питан Вельзевул опять появился на свет.
     - В  замок!  -  крикнул  он  суровым гневным голосом. - Клянусь, что ни
один из бандитов не уйдет от моего мщения!
     В  замке  разорение  было  велико,  но  не  до такой степени, как этого
боялся   Грундвиг.   Подвалы  оказались  нетронутыми,  и  пятьсот  миллионов
Биорновского  капитала уцелели вполне. Пеггам потратил слишком много времени
на  расхищение  коллекций,  а  тем  временем  подоспели розольфцы, и бандиты
вынуждены были покинуть замок.
     На  замок  они  напали  ночью,  Эрик  в это время был на охоте в скоге.
Привратник  впустил  бандитов,  думая,  что  это вернулись охотники, а когда
заметил  ошибку,  сейчас  же поднял тревогу и дал знать в степь. Бандиты тем
временем  рассыпались по замку и принялись за грабеж. Эрик, получив страшное
известие,  поспешно  созвал  вассалов  и  во  главе ста пятидесяти всадников
помчался  в  замок.  За  седлом  у  каждого всадника было посажено по одному
пастуху.   Таким   образом,   бандитам  предстояло  сразиться  с  тремястами
розольфцами.  Боясь быть осажденными в замке, они поспешно бросились на свой
корабль и ушли прочь. Остальное читателям уже известно.
     Радость  Фредерика  Биорна, узнавшего, что его брат жив, равнялась тому
горю, которое он испытал, когда думал, что Эрик убит.
     - А теперь - за мщение! - вскричал он.
     Тон  его  был  такой  уверенный, что все ободрились. Герцог решил ехать
немедленно  в  Христианию, а оттуда - в Лондон на наемном корабле. В Лондоне
он  намеревался  сейчас  же  составить  себе новый флот и с ним преследовать
бандитов.
     Вдруг воин, взошедший на башню, радостно вскрикнул:
     - Корабль в фиорде! Судно под норрландским флагом!
     То  был капитан Билль с Перси и Бобом Тернепсом... Их задержал в дороге
противный  ветер,  а  потом  штиль...  Их  приняли как триумфаторов, а когда
Билль  разложил  на столе карту Безымянного острова, полученную от Перси, то
восторгу розольфцев не было границ.
     В  тот  же  вечер  шхуна  вышла  в  Лондон,  увозя сто двадцать человек
норрландцев  и  пятьдесят миллионов денег. Герцог Фредерик задумал серьезную
экспедицию  против  бандитов.  На  это время он вновь превратился в капитана
Вельзевула.
     Самый  большой  из новых кораблей, снаряженных Фредериком в Лондон, был
назван  "Ральфом".  Это имя было начертано золотыми буквами на черной доске.
Капитан  Вельзевул  хотел  напомнить всем своим матросам то время, когда они
жили среди беспрестанных битв.
     Через   две   недели   после  отплытия  из  Лондона  новый  "Ральф",  в
сопровождении   одиннадцати   других  кораблей,  приблизился  к  Безымянному
острову.  Боба  Тернепса  заранее  протрезвили  и  вверили  ему  команду. Он
выказал  себя  искусным  моряком  и  блистательно  подвел  эскадру к берегам
острова.
     Тогда капитан Ингольф обнажил шпагу.
     - Вперед, ребята! - вскричал он. - И помните - пощады - никому!
     Началось  ужасное  кровопролитие,  которого  не  может  описать никакое
перо.  Но  пусть  читатель  припомнит,  что "Грабители" злодействовали сорок
лет, всюду разнося смерть и разорение...
     Когда  взошло солнце, небольшой ручеек, протекавший посреди острова, по
обыкновению  ласково  журчал  меж цветущих берегов, но его вода была красная
от крови...


                                Часть третья

СВОБОДНОЕ МОРЕ


I

     "Дядя Магнус". - Странные перипетии. - "Самуил Бартон и Кo".

     Стояло прелестное июньское утро, озаренное ласковым ярким солнцем.
     На  чистой  синеве  неба  не  виднелось ни единого пятнышка, на зеленой
равнине  -  ни  одной бесплодной полоски. По обширным сочным лугам Шотландии
река  Клайд  извилисто катила свои прозрачные воды, в которых солнечные лучи
отражались  миллионами  рубинов. Миновав город Глазго, исстари соперничающий
с  Эдинбургом,  она  величественно  впадала  в  Атлантический океан, неся на
волнах    своих    многочисленные    корабли,   нагруженные   произведениями
человеческого труда, рассылаемыми во все концы мира.
