представлять
опасность для графа  Затмара  и  его  друзей?  Нет,  никакой.  Шифрованная
переписка   между   Триестом   и   другими   австро-венгерскими   городами
прекратилась. Все бумаги,  связанные  с  заговором,  были  уничтожены.  Не
осталось никаких следов деятельности заговорщиков. Все было  подготовлено,
все нужные  меры  приняты.  Графу  Шандору  оставалось  только  дожидаться
подходящей минуты  и  подать  сигнал.  Следовательно,  если  правительство
что-то заподозрило, то введение  в  дом  этого  конторщика  поможет  графу
отвести от себя подозрения.
   Несомненно,  такое  рассуждение  было   бы   правильным,   а   принятая
предосторожность разумной, если бы этим конторщиком не оказался Саркани, а
его поручителем - Силас Торонталь!
   К тому же Саркани, искусный актер,  умел  прекрасно  использовать  свои
внешние данные: открытое лицо,  добродушный  взгляд,  простые  и  скромные
манеры. Граф Шандор и его друзья,  обманутые  его  наружностью,  попали  в
расставленные  им   сети.   Молодой   конторщик   оказался   старательным,
услужливым, способным и вдобавок очень  умелым  счетоводом.  В  этом  доме
ничто не могло бы навести Саркани на мысль (если б  он  не  знал  об  этом
заранее), что он находится среди руководителей заговора,  готовых  поднять
венгерский народ против австрийских угнетателей. Друзья Ладислава Затмара,
казалось, приходят  только  для  того,  чтобы  поговорить  о  науке  и  об
искусстве. Не  было  никакой  секретной  переписки,  никаких  таинственных
посетителей. Но Саркани знал, что за этим что-то кроется. В  конце  концов
ему должен представиться счастливый случай, и он ждал его.
   Саркани проник в дом Ладислава Затмара с  единственной  целью:  достать
сетку, которой пользовались для расшифровки писем. Но теперь в  Триест  не
приходило ни одного зашифрованного письма, и  он  спрашивал  себя:  уж  не
уничтожили ли сетку для полной безопасности? Он очень  этого  боялся,  так
как на ней строился весь его план: без сетки невозможно прочесть  записку,
принесенную почтовым голубем.
   Итак, проверяя и  приводя  в  порядок  счета  Матиаса  Шандора,  он  не
переставал наблюдать, подсматривать, подслушивать. Доступ в  кабинет,  где
собирались Ладислав Затмар и его друзья, не был ему закрыт. Часто он  даже
работал там в одиночестве. Тут уж он не читал бумаги и не записывал  цифры
- он был занят совсем другим:  с  помощью  набора  отмычек,  изготовленных
Зироне, мастером этого дела, он открывал ящик за ящиком и рылся в бумагах.
Однако он был все время настороже, опасаясь, как бы его не  увидел  Борик,
которому он, казалось, не внушал ни малейшей симпатии.
   Первые пять дней поиски Саркани оставались безуспешными. Каждое утро он
приходил с новой надеждой; каждый вечер возвращался в гостиницу ни с  чем.
Он уже начал опасаться, как бы его  преступная  затея  не  провалилась.  И
правда, восстание (а он не сомневался, что речь  шла  о  восстании)  могло
разразиться каждый день, то есть прежде, чем он успеет раскрыть заговор  и
донести о нем куда следует.
   - Чем лишиться  вознаграждения  за  донос,  дожидаясь  прямых  улик,  -
говорил ему Зироне, - не лучше  ли  сообщить  свои  подозрения  полиции  и
передать ей копию записки?
   - Да! - отвечал Саркани. - И я это сделаю, если понадобится.
