а  очистится  от  бог  весть   каких  ужасных
воспоминаний.
   Не услышав ни голосов, ни шагов,  Джастин повернул ключ и вошел в холл,
ожидая вдохнуть запахи африканской стряпни, услышать гремящее по радио регги
и дребезжание крышки поставленного на плиту чайника.
   - Всем привет! - крикнул он. - Это Джастин. Я.
   Ни ответа, ни музыки,  ни кухонных запахов  или  голосов. Ни  звука, за
исключением  шуршания по  асфальту  шин проезжающих  мимо автомобилей да эха
собственного голоса,  поднимающегося  по лестнице. И тут же он увидел голову
Тессы, вырезанную из газеты и подпертую картонкой,  которая смотрела на него
поверх шеренги баночек из-под джема, в которых стояли цветы. А среди баночек
лежал  сложенный  лист  плотной бумаги, как догадался  Джастин, вырванный из
альбома Азиза,  с соболезнованиями, выражением любви и прощальными  записями
исчезнувших жильцов Тессы: "Джастин,  мы чувствуем, что не можем остаться" -
датированными прошлым понедельником.
   Он сложил лист, вернул его на  прежнее  место между баночками. Постоял,
смахнул слезу.  Оставив "гладстон"  в  холле, держась  за  стену,  нетвердой
походкой  прошел на  кухню.  Открыл  холодильник. Пустой,  если  не  считать
пузырька с  лекарством,  выписанным женщине. Анни  Какой-то. Фамилию эту  он
слышал впервые.  Решил,  что  она пациентка  Газона. По темному коридору  на
ощупь добрел до столовой, зажег свет.
   Отвратительная, псевдотюдоровская столовая  ее отца. По шесть стульев с
высокими  прямыми спинками  для верноподданных  с каждой  стороны  стола. По
одному расшитому, резному во  главе и напротив - для королевских особ. "Папа
знал,  что  столовая  ужасная, но очень  ее  любил, поэтому  люблю  и  я", -
говорила  она ему. " Что ж, а я  - нет,  - подумал он. - Прости, господи". В
первые месяцы их совместной жизни Тесса говорила исключительно о  своем отце
и матери, пока, под  умелым руководством Джастина, не  приступила к изгнанию
призраков,  заполняя   дом  людьми  своего  возраста,  пусть  безумными,  но
веселыми: троцкистами  из  Итона, пьяными  польскими прелатами и  восточными
мистиками, приживалами со всего мира.  Но, как  только она открыла  для себя
Африку, у нее словно появилась цель в жизни, и дом номер четыре  превратился
в  рай земной сотрудников гуманитарных организаций и радикалов  всех мастей.
Обегая  комнату,  взгляд  Джастина  с неодобрением  отметил  полукруг сажи у
мраморного камина, покрывающий скобы
   и  каминную решетку.  "Галки", -  автоматически подумал он. И продолжил
оглядывать столовую, пока не вернулся  к саже. Сосредоточился  на ней. Начал
спорить с собой. Или с Тессой, что в принципе означало одно и то же.
   Почему галки?
   Когда, когда?
   Записка в холле датирована прошлым понедельником.
   Ма Гейтс приходит по средам, Ма Гейтс, она же миссис Дора Гейтс, старая
нянька Тессы, к которой обращались не иначе как Ма Гейтс.
   Если Ма Гейтс неважно себя чувствует, приходит Полин, ее дочь.
   Если не может прийти и Полин, на  помощь зовут Дебби, ее бойкую на язык
сестру.
   И он просто представить себе не мог, что любая из этих женщин  оставила
без внимания полоску высыпавшейся из камина сажи.
   Значит, галки напали на дымовую трубу в промежутке между  средой и этим
вечером.
   Но,  если  дом опустел в понедельник, а Ма Гейтс прибиралась  в  среду,
откуда на саже взялся отпечаток мужского ботинка?
