ком неожиданно,  агония по массовой 'шкале. Эта  нависшая над
ними беда накрыла все улицы, города  и штаты; миллионы и миллионы людей были
обречены; убийство готовилось  в масштабе, по  сравнению  с которым  взрыв в
Хиросиме - ничто.
     И каждый стоял так со своими сокровенными мыслями, в то время как голос
диктора,  дрожащий  от едва  уловимого  напряжения, продолжал снова и  снова
повторять заученным и бесстрастным голосом - хорошо  отрепетированный  обряд
современного Пола Ревира. Неважно, приземлятся две ракеты на море иди одна -
на земле, противоположный берег был далеко. Они все были обречены. Выхода не
было.
     Не  было и защиты. Смерть  летела к ним через снега Аляски,  и все, что
можно было сделать, это лишь объявить о ее приближении.
     Они в панике выбежали из дома Стоктонов. У них не было планов спасения,
Они  безумно  мчались к  своим  домам. Затем взревела сирена. Ее жуткий звук
разорвал летнюю ночь,  связав их  мысли, и  держал  в оцепенении до тех пор,
пока они снова не смогли освободиться и бежать домой.
     И  каждый из них, безумно бежавших  через улицу и по  тротуарам,  через
лужайки, был одним сознанием. Улица  каким-то образом  изменилась. В ней  не
было ничего  знакомого.  Точно  каждый  из  них  отсутствовал  сотни  лет  и
неожиданно вернулся. Это было обширное незнакомое место.
     А сирена продолжала посылать свою визгливую волну в летнюю ночь.
     Билл  Стоктон  принес приемник на  кухню,  где  Грейс  наполняла  водой
кувшин.
     -  Говорит  радиостанция  "Конелрад".  Слушайте  экстренный выпуск.  Вы
можете найти  нашу волну на  6.40 или 12.40 частотах вашей  шкалы.  Оставьте
радиоприемник  включенным  на  этой частоте. Мы повторяем  заявление  нашего
Президента.  Мы находимся в состоянии Желтой  Тревоги.  Если  вы-приготовили
бомбоубежище,  немедленно спускайтесь туда.  Если у  вас  нет  бомбоубежища,
потратьте какое-то  время на то, чтобы перенести запас еды и питья, лекарств
и личных вещей в ближайшее бомбоубежище. Держите  двери и окна закрытыми. Мы
повторяем. Если вы  сейчас находитесь дома, немедленно спускайтесь  в подвал
или бомбоубежище.
     Вода капала из крана.  Давление становилось  слабее каждую минуту.  Пол
пронесся  по кухне с корзиной, полной консервов, и спустился по ступенькам в
подвал.
     Билл вслед за ним вошел на кухню и взял с пола два бидона с водой.
     - Возьми кувшины и наполняй их, сколько сможешь, Грейс, - кратко сказал
он. -  Я  собираюсь включить в убежище генератор, если электростанция выйдет
из строя.
     Он посмотрел на флюоресцентный свет  над раковиной. Тот начал тускнеть.
Стоктон помрачнел.
     - Это может случиться в любую минуту, - сказал он..
     - В кране почти кончилась вода, - сказала Грейс замирающим голосом.
     - Это  потому, что все в этом городе делают то же, что и мы. Продолжай,
пока вода не кончится.
     Он повернулся к двери подвала.
     - Вот, - сказала Грейс. - Захвати этот кувшин, он полный.
     Грейс начала доставать из раковины тяжелый кувшин. Он выскользнул у нее
из рук, грохнувшись об пол, по всей комнате разлетелись стекла.
     Грейс  всхлипнула  один раз  и сунула  себе  в рот кулак, чтобы это, не
повторилось.  На какую-то  одну секунду  она почувствовала,  что  впадает  в
истерику. Ей  хотелось закричать,  бездумно убежать  куда-нибудь, все  равно
куда,  потерять  сознание,  чтобы  освободиться  от  того  кошмара,  который
происходил в кухне.
