чал бандит, не помня себя от
радости,  что  его хитрость удалась. - Только нужно, чтобы на борту было все
как  обыкновенно,  а то на шхуне, пожалуй, догадаются... Вы видите, я вполне
откровенен.
     - Хорошо. Я сделаю нужные распоряжения.
     - Благодарю  вас,  господин  командир.  Через полчаса вы увидите, что я
сказал вам правду.
     С  этими  словами  Надод  на  глазах у всех отправился в свой тайник и,
выставив руку из люка, принялся махать белым платком.
     Сердце  у  него билось. Заметит ли шхуна сигнал?.. Что, если не заметит
и  уйдет? Что, если на клипере кто-нибудь догадается о его хитрости? От этих
тревожных дум на лбу Надода выступал холодный пот.
     Вдруг  он  вскрикнул  от  радости  - шхуна шла прямо на "Дядю Магнуса".
Очевидно, она заметила сигнал.
     Фредерик и Эдмунд тоже с интересом следили за маневрами шхуны.
     Еще  пять  минут, - и она столкнется с клипером; но нет, на ней матросы
опытные, они этого не допустят.
     - Она  идет  к нам очень решительно, - заметил Фредерик брату. - Должно
быть,   мулат  сигналом  показал  ей,  что  можно  приблизиться  без  всякой
опасности.
     - Вероятно, так, - согласился Эдмунд.
     Оба  брата  пришли к носу клипера. Шхуна подходила к бригу вплотную. На
палубе  ее  в эту минуту было только четыре матроса с капитаном, стоявшим на
мостике.
     С обоих кораблей можно было теперь без труда переговариваться.
     - Good  morning,  gentlemen!  -  крикнул капитан шхуны, притрагиваясь к
фуражке, по адресу Фредерика и Эдмунда. - Добрый день, джентльмены!
     - Good morning, captain! - отвечали братья.
     - Very  splendid  weather  and  very  good  wind! - прекрасная погода и
ветер  отличный!  -  продолжал  капитан, ловко стараясь отвлечь на несколько
минут внимание собеседников.
     - Very  good  wind  indeed!  - действительно, отличный ветер! - отвечал
Фредерик  и  прибавил:  -  Are you going around the ship? - Вы хотите обойти
кругом моего корабля?
     Этого   краткого  разговора  было  достаточно  для  того,  чтобы  сцена
переменилась.
     Вместо ответа капитан шхуны звучно скомандовал:
     - Ставь паруса!
     Шхуна  в  один  момент  покрылась  парусами и, ускорив ход, прошла мимо
самого  клипера,  почти  касаясь  его  борта.  В  ту  же  минуту люк тайника
открылся,  и  ложный  мулат,  как бомба, вылетел на палубу шхуны при громких
рукоплесканиях ее матросов.
     Капитан шхуны, махая фуражкой, насмешливо прокричал:
     - Farewel,   commodore,   fareweell!  Splendid  weather  good  wind!  -
Прощайте, капитан, прощайте! Погода прекрасная, ветер отличный!
     Покуда  он  кричал  эти  слова,  с  кормы шхуны вдруг спрыгнул какой-то
человек  и,  схватившись  за  бургшприт  "Дяди Магнуса", перебросился на его
палубу.
     Норрландцы разом вскрикнули:
     - Ле-Галль!.. Это Ле-Галль!..
     Это  был действительно храбрый бретонец, унесенный волною и подобранный
шхуной.
     Все  это  совершилось  в мгновение ока, прежде чем Фредерик Биорн успел
что-либо сказать или сделать.
     Да ему теперь и не до возни с пленниками и предательской шхуной.
     Вскочив на палубу "Дяди Магнуса", Ле-Галль закричал, как сумасшедший:
     - Скорее!  Скорее!  Корабль  взлетит  на  воздух  через  пять минут! Вы
уничтожили  мину,  заложенную  с  левого  борта,  но осталась еще другая, на
правом... Негодяй, наверное, поджег ее фитиль.
     Эти  слова  были произнесены необыкновенно быстро. Ле-Галль бросился по
лестнице  вниз,  за  ним  сейчас  же  все  остальные.  Но  Фредерик Биорн не
растерялся  и  сообразил, что лишний народ, столпившийся внизу, будет только
мешать полезным работникам.
     - Стой! - крикнул он. - Никто ни с места!
     Его сейчас же послушались.
     - Пусть  сойдут  вниз  только  корабельный  и  оружейный  мастера  и их
помощники, - прибавил он.