   Телефон стоял  на боковом столике, тут же лежал блокнот. Номер Ма Гейтс
Тесса записала красным фломастером на первой  странице. Трубку взяла  Полин,
тут же разрыдалась и передала ее матери.
   -  Мне очень,  очень  жаль, дорогой,  - медленно,  борясь  со  слезами,
говорила Ма Гейтс. -  У меня просто нет  слов,  чтобы сказать, как мне жаль,
мистер Джастин. Это ужасно, ужасно.
   Он  начал  допрос,  неторопливый,  обстоятельный,  в  основном  слушая,
изредка вставляя  вопрос.  Да,  Ма  Гейтс  приходила,  как  всегда, в среду,
пробыла с  девяти до двенадцати, ей хотелось... побыть с  Тессой  наедине...
Убиралась  как обычно,  ничего  не  пропустила, ничего  не забыла...  И  еще
плакала и  молилась... И, если  он не возражает, она бы хотела приходить как
прежде,  пожалуйста,  по средам, как при жизни  Тессы,  дело не в деньгах, в
памяти...
   Сажа? Разумеется, нет! В среду  на полу в  столовой сажи не было, иначе
она бы  ее непременно увидела и отчистила, прежде чем та  въелась в металл и
дерево. Лондонская  сажа  такая  прилипчивая.  В  домах  с  такими  большими
каминами она всегда прежде всего смотрит за сажей! И, нет, мистер Джастин, у
трубочиста, конечно же, нет ключа.
   И не знает ли мистер Джастин, нашли ли мистера Арнольда, потому  что из
всех  джентльменов, которые жили в доме, мистер Арнольд  ей  наиболее дорог,
чтобы там ни писали газеты, как бы ни старались...
   - Вы очень добры, миссис Гейтс.
   Включив  свет, большую люстру, в гостиной, он  позволил  себе задержать
взгляд  на фотографиях  Тессы: девочка  Тесса на пони,  Тесса  после первого
причастия, их свадебный портрет на ступенях крошечной церкви Святого Антония
на острове Эльба. Но думал он уже о камине. Сажа  покрывала и каменную плиту
под очагом, и каминную решетку. Та же сажа лежала и на каминных щипцах, и на
кочерге.
   "Вот она, загадка  природы, -  сказал он Тессе.  - Стараниями двух стай
галок сажа одновременно посыпалась вниз по  двум несвязанным дымовым трубам.
И какой мы из этого должны сделать вывод? С учетом того, что ты - адвокат, а
я - умудренный жизнью дипломат?"
   Но  в  гостиной  следа  не  обнаружилось.  Тот,  кто  шуровал в  камине
столовой, оставил отпечаток своего ботинка.
   Тот, кто интересовался камином в гостиной, - не оставил,  один  это был
человек или нет.
   Однако  с  чего  кому-то  обыскивать  камин,  не  говоря  уже  о  двух?
Действительно,  старые камины считались  идеальными  тайниками  для любовных
писем,  завещаний, дневников  и  мешочков  с золотыми  соверенами.  Согласно
легендам,  именно  в  дымовых трубах старых  каминов обитали призраки. Ветер
использовал  дымовые  трубы,  чтобы рассказывать всякие  истории, даже очень
секретные. И в этот вечер дул сильный холодный ветер, сотрясая ставни, гремя
замками. "Но к чему обыскивать  именно эти камины? Наши камины? В доме номер
четыре? А может, обыску подверглись не только камины, но и весь дом?"
   Направляясь к лестнице, он остановился около аптечки Тессы, под которую
та  приспособила старинный итальянский шкафчик и  лично нарисовала на дверце
зеленый крест. Не зря же была дочерью врача. Несколько мгновений смотрел  на
приоткрытую дверцу, распахнул.
   Чья-то  сердитая рука  свалила в кучу коробочки с  пластырем, пузырьки,
пакетики  с  борной  кислотой.  Когда   закрывал  дверцу,  над  головой,  на
лестничной площадке затрезвонил телефон.