     Билл Стоктон  обнял ее и крепко  стиснул.  Его голос был  мягким, но он
вовсе не походил на его собственный.
     - Полегче, дорогая, полегче.  - Он указал на разбитый  кувшин. -  Можно
подумать, ты пролила духи, которые обошлись нам по сто долларов за унцию.
     Он взглянул на кувшин у его ног.
     - Может быть, через час это будет дороже, - задумчиво сказал он.
     Из подвала вышел Пол.
     - Что еще, пап?
     - Все консервы внизу?
     -Все, что я смог отыскать.
     - Как там с компотами? - ровным голосом спросила его Грейс.
     - Я их тоже туда отнес, - сказал Пол.
     - Возьми в спальне мой  чемоданчик, -  сказал  доктор Стоктон, - и тоже
отнеси его вниз.
     - Как насчет книг и личных вещей? .
     Когда Грейс заговорила,  ее голос сорвался.  Слова были напряженными, и
говорила она намного громче, чем обычно.  Пол не слышал, чтобы  она говорила
так громко и такие слова!
     - Черт подери! Твой отец сказал тебе принести его чемодан!..
     Мальчик порывисто вздохнул. Перед ним стояла его мать,  но  это была не
она. Голос тоже был не ее. Выражение лица было чужим.
     Мальчик испуганно всхлипнул.
     - Все в порядке, -  мягко  сказал Стоктон,  выталкивая  мальчика.  - Мы
просто напуганы, Пол. И сами на себя не похожи. Иди, сынок.
     Затем он обратился к жене: - Нам потребуются книги,  Грейс. Одному Богу
известно,  сколько мы  просидим  там  внизу. - Затем  мягко,  почти  умоляя,
добавил: - Дорогая, постарайся взять себя в руки. Сейчас это важнее всего.
     Он  с  минуту  понаблюдал  за  ней,  потом пошел к  серванту  слева  от
раковины.
     - Как насчет лампочек? Где ты их держишь?
     Грейс показала на верхнюю полку в серванте и закусила губу.
     - У  нас они кончились. Я вчера последнюю ввинтила.  Собиралась  купить
еще в магазине. Их продают в...
     Она облокотилась на раковину, и по ее щекам покатились слезы.
     -  О, боже мой!  Я говорю как  идиотка. Торговля  в магазине! Мир скоро
взорвется, а я говорю о продаже в магазине! - сказала она.
     Стоктон коснулся ее лица.
     - Это  не имеет  никакого  значения,  -  сказал он  ей тихо.  -  Можешь
говорить любую чушь, Грейс. Только не паникуй. Сейчас это самое важное. - Он
крепко сжал ей руку.
     - Мы не должны поддаваться панике, - повторил он.
     - Сколько у нас времени?
     - Об этом  не сообщают.  Но  помню, что читал о том,  что после  первой
тревоги до взрыва от пятнадцати минут до часа.
     Глаза Грейс вылезли из орбит.
     - Пятнадцать минут?..
     Он покачал головой.
     - Это всего лишь мои предположения. Я не знаю наверное. И не думаю, что
кто-нибудь точно знает о времени взрыва.
     Он вошел в гостиную.
     - Продолжай заниматься водой, - сказал он ей через плечо.
     По лестнице в коридоре спускался Пол.  Он  нес стопку книг и  журналов,
поверх которой лежал медицинский чемоданчик его отца.
     - Я все взял, пап.
     - Давай-ка я помогу тебе, - сказал Стоктон и взял его ношу.
     Пол повернулся и пошел к двери.
     - Пол! - крикнул вслед ему отец. - Ты с ума сошел? Оставайся здесь.
     - Там мой велик, - сказал мальчик.
     - Тебе он не понадобится. Спускайся в убежище.
     - Но если бомба  взорвется, то все сгорит. Я знаю,  пап.  Я  это читал.