   Нечего и говорить, что Силас Торонталь был в курсе всех его  махинаций,
и Саркани стоило немалых трудов успокаивать нетерпеливого банкира.
   И все же случай снова пришел ему на помощь. В первый раз он  помог  ему
найти шифрованную записку, а во второй - прочесть ее.
   Был  последний  день  мая,  около  четырех  часов  пополудни.   Саркани
собирался, как обычно, в пять часов покинуть дом  графа  Затмара.  Он  был
сильно обескуражен: с первого дня он не продвинулся ни на шаг, а между тем
работа, порученная ему графом Шандором, подходила к концу. Как только  она
будет закончена, его несомненно рассчитают,  поблагодарив  и  заплатив  за
труды, и у него не останется никакого предлога бывать в этом доме.
   Сейчас Ладислав Затмар и его друзья ушли. В доме оставался один  Борик,
занятый какой-то работой в зале на нижнем этаже. Воспользовавшись случаем,
Саркани решил проникнуть в комнату графа Затмара, что ему до  сих  пор  не
удавалось, и заняться самыми тщательными розысками.
   Дверь была заперта на ключ; Саркани  открыл  ее  с  помощью  отмычки  и
вошел.
   В простенке  между  двумя  выходящими  на  улицу  окнами  стоял  старый
секретер, который привел бы  в  восторг  любителя  старинной  мебели.  Его
опускающаяся крышка была заперта, скрывая расположение ящиков.
   Впервые Саркани представилась возможность обыскать этот секретер, и  не
такой он был человек, чтоб упустить подобный случай.  Чтобы  добраться  до
ящиков, надо было лишь открыть опускающуюся крышку, что Саркани и  сделал,
пустив в ход отмычку, нисколько не повредив при этом замка.
   Роясь в столе, Саркани дошел уже до четвертого ящика, когда заметил под
грудой бумаг, которые  его  ничуть  не  интересовали,  квадратный  кусочек
картона, в котором были прорезаны дырочки. Он тотчас же  обратил  на  него
внимание.
   "Вот она, сетка!" - подумал он.
   И не ошибся.
   В первую минуту Саркани хотел было выкрасть ее, но, поразмыслив, решил,
что если граф Затмар обнаружит пропажу сетки,  то  это  навлечет  на  него
подозрения.
   - Ладно, - сказал он себе, - если я снял  копию  с  записки,  то  сумею
скопировать и сетку, а тогда мы с Торонталем спокойно расшифруем послание.
   Сеткой служил квадратный  кусочек  картона,  размером  шесть  на  шесть
сантиметров, разделенный на тридцать шесть клеточек, примерно в квадратный
сантиметр каждая. Из этих  тридцати  шести  квадратиков,  расположенных  в
шесть вертикальных и горизонтальных рядов, подобно  таблице  Пифагора,  но
построенной на шести числах, девять были вырезаны, то есть в картоне  было
проделано девять дырочек.
   Чтобы снять точную копию сетки, Саркани положил  ее  на  листок  чистой
бумаги и обвел карандашом,  причем  указал  место,  где  стоял  маленький,
сделанный чернилами крестик, по-видимому обозначавший верхний край сетки.
   Затем он обвел  карандашом  пустые  квадратики  и  пронумеровал  места,
которые они занимали; оказалось, что в первом ряду вырезаны 2-й, 4-й и 6-й
квадратики; во втором ряду 5-й; в третьем - 3-й; в четвертом - 2-й и  5-й;
в пятом - 6-й; а в шестом - 4-й.
   Мы приводим здесь эту сетку, которая вскоре помогла Саркани  и  банкиру
Торонталю осуществить их преступный замысел [на рисунке все  белые  клетки
вырезаны]:

