ла сирена. Билл Стоктон закрыл глаза и  постарался ни
о чем не думать. Но сирена выла, и он чувствовал сильную боль.
     Перед  домом  Стоктонов  собрались  соседи.  Кто-то принес  портативный
приемник,  и голос диктора тревожно сопровождал шепотом задаваемые вопросы и
всхлипы детей и женщин.
     Харлоу  вышел  от Стоктонов и стоял на крыльце. За ним появились  Марти
Вайс и его жена.
     Марта Харлоу, крепко держа детей за руки, протолкнулась сквозь толпу.
     - Джерри, - донеслось до крыльца, - что произошло?
     Харлоу покачал головой.
     - Ничего особенного. Я думаю, нам лучше  разойтись по домам и укреплять
погреба.
     - Это безумие! - сказал кто-то из мужчин. - На это нет времени. У Билла
самое приспособленное место, где будет толк.
     Какая-то женщина зарыдала.
     - Бомба может упасть в любую минуту! - Ее голос был безумным. - Я знаю,
она упадет в любую минуту!
     -  Говорит радиостанция  "Конелрад", -  говорили  по радио.  -  Говорит
радиостанция "Конелрад". Мы по-прежнему в состоянии Желтой Тревоги! Если  вы
-  государственный служащий  или  работник  отряда  спецназначения,  а также
сотрудник ГО,  вам  необходимо  немедленно  явиться  на  свой пост. Если  вы
государственный служащий или работник. Дальнейшее потонуло в потоке голосов.
     Крупный, дородный мужчина, живший на углу, пошел на крыльцо  Стоктонов.
У него на пути стоял Джерри Харлоу.
     - Не тратьте время, - сказал Харлоу. - Он никого не впустит.
     Мужчина беспомощно повернулся к своей жене, стоящей у самого крыльца.
     - Что мы будем делать? - сказала она панически. - Что же нам делать?
     - Может,  нам  выбрать  чей-нибудь  погреб  и начать  там  работать?  -
предложил Марти Вайс. - Принести туда все наши запасы - еду, воду и прочее.
     - Это несправедливо,  - сказала Марта Харлоу и указала на дом Стоктона.
-  Он  там внизу,  в бомбоубежище.  В  абсолютной безопасности. А наши  дети
должны ждать, когда упадет бомба!
     Ее девятилетняя дочь начала плакать,  и Марта, обняв ее,  опустилась на
колени.
     Крупный мужчина на ступеньках крыльца обернулся и посмотрел на соседей.
     - Я думаю, будет лучше спуститься в погреб и ломать дверь!
     В неожиданной тишине вновь раздался вой сирены, и десять или двенадцать
человек теснее прижались друг к другу.
     Из толпы вышел другой мужчина.
     -  Гендерсон прав, -  сказал он. - Нет  времени  на споры и прочее.  Мы
Должны спуститься и войти в убежище!
     Ему ответил дружный хор голосов. Гендерсон  спустился с крыльца и пошел
через двор к гаражу. Харлоу крикнул ему вслед:
     - Одну минуту! - Он сбежал по ступенькам. - Черт возьми! Подождите! Все
мы там не уместимся!
     Раздался скорбный голос Марти Вайса:
     - Почему бы нам не бросить жребий и не выбрать одну семью?
     - Какая разница? Он никого не впустит, - отозвался Харлоу.
     Гендерсон потерял уверенность в себе.
     - Мы можем спуститься туда и сказать ему,  что против него  вся  улица.
Это нам по силам.
     И  слова  его были  встречены  одобрительными  возгласами. К Гендерсону
протолкался Харлоу.
     - Какого черта нам это даст? Повторяю вам.  Даже если мы высадим дверь,
места на всех не хватит. Мы все пропадем ни за что.
     Миссис Гендерсон сказала:
     - Если это поможет спасти хотя бы одного из наших детей, я буду считать
это важным.
     И снова все согласились.
