Владимир МИХАЙЛОВ
   ПРИЮТ ВЕТЕРАНОВ

OCR & Spellcheck Mitridat


Анонс

   XXI век. Вышедший в  отставку  и  собирающийся  отдохнуть  суперагент
Милов вступает в  борьбу  с  международными  преступными  организациями.
Неожиданно попав в жестокий переплет, он вынужден с головой окунуться  в
опасное   расследование   деятельности   синдиката   по   трансплантации
человеческих органов,  связанных  с  ним  наркокартелей.  Ход  следствия
выводит его на мощную разветвленную структуру, занимающуюся контрабандой
сверхсекретного  стратегического  материала  бета-углерода,   способного
останавливать цепную ядерную реакцию.

Глава первая

   Как это обычно бывает, кристаллы, в быту получившие название "матовые
алмазы", были обнаружены в природе совершенно случайно, когда экспедиция
искала нечто абсолютно другое.  Подчеркиваю:  обнаружены  в  природе,  а
вовсе не синтезированы в лабораториях "Братья Симе, Лтд.". Слухи  такого
рода, одно время  распространившиеся  весьма  широко,  не  имеют  ничего
общего с действительностью.
   Название  это,  возникшее  оттого,  что  по  составу  новый   минерал
представлял собой не что  иное,  как  все  тот  же  многоликий  углерод,
отличавшийся от алмаза  формой  кристаллической  решетки,  продержалось,
однако, недолго, ибо кристаллы не обладали ни твердостью алмаза, ни  его
блеском - вообще ни единым из тех свойств, которые  делают  алмаз  столь
драгоценным. Зато у  бета-углерода  (такое  наименование  получил  он  в
научном мире) были, пусть далеко не сразу, обнаружены иные качества - те
самые, что быстро сделали его рыночную цену на порядок выше, чем у  того
же  алмаза.  Эти  свойства  были  обнаружены  также  благодаря  стечению
обстоятельств и недюжинной наблюдательности доктора минералогии  Угольфа
Швар-ценберга, в  то  время  (имеется  в  виду  2009  год)  проходившего
стажировку в Кембридже.
   Открытие в те дни не стало сенсационным лишь по той причине, что было
немедленно засекречено - сперва фирмой,  а  потом  уже  и  государством;
режим секретности  становился  все  более  жестким  по  мере  того,  как
установленные качества бета-углерода проявлялись, подтверждались, а пути
применения их на практике, поначалу довольно  смутные,  приобрели  вдруг
колоссальное значение. В этом отношении открытое вещество можно было  бы
сравнить,  например,  с  электричеством:   не   получив   исчерпывающего
представления о том, что же это, в сущности, такое, цивилизация  тем  не
менее научилась прекрасно им пользоваться.
   Нечто подобное имело место и в случае с бета-углеродом: объяснить его
свойства  исходя   из   современных   физических   и   физико-химических
представлений  было  совершенно  невозможно,  напротив,  такие  свойства
существовать  никак  не  могли;  тем  не  менее   они   раз   за   разом
подтверждались на практике. Что же касается теоретического  обоснования,
то оно и по сей день заставляет себя ждать - если только  вы  не  хотите
прибегать к суперфантастичным гипотезам, какие  и  сам  Бор  признал  бы
слишком уж сумасшедшими (упомяну  хотя  бы  предположение  о  переброске
энергии в некую параллельную вселенную, существование которой никогда не
подтверждалось). Но факты оставались фактами, и по  мере  их  накопления
они волей-неволей приобретали черты науки, пусть и чисто прикладной,  но
для человечества никак не менее важной.
   Для того чтобы получить достаточно точное  представление  о  значении
новой отрасли знания и применения, довольно  сказать,  что  бета-углерод
после соответствующей обработки способен останавливать  процесс  распада
трансуранидов.
   То есть процесс этот, насколько  можно  судить,  продолжался,  однако
продукты  его  не  покидали  пределов  молекулы,  которую   бета-углерод
образовывал с любым неустойчивым атомом. Иными  словами,  в  присутствии
бета-углерода любое (а точнее - в соотношении ста к  одному)  количество
распадающегося  вещества  становилось  не  оолее  опасным,  чем   зубной
порошок. В мире, все еще отмечающем  годовщину  Чернобыля,  невзирая  на
более свежие примеры опасности атомной энергетики для населения планеты,
- в этом мире появление бета-углерода было воспринято примерно так,  как
осужденный на смерть встречает помилование.
   Как всегда в подобных случаях, молва об эффекте намного превзошла его
подлинные масштабы: говорили и писали уже о  полной  безопасности  любой
атомной  станции,  о  возможности  немедленного  возвращения  в   оборот
зараженных радиоактивностью  пространств,  о  полном  излечении  больных
лучевой болезнью и так далее. На самом же деле бета-углерод добывался  с
таким трудом и в столь мизерных количествах, что речь могла идти пока  о
лабораторных исследованиях и весьма ограниченных попытках его применения
в энергетике и медицине.
   Накопленное до сих пор количество спасительных  кристаллов  позволяло
всего лишь проводить более или менее  масштабные  испытания.  Правда,  к
чести исследователей и проектировщиков  надо  сказать,  что  одно  такое
испытание было спланировано и состоялось бы уже две недели  тому  назад,
если бы...
   Без этого "если бы"  давно  уже  не  обходится  практически  ни  одно
серьезное  начинание  в  нашем  обществе.  В  данном  случае   фронтовая
