мысленно
расходовать его и дальше.
   Никак более не реагируя на ее поведение, он встал, вышел из помещения
на лестницу и, страдая от  медлительности  передвижения,  направился  по
заранее намеченному маршруту: далеко вниз -  туда,  где  и  должны  были
помещаться нужные ему батареи.
   Он добрался туда через десять минут. И уже во второй раз за последнее
время пережил ранее незнакомое ему чувство растерянности.
   Он  был,  несомненно,  в  помещении,  где  должны   были   помещаться
интересовавшие его устройства. Но самих  этих  устройств  не  было.  Как
будто кто-то специально уничтожил их, чтобы как можно  более  затруднить
Проницателю выполнение его задачи.
   Проницатель-Петров застыл в неподвижности и начал думать, не  обращая
внимания на несомненный звук приближающихся  с  противоположной  стороны
шагов.

Часть VI

Глава 1

БЫТИЕ

   После того как дверь за мужем и дочерью шумно захлопнулась, Вера  так
и  осталась  лежать,  только  уткнулась  лицом  в  подушку  и  временами
судорожно   и   глубоко   вздыхала.   Истомин   тоже   чувствовал   себя
отвратительно: давно уже не попадал он в  такое  положение,  отвык,  ему
даже померещиться не могло, что его, словно зеленого юнца, застанут  вот
так - с чужой женой... Однако  долго  переживать  неудачи  было  ему  не
свойственно. Да и, в конце концов, что такого произошло?  Разве  у  Веры
нет права изменить свою жизнь, если женщина ощутила такую необходимость?
И разве они собирались кого-то обманывать, тянуть  с  новым  положением,
разыгрывать стандартный адюльтер? Просто все  произошло  так  мгновенно,
что они еще не успели ничего предпринять; только  и  всего.  Они  заявят
всем о случившемся, скажут честно и откровенно - и все встанет  на  свои
места. Так что не было у них причины для тяжелых переживаний.
   Он осторожно дотронулся до плеча Веры и сказал  ей  все  это  мягким,
утешительным голосом, каким  давно  уже  не  говорил,  думал  даже,  что
способность успокаивать других за последние  годы  утратилась  навсегда.
Сначала он не мог понять - слушает ли его Вера или настолько погрузилась
в переживания, что ничего, кроме своих ощущений, не воспринимает. Она  и
в самом деле в ответ на первое его прикосновение  лишь  дернула  плечом,
словно отгоняя муху; но он снова положил пальцы на  теплое,  шелковистое
на ощупь плечо и вновь заговорил - тем более что новая мысль пришла  ему
в голову:
   - Не горюй, все правильно, все, как надо. Давай лучше я тебе прочитаю
новый рассказ; вот только что, этой ночью написал. Хочешь?
   Истомин  надеялся,  что  другие  события  и  другие  люди,  пусть   и
выдуманные  или  почти  выдуманные,  но  описанные  -  а  следовательно,
существующие, - постепенно отвлекут женщину, отдалят случившееся  только
что от ее восприятия, воздвигнут между нею и тем, что  уже  произошло  и
что еще предстояло, какую-то преграду, заставят думать о другом. В конце
концов, разве не в этом и заключался смысл его работы?
