сти, свойственной порой людям  зрелым
при воспоминаниях о былых временах, почему-то всегда безмятежных и  едва
ли не самых счастливых; то была прежде всего дополнительная проверка:  а
в самом ли деле это он или подставка? А помнит ли он такую вот деталь...
А вот эту? А то, что сталось потом?
   И лишь когда своего рода  ритуал  завершился,  они  перешли  на  темы
сегодняшние, гораздо менее веселые.
   -  Пожалуй,  да,  -  согласился  Милов.  -  Хотя  летел  я  в  Африку
действительно  без  всяких  умыслов  такого  рода.  И  тем  не  менее...
Послушайте, Докинг, мне представляется, что я нащупал там что-то  весьма
интересное. Вы ведь еще на службе?
   - Конечно, я все-таки моложе вас, Милф. Да и у нас  не  так  бездумно
разбрасываются людьми... Все же объясните мне: какого  черта  вы  решили
подменить собою местную полицию? Честное слово, она не так уж плоха.
   - Да не впутывался я. Меня впутали, так будет точнее.
   - Ну, с вашим опытом...
   - Единственная ошибка, которую я действительно совершил, в  том,  что
решил отдохнуть, приятно провести время там, где когда-то  уже  бывал  -
давно, еще до нашего знакомства с вами Теперь я понимаю, что так  делать
не следовало; лучше было бы махнуть... ну, хоть в Австралию, на Тасманию
куда-нибудь... Но  мне  чудилось,  что  все  связанное  с  теми  местами
происходило настолько давно, что, кроме меня,  об  этом  не  помнит  уже
никто на целой  планете.  Ошибка,  свойственная  людям  моего  возраста,
вероятно.
   Однако мое поколение оказалось живучим; там, куда я  приехал,  возник
человек, с которым мне приходилось встречаться в тех же краях  в  другие
времена. Он узнал меня, я - его.
   - Ну и черт с ним. Пусть бы шел своей дорогой.
   - Вы говорите так, словно его зацепил я,  а  было  все  наоборот:  он
меня.
   - То, что он вас опознал, я понимаю. А что значит - зацепил? Он  что,
собрался, быть может, отомстить вам за какие-то давние обиды?
   - Не знаю уж, чем это было вызвано. Однако, судя  по  тому,  что  мне
удалось услышать, он решил, что я нахожусь  там  не  для  отдыха,  а  по
заданию. Он явно подумал, что я еще состою на активной службе.
   - Так ли уж он был не прав?
   - Докинг, Докинг... Мне ли вам объяснять, как это бывает; вы сами  не
мальчик и не хуже меня все понимаете. Хотя, насколько могу судить, я  не
предпринимал никаких действий, которые натолкнули бы его на такую мысль.
Он скорее всего просто не представляет, что такие, как  вы  и  я,  можем
когда-нибудь отстраниться от работы,  и  поэтому,  увидев  нас  в  любой
обстановке, чувствует себя в  опасности.  Вероятно,  именно  так  все  и
произошло: почувствовав угрозу, которая исходила - должна была  исходить
- от меня, он незамедлительно принял меры, решив избавиться  от  меня  и
моей спутницы заодно. Ни с тем, ни тем более с другим я  согласиться  не
мог: это было бы не в наших традициях, не так ли?
   Докинг усмехнулся.
   - Пожалуй, да. Хотя из соприкосновения стоило выйти без шума...
   - Я так и хотел. Но мне не позволили. Нас пытались взорвать, когда  у
них не получилось - примитивно подстрелить. Я же, как  вы,  может  быть,
помните, человек не мстительный и был согласен  даже  в  таких  условиях
просто унести ноги.
   Однако  к  тому  времени  стал  уже  соображать,  что   суть   не   в
ностальгических чувствах, а в том, что я действительно не был  подключен
ни к какому делу, но вот он был. И осуществлялась его затея  -  какая-то
часть ее - как раз там, где меня угораздило  оказаться.  Я  понял,  что,
судя по тем  усилиям,  какие  прилагались,  чтобы  избавиться  от  меня,
предприятие это достаточно серьезное.
   Если  бы  сезон  охоты  на  меня  открыл  он  сам,  я  бы  счел,  что
происшествие не стоит и выеденного яйца; ничего подобного, они пустились
за мной стаей. В  процессе  отступления  на  заранее  не  подготовленные
позиции мне удалось разжиться кое-чем, что вполне можно было расценивать
как вещественные доказательства, и они это знали.  Мы  с  моей  подругой
все-таки унесли оттуда ноги, тем не менее нам не дали покоя даже здесь -
сидели на хвосте.  Вот  почему  я  решил  прибегнуть  к  помощи  здешней
полиции, знакомство с которой у меня развивается, как  вы  сами  видите,
отнюдь не лучшим образом.
