вал
страницы,  пламя  задрожало,  как  прежде,  и  через   раскрытый  том  вновь
скользнула тень.
     Инверо медленно взглянул  вверх. И снова он увидел фигуру своего кузена
Яна,  и снова с этих медленно двигавшихся губ сорвалось тихое обвинение: "Не
укрывай убийцу, Инверо. Кровь должна пролиться за кровь!"
     - Но я  говорил сегодня с Мак-Нивеном,  -  тихо  прошептал Инверо, -  я
больше его не укрываю. А ты по-прежнему требуешь: "кровь должна пролиться за
кровь"!
     Собственные слова Инверо отразились от стен, словно Ян повторил: "Кровь
должна пролиться за кровь!"  Но этого быть не могло, поскольку дух исчез,  и
помещик, прищурившись, в свете свечей смотрел на книгу в своих крепко сжатых
руках.
     Утром Инверо завтракал с семьей. Затем, намеренно осторожно, направился
в долину. Сегодня он не взял  с собой ни телятины, ни сыра, ни лепешек.  Под
его мундиром был кинжал, самый длинный из его коллекции трофеев, завоеванных
на  полях  сражений. Клятва или не клятва,  но если  Мак-Нивен все еще будет
там, он намеревался похоронить это оружие  в трепещущей плоти убийцы, именно
этой мести хотел Ян.
     Но  пещера  была  пуста.  Убийца  скрылся  -  вместе  с  ним  исчезли и
неприятности Инверо. Снова  вернувшись домой, помещик тихо  слушал разговоры
своих домашних о погребении Яна, которое должно было состояться на следующий
день в церкви  на холме.  В ту ночь Инверо приготовился заснуть спокойно. Он
чувствовал, что с уходом убийцы дух Яна обязан успокоиться. И тогда, чтобы и
самому  обрести покой, он решил  дочитать отрывок  из предсказаний  Койннича
Одгара, горского ясновидца. Он нашел нужную страницу  и  прочитал: "Один раз
прорицатель проезжал Мильбурн, где  он обратил  внимание на старую  мельницу
очень примитивной постройки, крытую дерном. Обращаясь к мельнице, он сказал:
"Придет  день,  когда  твое  колесо  три дня подряд будет  вращаться  водой,
красной от крови, изза  того, что на берегу пруда произойдет жестокая битва,
в которой прольется много крови". Это прорицание ждет своего часа".
     Инверо прекратил чтение  и громко  воскликнул: -  Но  оно  уже сбылось,
после  того как была написана книга! Я знаю эту  мельницу, ведь она  рядом с
Куллоденом,  где  герцог  Камберленд разметал армию  Претендента.  Да, много
крови было там пролито - много крови...
     Инверо  говорил все медленнее, поскольку пламя  задрожало  и тень легла
через страницу. Инверо поднял глаза,  чтобы увидеть дух Яна  Кэмпбелла, лицо
которого оставалось таким же бледным, а тело по-прежнему было окровавлено. С
уст  духа сорвалось  пророчество: - Да, много  еще  крови прольется!  Теперь
по-другому и быть не может. Я говорил тебе, Инверо, не укрывай убийцу. Кровь
прольется за кровь!
     - Но я его не  укрываю,  - возразил Инверо.  - Он ушел своей дорогой по
моему приказу.
     - Но кровь осталась на его руках! - последовал неумолимый ответ.
     - Эта  кровь когда-нибудь будет отомщена. Я дважды предупредил тебя, но
ты не  прислушался ко  мне.  А теперь  ты  расплатишься  собственной кровью.
Инверо, мы еще раз встретимся, когда ты будешь платить.
     - Но где?..
     - Мы снова увидимся в Тикондероге. Запомни, Инверо. Тикондерога...
     Слова  звучали несмотря  на  то, что фигура исчезла.  Инверо, не  зная,
бояться ему или чувствовать облегчение, стал  повторять  странное  название,
произнесенное духом его кузена: - Тикондерога, Тикондерога...
     Утром Инверо и его семья отправились в деревню, где тело Яна Кэмпбелла,
несчастной  жертвы  убийцы  Мак-Нивена,  ускользнувшего  каким-то  чудом  от
мстительных  кланов,  было   выставлено   для   прощания.   Инверо,   стойко
переносившего присутствие, мертвецов, охватили дурные предчувствия, когда он
увидел тело своего  кузена.  Лицо Яна можно было  узнать, но  оно было белее
мела; волосы  были все  еще спекшимися от  ран на голове, на щеках виднелись
следы крови. Выше воротника были видны раны, нанесенные убийцей. Значит, это
действительно  был дух Яна Кэмпбелла,  трижды появлявшийся в его спальне для
того,  чтобы произнести зловещее предсказание,  которое  сводилось  к одному
слову: "Тикондерога".