   - Почитай, - откликнулась Вера не сразу и не очень охотно;  наверное,
просто не хотела еще и его обидеть -  единственного,  кто  мог  и  хотел
по-настоящему поддержать ее сейчас.
   Он прошлепал босиком по полу, подхватил со стола стопку распечатанных
листков (всегда предпочитал иметь текст на бумаге, а не только в  записи
на кристалле), вернулся, уселся в кровати, опираясь спиной о подушку.
   - Может, повернешься? Будет лучше слышно.
   - Я и так услышу, - не совсем внятно проговорила Вера как бы  изнутри
подушки.
   - Хорошо. Тут только надо знать,  что  действие  происходит  в  мире,
похожем на наш, то есть тоже в корабле, оказавшемся неизвестно где. Люди
не совсем такие,  как  мы...  И  хотя  годы  прошли,  они  еще  надеются
вернуться в большой мир.
   Это, так  сказать,  вместо  предисловия.  Итак:  "На  двадцатом  году
отторжения народу "Ориона" пришлось впервые  пережить  событие,  которое
смело можно было назвать непредсказуемым. Началось с того,  что  капитан
Ломов, находившийся в этот час,  как  и  обычно,  в  центральном  посту,
заметил на центральном обзорном экране..."
   - А обо мне у тебя тоже есть? - спросила она.
   - Ну конечно!
   Откровенно говоря, тут он немножко приврал;  но,  читая,  намеревался
присочинить на ходу то о ней, чего там не было. А потом, если  получится
хорошо, и на самом деле вставить в текст.
   - "Заметил на центральном обзорном экране..." Он читал, понемногу все
более увлекаясь, местами даже жестикулируя,  изменяя  голос,  когда  шли
реплики разных персонажей. И Вера - он чувствовал -  слушала  все  более
внимательно. Значит, приходила в себя.
   Когда Истомин - через час с лишним - закончил, она проговорила совсем
уже нормальным голосом:
   - Знаешь, мне понравилось. Конечно, какой я ценитель... Но по-моему -
хорошо получилось. Вот только в одном месте... - В каком? Что? - спросил
он настороженно, готовый отстаивать каждое свое слово.
   - Ну, с этим компьютером, вокруг которого ты все закрутил. Но ведь на
нашем корабле нет такого. И на других, на каких мне приходилось  летать,
тоже не было.
   - Да? А ты уверена?
   - Ну, знаешь ли... Все-таки четыре года я только этим и занималась, а
перед тем - училась,  а  с  конструкцией  каждого  корабля,  на  который
назначают, нас знакомят сразу же: мы ведь все-таки  члены  экипажа.  Так
что прости уж - уверена.
   - А знаешь - ты ошибаешься. Забыла, наверное.
   - Да? Вот  разбуди  меня  хоть  среди  ночи  и  спроси...  -  Разбужу
непременно. И спрошу. Но только не об этом. А что касается компьютера  -
я его ничуть не выдумал, он и на самом деле есть. Показать?
   Тут уж и Вера не выдержала сомнений в ее знаниях.
   - Если так - прекрасно. Покажи. Немедленно!
   - С радостью. Одевайся.
   Она не  заставила  себя  упрашивать.  И  уже  через  пару  минут  оба
пустились в неблизкий путь к туристическому модулю. Вера шла первой; она
и в самом деле не разучилась ориентироваться в непростой системе шахт  и
переходов корабля.