     Чрезвычайно  резкий контраст представляет эта река в верхнем и в нижнем
своем  течении.  Выше  Глазго  она  спокойна  и тиха, а ниже этого торгового
центра  Шотландии  она  оживлена  и  кишит  промышленным  людом,  как улей -
трудолюбивыми пчелами.
     День  был  воскресный.  Жители Глазго находились в сильном волнении. Их
любопытство   было  крайне  возбуждено.  Местная  кораблестроительная  фирма
"Самуил  Бартон  и Кo" собиралась приступить к спуску корабля "Дядя Магнус",
огромного  трехмачтового  брига  в  две  тысячи  пятьсот тонн. Изо всех улиц
города валила толпа, направляясь к той верфи, где предполагался спуск.
     В  прошлом  веке,  когда  механика еще не сделала тех чудесных успехов,
которые  мы видим ныне, когда морские инженеры не владели еще ни силой пара,
ни  силой  гидравлической,  спуск большого корабля представлял дело в высшей
степени трудное и являлся настоящим событием.
     Весьма  часто  случалось,  что  спускаемый  корабль  или  сворачивал  с
назначенной  ему  дороги,  или  совсем  останавливался,  и тогда уже никакою
силой  нельзя было сдвинуть его с места. В таких случаях приходилось корабль
разбирать по частям и потом опять заново перестраивать.
     Теперь   понятно,  почему  жители  Глазго  едва  ли  не  все  поголовно
собрались на площади перед верфью "Самуила Бартона и Кo".
     Странное  дело:  "Дядя  Магнус"  уже  два  раза  был спускаем на воду и
всякий  раз  срывался,  так  что его приходилось разбирать и опять собирать.
Первый  раз  его  строила  и спускала фирма "Прескот", второй раз собирала и
тоже  спускала  фирма  "Братья Берне", считавшаяся одною из лучших в Глазго,
и, наконец, это дело поручено было фирме "Самуил Бартон и Кo".
     Когда   корабль   застрял  на  верфи  в  первый  раз,  Прескот  страшно
рассердился на инженеров, заведовавших спуском.
     - Вы мою фирму позорите! - кричал он.
     - Подождите,   сэр,   произносить  решительный  приговор,  -  возразили
инженеры, - дайте нам сначала исследовать причину несчастного случая.
     Когда   стали   осматривать   приспособления  для  спуска,  то  причина
катастрофы   сейчас   же   объяснилась:  чья-то  преступная  рука,  по  всей
вероятности,  ночью  накануне  спуска,  подпилила  подпорки  мостика.  Таким
образом,  инженеры  оказались  невиновными в несчастии, причинившем Прескоту
миллионный убыток.
     Если  чья-нибудь и была тут вина, то только тех лиц, которым поручалась
ночная  охрана  верфи,  но  и эта вина значительно смягчалась невозможностью
надзирать ночью за всей верфью, открытой всем ветрам и отовсюду доступной.
     Успокоившись,  что честь его фирмы не пострадала, Прескот списал убыток
со  своих  счетов,  но,  не  желая  подвергаться  новому  риску,  решительно
отказался перестраивать корабль.
     Тщетно  уговаривал  его  уполномоченный  заказчика по имени Грундвиг, -
Прескот был непоколебим в своем решении.
     - Нет,  нет, мистер Грундвиг, - говорил он, - это совершенно немыслимо.
Предложите  мне  хоть  золотые горы, я все равно не соглашусь. Это ничего не
значит,  что  мы не виноваты в несчастии. Публика ведь вдаваться не станет в
разбор  причин.  Если  такое  же  несчастие  случится еще раз, то нашу фирму
постигнет   совершенное   разорение.  Нельзя  ручаться,  что  преступник  не
повторит  своего  покушения  и  в  другой раз. Очевидно, тут замешана чья-то
упорная ненависть.
     - Послушайте,   любезный   сэр,  -  настаивал  Грундвиг,  верный  слуга
Фредерика  Биорна,  -  милорд  герцог  уполномочил  меня не только заплатить
полтора  миллиона  франков  за  убыток,  причиненный  вам  катастрофой, но и
выдать вам вперед три миллиона франков за перестройку "Дяди Магнуса".
     - Очень  заманчивое  предложение, мистер Грундвиг, - отвечал Прескот, -
очень  заманчивое,  но  я  все-таки  не могу его принять. Наша фирма имеет в
настоящее   время  заказов  на  сто  миллионов  франков.  Мы  не  можем  ими
рисковать, как вам угодно.