   # O # O # O
   # # # # O #
   # # O # # #
   # O # # O #
   # # # # # O
   # # # O # #

   Срисовать сетку было для Саркани делом  нескольких  минут.  Теперь  ему
ничего не стоит перевести рисунок на картон и вырезать его,  а  тогда  он,
без сомнения, сможет прочесть шифрованную записку,  хранившуюся  у  Силаев
Торонталя. Итак, Саркани сунул сетку обратно в ящик под бумаги и вышел  из
комнаты, а затем из дома Ладислава Затмара и поспешил вернуться к  себе  в
гостиницу.
   Спустя четверть часа он уже входил в комнату, которую занимал вместе  с
Зироне; у него был такой торжествующий вид, что тот, взглянув на товарища,
громко крикнул:
   - Эй! Что с тобой, приятель? Будь осторожней! Ты лучше умеешь  скрывать
свои неудачи, чем радости. Смотри, как бы лицо тебя не выдало...
   - Будет тебе болтать, Зироне, - ответил Саркани.  -  Время  не  терпит!
Скорее за дело!
   - Как, даже не поужинав?
   - Сейчас не до ужина!
   С этими словами Саркани достал кусок тонкого картона. Положив  на  него
свой рисунок, он  вырезал  квадрат  точно  такого  же  размера,  не  забыв
поставить крестик на его верхнем краю, и, взяв линейку,  расчертил  картон
на тридцать шесть равных квадратиков.
   Затем он аккуратно  вырезал  ножом  девять  квадратиков,  указанных  на
рисунке, так, чтобы в эти отверстия можно было  видеть  слова,  буквы  или
цифры криптограммы, на которую належится сетка.
   Зироне,  сидя  против  Саркани,  следил   за   каждым   его   движением
возбужденным взглядом сообщника. Работа товарища  тем  более  интересовала
его, что  он  сообразил,  какая  система  зашифровки  применялась  в  этой
переписке.
   - Ловко! - воскликнул он. - Очень ловко! Эта штука сослужит нам хорошую
службу! Как подумаю, что в каждой пустой клеточке может поместиться  целый
миллион...
   - Даже больше!
   Закончив работу, Саркани встал и спрятал картонный квадрат в бумажник.
   - Завтра чуть свет я буду у Торонталя, - сказал он.
   - Ну, горе его кассе!
   - Записка, правда, у него, но зато сетка у меня!
   - На этот раз он должен сдаться!
   - Еще бы!
   - Значит, теперь можно поужинать?
   - Можно.
   - Так приступим!
   И Зироне, не страдавший отсутствием аппетита, отдал  честь  прекрасному
ужину, который он, по обыкновению, заказал себе.
   На другой день, 1 июня, в восемь часов утра, Саркани явился в  банк,  и
Силас Торонталь приказал немедленно ввести его к себе в кабинет.
   - Вот сетка, - коротко сказал Саркани,  протягивая  ему  вырезанный  им
накануне кусочек картона.
   Банкир взял его и стал вертеть в руках, пожимая плечами;  казалось,  он
не разделял надежд своего сообщника.
   - Давайте попробуем, - сказал Саркани.
   - Попробуем.
   Силас Торонталь достал из ящика стола копию записки и положил ее  перед
Саркани.
   Эта записка, как помнит читатель, состояла всего из  восемнадцати  слов
по шести букв в каждом и не имела никакого смысла. Очевидно, каждая  буква
слова должна занять одну из клеточек, расположенных в шесть  рядов.  Таким
образом, первые шесть слов записки,  насчитывающие  тридцать  шесть  букв,
должны занять все клетки.
   Действительно, можно легко убедиться, что  квадратики  этой  сетки  так
хитро расположены, что если повернуть ее четыре раза с ребра на ребро,  то
пустые клеточки всякий раз занимают новые места.
   Нетрудно доказать, что это именно так. Для этого положим сетку на  лист
чистой бумаги и напишем во всех вырезанных клеточках цифры, начиная  от  1
до 9, по одной  в  каждой  клеточке;  затем  повернем  сетку  направо,  на
следующее ребро, и напишем цифры от 10 до 18; снова повернем сетку направо
и напишем цифры от 19 до 27; и, наконец, поверяем ее  в  последний  раз  и
напишем цифры  от  28  до  36,  тогда  цифры  займут  все  тридцать  шесть
квадратиков, образующих сетку.
   Поэтому  Саркани  следовало  сначала  расшифровать  первые  шесть  слов
записки, приложив к ним сетку четыре раза, затем проделать ту же  операцию
со следующими шестью словами и, наконец, с  последними  шестью  словами  и
таким  образом  разобрать  все  восемнадцать  слов,  из  которых  состояла
криптограмма.
   Разумеется, Саркани сообщил Силасу Торонталю  свои  домыслы,  и  банкир
должен был с ним согласиться.
   Оставалось узнать, подтвердится ли на практике эта теория?
   Вот  как  выглядела  криптограмма,  которую  мы  считаем  нужным  вновь
показать читателю:

   зцифну исйтчу оехивр
   сигдкн ыуелмс иоеттж
   оишевк ониввп ошзяаг
   взааиь лнаода риевйо
   кзтяси тлнсго смпвси
   еонрам сиупвс еаднжр

   Сначала надо было расшифровать первые шесть слов. Саркани написал их на
листе чистой бумаги, расставив буквы таким образом, чтобы  каждая  из  них
приходилась против одной из клеточек сетки.
   У него получилась следующая табличка:

   з ц и ф н у
   с и г д к н
   о и ш е в к
   в э а а и ь
   к з т я с и
   е о н р а м

   Затем он наложил на эту табличку сетку так, чтобы отмеченная  крестиком
сторона оказалась сверху. Тогда в прорезанных  клеточках  появились  такие
буквы:

   . ц . ф . у
   . . . . к .
   . . ш . . .
   . э . . и .
   . . . . . и
   . . . р . .