Если это водородная бомба, ничего не останется.
     Журналы упали из рук доктора. Он подошел к сыну и сгреб его за плечи. В
его голосе была свирепость.
     -  Даже не думай об этом! Не позволяй себе  об этом думать и при матери
ничего такого не говори! Она рассчитывает на нас, ведь мы - мужчины.
     Он отпустил мальчика, мягко сжав его напоследок.
     -  Собственно говоря... собственно говоря,  мы  можем быть  вне опасной
зоны. Мы  можем быть в двух и  трех сотнях  миль от того  места,  где упадет
бомба. Мы даже можем не узнать о том, что она упала.
     - Пап, -  перебил Пол. - Мы  в сорока  милях  от Нью-Йорка. Если  бомба
водородная, - он посмотрел отцу в глаза, - мы узнаем об этом.
     Стоктон уставился на свою копию, переполненный любовью и гордостью.
     -  Если мы узнаем, - тихо ответил он, -  значит,  узнаем, вот и все. Но
сейчас наша задача - остаться в  живых,  а ты можешь  погибнуть, если будешь
бегать по двору в поисках велосипеда.
     Грейс из кухни позвала тонким дрожащим голосом:- Билл?
     Затем появилась в дверях гостиной.
     - Билли, вода кончилась. .
     -  Это неважно, - сказал Стоктон.  - Думаю,  мы  достаточно ее набрали.
Захвати с собой кувшин, Грейс. Я и Пол принесем остальное.
     Они перенесли  кувшин  и остальные вещи вниз в подвал,  в дальнем конце
которого находилось  убежище.  Грейс поставила кувшин и  осмотрелась. Койки,
полки,   нагруженные  консервами,  стопки  книг   и   журналов,  медицинское
оборудование. Неожиданно  все  их существование было сжато до  размеров этой
крошечной комнаты, забитой вещами, полчаса назад не имевших значения.
     Полчаса  назад! Грейс вдруг вспомнила, что  за  тридцать минут на Земле
все  перевернулось  с  ног  на  голову. Все ценности,  убеждения  и критерии
прекратили  свое  существование или  приобрели  значение,  равное жизни  или
смерти.
     Стоктон остановился посередине лестницы.
     -  Я  забыл,  - сказал  он. - В гараже  есть бак с бензином.  Там  пять
баллонов. Пол, беги туда и принеси его. Он нужен нам для генератора.
     - Хорошо, папа.
     Стоктон быстро глянул сквозь  подвал  на открытую дверь  убежища. Грейс
сидела на одной  из коек, глядя в никуда. Он секунду помедлил, заторопился в
кухню, взял два или три остававшихся кувшина и понес в подвал.
     Когда он вошел в убежище, Грейс подняла голову. Она шептала:
     - Билл... Билл, это так невероятно. Мы, должно  быть, спим.  Такого  не
может быть.
     Стоктон опустился перед ней на колени и взял ее руки в свои.
     - Я только что говорил Полу, - сказал он ей.  - Если это ракета, то она
не обязательно упадет возле нас. И, если она не упадет...
     Грейс освободила руки.
     - Но если долетит, - сказала она. - Если она поразит Нью-Йорк, то и нам
достанется.  Отравляющие вещества, радиация  -  все  это  мы  почувствуем на
собственной шкуре.
     -  Мы  будем в убежище, Грейс, -  убеждал доктор.  - Даже  если нам  не
повезет,  мы  выживем. У  нас  достаточно  еды  и питья,  чтобы протянуть по
меньшей  мере  три недели, а,  может,  и  дольше,  если  будем  разумно  ими
пользоваться.
     Грейс тупо смотрела на него.
     - А что потом?  - тихо спросила она. -  Что потом, Билли? Мы  выберемся
отсюда, как суслики, чтобы на цыпочках пробираться через руины наверху.  Нас
будут ждать руины, развалины и трупы наших друзей...