лаборатория БС, находившаяся  в  Экваториальной  Африке,  неподалеку  от
единственной  известной  залежи  бета-углерода  в  горах  Рувензори,   и
занимавшаяся  очисткой  вещества  перед   отправкой   его   в   головную
лабораторию в Кембридже, - эта самая лаборатория  подверглась  нападению
хорошо вооруженного отряда.  Сопротивление  ее  защитников  было  быстро
сломлено, и весь  готовившийся  к  отправке  материал  -  по  не  вполне
достоверным данным (других  просто  не  было),  сорок  или  почти  сорок
килограммов  бета-углерода  -  исчез  в  неизвестном   направлении.   За
исключением  полудюжины  трупов  охранников  и  груды   битого   стекла,
лаборатория ущерба  не  понесла.  Ее  как  бы  приглашали  к  дальнейшей
полезной работе - вплоть до следующей  атаки  неизвестных.  Естественно,
что задуманный эксперимент пришлось отложить до лучших времен.
   Ответственность за нападение и ограбление не взяла на  себя  ни  одна
организация. Непонятной на первый взгляд оставалась  и  цель  похищения:
мирового рынка бета-углерода, по сути дела, не существовало,  применение
его все равно не удалось бы  скрыть,  а  рассекречивание  привело  бы  к
колоссальному скандалу.
   Говорили, правда, об определенном экономическом  смысле  операции:  в
любом случае добыча и накопление вещества будут продолжены, не  сегодня,
так через десять лет возникнет спрос, цена же на бета-углерод будет лишь
расти. Уже сейчас эти сорок килограммов оценивались (во  всяком  случае,
по мнению прессы) в миллиарды долларов.  То  есть  бета-углерод  являлся
капиталом, дающим большие проценты, хотя он и не был  депонирован  ни  в
одном известном банке.  Такими  были  рассуждения;  следов  же  не  было
обнаружено никаких, во всяком случае в первое время.
   Специалисты - уже не ученые, разумеется - думали и о других возможных
вариантах.  Применение  бета-углерода  могло   вестись   не   только   в
гуманитарных целях. Участвуя в каком-то военном конфликте с  применением
атомного оружия (пусть хотя бы тактического), вы весьма заинтересованы в
том, чтобы сделать  свои  потери  от  использования  противником  такого
оружия  минимальными,   а   значит,   по   возможности,   нейтрализовать
последствия взрыва в виде зараженной территории.
   Такое применение бета-углерода принуждало  действовать  немедленно  и
жестоко, не дожидаясь  появления  мирового  рынка.  На  это  и  обратили
внимание аналитики многих разведок и других секретных учреждений.
   Для определения  конкретных  направлений  поиска  требовалось  прежде
всего вычленить возможные  противостоящие  друг  другу  силы.  Это  было
сделано быстро.
   Располагались  они  достаточно  широко:  Ближний  Восток,  Африка,  в
меньшей степени Латинская Америка;  не  исключался  также  и  Юго-Восток
обширного Азиатского материка. Исходя из того, что  заказчик  ограбления
вряд ли находился по соседству с местом преступления и скорее  всего  не
успел завладеть добычей, через три с половиной часа  после  происшествия
все средства сообщения в мире были поставлены под  контроль,  возможный,
казалось бы, лишь при развертывании новой мировой  войны,  правительства
крупнейших держав решили объединить усилия по  обнаружению  и  перехвату
похищенного. Бета-углерод был  весьма  инертным  минералом,  поэтому  не
так-то просто было  использовать  в  качестве  индикатора  радиоактивное
вещество, тем более что аппаратура для такой  проверки  была  отнюдь  не
карманной.
   Опасность, однако, стала настолько серьезной - мысль о новой  мировой
войне была совсем не праздничной, -  что  было  решено  бросить  на  эту
операцию все силы.
   В том числе и полицию, хотя на нее, надо сказать, возлагалось не  так
уж  много  надежд,  поскольку   она   является   институтом   не   столь
таинственным,  секретным  и  романтическим,   как,   скажем,   разведка,
контрразведка или силы специального  назначения.  Тем  не  менее  и  она
получила пакет задач  и  принялась  за  их  решение  по  своим  скромным
возможностям.
   Уже на второй день после ограбления в аэропорту Карачи был перехвачен
груз: три килограмма бета-углерода в лабораторной упаковке. Адресованный
в одну из североафриканских стран, он был обнаружен во время  перегрузки
с самолета, прибывшего в Карачи из Кейптауна.  Причем  искали  вовсе  не
бета-углерод, а героин, который тоже нашли.  Обстоятельства  обнаружения
груза в печати освещались весьма неопределенно; сопровождавший его  араб
показаний дать не успел: он был убит наповал  выстрелом  издалека  в  то
время, как его усаживали в машину. Снайпера  не  обнаружили.  По  адресу
посылки грузополучатель не пришел: видимо,  факт  перехвата  не  удалось
скрыть от газетчиков. Таким образом все, кто был в  этом  заинтересован,
получили своевременное предупреждение. Однако в последующие дни не  было
перехвачено ни  единого  грамма  минерала,  и  оптимистические  обещания
государственных  служб,  данные  после  обнаружения  трех   килограммов,
повисли в воздухе. Пытались с помощью  мощного  компьютера  более  точно
вычислить возможных получателей, но данных было слишком мало,  вариантов
же чересчур много. Поиски  продолжались,  но  безуспешно:  оставшиеся  у
похитителей килограммы бета-углерода канули в неизвестность.
   Вот так обстояли дела.