   "Это тебя, - сказал  он  Тессе. - Мне придется говорить, что ты умерла.
Звонят мне, -  сказал он ей.  - Мне придется выслушивать соболезнования. Это
кекс "мадера", звонит, чтобы спросить,  все ли у  меня есть, чтобы и  дальше
спокойно пребывать в  моем нынешнем  травматическом состоянии.  Это  кто-то,
кому  пришлось подождать, пока  линия освободится  после моего пятиминутного
разговора с Ма Гейтс".
   Он снял трубку и услышал  голос деловой женщины. Фоном служили какие-то
голоса, гул шагов.  Деловая женщина звонила  из  какого-то места с  каменным
полом, где жизнь била ключом.
   -  Вы  слушаете?  Могу  я  поговорить  с  мистером  Джас-тином Куэйлом,
пожалуйста, если  он дома?  - не  женщина  -  сама вежливость. И тут  же она
приглушенно добавила, уже не в трубку: - Он дома, дорогая, не волнуйтесь.
   - Куэйл слушает.
   - Вы хотите  поговорить  с ним сами, дорогая? -  Дорогая не пожелала. -
Это цветочный магазин "Джеффриз",  мистер Куэйл, на  Кингс-роуд. У нас  есть
прекрасный букет,  не скажу какой,  который  нас попросили  вручить вам этим
вечером,  как можно скорее, и я не скажу, от кого...  не так ли, дорогая?  -
Дорогая, похоже,  кивнула.  - Вы не  будете возражать, мистер  Куэйл, если я
пошлю  мальчика прямо  сейчас?  Двух  минут тебе  хватит,  не так ли, Кевин?
Одной, если вы дадите ему что-нибудь выпить.
   - Посылайте, - сухо ответил Джастин.
   Он  стоял  перед  дверью комнаты Арнольда,  названной  так потому,  что
Арнольд,  останавливаясь  в  этой комнате, обязательно  что-то забывал после
отъезда:  ботинки, электрическую  бритву,  будильник,  стопку документов  об
очередном  провале, связанном с оказанием медицинской помощи одной  из стран
"третьего мира". Однако он застыл как вкопанный, увидев кашемировый кардиган
Арнольда, брошенный на спинку  стула, и, направляясь к столу, едва не позвал
его по имени.
   Незваные  гости (грабители?) почтили своим вниманием не только  камины,
но и стол.  Выдвинули ящики,  вытащили все содержимое, потом небрежно сунули
обратно.
   Загудел клаксон-звонок. Джастин скатился вниз, подлетел к  двери. Кевин
стоял  на  пороге, с  розовыми щечками, маленький. Прямо-таки  диккенсовский
посыльный цветочного магазина, раскрасневшийся на зимнем морозце. В руках он
держал букет ирисов и лилий, размером  чуть  меньше  его  самого.  В стеблях
белел  конверт.  Выудив  из  кармана  пригоршню  мелочи, Джастин  нашел  два
английских  фунта среди  кенийских шиллингов, дал мальчику и закрыл  за  ним
дверь.  Вскрыл конверт и достал открытку,  завернутую  в  плотную бумагу, не
позволяющую прочитать написанное сквозь конверт. Прочитал несколько строчек,
отпечатанных на принтере.
   "Джастин.  Выйдите  из  дома в  половине  восьмого.  Возьмите  с  собой
брифкейс,  набитый газетами.  Идите  в кинотеатр "Сайнфлекс" на  Кингс-роуд.
Купите билет  во второй зал  и  смотрите  фильм до  девяти часов.  Выйдите с
брифкейсом  через  боковой  (западный)  выход.  Поищите синий  микроавтобус,
припаркованный неподалеку от выхода. Водителя вы узнаете. Записку сожгите".
   Без подписи.