     Она замолчала  и  уставилась в  пол.  Когда она  снова посмотрела ему в
глаза,  на ее лице  было другое  выражение  - страшнее,  чем  паника,  более
сильное, чем страх. Это было выражение смирения и униженной покорности.
     - Почему так необходимо, чтобы мы выжили? -  безучастно спросила она. -
Что в этом хорошего, Билл? Не будет ли быстрее и лучше, если мы просто...
     Слова повисли в воздухе. Потом раздался голос Пола:
     - Я принес бензин. Наверху вам больше ничего не нужно?
     - Неси  бак, Пол,  - отозвался отец и тихо  обратился к Грейс. В первый
раз его голос задрожал: - Вот почему мы обязаны выжить. Это главная причина.
     Они услышали шаги сына.
     - Ему в наследство могут достаться руины, но ему двенадцать лет. Это не
только наше выживание, Грейс. Конечно, мы можем  расстаться с жизнью. Просто
бросить ее на обочину как бак для мусора.  - Его  голос звучал высоко. - Ему
двенадцать  лет.  Слишком  рано,  черт возьми, чтобы говорить о его  смерти,
когда он, собственно, и не жил.
     В дверях появился Пол с баком бензина.
     - Поставь его рядом с генератором, - сказал Стоктон, выходя из комнаты.
- Я поднимусь и принесу еще воды.
     Он поднялся по ступенькам в кухню и взял последний  кувшин с  водой. Он
уже  собирался отнести его в  убежище, когда услышал  стук в кухонную дверь.
Между занавесками он увидел лицо Джерри Харлоу.
     Стоктон   открыл  входную  дверь.   Харлоу  стоял  снаружи  с  какой-то
неестественной, точно нарисованной улыбкой. Голос его был напряженным.
     - Как дела, Билл? - поинтересовался он.
     - Собираю запас воды, думаю, и ты должен сейчас этим заниматься.
     Харлоу был явно не в своей тарелке.
     - Мы  набрали около тридцати баллонов, и вода кончилась, - сказал он, и
его лицо исказилось. - У вас тоже кончилась вода, Билл?
     Стоктон кивнул.
     - Тебе  лучше идти домой, Джерри. Спускайся в свое убеж... - Он облизал
губы и поправился: - в  твой подвал.  Я на  твоем месте заколотил бы окна и,
если есть замазка, укрепил бы углы.
     Харлоу вертел галстук.
     -  У нас нет подвала, Билл, - с  кривой усмешкой сказал он. -  Помнишь?
Преимущество современной архитектуры. У нас самый новый, дом на нашей улице.
Всецело служит человеку, с головы до пят.
     Его голос дрожал.
     - Любое чудо современной техники принято во внимание... кроме одного, о
котором они  забыли..: - Он опустил глаза и смотрел себе на ноги. - ...того,
которое приближается сейчас к нам.
     Он медленно поднял глаза и сглотнул слюну.
     - Билл, - шепотом сказал он, - могу я привести сюда Марту и детей?
     Стоктон окаменел. Его охватила злость.
     - Сюда?
     Харлоу горячо закивал.
     - Мы сидим там, как на ладони. Как на ладони. У нас совсем нет защиты.
     Стоктон задумался на мгновение и отвернулся.
     - Можете воспользоваться нашим подвалом.
     Харлоу схватил его за руки.
     - Вашим подвалом?  -  скептически  спросил  он. -  А как  насчет вашего
убежища?  Черт возьми, Билл, это единственное  место, где  можно  выжить. Мы
должны попасть туда!
     Стоктон  посмотрел  на  него,  и  злость,  которая  была  лишь  смутным
негодованием, вновь поднялась  в нем.  Он с трудом сдерживался и  удивлялся,
как это знакомое  лицо, когда-то  приятное и  мальчишеское, могло  в  минуту
стать для него неприятным.