     В   сопровождении   упомянутых  лиц  он  быстро  сбежал  в  межпалубное
пространство, где Ле-Галль уже отдирал топором обшивку в каюте лейтенанта.
     Эдмунд  остался  на палубе поддержать дисциплину, что в подобную минуту
было особенно необходимо.
     - Скорее,  господин мастер! Скорее! - кричал Ле-Галль. - Если через три
минуты вы не достанете фитиль, мы взлетим!..
     Корабельный  мастер  изо  всех  сил рубил топором, отдирая обшивку. Она
была сделана из крепкого норвежского дуба и почти не поддавалась.
     Вдруг  мастер  с  такою  силою  вонзил  топор  в крепкое дерево, что он
застрял и никак нельзя было его вытащить.
     - Мы погибли! - вскричал Ле-Галль.
     - Гуттор!  Гуттор!  -  не  своим  голосом завопил корабельный мастер, с
лица которого в три ручья лился пот.
     К  счастью,  богатырь находился тут же недалеко. Он понял, чего ждут от
него, подскочил к стене, ухватился за топор и дернул его.
     Топор отделился от стены вместе с доской обшивки ярда на три в длину.
     Радостный  крик  вырвался  из  груди всех присутствующих... За обшивкой
они  увидали  цинковый ящик, совершенно подобный найденному прежде и с таким
же точно просмоленным фитилем.
     Оружейный  мастер немедленно произвел над ним операцию заливания водой.
Только  что  он  окончил  это  дело, как фитиль вспыхнул у самого его лица и
опалил ему бороду.
     Минута промедления, - и корабль был бы взорван.
     Фредерик  Биорн  только  теперь  понял,  какой  опасности избежал он со
своими  товарищами  и  побледнел,  как мертвец. Чтобы не упасть, он вынужден
был   прислониться  к  стене,  но  минутная  слабость  скоро  прошла,  и  он
почувствовал  такой  прилив  гнева,  что  не  посоветовавшись даже с братом,
бросился,  как  безумный,  на  палубу,  чтобы  двинуть  корабль  в погоню за
бандитами и должным образом их наказать.
     Негодяям  предстояло, неведомо для них самих, очутиться меж двух огней:
вдали появилась "Леонора", шедшая к "Дяде Магнусу".
     Волны  во  время  шквала  далеко  отнесли ее от клипера. Когда бретонца
Ле-Галля  смыло с палубы, море принесло его не к этой шхуне, а к бандитскому
кораблю.  Его подняли на палубу чуть живого и привели в чувство. Он, однако,
притворился  очень  слабым,  чтобы  избежать  расспросов,  прежде чем он сам
узнает, в чьи руки попал.
     Когда  наступило  затишье,  он притворился, будто заснул глубоким сном.
Вокруг  него  разговаривали,  не стесняясь. Из этих разговоров он узнал, что
шхуна  идет  к  "Дяде  Магнусу",  чтобы  принять  оттуда  человека, которому
поручено  взорвать  корабль.  Поиски  на  клипере начались еще при Ле-Галле,
следовательно, то, что он услышал, не должно было его удивлять.
     Один  из  матросов шхуны в разговоре выразил опасение, что фитиль может
потухнуть на половине, не дойдя до мины.
     - Этого  нет  основания опасаться, любезный, - возразил капитан. - Мины
заложены  с двух сторон, так, что если одна не взорвется на правом борту, то
взорвется другая - на левом.
     Ле-Галль задрожал всем телом.
     Он знал, что на "Дяде Магнусе" ищут мину только с одной стороны.
     Бравый  матрос  решился  выжидать  событий  и при первом удобном случае
предупредить клипер о грозящей ему опасности.
     Мы уже видели, что это ему удалось.
     Герцог  горячо  поблагодарил  бретонца  и пообещал ему хорошую награду,
после чего Ле-Галль встал на свой пост.
     Погоня  началась.  Предупрежденная посредством сигнала "Леонора" начала
маневрировать  так,  чтобы  пересечь  дорогу злодейской бригантине, которая,
по-видимому,  относилась к ее маневрам совершенно равнодушно, как бы ожидая,
что  клипер сейчас взлетит на воздух. На бригантине, очевидно, не знали, что
вторая мина тоже отыскана.