***

   - Ты не обратил внимания, - сказал физик Карачаров Флору, которого он
как-то сразу начал называть на "ты", - не показалось тебе,  что  странно
как-то здесь все устроено?
   - Ну... не знаю, - не очень  уверенно  ответил  юноша.  -  Тесновато,
правда. И вообще: что тут за место для такой машины?
   - Не только это, - проговорил Карачаров, продолжая оглядываться. - На
нем было бы очень затруднительно работать: стул - и тот поставить толком
негде.
   Согласен?
   - А, вы об этом? Да, я же говорю:  тесно.  Неудобно  даже  подойти  к
нему.
   - Правильно. А какой вывод? Выводы ты умеешь делать?
   - Подумать надо, - осторожно сказал Флор.
   - Тут и думать нечего. Машина эта не рассчитана  на  то,  что  с  ней
кто-то будет работать тут. Что это значит? Что она либо включена в  сеть
и ею можно как-то  пользоваться  из  другого  места  -  ну,  скажем,  от
"Сигмы", или, может, из Центрального поста. Но на схеме  сети  она  и  в
самом деле не значится, тут ты прав. Либо же - программа действий в  нее
уже загружена, и она станет выполнять большую программу в момент,  когда
возникнет определенное условие или несколько условий. Но в таком  случае
машина должна получать информацию от каких-то внешних датчиков, верно?
   - Логично,  -  подтвердил  Флор,  уже  привыкавший  к  манере  физика
разговаривать. - Наверное, поэтому к ней и подведены кабели.
   - Ты нашел уже? Показывай.
   - Вот тут они входят - видите?
   - И слепой бы увидел. Но тут не один. Сколько? Два... Три.  А  откуда
они идут - наверное, ты пробовал проследить?
   - Смотрел в коридоре. Вот этот - потолще -  уходит,  по-моему,  через
обшивку куда-то наружу, на поверхность корабля.
   - Интересно... - Другой - куда-то по внешней шахте; куда -  не  знаю.
Просто не успел посмотреть. Давайте посмотрим сейчас.
   - Погоди, не сразу. А этот - третий?
   - Ну, это просто питание.
   - Ага. Действительно, просто. Ну что же: ясно.
   - Вы поняли?
   - Понял, что придется вскрыть и посмотреть - что к чему. Думаю, кроме
обычной, в нем есть и какая-то нетривиальная начинка. Во всяком  случае,
та программа, что ты  скопировал,  требует  специфического  обеспечения.
Жаль, что у меня даже простой отвертки нет под руками. А у тебя?
   - Я сбегаю. Быстро.
   - Давай, бегун.
   Но так сразу убежать Флору не удалось: в дверях он столкнулся с  чуть
запыхавшимися писателем и Верой.
   - О! - молвил Истомин. - Юный ибн-капитан тоже тут!
   На голос обернулся Карачаров.
   - Сам классик пожаловал? Неслыханная честь. Совершаете  экскурсию  по
окраинам нашего мира?
   - Дайте же пройти, Флор, - попросил Истомин и, пропустив вперед Веру,
вошел вслед за ней.
   - Ну вот, - сказал он ей, величественным жестом указав на  компьютер.
- Как видишь, на месте. Ну, что же, кто прав?
   - Но его не должно быть! И не было раньше, я уверена.
   - Раньше - когда? - немедленно спросил сразу же ухвативший суть  дела
физик.
   - Еще тогда, в предыдущем рейсе - с Земли на Антору.
   - Вы уверены?
   - Ни малейшего сомнения. Постойте... Куда же это все уходит?
   Вера  уже  смотрела  на  те   же   провода,   которыми   только   что
интересовались и физик с Флором.
   - Наверх? Но там,  по-моему,  ничего  такого  не  должно  быть  -  на
обшивке... - Может, я ошибаюсь, -  сказал  Карачаров  не  без  иронии  в
голосе, - но не исключено, что  имеет  смысл  спросить  об  этом  еще  и
капитана? Инженера? Штурмана?
   Они ведь тоже входят в состав экипажа, если я не ошибаюсь?
   - Вот и пойдемте к ним, - предложил Истомин.
   - С удовольствием. Но не сразу. Флор, ты принес  инструмент?  Еще  не
сходил? Ну, знаешь ли!.. Бегом! Со скоростью света! А вы, узнаваемые  по
очам, тем временем и в самом деле свяжитесь с корабельным начальством  и
условьтесь с ними о свидании - где-нибудь в цветущем садике,  на  берегу
ласкового ручейка... Вера чуть  покраснела:  насчет  "очей"  она  поняла
верно, хотя, в отличие от Истомина, Пушкина помнила не очень уверенно.
   - И условимся, - сказал Истомин. - Где тут  ближайший  уником?  Здесь
нет?
   Здесь средств связи  действительно  не  было;  лишнее  доказательство
того, что работать за этим компьютером никто не собирался. И по  сетевой
связи вызвать кого-либо тоже было нельзя: в  сеть  эта  машина  не  была
ввязана.

