то-напросто
бездельничали, валяли дурака. Плодили детей  и  копались  в  собственных
переживаниях, или же играли в государство, или в науку. Теперь вот уже -
наконец-то дошло до него - целых два государства существовали в пределах
"Кита": каждое с мушиный следок величиной. Он узнал об этом случайно - в
очередной раз проходя коридором туристического модуля, когда  работал  с
оборудованием тамошнего запасного выхода. Еще тогда ему пришло в  голову
и  то,  что  заодно  следовало  бы  проверить  все  корабельные  сети  -
компьютерную и внутренней связи. По корабельному расписанию это  входило
в обязанности штурмана; однако инженер  давно  понял,  что  на  Лугового
рассчитывать  всерьез  не  приходится:  жена  его  занималась  какими-то
божественными проблемами, а штурман находился у нее на подхвате. Так что
все, имевшее отношение к связи, инженер собирался тоже принять на  себя,
- но не сейчас, конечно, а  после  того,  как  приведет  в  порядок  всю
собственно инженерную систему.
   Ему,  откровенно  говоря,  наплевать  было  на  то  -   сколько   там
государств, чем их жители занимаются и каким образом  молятся.  Бог  все
равно был один для всех, а здесь, на корабле, все зависело  не  от  кого
иного, как от инженера  Рудика:  повыключает  он  один,  другой,  третий
аппарат, вырубит синтезатор - и кончатся  все  их  игры  вместе  с  ними
самими. Нет, Рудик, понятное дело, ничего подобного делать не собирался;
однако знал, что на деле этот мирок целиком и полностью находится в  его
руках.
   Однако никто другой (в этом-то и была обида!) о таких материях  и  не
задумывался. Все вели себя так, словно никакого инженера Рудика на свете
не существовало. Якобы все происходило само  собой.  А  инженер  являлся
просто деталью механизма -  за  номером  триста  шесть  тысяч  девятьсот
двадцать два по корабельной номенклатуре.
   А ведь он мог - захоти только - выдвинуть свою кандидатуру  в  Судьи.
И, как миленькие, избрали бы - стоило только растолковать,  что  это  он
здесь на самом деле главный. Но он не хотел. Потому что быть Судьей тут,
где судить некого и не за что, мог всякий. А  вот  содержать  корабль  в
порядке, все триста с лишним тысяч деталей, под силу только ему.
   Не то чтобы ему нужны были  какие-то  почести  и  все  такое  прочее.
Чихать он на такое хотел. Но все же. Все же!
   Вот, например: семнадцать дней рождения  прошло  у  Рудика  за  время
бултыхания в пространстве.  Из  них  первый  отметили  более  или  менее
традиционно: втроем, всем экипажем. Потом еще два раза поздравлял  Устюг
- первый раз посидели вдвоем, во второй он просто позвонил. А  дальше  -
все окончательно забыли.
   Навряд ли ему так уж не хватало общества. Рудик и  по  характеру  был
одиночкой. Но уважение ему полагалось. А  раз  так  -  вынь  да  положь.
Никто, однако же, не спешил.
   Всем, выходит, было до него - как до лампочки.
   А коли так - то и ему до них то же самое.
   Вот он и не  спешил  сейчас  -  выпрыгнуть  из  постели,  вспоминать,
записывать, напрягать мозг - выяснять, что же он  может  на  самом  деле
сделать, чтобы выручить всех тех, кого - как вдруг понял он с удивлением
- он давно уже не уважал, пусть и бессознательно.
   И потому еще, может, он не спешил откинуть одеяло, что именно сегодня
был - уже начался - очередной день его рождения. И  не  какой-нибудь,  а
круглый.
   Пятидесятый.
   И,  наверное,  если  подумать  -  сегодня  ему  следовало  вовсе   не
готовиться к выходу  на  поверхность  корабля,  а  спокойно  посидеть  в
собственном обществе.
   Выпить чайку. А может, и не только. Послушать музыку. Вспомнить то-се
из прошедшего. И кое-кого тоже вспомнить. За полсотни лет, хочешь  -  не
хочешь, накапливается всякого.