     Однако,  через  некоторое  время  бандиты  догадались,  что  на клипере
произошло   что-то   необыкновенное,  и  приняли  свои  меры.  Шхуна  быстро
покрылась  парусами и понеслась прямо на оба корабля, намереваясь проскочить
между  ними.  И  шхуна,  и  клипер  скоро  поняли,  что в этой борьбе победа
останется  за ними. На маленькой шхуне все было устроено так, чтобы сообщить
ей  наибольшую  скорость. Она делала семнадцать узлов в час, а "Дядя Магнус"
только  десять  или  двенадцать.  "Леонора" была быстрее клипера лишь на два
узла. При таких обстоятельствах нечего было и думать об успехе погони.
     Посоветовавшись  с  братом,  Фредерик  Биорн  велел кораблям продолжать
путь к северу.
     Выказав  свою  быстроту,  бригантина  ловко  повернулась и, не уменьшая
скорости своего хода, стала снова приближаться к клиперу.
     Какое было у нее намерение?
     Уж  не  собиралась  ли  она  последовать  примеру  Горациев и разделить
врагов, чтобы сразиться с каждым порознь?
     Нет,  эта  мысль  была нелепа. Бригантина не могла меряться силами ни с
клипером, ни с "Леонорой".
     Гораздо   вероятнее,   что   она  намеревалась  посмеяться  над  "Дядей
Магнусом", пользуясь своим превосходством относительно быстроты.
     Действительно,  она  задумала  что-нибудь  в  этом роде, потому что шла
прямо  на клипер. Это она могла сделать тем смелее, что пушки "Дяди Магнуса"
были  приспособлены  только  для  разбивания льда, каковое обстоятельство не
могло  оставаться  неизвестным  для  бандитов.  По  мере  приближения  шхуны
матросами  клипера  все сильнее овладевало раздражение, но Фредерик и Эдмунд
только улыбались с полным презрением к бессильному врагу.
     Вероятно,  читатель  помнит,  как  герцог  Норрландский,  шутя, спросил
капитана шхуны, уж не собирается ли тот обойти вокруг клипера.
     Обойти  кругом  корабль,  идущий  полным  ходом,  считается, по морским
понятиям, таким оскорблением, которое не прощается никогда.
     Не  один  раз  бывало,  что  корабли  обменивались пушечными выстрелами
из-за этой, с виду такой невинной, шутки.
     Матросы глухо роптали. Фредерик Биорн вынужден был на них прикрикнуть.
     - Ребята,  стоит  ли волноваться? - сказал он. - Неужели слону прилично
обращать  внимание на моську? Будь этот корабль одного размера с нашим, я бы
принял  бой,  но  при  данных  обстоятельствах  гораздо  лучше  не  обращать
внимания на бессильную злобу ничтожного противника.
     Голос   любимого   вождя  сразу  успокоил  матросов.  Бандитская  шхуна
совершила свое круговое движение при общем невнимании и презрении.
     Но  сцена этим не кончилась. Ободренная успехом своего ловкого маневра,
шхуна,  выходя  в  море,  рассчитала свой ход так, чтобы пройти под ветром у
клипера  в  каких-нибудь  двух  кабельтовых  и  тем довершить свое нахальное
торжество.  Она  знала, что пушки для пробивания льда могут стрелять лишь на
пятнадцать локтей вокруг корабля, и смело прошла под самым его носом.
     Дерзкая  шхуна  проходила иронически-церемонно, как бы желая салютовать
"Дяде  Магнусу".  Три  матроса  на  палубе махали шапками, а двое остальных,
стоя на реях, кричали:
     - Ура, "Дядя Магнус!"
     Все  это  было  бы,  пожалуй,  очень  смешно,  если  бы этой комедии не
предшествовала  трагедия.  Фредерик  и  Эдмунд готовы были отдать девять лет
жизни за то, чтобы иметь под руками готовую батарею для наказания негодяев.
     Но комедия скоро опять перешла в трагедию.
     На  корме бандитской шхуны, когда она проходила мимо клипера, показался
человек с черным знаменем в руках и, потрясая этим знаменем, прокричал:
     - Мщение! Мщение!.. На жизнь и смерть!
     Норрландские матросы испустили дружный крик удивления и злобы:
     - Надод!.. Красноглазый!
     Надод гордо и молча шел, презрительно относясь к злобе врагов.
     Проходя  мимо  Фредерика и Эдмунда, изумленных до последней степени, он
вдруг протянул руку, вооруженную боевым пистолетом.
     Раздался выстрел.
     Эдмунд упал на руки брата.
     - Ах! - вскричал герцог. - Над нами проклятие!..
     - Ура!  Ура!  - вопил Красноглазый. - Месть! Месть!.. - Он с торжеством
потрясал своим черным пиратским знаменем.


VII

     На  стоянке.  -  Бухта Надежды. - Отплытие "Леоноры". - Планы Фредерика
Биорна.