***

   Главный корабельный люк  сработал,  когда  капитану  и  штурману  уже
казалось, что жизнь кончилась вместе с кислородом; впрочем, даже это они
понимали как-то смутно: сознание гасло быстрее,  чем  все  остальное.  И
когда вход открылся, оба они действовали уже "на автомате" - ими двигали
давно выработанные рефлексы, а не понимание того, что и в каком  порядке
надо сейчас сделать. Они даже как следует не сообразили в те  мгновения,
кто это встречает их в скафандрах и  почему.  Именно  так,  без  участия
рассудка, они, не пользуясь  помощью,  сами  втащили  Рудика  в  тамбур,
опустили на пол, и только затем,  ощутив  полное  отсутствие  сил,  сами
прислонились к переборке, потому что, чтобы сесть на пол, места  уже  не
осталось, - а кто-то из ребят нажал большую, зелено светившуюся  кнопку,
запуская вторую фазу входа. И точно так же  бессознательно  они  вскрыли
шлемы, едва воздух начал заполнять тесную и  тускло  освещенную  каморку
тамбура.
   И не только свои, но сняли (правда,  не  совсем  уверенными,  как  бы
заплетающимися движениями) шлем и с Рудика. И вскоре убедились,  что  он
дышит, хотя в сознание пока не приходит, и не только дышит - глубоко,  с
хрипом, всем объемом легких, - но и пытается что-то такое сказать,  чего
они,  даже  приходя  в  себя,  разобрали  далеко  не  сразу,   настолько
неразборчивой была речь.  Но  он  повторял  и  повторял  одни  и  те  же
несколько слов, словно старая, поцарапанная пластинка, и в конце  концов
несколько слов им удалось разобрать:
   - Нештатный ящик на обшивке... Как идти к турсалону... Нештатный ящик
на обшивке... - Бредит? - подумал вслух Луговой.
   - Наверное. Ладно, придет время - разберемся.  Быстрее  несем  его  в
медотсек.
   Нести уже можно было: внутренняя пластина отошла в сторону,  открывая
выход в Центральный пост. Но тут гардекосы просто силой оттеснили  их  и
взялись за дело сами. Из тамбура пришлось вытаскивать инженера  волоком:
там слишком тесно было, чтобы удобно поднять его. Но и когда вытянули на
простор, поднять его  оказалось  затруднительно  даже  для  ребят  с  их
свежими силами.
   - Отяжелел он, что  ли,  надышавшись?  -  проворчал  Луговой,  пытась
помочь молодым. - И как только мы его там несли?
   - Обожди, - проговорил капитан. И не совсем уверенными  шагами  (ноги
дрожали и подгибались) приблизился к режимному пульту.
   - Это гравитация стала в полтора раза выше нормы, - сказал  он  после
того, как не только вгляделся в шкалу гравиметра, но и постучал  пальцем
по стеклу, как бы  проверяя  -  не  случайно  ли  стрелка  заняла  такое
неожиданное положение. - Кто-то изменил регулировку.
   - Ребятня, - уверенно сказал штурман. -  Мальчишки  обожают  жать  на
кнопки.
   - Наверное, - согласился капитан. - Кто же еще?
   - Мы и близко не подходили, - обиженно возразил Атос.
   - Ага, это вы и есть? -  узнал  наконец  капитан.  -  Не  вы?  Ладно,
разберемся потом. Ну, все вместе - взяли?
   С большой натугой подняли все-таки и понесли  -  медленно  передвигая
ноги, опасаясь упасть, потому что действительно стало очень тяжело.
   Кое-как дотащили до шахты и вызвали лифт: чтобы  спуститься  с  такой
ношей по крутому трапу, пусть и вниз, а  не  в  гору,  им  и  думать  не
хотелось. К счастью, лифт был включен и  действовал  почти  нормально  -
только спускался чуть быстрее прежнего.
   Зоя была в  медотсеке,  сидела  за  компьютером.  Оценив  обстановку,
захлопотала сразу:
   - Кладите сюда. Да не так же: не в скафандре!
   - Прости, - сказал Устюг. - Туго соображаем.
   Втроем удалось выпростать инженера из пустотной оболочки.
   - Разденьте до белья. Так, хорошо. А вы сами как?
   - Да нормально, - сказал Устюг.
   - Сядьте туда, на кушетку. Сейчас я его обустрою и посмотрю вас.
   - Не надо... - Сядь, я сказала! И ты, Саша, тоже. И вы, ребята.
   - Да мы и не выходили совсем... - Без разговоров!
   Пришлось повиноваться.
   Зоя быстро облепила инженера датчиками, подключила приборы. Такой  же
процедуре пришлось подвергнуться и остальным  членам  экипажа.  С  ними,
правда, она разделалась быстро:
   - И в самом деле все нормально. Есть, конечно, нервное перенапряжение
и сильная усталость. Постельный режим на весь остаток дня. Это не совет,
а указание. Станете артачиться  -  уложу  здесь.  Места  хватит.  Я  бы,
откровенно говоря, и сама полежала - устала что-то. Но тут одно  срочное
дело... -  Это  гравитация  усилилась  почему-то.  Мы  в  два  счета  ее
отрегулируем - и сразу же заляжем.
   - Гравитация? То-то мне показалось... Но я решила, что просто устала.
   - Мы сейчас же все исправим.
   - И - в постели.
   - Еще зайдем сюда на минутку - посмотрим, как будет чувствовать  себя
Игорь. Надо уточнить у него кое-что.
   И все четверо скрылись за дверью, не дожидаясь новых инструкций.