   Но такая перспектива его почему-то  не  обрадовала.  Наоборот,  Рудик
даже нахмурился.
   А  ведь  придется  все-таки  встать.  Вряд  ли,  конечно,  он  сможет
придумать  уже  что-то  серьезное  сегодня,  но  оставлять  приснившееся
совершенно без внимания никак  нельзя.  Хотя,  конечно,  если  подумать,
интересный сон можно принять за подарок к юбилею.
   Впрочем, во сны веришь по-настоящему только пока спишь. А проснувшись
- сразу же начинаешь сомневаться.
   Нет, вставать надо. Не проводить же весь день в постели!
   Рудик хотел было встать. И не смог.
   С удивлением - прежде всего именно с удивлением  -  он  почувствовал,
что тело отказалось ему повиноваться. И то была не просто слабость.
   Как-то непривычно оповестило о себе  сердце.  Ноющая  боль  возникла,
ушла в левую руку и растаяла,  хотя  и  не  сразу,  где-то  вроде  бы  в
безымянном пальце.
   Ничего себе, подарочек! Это уже была не обида, а дело серьезное.
   Рудик напрягся. И все-таки  встал.  Придерживаясь  за  спинку  койки,
постоял, стараясь дышать медленно-медленно и неглубоко,  чтобы  боль  не
ударила во второй раз.
   "Это не подарок, - подумал он. - Это повестка".
   Позвонить врачу? Зое?
   Делать это ему не хотелось. Он всю жизнь не любил  врачей  -  потому,
наверное, что из них состояли медицинские комиссии, дававшие медвизу  на
работу в пространстве; комиссий побаивались и люди совершенно  здоровые,
такие, к примеру, каким был и он сам - до этих минут.
   Пока он размышлял, сердце стало успокаиваться. Он  вдохнул  поглубже;
ничего страшного. Вроде бы пронесло. Врач не нужен.
   Инженер принялся одеваться - без особой торопливости.
   Скорее всего так оно и есть: случайный сбой. Уже пронесло.
   Врач не нужен, нет. А вот сменщик нужен.
   Впервые за все годы - за все пятьдесят - Рудик не то чтобы понял,  но
как-то проникновенно почувствовал, что и он ведь умрет. Нет, не  сейчас,
не сегодня, конечно, еще много лет, даст Бог, проживет. Но тем не  менее
от такой судьбы ему не уйти - как и никому другому.
   А вот корабль  его  переживет.  Странно,  конечно:  неживые  создания
человека более долговечны и чем он сам, и чем  его  живые  порождения  -
дети. Которых на борту уже много. Сколько именно - он  сейчас  точно  не
помнил.
   Корабль останется, и они останутся. А кто же будет, когда  Рудика  не
станет,  ухаживать  за  кораблем,  жить  кораблем,  чтобы   обеспечивать
благополучную жизнь всех остальных?
   Надо такого человека найти. И  научить.  Это  дело  долгое.  Так  что
начинать нужно немедля. Раз уж повестка получена. Врачу можно врать,  но
самому-то себе - какой смысл?
   Нужен ученик.  И,  естественно,  -  из  молодых.  Чтобы  его  хватило
надолго. На все их поколение. А когда и они войдут  в  такой  возраст...
Ну, то будут уже их проблемы. И сами они решат, как с ними справиться.
   Значит - надо идти к молодым и,  объяснив  ситуацию,  подобрать  себе
ученика покрепче. Такого парнишку, чтобы и голова была на месте, и  руки
тем концом приделаны, каким следует.
   Рудик оделся  не  как  обычно,  а  по  всей  форме;  дело  предстояло
серьезное, и готовиться к нему нужно было именно таким образом.
   Лишь наведя на себя полный марафет, спохватился: господи, а время-то!
   Раннее утро! Ничего себе - нашел время ходить по гостям. Хотя бы и по
серьезному делу. Но ведь не на секунды пока что шел счет, верно ведь?
   Он покачал головой, усмехнулся медленности своего соображения. Да, до
конфуза недолго оставалось. Для развлечения поставил  чайник.  Вынул  из
шкафчика свою вечную кружку и вазочку с печеньем - так, для баловства  и
успокоения нервов.
   Но тут постучали, и он механически, не успев даже удивиться, крикнул:
   - Да!
   И дверь отворилась.