     Эдмунд почти сию же минуту вскочил на ноги.
     - Ничего,  брат,  все  слава  Богу,  -  сказал  он.  - Я даже не ранен,
кажется.
     Эдмунда  осмотрели.  Оказалось, что пуля, ударив ему в грудь, встретила
алмазный  знак ордена Св. Людовика, пожалованный ему на прощанье французским
королем  в награду за его службу во французском флоте. Этот орден выхлопотал
для  него  и  для  Олафа министр Шуазель, когда герцог Гаральд отозвал обоих
своих сыновей на родину.
     К   великой  радости  молодого  человека,  орденская  звезда  оказалась
неповрежденной, ее сохранили крупные алмазы, которыми она была осыпана.
     Падение  Эдмунда  произошло  единственно  от страха, овладевшего им при
неожиданном  выстреле:  он  думал,  что пуля попадет в его брата и убьет его
наповал.
     Радость  обоих  братьев,  что  они  оба живы и невредимы, была омрачена
лишь  неприятным  открытием,  что их смертельный враг существует на свете, а
вовсе не погиб, как они думали.
     Однако   это  открытие  не  заставило  их  отказаться  от  предпринятой
экспедиции.
     - Когда  мы  узнаем  доподлинно, что сталось с дядей Магнусом, - сказал
Фредерик,  -  тогда  мы  вернемся  и  примемся  за Надода, чтобы на этот раз
уничтожить  его  окончательно.  Но  до  тех  пор  пусть он поживет на свете,
делать нечего.
     Братья  полагали,  что  им  нечего  бояться  Надода,  что  он не станет
преследовать их среди полярного льда.
     Простояв  несколько  дней  в Исландии и присоединив к экспедиции одного
врача-француза  по  имени Леблон, жившего на этом острове, оба корабля пошли
в  Гренландию. Герцог Фредерик нарочно взял себе в корабельные медики такого
человека,  который  был  привычен  к холодному климату и, следовательно, мог
перенести трудности и тяготы полярной экспедиции.
     "Леонора"  должна  была  провожать "Дядю Магнуса" до тех пор, покуда не
будет  для него выбрана зимняя стоянка. Шхуне нужно было познакомиться с нею
для  того,  чтобы  успешно  выполнить  впоследствии  порученное ей дело. Она
должна была служить звеном, связывающим экспедицию с остальным миром.
     План  герцога задуман был превосходно и резко отличался от всех прежних
неудачных попыток проникнуть к Северному полюсу.
     Фредерику  Биорну были неизвестны средства и способы, употребленные его
дядей  Магнусом,  но он был уверен, что эти средства были вполне достаточны,
потому  что  Магнус Биорн почти достиг успеха и отправил Розевеля за помощью
в  Розольфсе.  Герцог Гаральд отказал в просимой помощи по причинам, которые
были  неизвестны  его  сыновьям, вследствие чего Фредерик Биорн считал своим
долгом загладить то, что он считал виною покойного герцога.
     Молодой   герцог   понял,   что   для  успеха  предприятия  необходимо,
подвигаясь  вперед,  оставлять  позади себя пункты, снабженные всевозможными
запасами:  одеждой,  топливом,  пищей  для  людей и животных. Таким образом,
путешественники,  встретив  какое-нибудь  неодолимое  препятствие,  получали
возможность отступить вполне благополучно и найти для себя верное убежище.
     С  этой целью покуда "Дядя Магнус" только еще строился, шхуну "Леонору"
посылали  в Гренландию уговориться с одним эскимосским племенем относительно
содействия   экспедиции  на  неопределенный  срок.  На  этих  людей,  на  их
выносливость и знание местных условий можно было положиться вполне.
     Герцог  Фредерик,  зная  из  отчетов  розольфских  моряков за несколько
столетий  о переселении морских птиц на зиму к Северному полюсу, намеревался
подробно расспросить эскимосов об этом загадочном факте.
     Начальниками  эскимосов,  согласившихся  помогать  экспедиции, были два
молодых  человека  -  Готшальк  и Рескиавик. Весь отряд эскимосов должен был
состоять из пятидесяти человек.
     Готшальк  и Рескиавик с частью своих товарищей были заранее привезены в
Глазго  и  посажены  на  "Дядю  Магнуса". Об этом мы, впрочем, уже упоминали
вскользь.