   "Известия", Москва:
   "Как сообщил пресс-секретарь премьер-министра  правительства  России,
торговая делегация нашей страны ведет в Лондоне переговоры  с  известной
фирмой  "Братья  Симе"  о  покупке  некоторого  количества  минерала   -
бета-углерода.  По  непроверенным  данным,  переговоры  зашли  в  тупик:
представители фирмы утверждают, что вследствие  крупного  хищения  фирма
сейчас не в состоянии выставить на продажу ни одного килограмма".

***

   - Алло! Как меня слышишь?
   - Слышу хорошо. Как дома.
   - Как дела?
   - Нормально. Нанялся в испытатели, как и договаривались.
   - Знаю. С нами консультировались.
   - Качу по Африке, спешу на свидание. Сейчас я...
   - Не надо. Вижу тебя.
   - Что-нибудь случилось?
   - Ничего особенного. Но придется тебе сделать еще одну  работу  -  по
ходу действия.
   - Это вроде бы не мой профиль.
   - Это твой профиль. Просто после одного свидания поспешишь на второе.
Но будь внимателен. Представишься по третьему варианту.
   - Ясно, понял.
   - Связь такая же.
   - Понял о связи.
   - Конец связи.
   - Конец, конец.

***

   Закончив довольно  продолжительный  разговор  по  спутниковой  связи,
Милов задумался.
   Чего-чего, но такого оборота он не ждал. Вот уже целую  неделю  Милов
был вдали от дома, от информации, полиции, от всего  на  свете  удаляясь
все больше и больше. Он приближался к месту свидания, выбранному  им  по
какому-то неизъяснимому душевному движению.  Как  назвать  его?  Порывом
молодости, может быть? Он катил под безоблачными небесами Экваториальной
Африки, чувствуя себя праотцем,  оказавшимся  в  раю.  Тут-то  Милова  и
настиг разговор по спутниковой связи, заставивший потерять  полчаса.  Но
он не свернет с пути, ведущего,  может  быть,  и  впрямь  в  рай  -  для
жира-фов, носорогов и прочих "малых сих". В рай ли?