     - Джерри, - обратился Марти Вайс.  - Ты  знаешь его лучше, чем любой из
нас. Ты его лучший  друг. Почему бы тебе снова не спуститься туда?  Попробуй
его  уговорить. Умоляй его. Скажи ему,  пусть  выберет  одну семью  - бросит
жребий или что-нибудь в этом роде.
     Гендерсон большими шагами приблизился к Марти.
     - Одну семью, ты о своей говоришь, Вайс, не так ли?
     Марти повернулся к нему.
     - Ну а почему бы и нет? Почему, черт возьми, и нет? У  нас трехмесячный
ребенок...
     - Какая разница? - вступилась жена Гендерсона. - Разве его жизнь  имеет
большую ценность, чем жизнь наших детей?
     Марти Вайс обратился к ней.
     - Этого  я не говорил.  Если  вы  собираетесь  спорить о том, кто более
достоин жить...
     - Почему бы тебе не заткнуться,  Вайс? - крикнул  Гендерсон и в  диком,
безумном гневе обратился к остальным: - Вот что выходит, когда здесь селятся
иностранцы. Настырные, загребущие полукровки!
     Лицо Марти побелело.
     - Ты - идиот  с мусором вместо мозгов, ты... Всегда найдется один такой
гнилой,  безмозглый  кретин,   которому   вдруг  захочется   стать   большим
начальником и решать, какое происхождение модно в этом году...
     Сзади к нему обратился мужчина.
     - Так и есть, Вайс. Если мы начнем искать того, кого признать негодным,
то ты и твоя семья будут первыми в списке!
     -  О, Марти! - зарыдала Ребекка, чувствуя, как на  нее накатывает страх
иного рода.
     Вайс оттолкнул ее сдерживающие руки и начал проталкиваться сквозь людей
к тому, кто это сказал. Джерри Харлоу встал между ними.
     Он напряженно произнес: - Продолжайте,  вы, оба! Просто продолжайте,  и
мы обойдемся без бомбы. Мы сможем поубивать друг друга.
     - Марти! -Ребекка в темноте подошла к крыльцу. - Пожалуйста, сходи туда
еще раз. Попроси его.
     Марти ответил ей: - Я уже просил его. Это бесполезно!
     Снова раздался звук  сирены, на этот раз ближе, и далеко  вдали  ночное
небо  пронзил  луч прожектора.  Приемник  вновь  заработал, и  они  еще  раз
услышали объявление Желтой Тревоги.
     - Мамочка! Мамочка!  - дрожащим голоском сказала маленькая девочка. - Я
не хочу умирать! Мама, я не хочу умирать!
     Гендерсон посмотрел на ребенка и пошел к  гаражу. Один за другим за ним
последовали все соседи.
     - Спущусь туда и заставлю его открыть  дверь,  - говорил он по пути.  -
Мне нет дела до того, что вы все думаете. Больше нам ничего не остается.
     - Он прав, - поддержал его другой мужчина. - Давайте так и сделаем!
     Они  уже не шли.  Теперь  они  бежали и  толкались,  объединенные одним
делом.  И  Джерри Харло,  смотревший,  как они  проносятся мимо,  неожиданно
подметил,  что  в  лунном  свете  их  лица  были  похожие -  дикими глазами,
жесткими, мрачно сжатыми ртами, их объединяла аура свирепости.
     Они пробежали через гараж, и Гендерсон пинком раскрыл дверь, ведущую .в
погреб. Они продирались через нее как толпа фанатиков.
     Гендерсон двинул кулаком в дверь убежища.
     -  Билл? Билл Стоктон!  Тут ждет компания  твоих .друзей; которые хотят
остаться в живых. Сейчас  ты  можешь открыть  дверь,  потолковать  с нами  и
решить, сколько человек из нас поместится в убежище, но  если ты  продолжишь
делать то, что делаешь, мы просто ворвемся внутрь!
