. В
последние несколько  дней  их  жизней.  Джастин в  своем письме настоятельно
просил меня это выяснить.
   - Дорогая, ты случайно не взяла с собой его письма?
   Гита трясущейся рукой достала письмо из наплечной сумки, которую купила
специально  для этой поездки.  Сара унесла его в тукул,  чтобы прочитать под
свисающей  с потолка лампочкой, постояла, задумавшись,  прежде чем вернуться
на веранду и опуститься на стул. По выражению  лица чувствовалось, что она в
замешательстве.
   - Ты собираешься что-то мне сказать, дорогая?
   - Если смогу.
   - Тесса сама говорила тебе, что она и Арнольд едут в Локи на семинар по
правам женщин?
   - Это они говорили нам всем.
   - И ты ей поверила?
   - Да. Мы все поверили. И Джастин. До сих пор верим.
   - И Тесса  была твоей  близкой  подругой.  Как  я  слышала, чуть ли  не
сестрой. Но при этом она не назвала тебе другую причину своего приезда сюда?
Не сказала, что  семинар по правам  женщин -  предлог,  точно такой же,  как
семинар самообеспечения потребителей - предлог для тебя? Я не ошиблась?
   - Когда у нас только завязалась дружба, Тесса  многое мне рассказывала.
А потом стала  тревожиться за меня. Думала, что  говорит  мне слишком много.
Что нехорошо взваливать мне на плечи такую ношу.  Я - вольнонаемная, принята
на временную работу. Она знала, что я думаю  о том, чтобы подать заявление о
приеме на постоянную работу. Что собираюсь вновь сдавать экзамен.
   - И планы у тебя остаются прежними, дорогая?
   - Да. Но это не означает, что мне нельзя говорить правду.
   Сара отпила чаю, поправила козырек кепки, уселась поудобнее.
   - Как я понимаю, ты собираешься пробыть здесь три ночи?
   - Да. Возвращаюсь в Найроби в четверг.
   - Это хорошо. Очень хорошо. И семинар будет интересным. Джудит -  умная
женщина, она об этом позаботится. Она, правда, резковата с тугодумами, но не
со  злобы.  Просто ей хочется  как можно  эффективнее  использовать время. А
завтра  вечером я познакомлю тебя  с моим добрым другом  капитаном Маккензи.
Никогда о нем не слышала?
   - Нет.
   -  Тесса  и Арнольд  никогда  не упоминали о капитане Маккензи в  твоем
присутствии?
   - Нет.
   - Капитан - один  из здешних пилотов. Сегодня как раз улетел в Найроби,
так что вы разминулись с ним в воздухе. Он полетел за кое-какими припасами и
по личному делу. Капитан Маккензи тебе очень понравится. Прекрасно воспитан,
а сердце у  него больше, чем у большинства людей  - тело, и  это факт. Очень
малая часть  того, что  происходит в  этих местах,  ускользает  от  внимания
капитана Маккензи, но он предпочитает не говорить о  том, что знает. Капитан
участвовал во  многих малоприятных войнах, но теперь он убежденный сторонник
мира, вот почему он здесь, в Локи, спасает от голода мой умирающий народ.
   - Он хорошо знал Тессу? - со страхом спросила Гита.
   - Капитан Маккензи знал Тессу и полагал, что она  - настоящая леди, вот
и все. Капитан Маккензи никогда  бы не посягнул на честь замужней женщины...
как  и Арнольд.  Но  капитан Маккензи  знал Арнольда лучше,  чем  Тессу.  Он
думает, что  полиция Найроби сошла с ума, если объявила Арнольда в розыск, и
собирается прямо сказать им об этом. Я уверена, что это главная  причина, по
которой  он улетел сегодня  в  Найроби. И  им не понравится то,  что  он  им
скажет, потому что, поверь мне, капитан Маккензи говорит то, что думает.
   - Капитан  Маккензи был в  Локи, когда Тесса и Арнольд прилетели на тот
семинар?
   -  Да.  Он виделся  с  Тессой  и Арнольдом, дорогая,  и, насколько  мне
известно,  у  них состоялся долгий  разговор. -  Она  помолчала,  улыбнулась
звездам, и  Гите  показалось,  что  она  никак  не  может  принять  решение:
довериться  Гите  или  оставить  секреты  при  себе.  Собственно,  и  Гита в
последние три недели неоднократно задавалась второй частью этого вопроса.
   - Значит, так, дорогая, -  наконец продолжила Сара. - Я вслушивалась  в
твои  слова.  Я наблюдала  за тобой, думала  о тебе, волновалась за тебя.  И
пришла  к выводу,  что  ты - девушка с  головой, а также хороший, порядочный
человек с развитым чувством ответственности, что я ценю в людях. Но, если ты
не такая, как я тебя себе представляю, если я в тебе ошиблась, благодаря нам
у капитана Маккензи могут возникнуть очень серьезные неприятности. Сведения,
которыми я  собираюсь поделиться  с тобой, опасны, и, как  только я тебе все
расскажу,  обратного  пути  для тебя не будет, джинна в бутылку не загонишь.
Вот я и предлагаю тебе сказать, не переоценила ли я тебя,  увидела ли такой,
какая ты на самом деле. Потому что людей, которые говорят больше, чем нужно,
уже  не  исправить. И  вот что еще я знаю.  Они  могут  сегодня  клясться на
Библии, а завтра  вести себя как прежде, выбалтывая  все, что знают.  Библия
для них - ничто.
   - Я понимаю, - кивнула Гита.
   -  Так  ты скажешь  мне, правильно  ли я истолковала  то,  что  видела,
слышала  и  думала  о  тебе? Должна  ли высказать  то, что храню в  душе,  и
взвалить на твои плечи тяжелый груз ответственности?
   - Я бы хотела, чтобы вы доверились мне.
   - Я ждала от тебя  именно такого ответа, поэтому  слушай. Говорить буду
тихо, так что наклоняйся ближе, - Сара-Суданка  отвернула козырек в сторону,
их лица  сблизились чуть ли  не вплотную.  - Вот так. И я  надеюсь,  гекконы
порадуют нас громкими криками. Тесса не участвовала в работе  того семинара,
и Арнольд  тоже. Как только появилась  такая возможность,  Тесса  и  Арнольд
нырнули  на  заднее сиденье джипа моего  друга  капитана  Маккензи, пригнули
головы  и  прямиком поехали на летное поле,  где  капитан посадил  их в свой
самолет  и  повез на север, без  виз, паспортов и  каких-либо формальностей,
введенных повстанцами из Южного  Судана, которые не прекращают воевать между
собой,  вместо  того чтобы объединиться против  этих плохих арабов с севера,
похоже, уверенных в том,  что Аллах простит им  все, даже  если его пророк -
нет.
   Гита  подумала, что Сара закончила  и уже собралась что-то  сказать, но
оказалось, что та только начала.
   - Еще  одна  сложность заключалась в  том, что мистер  Мои,  который не
может управлять блошиным цирком, даже  с помощью целого кабинета  министров,
даж