   - Два убийства, Милф. Чего вы ждете?
   - Объективности. Одно - не мое; другое - чистой воды  самооборона.  И
не нужно быть гением сыска, чтобы разобраться в этом.
   - Мне очень хотелось бы хоть как-то помочь вам, Милф, но до сей  поры
у меня все-таки не создалось сколько-нибудь связного впечатления.
   - Да, я рассказываю, наверное, слишком  обрывисто,  комкаю...  Просто
потому, что у меня еще не было времени как следует собраться с  мыслями.
Видите ли, если идти от того человека,  который  меня  опознал  и  подал
сигнал к началу охоты...
   - Вы помните его имя, кстати? Может быть, я...
   - Помню, разумеется. Берфитт. Он...
   - Берфитг?
   - Да. Лет пятнадцать тому назад...
   - Стоп.
   Впрочем, Докинг тут же поправился:
   - Извините, Милф. Если вас не затруднит, помолчите немного...
   - Ага, - удовлетворенно сказал Милов. - Это имя вам что-то говорит.
   Он умолк, увидев, как Докинг досадливо крутнул головой, словно сгоняя
надоедливую муху.
   Молчание продолжалось не менее двух минут, после чего Докинг  перевел
дыхание - тяжело, словно только что одолел двадцать этажей без лифта.
   - Итак, вы сказали - Берфитт?
   - Могу повторить, если нужно.
   - Думаю, вам придется еще не раз... Берфитт.  Теперь  объясните  мне:
где все это было?
   - Недалеко отсюда. В Раинде. Рядом с южной оконечностью парка Кагера.
Там есть такое заведение - Приют Ветеранов. Давным-давно  в  тех  местах
находился Приют Бисмарка  -  так  они  некогда  именовались;  потом  это
хозяйство называлось просто Фермой.
   - Приют Ветеранов в Раинде... Скажите, Милф, а он появился  там  -  я
имею в виду Берфитта - еще до вас?
   - Он прибыл через несколько часов после меня.
   - Каким способом?
   - О, с большой помпой: его доставили откуда-то на вертолете.
   Докинг покрутил головой, усмехнулся.
   - Воистину не знаешь, где найдешь, где потеряешь...
   И снова сделался серьезным.
   - Его привезли, и, если я правильно вас понял, находившиеся там  люди
- персонал этого самого Приюта - подчинялись ему?
   - Ну, не знаю, командовал ли он сам или через кого-то, скорее второе,
но его указания выполнялись, во всяком  случае  во  всем,  что  касалось
меня.
   - Ага. Кстати, а вы знаете, откуда он прилетел?
   - Нет. Откуда же мне знать?
   - Из Москвы, Милф. Прямо с вашей родины.
   -  Черт!  Не  хотите  ли  вы  сказать,   что   его   услугами   стали
пользоваться...
   - Нет-нет, не ваши  коллеги,  разумеется.  В  Москве  он  очутился  с
легендой  коммерсанта  -   вернее,   полномочного   представителя   двух
коммерческих организаций, у которых там свои интересы.
   - И он связан с ними лишь как коммерсант?
   - Вряд ли только в таком качестве. Но это длинная  история,  Милф,  а
сейчас я меньше чем когда-либо намерен терять время.  Вы  очень  помогли
мне. Дело в том, что я оказался здесь именно для того,  чтобы  разыскать
Берфитта, и никак не мог  найти  хотя  бы  намек  на  след.  А  вот  вы,
оказывается, находились рядом с ним...
   - Право же, мне хотелось бы находиться от него подальше.
   - Я отлично вас понимаю, но что было, то было.
   - В таком случае не кажется ли вам, Докинг, что я мог бы  вам  помочь
еще чем-нибудь, если бы вы подключили меня к делу?  Только  не  говорите
мне, что вы тоже находитесь на отдыхе.
   Докинг улыбнулся.
   - Нет, этого я не скажу. И, конечно, ваша помощь мне бы не  помешала,
в особенности там, в Раинде, раз те места вам знакомы.  Понимаете  ли...
Вам что-нибудь известно о контрабанде тканей? Я имею в виду человеческие
ткани, иными словами - органы для трансплантаций?
   - В мои времена таких проблем не существовало.