     Все одобрительно загомонили.
     В  убежище Грейс Стоктон обняла своего сына  и крепко прижала  к  себе.
Стоктон  стоял  близко  к   двери,  впервые  чувствуя  себя  неуверенным   и
испуганным.  Тут  снова  раздались  удары  в  дверь.   Теперь  к  Гендерсону
присоединились остальные соседи.
     - Давай, открывай, Стоктон! - раздалось за дверью.
     Потом послышался знакомый голос Джерри Харлоу.
     - Билл, это я, Джерри. Они говорят дело.
     Стоктон облизнулся.
     - И я здесь говорю дело! Я  уже  говорил тебе, Джерри,  вы тратите свое
время.  Вы  тратите  время,  которое  -можно  потратить  на  что-то  другое,
например, на обсуждение того, как вам лучше выжить.
     Тяжелый кулак  Гендерсона  вновь  ударил  по  двериг  обитой  металлом.
Гендерсон обернулся к своим соседям.
     - Почему бы нам не найти какой-нибудь таран?
     - Верно, - отозвался другой голос. - Мы можем дойти до  Беннет Авеню. У
Фина Клайна в подвале целая куча толстенных досок. Я сам их видел:
     Вмешался женский протестующий голос, какой-то неприятный и безобразный.
     - Он тоже начнет действовать, - сказала oна. - А кто собирается спасать
его? В ту  минуту,  когда мы придем туда, все те  люди узнают, что  на нашей
улице есть убежище.  Нам придется драться  с  целой толпой.  С целой  толпой
посторонних.
     - Конечно, - согласился Гендерсон. - А какое они  имеют право приходить
сюда? Это не ИХ улица. Это не их убежище.
     Джерри Харлоу наблюдал то за одним, то за другим силуэтом и дивился той
больной логике, которая завладела ими всеми.
     - Так значит, это наше убежище,  да?  -  свирепо крикнул  он.  -  А  на
соседней  улице - другое государство! Разделяй  и  властвуй!  Вы  идиоты. Вы
богом проклятые дураки! Вы все больные - все вы!
     - Может быть, ты не хочешь жить, - крикнула Ребекка Вайс, - может быть,
тебе все равно, Джерри!
     - Мне не все  равно, - ответил ей  Харлоу. -  Поверь, мне не все равно.
Мне тоже хочется  встретить завтрашнее утро. Но вы превратились в толпу. А у
толпы нет  мозгов, и вы это подтверждаете. Именно это вы и доказываете - что
у вас нет мозгов.
     Гендерсон сказал резко и громко:
     -  Говорю я  вам, давайте искать  таран. - Этот  крик выражал  всеобщее
настроение. - А Клайну мы велим держать язык за зубами!
     -  Я согласен  с  Джерри,  -  неуверенно и робко  сказал Марти  Вайс. -
Давайте возьмем себя  в  руки.  Давайте  остановимся  и задумаемся  хоть  на
минуту.
     Гендерсон повернулся лицом к хрупкой фигуре Марти.
     -  Никому нет дела до того, что  думаешь ты, - выдавил он. - Ты и  тебе
подобные. Я думал, мы выяснили это наверху. Мне кажется, первое, что следует
сделать, это вышибить тебя отсюда!
     Он двинулся на Марти и с силой двух сотен фунтов напал на него.
     Его кулак  двинул Марти  по скуле. Тот упал навзничь на женщину,  потом
натолкнулся на ребенка и наконец приземлился на спину. Его жена вскрикнула и
заспешила к  нему. В темноте  раздавались голоса,  эхо вторило  испуганным и
злобным  крикам,   которые   перекрывались  истерически  криком   смертельно
напуганного ребенка.
     -  Идемте,-  возвестил  бычий   голос  сквозь  шум.  -  Давайте  найдем
что-нибудь, чтобы сломать эту дверь!
     Они были толпой и двигались как толпа. Страх стал бешенством.