     По   прибытии   в   Гренландию  оба  корабля  были  радостно  встречены
нанявшимися  эскимосами.  Так  как розольфцы долго не приходили, то эскимосы
начали  уже терять надежду на заработок. Восторгу их не было пределов, когда
они  увидали,  в  каких  шубах  щеголяют  их  товарищи,  приехавшие на "Дяде
Магнусе".  Они  стали  рассчитывать,  что  и  им  дадут  такие же прекрасные
подарки.
     Простояв  несколько  дней и приняв на борт эскимосов, которых разделили
на  два  отряда,  "Дядя  Магнус",  провожаемый  "Леонорой", вышел в море при
громких приветствиях собравшейся толпы.
     Корабли   направились   к   северу.  Они  последовательно  прошли  мимо
Шпицбергена,  мимо  земли  Мельвиля  и  мимо так называемых Ледяных берегов,
потому  что  они  освобождаются  ото льда и снега всего на каких-нибудь пять
или шесть недель в году.
     Герцог  Норрландский  велел  держать  курс  по  прямой  линии на север,
предполагая,  что лишь в этом направлении он может отыскать дядю Магнуса, по
всей   вероятности,  умершего  на  границе  земли  обетованной,  которую  он
отыскивал и нашел.
     Исследовав   до   реки   Меккензиевой  все  верхние  берега,  омываемые
Ледовитым  океаном,  Фредерик  Биорн  вернулся  назад,  обогнув мыс Ледяной,
Шпицберген  и  снова проехал мимо северного берега Гренландии, отыскивая там
для  себя  зимнюю  стоянку.  С  этим  нужно было торопиться, так как был уже
сентябрь.
     Наконец   Фредерик  отыскал  небольшую  бухту,  которую  назвал  бухтой
Надежды.  Она  находилась  под  82o  70'  северной широты и 6o 22' восточной
долготы.
     Бухта  была  окружена  высочайшими утесами, которые защищали ее от всех
ветров. Более удобную стоянку трудно было и найти.
     Простояв  сутки  с "Леонорой", Фредерик Биорн на следующий день отослал
ее  обратно,  приказав командиру ее, нашему старому знакомому Биллю, явиться
в бухту следующей весной и привезти надлежащее количество всяких припасов.
     Матросы  шхуны  и  клипера  были  связаны  между  собою  узами дружбы и
родства.  Немудрено  поэтому,  что  и  те,  и  другие  с тоскою готовились к
предстоящей разлуке - быть может, навсегда.
     Прощание  вышло  трогательное.  Матросы  "Леоноры"  плакали, не скрывая
своей  жалости  к  товарищам,  идущим  на всякие опасности, но матросы "Дяди
Магнуса" крепились, не желая показаться слабыми.
     - До  свиданья!  До  свиданья!  - долго кричали друг другу остающиеся и
уходящие. "Леонора" ушла.


VIII

     Друг  Фриц  и  моржи.  -  Воспоминание. - Перелет птиц. - Море льдов. -
Начало зимовки. - Эдуард Пакингтон. - Наем эскимосов. - Белые медведи.

     Только  что  успел  Фредерик  Биорн приготовить все для зимней стоянки,
как  на  море  показались  первые льдины. Экипаж клипера приветствовал их от
души,  потому  что они означали для него средство продолжать предприятие. По
другую  сторону  равнины,  ограничивавшей  бухту,  снова начинался Ледовитый
океан,  по  которому можно было на санях проехать пространство в два градуса
длиною.
     Местность  около бухты в момент прибытия наших путешественников не была
совершенно  лишена  оживления.  В  воздухе  носились  морские  птицы с такой
беззаботностью,  которая  прямо  указывала, что они никогда не видали людей.
Моржи  и  тюлени подплывали к самой корме корабля, как бы желая ознакомиться
поближе с невиданной громадой.
     Однажды  друг  Фриц  позабавил  моряков  внезапным  пробуждением  в нем
рыболовного  инстинкта. Это было тем оригинальнее, что он был взят от матери
еще  совсем  маленьким  медвежонком,  и после того ему не приходилось самому
добывать себе пищу.
     Друг  Фриц  вместе с прочими любовался на птиц, которым матросы бросали
куски  вяленой  рыбы.  Вдруг  в  бухте  появилось  стадо  моржей  с длинными
изогнутыми  клыками. При виде их медведь вытаращил глаза и тихонько завизжал
от  радости,  как  щенок,  увидавший  из  окна,  что  на дворе играют другие
щенята. Моржи, действительно, резвились, ныряя и кувыркаясь в воде.
     Через  несколько  минут  друг  Фриц  начал  вздрагивать  и трясти своей
огромной  головой.  Он  лишь  недавн