   - Может быть, у вас их и не было; впрочем, ваше время, думается,  еще
не прошло. Так вот, я предполагаю, что Берфитт попал сюда именно в связи
с этим видом контрабанды. Видимо, у него здесь имеется какая-то база.  И
мне очень нужно ее найти. И вы могли бы мне помочь.
   Что ж, у каждого свои  проблемы,  подумал  Милов.  Хорошо,  что  наши
проблемы не пересекаются. Вслух же он сказал:
   - Дело за малым: договоритесь, чтобы меня выпустили...
   - Это будет трудно, Милф. Но я попробую.

Глава восьмая

   "Дэйли ньюс":
   "Руководство  Кембриджского   университета   встревожено   непонятным
молчанием профессора Сольца,  известного  специалистам  своими  работами
последнего времени, посвященными  способам  применения  бета-углерода  в
полевых  условиях  для  нейтрализации  атомного   заражения   местности.
Профессор Сольц, как свидетельствуют компетентные лица, две недели  тому
назад, еще до похищения ценного материала, выехал на отдых в  Шотландию,
чтобы, как сам он пояснял, спокойно половить рыбу в нормальных  условиях
(его семья с давних пор владеет охотничьим домиком на берегу реки  Тей).
С тех пор профессор не подавал  о  себе  никаких  вестей.  Обеспокоенные
сотрудники лаборатории Сольца отправились туда, где надеялись найти его,
однако, по словам соседей, тот в свою  обитель  не  приезжал.  Президент
университета полагает, что исчезновение профессора может  быть  каким-то
образом связано с хищением бета-углерода. Службы безопасности приступили
к расследованию обстоятельств исчезновения профессора Сольца".

***

   Урбс нервничал. Время уходило, а в Приюте, как ни считай -  с  начала
или с конца, -  по-прежнему  насчитывалось  тридцать  восемь  ветеранов;
между тем нужны были ровно четыре десятка.
   Вечером, когда упала тропическая темнота и близкие звезды в очередной
раз затеяли переговоры по своему загадочному коду, Урбс привычно обходил
Приют дозором. Стража была на местах; не стоило опасаться, что  кто-либо
из охранников задремлет на посту, хотя чужих людей здесь не  очень-то  и
боялись.  Тем  не  менее  Урбс  обходил  Приют  каждый  день  дважды:  с
наступлением темноты и перед рассветом. И не только потому, что  издавна
привык полагаться лишь на  самого  себя.  Его  чем  дальше,  тем  больше
волновало молчание того отряда - или, если угодно,  банды  (терминология
Урбса мало беспокоила), - который должен был  доставить  недостающих  до
сорока. Если завтра  последних  "ветеранов"  не  привезут,  то  придется
действовать по рецепту благополучно  улетевшего  Берфитта:  пожертвовать
двумя из своих  людей,  ибо  условия  следовало  соблюдать  пунктуально:
никогда в жизни Урбс еще не зарабатывал таких денег, какие  обещаны  ему
за эту операцию. Надо любой ценой сделать то, чего ожидал Берфитт, а еще
больше - как догадывался Урбс - его хозяева, которых экс-хирург, похоже,
здорово боялся. Все это примиряло с мыслью о  необходимости  приговорить
двоих своих людей к  смерти.  Но  вовсе  не  жалость,  не  человеколюбие
смущали Урбса: такими недостатками он не страдал. Тревожило его  другое:
люди, которых он возглавлял, тоже никак не относились к  моралистам,  но
свою жизнь и благополучие ценили очень высоко; именно это сплачивало их,
делало сброд отрядом, где  каждый  вынужден  крепко  держаться  друг  за
друга. Если бы кто-то попытался пойти на предательство, он пал бы первой
жертвой. Урбс  прекрасно  знал  это,  потому-то  предложенный  Берфиттом
вариант относил к числу невыполнимых.
   Размышляя так, Урбс бесшумными шагами продвигался вдоль  постов.  Ему
всегда лучше  думалось  в  темноте  и  в  движении.  Что-то  уже  начало
складываться в его голове, когда он услыхал странный  звук,  заставивший
его застыть и вскинуть всегда готовое к бою оружие.
   Звук, донесшийся до него, мог, конечно, издать  и  зверь;  во  всяком
случае,  так  скорее   всего   подумал   бы   человек,   непривычный   к
Экваториальной Африке и не знающий как  следует  ее  этноса.  По  мнению
людей несведущих,  живые  существа  тропического  леса  или  буша  могут
издавать великое множество всяких звуков, на самом же деле их количество
и характер достаточно ограниченны. Урбсу это было прекрасно известно,  и
он ни на мгновение не  усомнился  в  том,  что  услышанный  им  звук  не
принадлежал ни одному  из  обитавших  здесь  зверей:  он  вышел  из  уст
человека.