     - У меня нет  места, Джерри,- - сказал он.- У меня не хватает ни места,
ни еды, ни питья. Убежище рассчитано на троих человек.
     - Мы принесем свою воду, - горячо заверил Харлоу, -  и свою собственную
еду. Мы будем спать вповалку, если это потребуется.
     Его голос дрогнул.
     - Пожалуйста, Билл...
     Он смотрел в бесстрастное лицо Стоктона.
     -  Билл,  мы должны воспользоваться  твоим убежищем! - крикнул он.  - Я
должен сохранить свою семью! Мы не будем ничего у  тебя брать. Ты понимаешь?
Мы принесем все с собой.
     Стоктон посмотрел Харлоу на руки, потом на лицо.
     -  А  как насчет  своего  собственного  воздуха?  Ты  принесешь с собой
воздух? Там комната - три на три.
     Руки Харлоу опустились.
     - Тогда позволь нам провести там первые сорок восемь часов.
     Потом мы уйдем. Честное слово, Билл. В любом случае мы уйдем.
     Стоктон ощутил тяжесть  кувшина. Он знал, что с этим тянуть  не  стоит.
Его голос резал воздух, как скальпель.
     - Когда эта  дверь  закрывается,  Джерри,  ее уже нельзя открывать. Она
закрывается  и  запирается.  Будет  радиация,  и бог знает,  что еще.  -  Он
почувствовал,  как ярость в  нем  растет. -  Мне  очень  жаль,  Джерри.  Бог
свидетель, мне очень жаль. Но я приготовил его для МОЕЙ семьи.
     Он повернулся и пошел к подвалу. Джерри кричал ему вслед.
     - А что  будет с моей?  Что делать нам? Трястись на крыльце, пока мы не
станем пеплом?' Стоктон не оборачивался.
     - Это не мое дело. В данный момент я должен заботиться о своей семье.
     Он начал спускаться. Харлоу побежал за ним и схватил его за руки.
     - Я не хочу смотреть, как моя семья умрет в мучениях. - По  лицу Джерри
катились слезы. - Ты понимаешь, Билл? Я так не могу!
     Он тряс Стоктона и безвольно плакал, повторяя: "Я так не могу".
     Стоктон  попытался  освободиться,  кувшин  выпал  из  его  рук,  но  не
разбился, покатившись  вниз  по  ступенькам квартала. Медленно  спустившись,
доктор поднял его.
     - Прости, -услышал он голос Харлоу. - Пожалуйста, прости меня, Билл.
     Стоктон обернулся, чтобы  взглянуть наверх. "О Господи, -  думал он.  -
Вот стоит мой  друг. Мой друг". В эту  минуту  его  злость возвратилась.  Он
обратился к фигуре, стоящей над ним.
     - Я все время  вам всем говорил. Стройте убежище. Готовьтесь.. Забудьте
игры в карты и пикники ради нескольких часов в неделю и признайте, что самое
худшее возможно. - Он покачал головой. - Но ты не стал слушать меня, Джерри.
Никто из вас  не  хотел  меня слушать.  Построить  убежище значило  признать
время,  в котором мы живем, и ни  один из вас не отважился использовать этот
шанс.
     Он на мгновение закрыл глаза и глубоко вздохнул.
     - Но теперь, Джерри, ты должен посмотреть реальности в лицо.
     Стоктон  в последний  раз  посмотрел  на испуганное  лицо  человека  на
ступенях: - Теперь  ты ждешь помощи, Джерри? Проси ее у Бога, а не у меня. -
Он опять покачал головой.
     Он пошел через подвал по направлению к убежищу.
     Открылась входная дверь,  и через коридор в зал поспешно прошли Ребекка
и Март и Вайс. Женщина держала на  руках ребенка и ни на шаг не отставала от
мужа.
     - Билл, - позвал Марта. - Билл, где ты?