***

   Это зависит от точки зрения. Если направляться к Национальному  парку
Катера через Западную Озерную  область,  через  Уширомбо,  Бахарамуло  и
Буко-бу, дорога размашистыми изгибами поведет путника,  вернее,  путницу
между дикими зарослями. У  нее  слегка  закружится  голова  от  великого
множества оттенков зеленого и красных откосов там, где дорога  уходит  в
выемку, от ласкового пения птиц и звонкого журчания светлых  ручьев,  от
сладостного ветра, чья ласка  подобна  прикосновению  возлюбленного.  Ее
охватит томительное ощущение полноты жизни и острое  желание  остановить
этот  миг  навсегда.  Потом  головокружение  пройдет,  но  желание   это
останется, и взгляд не насытится; от буйства  природы,  красок  невольно
выступят слезы счастья. Преклонение  перед  всем  сущим  вызовет  у  нее
дрожь, а когда близ дороги зрелый плод, младший брат солнца, со  вздохом
облегчения упадет с дерева, ей  снова  захочется  остановить  мгновение,
сойти с дороги и, подняв созревший плод, восхититься красотой  мира.  Но
путница привычно обуздает порыв,  и  мотор  не  умолкнет;  напротив,  он
станет слышнее, подчинившись движению ноги, после того, как на  ветровом
стекле возникнет вдруг многолапый паук,  чье  тело  -  пустота,  а  звук
пронзенного насквозь металла синхронно прозвучит в  правом  заднем  углу
кабины. Путница, не  оглядываясь,  прибавит  ходу  и  потому  не  увидит
вооруженных людей, выскочивших на дорогу из высоких, завивающихся в  рог
папоротников; нет, лишь след на каком-то отрезке превратится в волнистую
линию. Но уже метров через  пятьдесят,  судя  по  следу,  путница  вновь
обретет спокойствие.
   Кстати, местность становится все менее пригодной для засады:  заросли
расступаются, открывая пространство,  упирающееся  в  гряду  приземистых
гор. К дороге подступает высокая трава, где  можно  скрыться,  протоптав
лабиринт, в котором  легко  заблудиться.  Но  задумываться  об  этом  не
остается времени, потому что впереди открывается мрачный пейзаж. Чувство
блаженного покоя, уже потревоженное пробившей  стекло  пулей,  пропадает
окончательно, становится более чем  ясно,  что  праздник  жизни  позади.
Взгляд путницы твердеет, она настораживается, пальцы срастаются с  рулем
"лендрове-ра". На то, что маячит вдали, даже смотреть не хочется  -  так
все там угрюмо. Путница невольно задается вопросом:  почему  он  не  мог
назначить встречу в каком-нибудь более уютном месте,  где  сама  природа
призывает думать о любви и только о  ней,  ведь  в  Африке  много  таких
уголков.
   Вот он, Приют Ветеранов, место,  куда  неожиданно,  срочным  звонком,
перенесена долгожданная и раз за разом срывавшаяся встреча. Впрочем, это
в его  манере  -  уж  эти  русские!  Пора  сбросить  скорость  и  плавно
повернуть; и тут женщина за рулем перестает быть путницей  и  становится
красивой особой, хотя и не самой первой молодости.  Есть  люди,  которые
именно так и считают, во всяком случае, один-то человек - несомненно.  В
этот миг почему-то теряет значение и суровая  хмурость  пейзажа,  и  все
остальное, кроме одного ощущения: сегодня они будут вместе...  Остальное
- ничто по сравнению с этим, даже пуля, вырвавшаяся  из  своего  тесного
гнездышка, чтобы вволю полетать, охлаждаясь и все замедляя  скорость,  а
потом улечься на теплую сухую землю,  забыв  о  том,  что  были  пробиты
стекло и кузов быстрого автомобиля. Ты ведь добрая, пуля, ты  никого  не
собиралась задеть? Почувствовав на языке  вкус  этой  мысли,  нажать  на
педаль тормоза, остановиться, выйти из машины и, чувствуя, как от долгой
езды затекло тело, направиться к сторожке,  что  приткнулась  к  высокой
непроницаемой ограде.
   Идти она будет неторопливо, плавно, ощущая  на  себе  чей-то  взгляд.
Обидно, что она приехала первой и ждать придется ей, а не  ему,  хотя  в
таком случае у нее будет какое-то время привести себя в порядок. "Жизнь,
- думает Ева невольно, - временами она все еще бывает интересной..."