   Урбс в этот миг находился между двумя  соседними  постами  и  не  мог
позвать на помощь никого,  чтобы  не  выдать  себя.  Сейчас  приходилось
полагаться только на самого себя. Впрочем, ему не впервой.
   Услышанный  звук   Урбс   оценил   сразу:   он   свидетельствовал   о
беспомощности.
   Правильнее  всего  было  бы  определить  его  как  сдавленный   стон,
вырвавшийся вопреки старанию удержаться. Урбс и сам поступил бы так  же,
окажись он в критическом положении в  густом  мраке  обступающего  Приют
леса Всякий звук привлекает внимание зверей куда быстрее, чем доходит до
сознания человека, а выстоять в схватке с хищником безоружному  вряд  ли
удастся, если он даже здоров.
   Первая мысль, шевельнувшаяся в  мозгу  Урбса,  была,  пожалуй,  самая
нелепая: он подумал, что это Берфитт. Вертолет мог потерпеть  аварию,  а
то и подвергнуться атаке с земли или с воздуха: до полного спокойствия в
Раинде было еще  далеко  В  таком  случае  Берфитт  мог  пострадать  при
вынужденной посадке или даже - если вертолет подвергся обстрелу с  земли
- получить ранение. Произошло это где-то поблизости, вскоре после вылета
из Приюта, иначе Берфитту было бы сюда не добраться. Если так,  то  надо
спешить на помощь. О возможности появления Берфитта говорило и  то,  что
неизвестный явно пытался добраться именно до Приюта,  иначе  нормальный,
знающий эти места человек поскорее покинул бы пределы звериного царства.
   Решение созрело мгновенно. Держа автомат на изготовку,  Урбс  сдвинул
со лба на глаза окуляры ноктовизора. До сих пор начальник обходился  без
этого полезного прибора, но всегда имел его при себе, совершая обход. Он
повернул влево и, ступая все так же бесшумно,  направился  туда,  откуда
только  что  донесся  стон;  Урбс   двигался,   пригибаясь,   чтобы   не
представлять  собой  хорошую  мишень  на  случай,  если   это   ловушка.
Одновременно он внимательно вслушивался в тишину.
   Человек, однако, молчал, и идти приходилось почти наугад.  Хотя  Урбс
был уверен, что в общем сохраняет верное направление.
   Сделав уже около тридцати шагов, он снова  уловил  наконец  звук.  Не
стон,  но  громкое,  редкое  дыхание;  казалось,  человек  втягивает   и
выталкивает из себя воздух уже из последних сил.
   Ориентируясь  на  звук,   Урбс   немного   изменил   направление   и,
продвинувшись еще футов на тридцать, нашел наконец  того,  кто  заставил
его немало встревожиться. Он снова поднял ночные очки на лоб, вгляделся.
   К счастью, тут стонал не Берфитт; лежавший человек был -  Урбс  понял
сразу - куда меньше ростом, и кожа  его  казалась  намного  темнее.  Это
явствовало даже сейчас, почти  в  полной  темноте:  лицо  его  почти  не
выделялось на фоне земли, в то время как свои загорелые руки  Урбс  ясно
различал. Немного поколебавшись, он  включил  фонарь  -  всего  лишь  на
мгновение. И тут же выключил, успев заметить главное.
   Нет, не Берфитт, но и не какой-нибудь неизвестный туземец. В лежавшем
человеке,  чья  защитного  цвета  рубашка  была  перемазана  кровью,   в
особенности на груди, распорядитель Приюта, обладавший хорошей  памятью,
сразу же опознал своего давнего знакомого - помощника главаря той шайки,
которая вот уже достаточно давно и без осечек доставляла ему постояльцев
Приюта, а именно ветеранов, или тех, кого тут было принято так называть.
   - Хозяин... - пробормотал раненый хриплым шепотом. - Помоги,  во  имя
Аллаха...
   - Что с тобой? Где остальные?
   - Наверное, больше  нет  никого...  Может  быть,  кому-то...  удалось
убежать... не знаю. Говорить ему было трудно.
   - Помоги мне... Перевязать нужно...
   - Сейчас, сейчас, - успокоил его Урбс. - Но что произошло?
   - Мы пошли... достать для тебя... последних...
   - Понимаю. И что?