Глава 2

ГДЕ-ТО ДАЛЕКО, ВНЕ НАШЕЙ СИСТЕМЫ КООРДИНАТ

   - Получена информация из системы два-пять-восемь?
   Вопрос этот был  задан  на  языке,  которого  не  понял  бы  ни  один
подданный известной нам Федерации - даже обитай он на самой отдаленной и
совершенно не похожей на Землю планете. По  человеческим  понятиям,  это
вовсе и не язык был.
   Информация передавалась не через сотрясения воздуха. Его тут,  кстати
сказать, и не было. И без него весьма успешно обходились.
   - Нет, Всеобъемлющий. Информация не проходит в обе стороны. Ни от нас
- туда, ни от них к нам.
   Но и этот язык обладал прекрасными возможностями  выражать  всяческие
чувства - в том числе и крайнее недовольство:
   - Все еще нет?
   А также и стремление оправдаться:
   - Как я уже почтительно докладывал, нам  удалось  установить,  в  чем
причина непрохождения сигналов. Прибыв на место,  наш  Проницатель  смог
составить достаточно полное представление о возникшем препятствии.
   На этот раз язык  выразил  иронию  и  неверие  в  те  доказательства,
которые в следующее мгновение будут представлены:
   - Ах, удалось?
   - Разрешите сообщить?
   - Что же вы установили?
   -  Прежде  всего  мы   определили   принципиальную   сущность   этого
устройства.
   Это не чисто энергетическая система, но и не пассивная  вещественная.
Мы имеем дело с  комбинацией:  основа  из  плотного  вещества,  то  есть
твердое тело, достаточно хорошо оснащенное энергетическими  устройствами
- в том числе и относящимися к высокой энергетике.
   - То есть энергетически независимое?
   - Всеобъемлющий исчерпывающе определил суть дела.
   - Не сомневаюсь. Но все же: каким образом оно влияет на наши  каналы,
если известно, что это невозможно?
   - Дело в том, Всеобъемлющий, что это не обычное  вещество.  Его  знак
противоположен нормальному. А антивещество, как вы знаете... - Да  знаю,
знаю. Антивещество... Откуда же  оно  взялось?  Теоретически  это  очень
интересно, но прежде всего нас волнует  безопасность  коммуникаций.  Что
еще вы успели выяснить?
   - Нам удалось сделать ретроспективный анализ. Тело  было  выведено  в
нужную точку через первый слой сопространства. Причем не по  прямой;  мы
смогли вычислить несколько отрезков этого  пути;  там  довольно  сложные
зигзаги.
   Начальные элементы маршрута  установить,  к  сожалению,  не  удалось:
слишком много времени ушло.
   -  Кто-то  тщательно  подготовил  этот   выпад.   Но   принципиальное
направление, надеюсь, вам удалось определить?
   - Разумеется, Всеобъемлющий.
   - Итак?
   - Сверхсистема-три.
   -   Это   слишком   приблизительно.   Сверхсистема-три   громадна   и
многонаселенна.
   Кстати, там мы никогда не  сталкивались  с  антивеществом.  Хотя  эта
сверхсистема давно уже находится на пути нашего информационного  канала.
Антивещество...  Его   появление   вряд   ли   можно   считать   простой
случайностью.
   - Совершенно верно. Но по характеру тела  удалось  установить,  какой
именно цивилизации оно  может  принадлежать.  С  вероятностью  не  менее
девяноста восьми.
   Это кислородно-углеродная формация. Ее самоназвание - Федерация.
   - Не понимаю. Их и наши  интересы  не  пересекаются  ни  в  одной  из
возможных   плоскостей.   Система   два-пять-восемь   их   никогда    не
интересовала;  я  полагаю  даже,  что  им   вообще   неизвестно   о   ее
существовании. Слишком далеко для них.
   -  Мы  не  пересекались,  Всеобъемлющий,  совершенно   верно.   Если,
разумеется, не считать эпизода, имевшего  место  полторы  больших  паузы
тому назад. В одном из маленьких и слабонаселенных мирков на их окраине.
Наша замкнутая  подсистема  поиска  тогда  находилась  там,  чтобы...  -
Разумеется, я помню об этом, не вы один.  Однако  тогда  произошло  лишь
соприкосновение, а не столкновение.
   -  И  тем  не  менее  именно  их  устройство  блокирует  наш   канал,
перехватывая, видимо, информацию с  обеих  сторон.  Не  уверен,  что  им