     На этом разговор и был окончен.
     Полгода  спустя "Дядю Магнуса" перестроила фирма "Братьев Берне", и уже
все  было  готово к спуску. Верфь была окружена усиленной охраной, как вдруг
в  ночь  накануне спуска раздался крик: "Пожар! Пожар!". Построенный корабль
был  охвачен пламенем; сухой лес, из которого он был построен, вспыхнул, как
костер,  прежде  чем  на  верфи  успели принять меры для тушения огня. "Дядя
Магнус" сгорел до основания.
     На  этот  раз  фирма  Берне  в  контракте  оговорила,  чтобы  в  случае
какого-нибудь  несчастья с кораблем, если по следствию окажется, что фирма в
нем  не  виновата, ей была выплачена сполна вся сумма. Таким образом, братья
Берне   не  пострадали  от  катастрофы,  и  весь  убыток  пришелся  на  долю
заказчика.
     Тогда  Грундвиг  стал  советовать  герцогу,  чтобы  он удовольствовался
одним  из  обыкновенных  кораблей  розольфского  флота,  но  герцог не хотел
отказываться  от  своего первоначального намерения - отправиться к Северному
полюсу,  экспедиция  же  эта,  по его мнению, могла быть успешною лишь в том
случае,  если  она  будет предпринята на специально для того приспособленном
корабле.
     Все  враги  герцога Норрландского - так по крайней мере он думал - были
уничтожены  одним  ударом  на  таинственном  острове  "Грабителей морей". Он
вернулся  в  свой древний замок с твердым намерением сдержать клятву, данную
им  спутнику  дяди  Магнуса  в  ту страшную ночь, когда старый Розевель спас
Фредерика от смерти и когда Фредерик сделался главою рода Биорнов.
     Грундвиг  и  Гуттор всячески пытались отговорить Фредерика, чтобы он не
ездил  к  Северному  полюсу,  но  молодой  герцог  не  хотел слушать никаких
доводов. Эдмунд и Эрик тоже отговаривали его, но Фредерик стоял на своем.
     - Я  дал  клятву,  -  твердил  он, - и скорее умру, чем сделаюсь первым
герцогом Норрландским, нарушившим обещание.
     - Клятва,  данная  сумасшедшему, и по поводу совершенно безумного дела,
не  может,  не  должна  иметь  силы.  Старик  из  башни  давным-давно впал в
детство, - возразил Эдмунд.
     - Какое  мне  дело до того, в здравом или не в здравом уме был человек,
которому  я  дал  клятву?  Ведь  я-то  сам был в здравом уме, надеюсь, а это
только  и  важно.  Если  бы  задуманное  предприятие было еще в двадцать раз
труднее,  чем оно есть, я и тогда бы не отрекся от данного слова... Наконец,
неужели  и  наш дядя Магнус был не в своем уме, когда говорил своему верному
спутнику:  "Поезжай,  отправляйся  за  помощью, у меня вся надежда на тебя!"
Пускай  с  тех  пор прошло восемь лет, но разве это причина, чтобы оставлять
дядю  без  помощи  и на девятый год, а в старости мучиться потом угрызениями
совести...  Вы  говорите,  что  мы  рискуем  жизнью ради мертвеца, что же из
этого?  Мы  во всяком случае привезем на родину его останки и похороним их в
семейном  склепе.  Разве  это не цель? У меня даже есть предчувствие, что мы
за  свое  доброе  дело  получим  такую  награду, какой и не ожидаем... Одним
словом,  это решено: я пойду до конца, и если мне суждено погибнуть в снегах
вместе  с  дядей,  то  во  всяком  случае я умру с сознанием, что моя смерть
достойна истинного Биорна, и что ею я искуплю ошибки моей молодости.
     Так   говорил   Фредерик   Биорн,  и  кончилось  тем,  что  братья  его
преклонились пред такою энергией.
     - Ну,  хорошо,  брат,  - сказали они с благородною простотою. - В таком
случае  наше место рядом с тобой. Мы хотим разделить твои труды и опасности,
вообще твою судьбу.
     После  этого  разговора  Грундвиг и был отправлен в Глазго, важнейший в
те  времена  английский порт, с поручением выстроить там и снарядить корабль
по  плану,  указанному  Фредериком. Размеры и прочность корабля выбраны были
такие,  чтобы  он  мог  сопротивляться  не  только  плавучим  льдинам,  но и
страшному  давлению  Ледовитого  океана, волны которого, замерзая, разбивают
самые крепкие китобойные корабли, застигнутые зимою около полюса.