     После похорон Инверо  нашел  время спросить  у  Драммовда  и остальных,
наблюдавших  роковую  схватку,  не  доводилось  ли  им  слышать,  чтобы   Ян
произносил это слово. Они покачали головами.
     Вернувшись домой,  помещик продолжал повторять слово  "Тикондерога"  на
все лады,  пока  не заметил, что  домашние и друзья изучают  его испуганными
взглядами.  Тогда, однажды, в  неожиданном порыве  он рассказал свою историю
тем,  кому доверял  больше  всего:  жене,  старшему  сыну  и старому  слуге,
которого он знал с детства, а также соседу - помещику, знавшему Яна.
     Все согласились, что  Инверо поступил, как  подобает. Что до  духа Яна,
они  намекнули,  что  он  был следствием потрясения, полученного Инверо  при
известии о смерти Яна, и его собственного  воспаленного  воображения. Однако
они лишь  прозрачно намекнули на  это, ведь, как у  всех Инверо, традиции их
родины прочно засели в их крови.
     Дух  - настоящий  или  нет  - не  мог появиться трижды без определенной
миссии.  Постепенно  они   перестали  принимать  всерьез  слова  привидения,
поскольку им не доводилось слышать название  "Тикондерога", да и,  возможно,
никто  его не  услышит.  Так они сказали Инверо, надеясь, что тот перестанет
думать об этом.
     Но Дональд Кэмпбелл размышлял об этом все больше и больше.
     Осенью он ездил по холмам, останавливаясь, чтобы  увидеть  горный туман
над усеянной  пихтами  долиной, теперь  казавшейся такой враждебной. Долгими
зимними  вечерами   сидел  он  молчаливо   перед  потрескивавшим   огнем.  С
приближением  весны те, кто  знали его секрет, гадали, что произойдет, когда
он будет бродить  по своим  владениям  и снова вспомнит трагические  события
прошлого года.
     Затем пришло везение,  по крайней  мере, для Инверо.  Война с  Францией
действительно  вспыхнула. Полк  Инверо,  номер сорок два,  был  мобилизован.
Помещик Инверо оставил свои вересковые  пустоши, и майор Дональд Кэмпбелл со
своими  товарищами отправился в  Америку,  где в  начале  лета  высадился  в
Нью-Йорке.  Оттуда  полк направили в Олбани, где  Британия собирала силы для
предстоящего вторжения во французскую Канаду.
     Последовало разочарование, но оно не коснулось Инверо.  Пока французы и
индейцы  атаковали поселения, малодушные  британские  командующие продолжали
вызывать подкрепления,  опасаясь,  что  их сила слишком  малочисленны, чтобы
ответить   ударом   на   удар,  хотя  в   действительности  они  значительно
превосходили силы противника.
     Так  для  отряда  шотландцев, тоскующих  по  родине  и  по  решительным
действиям, миновало два года.
     Инверо  тоже  хотел  действовать,  но и  в  бездействии  он предпочитал
Америку  Шотландии.  Он  знал,  что  возвращение  в  Шотландию  поразит  его
угрызениями совести столь же смертельно, как кинжал Мак-Нивена убил Яна. Под
его мрачной, властной наружностью скрывалось глубокое чувство  к кузену, чья
смерть не была отомщена.
     В его  сознании все  еще  звучали слова духа: "Инверо, мы встретимся  в
Тикондероге. Кровь прольется за кровь".
     Рассказы  об избиении индейцев,  о  предательстве  ими  и  французов  и
англичан, ужасы и страдания беззащитных американских поселенцев  -  все  это
оставляло  Инверо  равнодушным.  Он  был  готов  вынести  любые трудности  и
мучения,  лишь бы забыть о клятве, связавшей его руки, когда они должны были
осуществить месть, которой требовали узы крови.
     Его  понимал лишь  один человек.  Это  был  его сын, присоединившийся к
полку в Америке в качестве младшего офицера.
     Частенько,  когда они беседовали с  офицерами в Олбани и рассказывали о
битвах  с  индейцами,   Инверо   выходил   из  задумчивости  и   внимательно
прислушивался к названиям мест, когда их упоминали.