   Джастин осмотрел  конверт,  понюхал  его,  понюхал  открытку,  никакого
запаха  не  обнаружил.  Наверное,  даже  не ответил бы на  вопрос,  а какой,
собственно, запах искал. Отнес конверт  и  открытку  на кухню,  поднес к ним
зажженную спичку и, в лучших традициях курса  безопасности, который  читался
сотрудникам  Форин-оффис, положил в  раковину.  Когда  они  догорели,  пепел
размял,  а  потом  смыл  водой.  Взлетел  по  лестнице,  перепрыгивая  через
ступеньки, на чердак. Не потому, что спешил, исходил из принципа: не думай -
действуй. Остановился перед запертой дверью. Ключ  уже  держал наготове.  На
его лице читалась решительность, но  и предчувствие дурного. Он готовил себя
к прыжку через пропасть.  Вошел  в  маленькую  прихожую, ведущую к чердачным
комнатам. Двинулся дальше,  сощурившись от ослепляющего блеска воспоминаний.
Все  здесь напоминало  о Тессе, говорило о  ней, за нее. Большой  письменный
стол отца, подаренный ему в день свадьбы, стоял  в привычной нише. Он поднял
крышку. "Что я тебе говорил?" "Грабители" побывали и
   здесь.  Он рванул дверцы  гардероба, в котором висела ее одежда, увидел
шубы  и платья,  сброшенные  с вешалок  и оставленные умирать  с вывернутыми
карманами.  "Честное  слово,  дорогая, ты  могла  бы их вешать,  а не просто
кидать в  гардероб".  "Ты  прекрасно  знаешь, что  я  и  повесила, а  кто-то
скинул".  Под  шубами  Джастин раскопал старую нотную  папку Тессы,  которая
могла сойти за брифкейс.
   - Сделаем это вместе, - сказал он ей, на этот раз вслух.
   Собравшись уходить, он не смог отказать себе в удовольствии заглянуть в
дверь  спальни. Она только что вышла  из  ванной и  обнаженная  стояла перед
зеркалом,  склонив голову набок, расчесывая  волосы.  Развернув  одну  голую
ступню к нему, по первой позиции, так она делала всегда,  если стояла голая.
Подняв одну  руку  к  голове.  Наблюдая за ней, он чувствовал разделяющую их
стену, совсем как при ее  жизни. "Ты  слишком совершенна, слишком  молода, -
говорил  он ей. - Мне следовало оставить  тебя в покое". " Чушь  собачья", -
отвечала она, и на душе у него сразу становилось легче.
   Спустившись на кухню, он нашел стопку старых номеров "Кениан стандарт",
"Африка конфиденшл", "Спектейтер" и "Прайвит ай". Засунул их в нотную папку,
вернулся  в  холл,  взглянул на ее импровизированный храм и  "гладстон".  "Я
оставляю саквояж здесь,  чтобы они  сразу могли  найти  его, если  не успели
посмотреть то, что хотели,  в  Оффисе", - объяснил он ей и вышел  в морозную
тьму. До кинотеатра пешком добрался  за  десять минут. Второй зал был на три
четверти пуст. На экран он не смотрел. Дважды, с нотной папкой в руке, ходил
в  туалет, чтобы незаметно взглянуть на  часы. Без  пяти девять  выскользнул
через западный  выход, чтобы  оказаться  на ледяном  пронизывающем  ветру  в
переулке. Синий микроавтобус  стоял  у тротуара.  На какое-то  мгновение ему
вдруг показалось, что это зеленый вездеход из Марсабита. Вспыхнули и погасли
фары. За рулем сидел мужчина в матросской шапке.
   - Задняя дверца, - бросил Роб.
   Джастин обошел  микроавтобус,  увидел, что задняя дверца уже открыта, а
Лесли  протягивает  руку, чтобы взять  нотную папку. Усевшись на  деревянное
сиденье,  оказавшись  в  кромешной  тьме,  он разом  перенесся в  Мутайгу, в
"Фольксваген" с  тонированными  стеклами,  с Ливингстоном за рулем и Вудроу,
отдающим приказы.