     Исполнить  такое  дело Грундвиг был способнее, чем кто-либо, потому что
при  покойном  герцоге  Гаральде  он  всегда заведовал исправлением кораблей
розольфского флота.
     Покуда  он  жил  в  Шотландии,  занимаясь  этим делом, Фредерик Биорн с
помощью  своих братьев и эскимосов делал приготовления к экспедиции. Каждому
нашлось  дело,  соответствующее  его  способностям. Кто дрессировал оленей и
собак,  кто  делал  сани  из  оленьих  шкур, вымоченных в течение нескольких
месяцев  в различных жидких жирах, кто заготовлял провизию, которой Фредерик
Биорн хотел взять с собою лет на пять.
     Впоследствии  мы  увидим,  до  какой степени разумны и полезны были все
распоряжения молодого герцога Норрландского.
     Все  уже  было готово, как вдруг пришло известие о вторичной катастрофе
с  только что отстроенным кораблем. Розольфцы были неприятно изумлены. После
первой  катастрофы герцог и его братья думали, что неизвестный злоумышленник
мстил  Прескоту,  и  не  принимали  этой  мести  на  свой  счет,  но  пожар,
уничтоживший  "Дядю  Магнуса"  на  верфи  братьев  Берне, не оставлял больше
места  для  сомнений  в  том,  что месть неизвестного злодея была направлена
именно против Биорнов.
     Очевидно,  кто-то  из врагов уцелел после огульного истребления пиратов
на  таинственном  острове. Но кто же он был? Это не могли быть ни Пеггам, ни
Коллингвуд,  ни  Красноглазый:  их трупы были узнаны и погребены особо. Быть
может,  это  был  кто-нибудь  из  низших  агентов "Товарищества", решившийся
своими  силами  отомстить  за  избиение  "Грабителей"? В ожидании, когда это
обстоятельство  разъяснится,  герцог  Норрландский  послал  Грундвигу приказ
заключить  условие  с третьим арматором, не стесняясь никакою ценою, и затем
известить  герцога  заблаговременно  о дне, назначенном для спуска. Фредерик
Биорн  рассчитывал,  если  обстоятельства  позволят,  самому  отправиться  в
Шотландию и лично присутствовать при этой церемонии.
     Исполняя  приказ  своего  господина,  Грундвиг  наткнулся  на  всеобщее
предубеждение.
     Никто  не  хотел  принимать  заказа,  опасаясь  той  же  участи,  какая
постигла  фирму  Прескота и фирму братьев Берне. Грундвиг предлагал двойную,
наконец,  тройную  сумму,  но  везде получал самый упорный отказ. Утомившись
бесплодными  переговорами,  он  уже хотел обратиться к менее значительным, а
следовательно,  и  менее  надежным  фирмам,  как  вдруг  глава фирмы "Самуил
Бартон  и  Кo",  по  некоторым  причинам,  которые мы раскроем впоследствии,
передумал   и   известил  Грундвига,  что  его  фирма  согласна  взяться  за
перестройку  "Дяди  Магнуса"  по  цене  три  тысячи франков за каждую тонну,
вследствие  чего  общая стоимость корабля доходила до непомерной цифры в три
с половиной миллиона франков.
     Грундвиг  поспешил  согласиться,  опасаясь,  чтобы  мистер Самуил - так
звали  старшего Бартона в отличие от десятка других членов фирмы и фамилии -
не  передумал  опять  и  не  взял своего слова назад. Этого не случилось, но
зато  от  норрландского  уполномоченного потребовались ангельское терпение и
неземная кротость при переговорах с главою фирмы.
     Прежде  всего  мистер  Самуил  пожелал  пригласить  к  себе  на  помощь
солиситора,  чтобы  оформить  контракт согласно всем требованиям закона и не
упустить  ни одной выгодной мелочи. Господа Бартоны были евреи, и солиситора
пригласили  тоже из евреев. Нечего и говорить, что мистер Самуил и солиситор
мистер  Эзекииль  выжали  из  Грундвига  все,  что  только  было  можно.  Он
защищался  на каждом шагу, но оба хищника, понимая, что Грундвиг нуждается в
них до крайности, легальным образом вытягивали из него все жилы.