***

   Но если избрать другой путь, берущий начало в Букаву и ведущий  через
Лоанго и Гомо, а от Кабале проходящий уже не по дороге, а по едва видной
колее, впечатления будут иными. Дорога не  позволит  себе  ни  малейшего
отклонения  от  прямой,  словно  стремясь   преодолеть   окружающее   ее
пространство как можно скорее.
   Над причиной задумываться не приходится: гладкая полоса плотной земли
стиснута черными, выветренными скалами  -  свалкой  неудавшихся  эскизов
гениального ваятеля. Порой  утесы  расступаются  для  того,  чтобы  дать
возможность тончайшему, не знающему  покоя  песку  подползти  поближе  к
скалам,  чья  прямизна  противоречит   основной   идее   этих   мест   -
непредсказуемости  и  вечной  изменчивости.  Скорее,  скорее...  Путник,
радуясь, что отсоветовал своей старой знакомой  добираться  этим  путем,
незаметно  прибавляет  оборотов  мотору,  и  гротескные  фигуры   вокруг
начинают  двигаться  быстрее,  разыгрывая  какие-то  сцены,  чей   смысл
непостижим.
   Мужчина за рулем мрачнеет и даже втягивает голову в плечи  -  оттого,
может быть, что высоко в белесом небе, давно выцветшем от зноя, медленно
плывут на парусах распахнутых крыльев стервятники.  Непонятно,  где  тут
находят они пропитание: кругом мертво, вулканы всего несколько  лет  как
молчат. А ведь птицы эти не летают зря, и человек невольно, хотя это  не
его караулят, пригибается к рулю; стараясь не оглядываться по  сторонам,
он все-таки не может удержать взгляд на дороге, ему постоянно мерещится,
что одно из немо грозящих сюрреалистических  изваяний  уже  бросилось  к
нему, оно в прыжке и через миг обрушится, раздавит, сомнет  и  останется
посреди дороги надгробием, красноречивым в своем молчании.
   Человек, не отдавая себе в этом отчета, обращается по адресу, который
на крайний случай хранится у каждого, и просит, трепетно  просит,  чтобы
не перегрелся мотор джипа, не полетела клочьями резина. А местность  все
повышается, и мотор уже не шелестит, а громко сетует, нервы на  незримом
колке натягиваются все туже,  звон  их  все  выше,  он  перекликается  с
ветром, взвывающим вдруг, как сирена реанимационной "скорой",  с  теперь
уже гневной  бесконечной  жалобой  мотора.  Ноздри  судорожно  втягивают
сухой, как бы хрустящий воздух, царапающий гортань, воздух со стерильным
запахом правящей здесь смерти. Тут  не  обязательно  разбиваться,  здесь
может убить один лишь ужас, свойственный живому, канувшему в это мертвое
царство. Ужас где-то близко, он словно нимб, который вот-вот превратится
в сжимающийся обруч, и напоследок остается только посожалеть о том,  что
отпуск можно было бы задумать иначе, тем более  если  собрался  провести
его с женщиной, встречи с которой редки, но оттого лишь более желанны. И
в самом деле, кой черт заставил его  выбрать  эти  окрестности,  где  он
бывал уже и  никаких  особо  приятных  воспоминаний  не  сохранил  (если
говорить о делах, которыми он в  те  годы  занимался).  Но  ведь  что-то
заставило? Только ли звонок? Может  быть,  еще  и  неосознанное  желание
провести женщину там, где когда-то проходила жизнь? Но кому  это  нужно?
Ей? Вряд ли. Лучше всего сразу же  забрать  ее  и  направиться  в  более
привлекательное место. Но мешает сознание вовлеченности в судьбы мира.
   А вот и перевал. Впереди, хотя  и  не  близко,  открывается  простор.
Утесы никнут, как ступленные за долгую жизнь  зубы.  Здесь  сталкиваются
ветры, и побеждает встречный,  а  не  тот,  что  неотступно  преследовал
путника. Песок отползает. Вниз, вниз, туда, где на  горизонте  возникает
вдруг ниточ