   - Мы следим за вами, Джастин, -  объяснила Лесли. В голосе  слышалась и
спешка,  и  загадочная  подавленность. Словно и  она  понесла  невосполнимую
утрату.  - Целая команда отслеживала ваш путь от дома до кинотеатра. Мы - ее
часть.  Сейчас  мы  прикрываем  боковой   выход,  на  случай,  если   вы  им
воспользуетесь. Всегда есть вероятность того, что объекту станет скучно и он
уйдет  раньше.  Что  вы и  сделали. Через  пять  минут  мы доложим  об  этом
координатору. Куда вы пойдете?
   - На восток.
   -  Значит, возьмете  такси и поедете на восток. Номерные знаки такси мы
сообщим. Сами следовать  за вами не будем, потому что вы  нас узнали. Второй
автомобиль  с наблюдателями ждет вас у  центрального входа,  а запасной - на
Кингс-роуд.   Если   у.вас    возникнет   желание   прогуляться,   а   потом
воспользоваться метро,  к вам  пристроится  пара  пешеходов.  Если  сядете в
автобус, они будут вам очень признательны, потому что нет  ничего проще, чем
следить  за  лондонским  автобусом.   Если  войдете  в  телефонную  будку  и
кому-нибудь  позвоните,  они  прослушают  ваш  разговор.  У  них  есть ордер
Хоум-оффис  (51), и его действие распространяется на все
ваши телефонные разговоры.
   - Почему? - спросил Джастин.
   Его глаза начали  привыкать к темноте. Роб  развернулся на водительском
сиденье,  чтобы  принимать  участие  в  беседе.  Только  держался  он  более
враждебно, чем Лесли.
   - Потому что вы на нас насрали, - ответил он.
   Лесли вытаскивала газеты из  нотной папки и засовывала их в пластиковый
пакет. У ее ног  лежали  большие пакеты,  с  десяток, не  меньше. Она начала
укладывать их в нотную папку.
   - Я не понимаю, - покачал головой Джастин.
   - А вы постарайтесь, - посоветовал Роб. - Мы действуем по приказу, так?
Мы  сообщаем мистеру Гридли, что вы делаете. Кто-то наверху  говорит, почему
вы это делаете, но не нам. Мы - мелкая сошка.
   - Кто обыскивал мой дом?
   - В Найроби или Челси? - с издевкой переспросил Роб.
   - В Челси.
   - Вопрос  не к нам. Мы  лишь  вели наблюдение, в  доме работали  другие
люди. Это все, что нам известно. Гридли выставил на крыльце коппера в форме,
на случай,  если кто-то попытается  войти с улицы. Если б попытались, коппер
сказал бы, что сотрудники полиции расследуют ограбление, поэтому посторонним
вход воспрещен. Только я сомневаюсь, что это был настоящий коппер, - добавил
Роб и замолчал.
   - Роб и я отстранены от расследования, - пояснила Лесли. - Гридли, если
бы  посмел,  отправил  бы  нас транспортными  регулировщиками на  Оркнейские
острова (52), да только у него не хватит духу.
   - Мы отстранены от всего, - вставил Роб. - Мы - парии. Благодаря вам.
   - Он держит нас там, где может видеть, - Лесли.
   - В штабной палатке, - Роб.
   - Он  послал двух  новых  полицейских в Найроби,  чтобы  помочь местной
полиции в поисках Блюма, - Лесли. - Только в поисках. Ни шагу в сторону.
   - Никакого вездехода в Марсабите, никаких умирающих негритянок, никаких
докторов-призраков, - Роб. - Цитирую Гридли. И нашим сменщикам  не позволили
переговорить с  нами,  чтобы  они  не дай бог не подцепили бы ту же болезнь.
Мозгов у них никаких, и через год им в отставку, как и Гридли.