     Среди  них  было Освего,  что  значит  "выливаться из воды", и Онеонта,
"каменное место". Встречались  и другие,  например, Новадага,  "где  обитают
черепахи", или Канайохари, "кувшин, омывающий себя", это название относилось
к выбоине в речном заторе.
     Все  эти  названия и  многие  другие  были  созвучны,  слову, постоянно
крутившемуся в памяти Инверо, но ни разу им не слышанному: "Тикондерога". Он
тоже его не упоминал, хотя очень часто мрачнел, впадая в задумчивость.
     Наконец, летом 1758 года, войско было  готово  для  вторжения в Канаду.
Под  командованием  генерала  Аберкромби  собралась двадцатитысячная  армия,
самая большая за всю историю  Америки. Горцев направили в Форт Эдуарда около
верхнего края озера Джорджа.
     Офицеры  собрались в кафе "Тонтин"  в  Олбани.  Наряду  с  шотландскими
названиями звучали индейские.
     Это сочетание в высшей степени взбудоражило память Инверо.
     -  Слышал  ли кто-нибудь из  вас о месте  под  названием Тикондерога? -
спросил он неожиданно.
     Это   название  шотландские   офицеры  слышали  впервые.  Все  покачали
головами.
     - Вот уже два года, - начал Инверо, - я  надеюсь попасть туда, но никто
не знает об этом месте. Я решил, что встречу его по дороге в Канаду.
     - На этом пути, майор, вы не найдете никакой Тикондероги, - обратился к
нему полковник Грант, командир полка. - Мы тронемся в путь из Форта Эдуарда,
оттуда -  к озеру Георга названному  в честь нашего короля,  спаси  его бог.
Оттуда  мы  тридцать  миль проедем на север в  лодках к подножию озера.  Там
французы укрепили ручей, текущий из озера Георга в озеро Шамплейн.
     - Вы знаете, как французы называют это озеро, полковник?
     - Они зовут его  Форт Кариллон,  - ответил Грант. - По донесениям наших
разведчиков,  они  дали  озеру  такое название,  поскольку  оно  расположено
недалеко от водопада, чье звучание напоминает колокольный звон.
     - А за Фортом Кариллон? - спросил Инверо. - Что находится дальше?
     - А дальше  мы  достигнем озера  Шамплейн,  совершим длинный, но прямой
переход к реке Ришелье, по ней мы направимся к самому сердцу Канады.
     - Опять мне не встретится Тикондерога.
     Отсутствующий,  рассеянный  тон  Инверо   заставил   полковника  Гранта
присмотреться  к  нему.  Другие  офицеры  почувствовали  что-то  странное  и
внимательно прислушались к вопросу Гранта:
     - Где вы слышали название "Тикондерога", майор? И от кого?
     Инверо,  обведя взглядом  лица товарищей, сидящих за  столиками  вокруг
него, почувствовал сильное желание все им рассказать.
     - Я услышал  это название в Шотландии от призрака человека, никогда  не
покидавшего родину, - начал он.
     Мерцающие свечи на стенах, грубо обработанные перекладины и потемневшие
панели напоминали о  драме, когда Инверо  погрузился в рассказ,  объяснивший
его внутренний настрой за  последние  два  года.  Он  поведал,  как встретил
Мак-Нивена, о  клятве, данной убийце, о том  обвинении, которое произнес дух
его кузена, и о пророчестве, предвещавшим встречу в Тикондероге.
     Старшие офицеры сидели  в  молчании, когда Инверо закончил,  молодые же
были слегка удивлены и думали обратить всю историю  в шутку, но, взглянув на
сына Инверо,  увидели,  что тот делает  предупредительные  знаки.  Полковник
Грант тоже их увидел и  разрядил атмосферу. С надлежащей торжественностью он
поднял свой стакан:
     - Давайте  выпьем  за  Тикондерогу,  если  такое  место  существует,  -
предложил он, - если же нет - то выпьем за нас с вами, за успех нашего дела.
     На  следующий  день  горцы  отправились  в  Форт  Эдуарда.  Оттуда  они
продолжили путь к озеру Георга и  соединились с армией, грузившейся на сотни
плоскодонных гребных  шлюпок, тащивших  на буксире  плоты. Армия состояла из
английских  гренадеров   в   красных   мундирах,   колониальной   милиции  в
разнообразных униформах  и разведчиков,  носивших  зеленое. Они  формировали
авангард,  изучали  тропинки,  выбирали места высадки вдоль тридцатимильного
побережья озера.