удалось сразу прочитать ее, но, как известно, придуманное одним  разумом
путем некоторых усилий всегда может быть раскрыто другим.
   - Вы хотите сказать, что они находятся там уже давно?
   - Всеобъемлющий, конечно же,  помнит:  этот  канал  с  давних  времен
находился в резерве. Обмен шел по  Восьмой  дуге  -  через  усилитель  в
системе три-один. И лишь после того, как  Голубой  цветок  расцвел...  -
Система три-один погибла - разумеется, помню. Да, да. Вы перешли на этот
резервный  канал...  -  И  он   оказался   заблокированным,   совершенно
справедливо.
   - У меня пока не образуется логической цепи, -  после  паузы  признал
Всеобъемлющий. - Но невольно возникают соображения: если антивещество по
характеру мироздания вообще не присуще той системе,  следовательно,  оно
создано там искусственным путем. Создано  -  и  применено  для  внесения
помех в обмены между нашими системами. Нельзя рассматривать  это  иначе,
как враждебный акт.
   Конечно, объяснение причин их враждебности появится, но мы  не  можем
ждать, пока оно  возникнет.  Информация  нужна,  в  особенности  оттуда.
Именно через них идет... да вы сами знаете. Канал необходимо расчистить.
Почему вы не приказали Проницателю сразу же уничтожить это тело там,  на
месте?
   - Моя компетенция... - Оставьте.  Вам  известно,  что  я  пребывал  в
распылении; значит, вы были не только вправе,  но  и  обязаны  принимать
решения и отдавать приказы. Не говорите, что вы этого не знали.
   - Разумеется, знал. И у меня было такое намерение. Но одна мысль меня
остановила от принятия резких мер.
   - Какая именно?
   - Если это тело всерьез вросло в нашу  коммуникацию,  то  уничтожение
его может катастрофически отразиться на состоянии  всего  канала.  Иными
словами, немалая часть его будет просто вырвана, то есть  все  настройки
исчезнут. И  пройдет  довольно  много  времени,  прежде  чем  мы  сможем
восстановить эту трассу - не говоря уже о нужных для  этого  усилиях.  К
тому же и  само  это  устройство  может  быть  снабжено  средствами  для
уничтожения канала в случае, если оно подвергнется  нападению  или  иной
опасности; ведь не из добрых чувств присылают такие подарки.
   Вот эти соображения и подсказали мне  образ  действия:  прежде  всего
осмотреться, разобраться, и уже потом... Не  исключено  ведь,  что  наши
взаимные передвижения в пространстве уже в самом скором времени  выведут
тело из места прохождения канала... Хотя, с другой стороны, этого  может
и не быть: ведь место, в котором находится тело - не что иное, как точка
одного из непроизвольных выходов в это пространство, и как раз поэтому к
этой точке привязан и наш канал: именно там он уходит в туннель. Так или
иначе, я полагал, что это нужно выяснить.
   - Ну что же. Определенная логика в ваших рассуждениях есть. А  нашему
Проницателю там не грозит никакой опасности?
   - Он очень, очень опытен. Внимателен, осторожен в  действиях,  и  его
мышление совершенно прямолинейно и лишено оттенков - ну,  вы  понимаете,
что я имею в виду.
   - Я не  думаю,  что  он  будет  неосторожно  обращаться  с  тамошними
устройствами. Я имею в виду опасность  со  стороны  кого-то,  кто  может
находиться внутри этого тела - или где-нибудь вблизи.
   - Но Всеобъемлющий ведь не думает  всерьез,  что  в  этом  устройстве
может существовать какая-то вещественная жизнь? По нашим  расчетам,  оно
находится в режиме автономного существования уже достаточно долгий срок,
чтобы все процессы такого рода прекратились.
   - Да, вы, вероятно, правы. Когда можно  ожидать  новых  сообщений  от
Проницателя?
   - Думаю, что еще какие-то доли паузы понадобятся ему,  чтобы  увидеть
все, что нужно, и сделать выводы.
   - Надеюсь, он не станет медлить.
   - Он не из таких.
   - Хорошо. В таком случае, более вас не задерживаю.
   - Почтительно благодарю за благосклонность. Преданно исчезаю.
   - Но  не  забудьте  сообщить  мне  немедленно,  едва  только  узнаете
что-либо новое!
   - В тот же миг, когда узнаю сам.