     Во-первых,  условились  о  цене  корабля.  Она  определена была в три с
половиной  миллиона  франков  с  уплатою вперед. Далее в контракте следовала
глава  о  "разных подробностях", причем мистер Самуил насчитывал еще миллион
четыреста  тысяч  франков  разных  добавочных  приплат.  При  вычислении  их
оказался  излишек в 25 сантимов, который мистер Самуил великодушно отбросил,
а  мистер  Эзекииль  не  преминул  подчеркнуть  такой великодушный поступок.
Наконец,  оговорены  были  разные  "непредвиденные  расходы",  сумма которых
вычислена  была в шесть тысяч двести франков, но мистер Самуил, для круглого
счета,  опять  откинул  двести  франков,  так  что  мистер  Эзекииль чуть не
разорвал  на  себе  одежды, находя, что так далеко заходить в своих уступках
совершенно немыслимо.
     На  лбу  Грундвига  выступили  крупные  капли  пота, но он вынужден был
согласиться  на  все  условия  и  заплатить  за  постройку  корабля  пять  с
половиной  миллионов  франков,  тогда  как  он  был  должен  стоить  лишь от
полутора миллионов до двух.
     Герцог  Норрландский не только одобрил этот контракт, но даже обещал на
словах  выплатить  фирме  миллион  франков премии, если спуск "Дяди Магнуса"
совершится благополучно.
     - Мне  нужен  корабль  во  что  бы то ни стало, - писал он Грундвигу, -
достань мне его хотя бы за десять миллионов.


II

     Смелость  фирмы  "Бартон и Кo". - Благополучный спуск "Дяди Магнуса". -
Таинственный голос.

     Великий  день  наконец настал. Взошло солнце и осветило "Дядю Магнуса",
третий  корабль  этого  имени,  гордо  стоявший  на своем киле и снабженный,
вопреки  обычаю,  всеми  мачтами,  парусами,  аппаратами  и  даже  пожарными
инструментами.
     Из  бахвальства, а, может быть, и из желания показать неведомому врагу,
что  его  не  боятся,  Бартоны  решились спустить корабль на воду совершенно
готовым,  так,  чтобы  после спуска к его оснастке не пришлось прибавлять ни
одной  веревочки.  Вся  оснастка  окончена  была еще на верфи. К чести фирмы
"Бартон  и  Кo"  можно  сказать,  что  хотя она и взяла за постройку тройную
цену,  зато  корабль получился такой, что уже ничего не оставалось желать ни
относительно  его прочности, ни относительно изящества, ни даже относительно
комфортабельности   внутренней   обстановки.   "Дядя   Магнус"   представлял
последнее слово тогдашнего кораблестроительного искусства.
     Но  что  было  всего  удивительнее,  так это то, что фирма, несмотря на
несчастный  пример Прескота и Бернсов, не приняла никаких исключительных мер
для  охраны  верфи  -  ни во время постройки корабля, ни после ее окончания.
Впрочем,  перед  спуском  принята  была  одна  специальная предосторожность,
значительно   облегчившая   его.  Главный  инженер,  заведовавший  работами,
незадолго  перед  тем  придумал  некоторое приспособление для спуска на воду
больших  кораблей.  Это  приспособление  впервые  должно  было примениться к
"Дяде Магнусу" в Глазго, и опыту суждена была удача свыше всякого ожидания.
     Бартоны захотели устроить по поводу спуска блестящее празднество.
     Лорду-мэру,  всем  альдерманам,  всем  начальствующим  лицам и именитым
обывателям  разосланы  были  приглашения  присутствовать  при спуске и затем
пожаловать  на  парадный  банкет.  В  благополучном исходе операции Бартоны,
очевидно,  не сомневались, но их уверенности не разделял в Глазго решительно
никто.
     Две  последовательные  неудачи,  постигшие  две  самые  лучшие  фирмы в
Глазго,  после  тщательного  исследования  их  причин объяснялись преступным
умыслом.  Это  произвело в обществе огромную сенсацию. А так как виновные не
были  найдены,  то  по  всему  городу  носилась  масса разнообразных слухов.
Известно  было,  что  Прескот  и Бернсы отклонили от себя вторичный заказ, и
что  сами  Бартоны, сначала отказавшись тоже, согласились, наконец, лишь при
условии  тройной  цены  за  корабль, с уплатою вперед. Об истинных причинах,
заставивших Самуила Бартона переменить свое решение, не догадывался никто.
     Все  были  в полном убеждении, что таинственная дуэль между заказчиками
и  их  невидимыми  врагами еще не кончилась и что, наверное, последует еще и
третья катастрофа.
     Берега  Клайда  на необ