   Теперь Саркани поставил сетку  так,  чтобы  ее  верхняя  сторона  стала
правым боковым ребром таблицы.  На  этот  раз  в  прорезанных  квадратиках
появились следующие буквы:

   . . . . . .
   . . г . . н
   . . . е . .
   в . . . . е
   . . т . с .
   . о . . . м

   Когда Саркани приложил сетку в  третий  раз,  он  получил  и  тщательно
записал такие буквы:

   . . и . . .
   с . . . . .
   . и . . в .
   . . . а . .
   . з . . . .
   е . н . а .

   Торонталя и Саркани чрезвычайно удивляло,  что  получавшиеся  слова  не
имели никакого смысла. Они думали, что  смогут  свободно  прочесть  текст,
найденный  с  помощью  сетки,  но  у  них  всякий  раз  получалась  полная
бессмыслица. Неужели записку невозможно расшифровать?
   Они приложили сетку в четвертый раз и получили следующий результат:

   з . . . н .
   . и . д . .
   о . . . . к
   . . а . . .
   к . . я . .
   . . . . . .

   Опять никакого смысла!
   Вот какие у них получились слова:

   ц ф у к ш э и и р
   г н е в ь т с о м
   и с и в а з е н а
   з н и д о к а к я

   Увы, они совершенно ничего не значили!
   Саркани не мог сдержать свою злость  и  разочарование.  Банкир  покачал
головой, не скрывая насмешки.
   -  Возможно,  что   заговорщики   для   расшифровки   своей   переписки
пользовались какой-нибудь другой сеткой! - язвительно заметил он.
   Саркани так и подскочил на месте.
   - Давайте продолжать! - воскликнул он.
   - Давайте.
   Саркани била нервная дрожь, но он взял себя в руки и вновь принялся  за
прерванный опыт, перейдя к шести словам,  стоявшим  в  следующем  столбце.
Четыре раза прикладывал он к ним сетку, поворачивая ее направо с ребра  на
ребро, и получил четыре ряда букв. Опять полная бессмыслица!

   с т у м и н д о п
   е с в л а н г и е
   й ы н в о л с у в
   и ч у л о п а т с

   На этот раз Саркани швырнул сетку на стол и выругался,  словно  матрос.
Как ни странно, но Торонталь, напротив, сохранял полное  хладнокровие.  Он
внимательно рассматривал получившиеся слова, вдумываясь в них.
   - К черту все сетки и того,  кто  их  выдумал!  -  воскликнул  Саркани,
вскакивая.
   - Может быть, вы сядете? - сказал Силас Торонталь.
   - Зачем?
   - И попробуете еще раз?
   Саркани с удивлением посмотрел на Торонталя и снова  сел.  Четыре  раза
приложил  он  сетку  к  последним  шести  словам,  но  делал  это   как-то
машинально, не вдумываясь.
   Вот слова, полученные им в последний раз:

   е и р т з и й и н
   е ж я р о п с а р
   х и ш а в м е д ж
   о в о т о г е с в

   Как и все предыдущие, они не имели ни малейшего смысла.
   Саркани, вне себя от ярости, схватил  листок,  на  котором  стояли  эти
нелепые слова, и хотел его разорвать. Но Торонталь удержал его.
   - Спокойнее, - сказал он.
   - Бросьте! - воскликнул Саркани? - На кой черт нам эта записка, если ее
невозможно расшифровать!
   - Напишите все эти слова подряд одно за другим,  -  невозмутимо  сказал
банкир.
   - А зачем?
   - Посмотрим.
   Саркани послушался и получил следующий набор букв: цфукшэииргневьтсомис
ивазеназнидокакястуминдопесвлангисйынволсувичулопатсеиртзийинежяропсархиша
вмеджовотогесв
   Как только эти буквы были написаны, Силас Торонталь выхватил листок  из
рук Саркани и, прочитав их, громко вскрикнул. Теперь банкир в свою очередь
потерял самообладание. Саркани с удивлением спрашивал себя, уж не сошел ли
тот с ума.
   - Читайте же! - воскликнул  Торонталь,  протягивая  Саркани  листок.  -
Читайте!
   - Что тут читать?..
   - Да неужели вы не видите, что, прежде чем зашифровать слова с  помощью
сетки, их написали в обратном порядке?!
   Саркани схватил листок и прочел справа налево следующую фразу:

   Все готово.  Ждем  ваших  распоряжений  из  Триеста.  Получив  условный
сигнал, все поднимутся как один за независимость Венгрии. Эшкуфц.