Глава 3

ПЕТРОНИЯ

   Она была все еще очень маленькой и  к  тому  же  рыхлой.  Просто  ком
тончайшей пыли, которая вроде бы и не собиралась  еще  слипаться,  чтобы
образовать сколько-нибудь твердое тело.
   Гравиген в центре тела  продолжал  работать  исправно:  система  была
отлажена на совесть, практически не  изнашивалась,  потому  что  никаких
движущихся частей в ней не было. Но уж слишком мало вещества добавлялось
к  первоначальной  массе:  как  ни  велика  была  мощность   корабельной
энергетики,  она  все  же  на  несколько  порядков  не   дотягивала   до
параметров, нужных для создания  небесного  тела.  Так  что  окажись  на
поверхности планеты кто-либо из обитателей "Кита", он  немедленно  начал
бы погружаться в пыль  и  вскоре  достиг  бы  центра,  где  до  сих  пор
нетленное  в  этих  условиях  тело  инспектора  Петрова  обнимало  кожух
гравигена - и должно было оставаться в таком положении до конца света.
   Но люди, как известно, рукотворную планетку не посещали.
   Зато кто-то другой... Или, может быть, - что-то другое?
   Впрочем, грань между  "кто"  и  "что"  всегда  оставалась  достаточно
неопределенной.
   Так  или  иначе,  нечто  (или  некто)  оказалось  в  пространстве  по
соседству с планеткой. Хотя  человеческий  глаз  -  опять-таки,  окажись
человек тут рядом - ничего не воспринял бы. Но  глаз  ведь  воспринимает
лишь малую часть сущего.
   Оказалось.  Соприкоснулось.  Погрузилось.  И   через   краткий   срок
задержалось именно там, где покоился вот уже восемнадцать лет  инспектор
Петров, первый герой предполагавшегося нового мира.
   Какое-то время Проницатель пребывал в  неподвижности.  Он  размышлял.
Потом, придя, вероятно, к каким-то выводам, приступил к делу.
   И уже очень скоро оказался доступным для человеческого взгляда. Очень
похожим на человека. Совершенно подобным.
   При встрече с ним любой представитель старшего  поколения  обитателей
"Кита", возможно, воскликнул бы:
   - Инспектор? Вы? Какими судьбами?..
   Хотя, если подумать, то вряд ли встреча прошла бы именно так.  Скорее
всего она не  обрадовала  бы  человека.  А  еще  вероятнее  -  испугала.
Заставила бы подумать, что с рассудком у него не все в порядке.
   Потому что всем было давно известно, что  Петров  мертв.  Умер.  Или,
точнее, погиб при совершении подвига, и предполагаемая планета стала его
гробницей.
   А тот, кого мог бы встретить обитатель  "Кита",  был  как  две  капли
похож именно на покойного инспектора Петрова.
   Если бы Проницатель предполагал, какие  чувства  его  новый  -  после
воплощения  -  облик  способен  произвести  на  здешнего  человека,  он,
пожалуй, еще подумал бы,  стоит  ли  избирать  для  ведения  переговоров
именно такой способ.
   Хотя что-то он, возможно, и предполагал -  или  хотя  бы  чувствовал.
Потому что вряд ли можно считать чистой случайностью, что он избрал  для
проникновения и контакта именно ту часть корабля, где  обитали  молодые.
Те, кто о Петрове что-то слышал, но в глаза  его  никогда  не  видал.  А
портретов инспектора на корабле не было.
   Похож Проницатель на Петрова был потому, что для воплощения  он  даже
не стал копировать тело; он просто-напросто его использовал. Это  давало
возможность не опасаться каких-то неточностей.
   Таким образом, в глубь новой планетки погрузилось нечто,  а  вынырнул
оттуда инспектор Петров собственной персоной.
   Вынырнул и - нимало не смущаясь тем,  что  передвигаться  пришлось  в
пустоте, - полетел к кораблю. Именно туда, где Проницатель бывал  уже  в
своем нормальном  существе  и  успел  обеспечить  свою  безопасность  от
каких-либо угроз.
   Поскольку  неуязвимых  существ  не  бывает,  то  и   у   Проницателя,
естественно, были свои уязвимые места.
   За  несколько  минут  он  достиг  поверхности  "Кита",  а  еще  через
секунду-другую исчез под нею.
   Теперь ему оставалось лишь  ознакомиться  как  следует  с  внутренним
устройством корабля и найти в нем кое-какие инструменты. Они не были  бы
нужны для переговоров. Но Проницатель помнил, что в  случае  неудачи  он
должен уничтожить объект. Для этого предстояло работать  с  веществом  -
следовательно, обладать и  вещественными  инструментами.  Масса  корабля
была слишком велика, чтобы с ним можно  было  покончить,  используя  тот
ограниченный запас энергии, каким располагал Проницатель.
   Для людей его вторжение осталось совершенно незамеченным.

Глава 4

ЗЕМЛЯ

   Физика доктора Авигара Бромли лихорадило