     Когда горцы разобрали лодки,  полковника Гранта вызвали на совет в штаб
генерала Аберкромби. Вместе с  собой он захватил  молодого лейтенанта, чтобы
сделать необходимые записи. Приказания были относительно расположения разных
отрядов, когда  все достигнут нижнего конца озера  Георга, но, поскольку это
зависело  от  позиций,  удерживаемых французами,  всем было  дано  подробное
описание территории до озера Шамплейн.
     Среди разведчиков,  делавших  доклад, был индеец  из дружеского племени
могауков, его речь переводил предложение за предложением один солдат.
     -  Враги  выступили  из  укрепления,  -  переводил  солдат,  -  которое
находится  в  том месте, где сливаются  воды.  Они  ожидают  подкрепления из
Канады, поэтому, если  мы не атакуем  их сейчас, нам никогда не выбить их из
форта между озерами.
     Пока индеец говорил, Гранту показалось, что он уловил какое-то знакомое
слово. Когда переводчик уходил,  полковник Грант спросил его: - Можешь ли ты
повторить то, что сказал индеец?
     - Конечно, могу. Он сказал, что враги выступили...
     - Нет, нет.  Я  имею ввиду, можешь ли ты повторить слова индейца на его
родном языке?
     Солдат  задумался,  затем  заговорил  на   индейском  языке.  Когда  он
закончил,  полковник заметил: - Ты  дважды произнес слово "Тикондерога". Что
оно значит?
     - Это или "там,  где встречаются воды", или "между озерами" -  объяснил
разведчик.  -  Так  индейцы  называют  место,  где  французы построили  Форт
Кариллон. Тикондерога.
     Полковник Грант повернулся к молодому лейтенанту, сопровождавшему его.
     - Ничего не говорите майору Кэмпбеллу, - предупредил он. -  Да и никому
другому, ради той же  цели. После  рассказа, слышанного  нами  в Олбани, это
лишит  их  уверенности.  Даже  самые смелые  становятся суеверными  накануне
битвы.
     В тот день полк горцев  погрузился  в лодки и присоединился к флотилии,
растянувшейся почти в половину всей  длины озера. Инверо,  сидевший  на носу
вельбота,  был заворожен  зрелищем. Узкая, длинная  поверхность озера Георга
блестела  подобно озеру в  Шотландии,  укрытому среди лесов и гор. На других
шотландцев озеро  произвело такое же  впечатление,  но  только  один  Инверо
почувствовал угрызения совести, когда его мысли возвратились к родным горам.
     Остальные, глядя на Инверо,  поняли, о чем он думает, но ни один ничего
не сказал, особенно полковник Грант. Когда отряд в  тот  вечер встал лагерем
на  мысе, выступающем на  западном берегу, Инверо  сидел один, погруженный в
свои  мысли, в  то  время как другие  переговаривались и  пели песни родины.
Полковник Грант даже не  подходил к Инверо понимая, что  случайная фраза или
даже  взгляд  могут напомнить тому о Тикондероге. В таком случае, уверен был
полковник, его лицо выдаст тайну, которую он узнал.
     Утром над озером поднялся туман. Он постепенно  рассеивался, пока лодки
плыли  по гладкой  голубой воде,  и новые  великолепные пейзажи открылись их
взору. В  отдалении Инверо увидел высокие горы,  некоторые из них скалистыми
утесами напоминали ему два пика горы  Бен Круахан, мрачное напоминание о том
пейзаже,  который  он хотел забыть. Печаль  о кузене Яне проступила сильней,
чем обычно, пока звук ружейных выстрелов не вернул  его  к действительности,
когда они приблизились к другому концу озера.
     Высадившись, шотландцы  узнали, что передовые силы  англичан  отбросили
французов назад, вступив с ними в оживленную перестрелку, при этом они почти
не понесли потерь. В ту ночь в лесах  были выставлены дозоры, а на следующий
день  британцы начали крупное наступление, вынуждая французов вернуться в их
укрепления на склоне, ведущем к Форту Кариллон.