     Паника обернулась решимостью. Они вырвались из погреба на улицу. Каждый
желал не  отстать от  соседа.  Каждый был доволен, что  лидером  был  кто-то
другой.  И пока  они  дико рвались  вниз  по  улице,  голос  диктора  тонкой
угрожающей иглой пронзал их сознание, не оставляя следа.
     -  Нас  вновь  попросили напомнить населению  о необходимости сохранять
спокойствие.  Очистите  улицы. Это крайне  необходимо.  Населению необходимо
очистить улицы. Делается все возможное  в плане безопасности, но продвижение
войск  затруднено.  Спецмашины  Гражданской  Обороны  должны  иметь  свободу
маневра. Поэтому мы еще раз  напоминаем  вам о необходимости очистить улицы.
Очистите улицы!
     Но  толпа продолжала двигаться.  Слова до них  не доходили.  Случай был
экстремальный, но радио сделало его сухой казенщиной.
     И  пяти  минут  не прошло,  как они уже вернулись к дому Стоктона.  Они
вшестером несли длинную доску. Пронося ее через гараж, они разбили смотровое
окно в двери. Потом  они разбили входтз подвал.  И, пройдя  через  него, они
начали  бить по железной двери убежища. Дверь была толстой, но не настолько,
чтобы выдержать доску.
     Вес доски и людей продавил в ней вмятину, а затем пробил ее.
     Сразу  появилась  первая дыра,  за  ней появились  другие,  а несколько
секунд спустя верхняя петля не выдержала и дверь начала гнуться.
     Внутри  Билл Стоктон  пытался с помощью  стула,  генератора и  кроватей
забаррикадировать дверь.  Но сокрушительные удары  повторялись, и  баррикада
рассыпалась.
     В конце концов  дверь  подалась и рухнула в убежище. Финальный удар был
настолько стремительным, что доска и люди, державшие  ее, рухнули в убежище,
при  этом угол  доски  ударил доктора в голову, оставив глубокую царапину на
виске.
     Тут  все замолчали,  и  в этой  неожиданной тишине  раздался  долгий  и
протяжный  вой  сирены.  Звук постепенно сник, и  тогда они  услышали  голос
диктора.
     -  Говорит  радиостанция  "Конелрад". Говорит  радиостанция "Конелрад".
Президент  США только  что заявил, что ранее не опознанные  летающие объекты
опознаны  .как  спутники.  Повторяем.  Вражеские   ракеты  не  приближаются.
Повторяем.  Вражеские ракеты не приближаются.  Объекты  идентифицированы как
спутники.  Это  мирные  спутники,  и  население  вне  опасности.  Повторяем.
Население вне опасности. Желтая Тревога отменяется. Это не вражеская атака.
     Диктор продолжал говорить, но слова до них не доходили. Постепенно  они
обрели для них смысл.  И тогда мужчины посмотрели на своих  жен  и  медленно
обняли их. Дети спрятали лица в юбках матерей.
     Смешались  всхлипы  и  бормотание молитв. В  домах  и  на  улицах снова
включился свет, и все посмотрели друг на друга.
     - Слава Богу, - голос Ребекки Вайс прозвучал молитвой за всех. -  Слава
Богу!
     Они прижалась к Марти, только смутно осознавая, что  его туба разорвана
и из нее сочится кровь.
     - Аминь, - сказал Марти. - Аминь.
     Гендерсон  смотрел на  свои  руки  так,  точно  никогда  раньше  их  не
видел.-Затем он сглотнул слюну и обратился к Марти.
     - Эй, Марти, - мягко сказал он. На его  лице была вымученная  улыбка: -
Марти, я просто чокнулся. Ты ведь понимаешь, не так ли? Я просто  свихнулся.
Я не думал того, что говорил.
     Его голос дрогнул.
     - Мы все были... мы все были так напуганы. Мы были сбиты с толку..