   - А что значат последние шесть букв? - спросил он.
   - Это условная подпись!
   - Наконец-то они в наших руках!
   - Но пока еще не в руках полиции.
   - Это уж мое дело!
   - Но вы сохраните полную тайну?
   - Будьте спокойны.  Кроме  губернатора,  никто  не  узнает  имена  двух
благородных патриотов, которым удалось раскрыть заговор против Австрийской
империи!
   И в тоне и в жестах этого негодяя сквозила злая насмешка.
   - Значит, теперь от меня ничего не требуется? - холодно спросил банкир.
   - Ничего, - ответил Саркани. - Вам останется только получить свою  долю
барыша.
   - Когда же?
   - Когда падут три головы, которые принесут нам больше миллиона каждая.
   На этом Торонталь и Саркани расстались. Если они хотели воспользоваться
попавшей им в руки тайной и донести на заговорщиков прежде,  чем  вспыхнет
восстание, им следовало торопиться.
   На другой день Саркани, как ни  в  чем  не  бывало,  отправился  в  дом
Ладислава Затмара. Он продолжал свою счетную работу, которая уже подходила
к концу. Граф Шандор, поблагодарив его за усердие, предупредил, что  через
неделю не будет нуждаться в его услугах.
   Саркани догадался, что примерно в это время  из  Триеста  будет  послан
сигнал во все крупные венгерские города.
   Итак, Саркани продолжал внимательно наблюдать за всем, что  происходило
в доме графа Затмара, не вызывая ни  малейших  подозрений.  Всем  нравился
этот скромный  молодой  человек,  который  казался  искренним  сторонником
освободительных идей, - он не скрывал своего непреодолимого отвращения  ко
всему немецкому, - короче говоря, проходимец так ловко вел свою игру,  что
граф Шандор  даже  думал  впоследствии,  когда  Венгрия  станет  свободной
страной,  взять  его  к  себе  на  службу.  Борик,  и  тот  отказался   от
предубеждения, которое чувствовал вначале к молодому человеку.
   Саркани полностью достиг своей цели.
   Посоветовавшись с друзьями, граф Шандор решил дать сигнал к восстанию 8
июня. И вот этот день наступил.
   Но предатели уже сделали свое дело.
   Около восьми часов вечера триестская полиция неожиданно ворвалась в дом
Ладислава Затмара. Всякое сопротивление было бесполезно. Граф Шандор, граф
Затмар, профессор Батори, сам Саркани, который и не думал протестовать,  и
старый Борик были арестованы, и в городе никто не узнал об их аресте.



5. ПЕРЕД СУДОМ, НА СУДЕ И ПОСЛЕ СУДА

   Истрия, вошедшая по договорам 1815 года  в  Австро-Венгерскую  империю,
как  ее  провинция,  представляет  собой  треугольный  полуостров,  причем
основанием треугольника служит перешеек. Этот полуостров расположен  между
Триестским заливом и заливом Кварнеро, и на его побережье  немало  портов.
Среди них на южном мысу находится порт Пола, где в то время  правительство
начало строить первоклассную морскую гавань и арсенал.
   Истрия, особенно ее западное побережье, оставалась  чисто  итальянской,
даже венецианской, как по своим обычаям, так и по  языку.  Славянский  дух
еще кое-где боролся в Истрии с итальянским, но немецкое влияние  проникало
туда лишь с большим трудом.
   В этой стране, омываемой волнами Адриатики, немало крупных городов  как
на побережье, так и в глубине полуострова. Таковы Капо д'Истрия и  Пирано,
почти все население которых  работает  в  громадных  солеварнях  в  устьях
Ризано и Корна-Лунги; Паренцо, административный центр, где собирается сейм
и находится резиденция епископа;  Ровинь,  богатство  которого  составляют
оливковые деревья; и, наконец. Пола, посещаемый многочисленными туристами,
которые приезжают осматривать там великолепные памятники римской культуры;
этот город должен со временем стать одним из самых крупных  военно-морских
портов на Адриатическом море.
   Но ни один из этих городов не  мог  бы  по  праву  называться  столицей
Истрии. Эта честь принадлежит. Пизино, находящемуся почти в  самом  центре
полуострова; туда  и  должны  были  отправить  не  подозревавших  об  этом
заговорщиков сразу же после ареста.
   У ворот дома Ладислава Затмара их ожидала почтовая карета. Все  четверо
тотчас же вошли в нее, а рядом с ними уселись два австрийских жандарма, из
тех, что охраняют безопасность  путешественников  на  истрийских  дорогах.
Значит, заключенным не позволят разговаривать в пути, чтобы они ни  о  чем
не могли договориться до суда.
   Эскорт из двенадцати конных жандармов под коман