     - Они уже в убежище! - истерически крикнула Ребекка. - Я говорила тебе,
что они будут в убежище! Они заперлись там.
     В кухне появился Джерри Харлоу.
     - Это бесполезно, - сказал он. - Он никого туда не впустит!
     Маленькое смуглое лицо Марти исказилось от страха.
     - Ему придется впустить нас! - Он показал на  Ребекку и дочь. - В нашем
подвале нет даже окон, и нам нечем заделать проемы.
     Он начал проталкиваться мимо Харлоу.
     - Где он? Внизу? Он в убежище?
     Марти прошел через столовую  в  кухню, увидел открытую дверь погреба  и
заговорил:
     - Билл? Билл, это Марти. С нами малышка.
     Спустился, повторил:
     - Билл? Билл?
     Свет в погребе начал  тускнеть, и  Марти прошел догреб  до  самой двери
убежища, теперь закрытой.
     Позади него в темноте раздался голос его жены.
     - Марти? Марти? Где ты? Свет погас. Марти, пожалуйста, вернись за нами.
     Ребенок захныкал, и снова завыла сирена.
     Марти ударил по двери убежища.
     - Билл, пожалуйста, Билл... впусти нас!
     Из-за двери раздался приглушенный голос Стоктона.
     - Марти, если бы я мог, то впустил бы. Понимаешь? Я открыл бы, если это
не подвергало бы опасности жизнь моей семьи. Клянусь тебе, впустил бы.
     Последние слова потонули в звуке сирены и в резком крике ребенка.
     Марти охватила паника, он обеими руками заколотил в дверь.
     -  Билл, - кричал он. -  Ты  обязан  впустить  нас! У  нас нет времени!
Пожалуйста, Билл!
     В  убежище загудел генератор, и две большие лампы, по  100 ватт каждая,
осветили его.
     Билл  Стоктон прислонился к  железной двери и закрыл  глаза.  Он  качал
головой.
     - Я не  могу, Марта.  Не стой там  и  не проси. Я не могу.  - Он плотно
сомкнул губы, его голос дрогнул. - Не могу и не впущу.
     Марти  Вайс  понял,  что  дверь  останется  закрытой.  Он  обернулся  и
посмотрел на фигуру, стоящую на ступеньках. Он почувствовал прилив нежности.
Любви. И потери, в этот момент окончательной и бесповоротной.  Он повернулся
и глянул на закрытую дверь.
     - Мне жаль тебя, Билл, -  тихо,  но  отчетливо сказал он.  - Правда. Ты
выживешь.  Ты переживешь все это. - Он заговорил громче: - Но на твоих руках
будет кровь. Ты слышишь меня, Билл? На твоих руках будет кровь.
     Стоктон смотрел на жену. Та пыталась что-то ему сказать, но  не смогла.
Стоктон  слышал шаги Марти Вайса, уходящего по  подвалу  к  Ступенькам. Руки
доктора дрожали, и ему пришлось сжать их, чтобы унять дрожь.
     - Ничего не поделаешь, - шептал он. - Или мы, или они. Всю мою жизнь...
Bсю мою жизнь я был занят одним  делом.  Прекращал страдания. Облегчал боль.
Лечил.  Но теперь  другие  правила. Правила, время и место. Теперь, Грейс, у
нас одна цель - выжить. Остальное не имеет смысла. И мы не можем  допустить,
чтобы это имело значение.
     Он резко повернулся к двери.
     -  Марта! Джерри! - заорал он. - Все вы! Каждый! Убирайтесь отсюда!  Не
стойте в моем доме!
     Он услышал, что за его спиной плачет его сын.
     -  Черт возьми! Черт возьми! Если на моих руках и есть кровь, вы сами в
этом виноваты!
     Тут   его  охватила  дрожь.  Усталость  мгновенно  поразила   его.   Он
чувствовал, что больше не в силах стоять, и сел на кровать.
     Где-то вдали звуча