     Он беспомощно взмахнул руками.
     - Ну да это и не удивительно, ведь так? Я  имею в виду... Ну, вы можете
понять, почему мы так погорячились.
     Раздались возгласы одобрения,  и люди закивали, но  они  все еще были в
состоянии шока.
     Джерри Харлоу спустился со ступенек и вышел на середину погреба.
     -  Я  не думаю,  что  Марти затаил  на  тебя  обиду. -  Он повернулся к
Стоктону, в  молчании  стоявшему в дверях  убежища. - Да и  Билл, я надеюсь,
простит  нам  это, - продолжал Харлоу, показывая на  обломки  и мусор вокруг
себя. - Мы заплатим тебе за ущерб, Билл.
     Марти Вайс вытер кровь с губы.
     -  Давайте  устроим всеобщую вечеринку  или что-то в  этом  роде завтра
вечером, - предложил он. - Большой праздник!  Что вы об этом  думаете? Как в
старые добрые времена!
     Люди смотрели на него.
     -  Чтобы все  мы могли  вернуться  в нормальное состояние, -  продолжал
Вайс. - Что скажешь, Билл?
     Все повернулись к доктору Стоктону, в молчании смотревшему на них.
     Харлоу выдавил из себя смех.
     -  Эй,  Билл! Я  же сказал, что мы возместим весь ущерб. Если хочешь, я
дам тебе расписку.
     Стоктон молча переступил  через  разбитую  дверь  и вышел в подвал.  Он
осмотрелся,  словно  искал  кого-то  глазами. Проходя мимо знакомых  лиц, он
почувствовал пульсацию в виске. Они смотрели, как он шел к ступенькам.
     - Билл, - прошептал Харлоу. - Эй, Билл?
     Стоктон повернулся к нему.
     - И это все искупает? - сказал он. - И это все искупает.
     Он взглянул на Марти.
     -  Марти,  -  сказал  он, - ты  хочешь  устроить  всеобщую вечеринку  и
желаешь, чтобы  все стало  по-прежнему. А  вот Фрэнк  Гендерсон, вон там. Он
желает, чтобы мы все  поскорей забыли. Отнесли все за  счет  испуга.  И  ты,
Джерри,  заплатишь  за  ущерб,  да?  Ты  даже  дашь  расписку.  Ты  согласен
компенсировать ущерб.
     Харлоу медленно кивал. Стоктон осмотрел комнату.
     - У кого-нибудь из вас есть хотя бы  слабое представление  о том, каков
реальный ущерб? - Он помедлил. - Послушайте, что я  вам скажу. Ущерб намного
значительней разбитой двери. И более глубок, чем синяки на лице Марти. И вам
не  компенсировать их  всеобщей  вечеринкой, даже если задать сто вечеринок,
хоть триста шестьдесят пять!
     Он увидел, что из убежища вышла его  жена,  потом сын Пол. Они вместе с
остальными  смотрели  на него  тем  же вопросительным,  усталым  и  каким-то
завороженным взглядом. Стоктон облокотился о перила.
     - Те  разрушения, которые я имею в виду, это отброшенные  нами  частицы
нас  самих.  Внешний  лоск  -  внешний  лоск,  который  мы  сорвали  с  себя
собственными руками. Ненависть, о существований которой мы и не подозревали,
вырвалась наружу.  Но, боже мой, как  быстро она вырвалась! И  как быстро мы
стали животными! Все мы!
     Он показал на себя.
     - Я тоже. Может быть, я был хуже всех в этой компании. Не знаю.
     Он помедлил с минуту и огляделся,
     - Не думаю, что все будет по-старому. По крайней мере, не в этой жизни.
И  если, прости меня бог, бомба  упадет,  мы помиримся до того,  как  начнем
страдать. Я  надеюсь,  что,  если бомба должна  убивать, калечить и  рушить,
жертвами будут человеческие  существа,  а не настоящие дикие звери,  готовые
разорвать соседей, если им в награду обещана жизнь.