     На третий день генерал Аберкромби решил выбить французов из укреплений,
чтобы  можно было  Форт  Кариллон и не дать французскому  главнокомандующему
Монкальму получить  подкрепление.  И вместо того,  чтобы  перенести  пушки с
плотов   на  озере  Георга,  Аберкромби  приказал  начать  штурм  английским
гренадерам и Королевскому Американскому  полку, в то время как отряды Гранта
остались  в резерве. Это  было не  по душе храбрым шотландцам. Некоторые  из
этих  ветеранов в черных килтах принадлежали к сорок второму полку, когда он
был известен  как  Черный Страж и  был  знаменит боевыми качествами. Поэтому
генерал Грант посоветовался с разными офицерами, как сдерживать своих людей,
если они  потеряют терпение. Но он не вызывал майора Кэмпбелла ни на одно из
этих совещаний. Из всех офицеров Инверо лучше всех соблюдал дисциплину,  что
делало подобные указания ненужными.
     Атака  на  французские укрепления кончилась  неудачно. Полки регулярной
армии и  Колониальной милиции неожиданно наткнулись на завалы  из деревьев с
острыми сучьями всего на  расстоянии  выстрела от  французских траншей. Пока
они  преодолевали  это препятствие, их косил пушечный и мушкетный огонь. Вид
такой кровавой резни обуздал бы любой резерв, но только не шотландцев.  Это,
наоборот, побудило их к действию.
     Не дожидаясь  приказов,  они  устремились  вперед, и офицеры  не  могли
остановить  их никакими  средствами. Среди тех, кто первым бросился вверх по
склону, была видна фигура Инверо, бежавшего рядом  со своими людьми. Слишком
поздно полковник Грант понял, что доблесть,  вдохновлявшая майора Кэмпбелла,
была лишена осторожности.
     Завалы  ничего не  значили  для атакующих горцев.  Когда  они  достигли
острых  веток  завала,  то  отбросили  ружья  и, прорубили  путь  старинными
шотландскими палашами, огромными  обоюдоострыми мечами  с двойными  эфесами.
Некоторым  удалось  добраться до французских траншей,  но  они были  слишком
малочисленны,  чтобы удержать их,  поскольку к тому  времени большинство  их
товарищей пали под шквалом опустошающего огня.
     Среди  них  был  и майор Инверо. Офицерский  мундир  сделал его главной
мишенью  французских  стрелков.  Он  неуклюже  рухнул  недалеко  от  завала,
сраженный несколькими пулями. Несмотря на боль,  он  откатился под прикрытие
маленького  холмика,  откуда  наблюдал за волной атаки,  достигшей гребня  и
остановившейся под завесой сизого дыма безжалостных французских ружей.
     Инверо жестом приказал  остальным  спрятаться в укрытие, как это сделал
он.  Они  подчинились,  все до одного, собираясь  присоединиться к следующей
волне атакующих,  не  зная, что сам  Инверо  уже.никогда не  поведет  их. Но
Инверо думал  только о своих солдатах  и,  когда  он бегло осматривал склон,
удивился, увидев фигуру, стоящую подле него, бесстрастно глядя вниз, во весь
рост, со сложенными руками, наполовину прикрытую вьющимся дымом.
     Опершись на плечо, Инверо хлопнул рукой по дерну и прохрипел:
     - Ложись, человек, - или ты умрешь!
     Затем oH замолчал,  поскольку человек, стоящий здесь, уже был  мертвым.
Несмотря на то, что глаза Инверо жег дым и его зрение ослабело, он узнал это
лицо.
     Даже губы были бледными, как мел, на лице призрака Яна Кэмпбелла.
     - Мы снова встретились, Инверо. - В этих словах не было обвинения, хотя
его тон был торжественным, как  погребальная музыка. - Мы снова встретились,
как я обещал, в Тикондероге.
     Со сжатых губ Инверо сорвался стон: "Тикондерога".
     -  Да,  -  подтвердил гость.  -  Ты заплатил  за сокрытие убийцы, кровь
пролилась за кровь!
     Раздался  новый   звук.  Это  было   ровное  гудение  волынок,  за  ним
последовали  резкие  ноты, побуждавшие  основную часть,  полка  к  следующей
атаке.  Инверо поглядел  вниз  и  увидел фигуры в  килтах  "Черного Стража",
устремившиеся вверх по склону;  среди  них  были  волынщики; к  атакующим по
всему пути присоединялись  все  новые люди, чтобы броситься  на неприступные
французские траншеи!
     Гудение волынок потонуло в реве  оружейных  выстрелов, сопровождавшихся
вспышками пламени по всей линии обороны французов. Инверо взглянул  вверх на
сгущающийся дым, который теперь опускалс  к  подножию,  и увидел фигуру Яна,
все  еще  стоявшего там, смутную,