   - Была засада... Нас расстреливали... в упор... из луков...
   - Кто?
   - Не знаю... Не арабы. Не обычные негры. Пигмеи.  Нам  не  надо  было
брать их человека. Теперь они мстят...
   - Кому-нибудь из ваших удалось остаться в живых?
   - Не знаю... Меня ударили ножом в самом начале, и я...
   - Поспешил унести ноги, понимаю. Где это было?
   - На Киву...
   - Было ведь вам сказано: не ходите дважды в одно место!
   - Всего из-за одного человека... Почему ты не спасаешь меня?
   - Не бойся. Сейчас. Много было этих - нападавших?
   - Не знаю. Стреляли  из-за  укрытий.  Из  кустов.  Подкрались  совсем
бесшумно...
   - Они точно были пигмеями?
   - Я давно их знаю. Стреляют очень хорошо.
   - Это известно... Как ты добрался сюда?
   - Я... не знаю. Шел... Потом полз...
   От Киву доковылять сюда - с такой раной в груди?  Это  представлялось
Урбсу по меньшей мере невероятным. Что-то в этой истории было не так.  И
с этим надо разобраться как можно скорее.
   Достав из нагрудного кармашка свисток, Урбс вызвал подмогу и успокоил
раненого:
   - Сейчас мы отнесем тебя в Приют, окажем помощь. Если ты не  умер  до
сих пор, то уж теперь мы тебе не позволим.
   -  Во  имя  Аллаха  милостивого...  Спасибо...  -  прохрипел  тот  из
последних, похоже, сил.
   Урбс просвистел еще раз. На этот раз ему откликнулись  из-за  ограды.
Он опустился на колени, еще раз - для  верности  -  вгляделся;  да,  тот
самый, его можно узнать по холеной бороде. Не повезло тебе, бородач.  Но
что-то все же не совпадает. Или он уж и память потерял?..
   Додумывать было некогда: подбежали трое охранников. Урбс распорядился
нести раненого прямо в операционную и предупредить врача. На себя он  не
очень полагался. Но в общем не так уж плохо получалось: вот и  еще  один
ветеран нашелся. Конечно, потом будет много лишней возни: если этих и  в
самом  деле  истребили,  придется  искать  новых   поставщиков...   Урбс
усмехнулся, махнул рукой,  отгоняя  эту  мысль:  если  операция  пройдет
успешно, пусть тогда кто-нибудь другой гниет в глуши, в Приюте, а на его
век и полученного достанет.  Ему  очень  хотелось  верить,  что  пройдет
неделя, ну от силы две - и конец, весь мир открыт, живи где хочешь и как
хочешь.
   Думал он об этом, возвращаясь в Приют, как-то механически,  продолжая
внимательно наблюдать: смотреть и слушать, снова опустив  ноктовизор  на
глаза.
   И, как оказалось, не напрасно.
   Наверное, днем он и не заметил бы людей,  на  расстоянии  в  полсотни
ярдов мелькавших между невысокими, в рост человека, кустами. Они были до
странности маленького роста, и опытный Урбс сразу  понял  -  это  батва,
иными словами, пигмеи, При свете дня их передвижения скрыла бы  пестрая,
колеблющаяся листва.
   Сейчас совсем другое дело: прибор ночного видения сразу же  воспринял
движущиеся пятна, излучающие тепло, среди успевших остыть ночью  кустов.
Не было сомнении: приближались люди, и их немало.  Вот,  значит,  в  чем
заключался секрет уцелевшего поставщика...  Он  привел  пигмеев  сюда  и
потому остался в живых, хотя, возможно, им пришлось нести его на  руках.
Впрочем, рана, надо полагать, не очень глубокая. Не исключено,  что  его
просто пугали.
   Урбс рванул свисток из кармана; громко, резко просигналил тревогу.  И
тут же, падая, откатился и открыл огонь - длинными очередями, чтобы свои
сразу поняли, что происходит и откуда приближается опасность.
   Впрочем, она, наверное,  не  только  с  этой  стороны  грозила:  куда
грамотнее было обойти Приют и атаковать самое малое с двух сторон.  Урбс
понимал, конечно, что нападают не профессионалы и тем более не парни  из
специальных отрядов: тех и ноктовизор не помог  бы  обнаружить,  ибо  их
спецкомбинезоны снабжены системой  принудительного  охлаждения.  Но  это
всего лишь лесные пигмеи, вооруженные, как и столетия  назад,  луками  и
стрелами, ножами и дубинками, быть может; вряд