     Он  покачал головой  и очень  медленно  повернулся,  чтобы  взглянуть в
кухню.
     -  Вот какой  ущерб  я  имел  в  виду,  -  говорил  он,  поднимаясь  по
ступенькам. -  Стоит взглянуть на нас в зеркало  и увидеть,  что у  нас  под
кожей, и неожиданно понять, что там у нас... мы - отвратительная раса.
     Он поднялся по ступенькам, а Грейс, крепко обнимая Пола, последовала за
ним мимо притихших соседей.
     Молчание  длилось долго,  но  постепенно люди по двое и  по  трое стали
выбираться из подвала и, пройдя через гараж, выходили на улицу.
     .Ярко горели  фонари,  взошла луна, полная и высокая. Радиоприемник был
включен,  передавали   легкую  музыку.  Телепередачи  снова  вызывали   смех
охмуренной аудитории.  Заплакал ребенок, но  его укачали  и успокоили. Вовсю
стрекотали цикады. Где-то вдали квакали лягушки.  Дул мягкий ветерок, листья
качались и шуршали, отбрасывая на тротуар пересекающиеся тени.
     Билл Стоктон стоял в  столовой. У его ног валялись остатки праздничного
торта. В  кусках глазури лежало несколько раздавленных свечей. И он подумал,
что  выжить надо ради  человечности... что  человечество  должно  оставаться
цивилизованным.
     Забавно,  думал  он,  проходя  мимо  разбросанной,  опрокинутой мебели,
действительно, очень забавно, как такая простая вещь могла  не  прийти ему в
голову.
     Он взял жену  и сына за руку, и они втроем стали подниматься в спальни.
.
     Ночь кончилась.

РАЗБОРКА С РЭНКОМ МАК-ГРЮ

     Из салуна вышли два ковбоя,  спустились  по  трем  ступенькам крыльца и
остановились  там,  глядя  вверх  по  главной  улице.  Один  из них  сплюнул
коричневой жидкостью и выТер небритый подбородок.
     - Его до сих пор нет, - объявил он.
     Его товарищ достал карманные часы и открыл крышку.
     - Он будет. Он знает, что его ждет.
     С  этими  словами он захлопнул крышку  и  сунул  часы  обратно в карман
кожаного жилета.
     Первый ковбой покосился на солнце.
     - Сегодня утром его пристрелят, - кратко сказал  он.  - В этом можно не
сомневаться.
     Его приятель  проворчал что-то в знак  одобрения и  посмотрел, как  его
друг отпил коричневой жидкости.
     - Что это у тебя? - спросил он.
     -  Пиво от  Херши,  - ответил  его товарищ. - Но  это  проклятое  пойло
выдохлось и невкусное.
     Послышался  отдаленный  рев.  Сначала  это  были  далекие  раскаты,  но
постепенно шум нарастал и  перешел в пронзительный визг. Из-за угла появился
красный  "ягуар",  его  хромированные  колеса крутились  по  .пыли  и с воем
выразили  протест,  когда  машина  повернулась  более  резко,  выруливая  на
Мэйн-Стрит, и устремилась к  салуну. Когда водитель  еще раз резко  нажал на
тормоза, машина подняла тонны пыли и остановилась  в футе от крыльца салуна.
Она  стояла  там,  точно  привязанный красный зверь. Лошадь, притороченная к
крыльцу, посмотрела на водителя, фыркнула и отвернулась.
     Рэнк  Мак-Грю  осторожно  вылез с  переднего  сиденья, стряхнул пыль  с
бежевых  джинсов и  белой шелковой рубашки, поправил черно-желтый галстук  и
аккуратно  опустил  поля  шляпы.  Он  пинком  закрыл  дверь  машины  и  стал
подниматься по ступенькам салуна.
     - Добрый день, мистер Мак-Грю, - сказал один из ковбоев.