   -  Расследование  получило  гриф "особой важности", и вы - его часть, -
Лесли закрыла нотную папку на защелку и  положила  себе  на колени.  - Какая
именно  -  загадка.  Гридли  затребовал  на  вас  полное  досье.  С  кем  вы
встречаетесь, где, кто приходит в ваш  дом,  кому  вы звоните, что едите,  с
кем. И так каждый  день. Вы - действующий игрок  в  сверхсекретной операции,
это  все, что  нам  соблаговолили сказать.  Мы  должны  делать  то, что  нам
говорят, и не проявлять никакой инициативы.
   -  Не прошло и десяти минут  после нашего возвращения в Ярд; как он уже
орал, требуя немедленно  положить  ему на  стол все блокноты,  магнитофонные
записи и улики, - Роб.  -  Мы положили.  Оригиналы, полный набор, без купюр.
Естественно, после того, как сняли копии.
   -  Блистательный холдинг  "Три Биз"  более не должен упоминаться, и это
приказ, - Лесли. - Ни продукция, ни действия, ни сотрудники.  Ничего такого,
что может раскачивать лодку. Аминь.
   - Какую лодку?
   -  Множество лодок, -  Роб. - Выбирайте любую. Куртисс - неприкасаемый.
Он наполовину  продавил сделку о продаже британского оружия Сомали. Эмбарго,
конечно, мешает,  но он нашел  обходные пути.  Он претендент  номер  один на
выигрыш  тендера  на  создание  современной  телекоммуникационной системы  в
Восточной Африке на основе британских высоких технологий.
   - И я стою у всего этого на пути?
   - Вы  стоите  на пути, все так,  - выплюнул  Роб.  - Если  б  мы смогли
миновать вас, то  держали бы их за горло. А теперь мы на улице, как в первый
день нашей службы.
   -Их?
   Но Роб не может сдержать злость.
   - С первого дня нам  вешали лапшу на  уши, в том числе  и вы. Кенийские
полицейские смеялись над нами, так же, как  эти мерзавцы  из "Три Биз".  Ваш
друг  и  коллега мистер  Вудроу  врал внаглую.  Как  и  вы.  Вы  были  нашим
единственным шансом, но мы получили от вас по зубам.
   -  У нас есть к вам один вопрос, Джастин, -  вмешалась  Лесли, голос ее
звучал более спокойно, но горечи в нем было никак не меньше. - И  вы  должны
дать нам честный ответ. Есть вам куда пойти? Безопасное место,
   где вы сможете спокойно сидеть и читать? Лучше за границей.
   Джастин попытался увильнуть от ответа.
   - А  если я вернусь в мой дом в  Челси и включу настольную лампу?  Ваши
люди останутся у моего дома?
   - Вас  доведут  до дома, отследят, когда  вы  ляжете спать. Наблюдатели
уйдут, чтобы поспать несколько часов, ваш телефон будет  прослушиваться. Ваш
наилучший шанс - между часом ночи и четырьмя утра.
   - Тогда у меня есть безопасное место, - ответил Джастин после короткого
раздумья.
   - Фантастика, - хмыкнул Роб. - Вот у нас - нет.
   -  Если  оно  за  границей,  воспользуйтесь водой  и  сушей,  -  начала
инструктаж  Лесли. - Как  только  окажетесь  на  материке,  изберите  рваный
маршрут. Автобусы, местные поезда. Одевайтесь просто,  брейтесь каждый день,
не  смотрите  на  людей.  Не  берите  напрокат  автомобиль,  не  летайте  на
самолетах. Говорят, вы богаты.
   -Да.
   -   Тогда   обзаведитесь  крупной  суммой  наличными.  Не   пользуйтесь
кредитными  карточками или  дорожными  чеками, не  прикасайтесь  к  сотовому
телефону.  Никаких телефонных  звонков, которые оплачивают  на другом  конце
провода. Не произносите в телефонных разговорах своей фамилии, компьютеры ее
отследят. Роб сделал вам паспорт и репортерское удостоверение от "Телеграф".
Не мог достать ваше фото, пока не