***

   Зоя, оставшись наедине с пациентом,  тоже  позволила  себе  присесть;
быть все время на ногах при новой гравитации  оказалось  затруднительно.
Минуту-другую смотрела на Рудика, расслабляясь, стараясь  ни  о  чем  не
думать. Но, как бывает, тут-то мысли и явились. Во всяком случае,  одна,
и, как показалось врачу, не такая уж плохая.
   Рудик пока  еще  не  пришел  в  сознание.  Следовательно,  не  сможет
сознательно сопротивляться посторонним влияниям на его  психику.  А  это
означало, что он сейчас являлся  наилучшим  объектом  для  осуществления
замысла, который возник у нее, когда она вместе  с  Инной  просматривала
записи колебаний и сравнивала их  с  теми  матрицами,  что  хранились  в
памяти ее компьютера.
   Так что сейчас самое время попробовать, был  ли  ее  замысел  простой
фантазией, или действительно чего-то стоил.
   Решив так, Зоя заставила себя подняться. На  голове  Рудика  пришлось
укрепить еще несколько датчиков. Но  на  сей  раз  не  для  того,  чтобы
считывать данные, а наоборот - чтобы определенным образом возбуждать его
отключенный от реальности мозг.
   Она чувствовала себя не очень хорошо, потому что то,  что  собиралась
делать, было экспериментом, а согласия подопытного  человека  у  нее  не
было. Зоя оправдывала себя лишь тем, что вреда Рудику, по  ее  глубокому
убеждению, не могло быть  никакого:  параметры  колебаний  не  превышали
нормальных для человека, и к тому же она решила на четверть ослабить  их
мощность. Включила преобразователь, при помощи которого запись колебаний
вновь превращалась в электрические импульсы. И тут же - чтобы не  начать
вновь сомневаться - запустила запись.
   Первые секунды ничего не изменили. Потом Рудик начал дышать глубже.
   Зрачки его под опущенными  веками  задвигались,  что  было  сразу  же
уловлено  приборами.  Губы  шевельнулись.  Зоя  напряглась.  И  услышала
наконец первые слова.
   Собственно, сначала это даже не  было  словами.  Просто  звуками,  не
выражавшими  никакого  смысла.  Но  потом,   одно   за   другим,   стали
проскальзывать слоги,  а  за  ними  и  целые  понятия.  Звукозапись  Зоя
включила  заранее,  и   теперь   каждое   колебание   воздуха   исправно
записывалось на кристалл.
   Слова были, но почти не возникало смысловых словосочетаний,  и  вовсе
не было хоть сколько-нибудь законченных фраз. Так было и с первой, и  со
второй, и  с  третьей  записью.  Это,  однако,  не  означало,  что  опыт
закончился неудачей.
   Когда  беспокойный,  тревожный  сон  инженера  перешел   уже   не   в
бессознательное состояние, а обрел нормальную глубину, Зоя,  убедившись,
что с Рудиком  все  нормально  и  минут  через  тридцать  он  проснется,
продолжила работу.
   На этот раз она поручила анализ звукозаписи не своему  компьютеру,  а
связалась по сети с "Сигмой" и  передала  все  данные  на  нее.  Видимо,
анализ оказался не из легких - судя по тому, что лишь  через  двенадцать
минут корабельный мозг начал выдавать на дисплей первые результаты.
   Зоя читала, и чем больше текста возникало на экране, тем  она  больше
хмурилась.
   "Сделайте все, чтобы как можно  быстрее  уничтожить  мешающее  обмену
информацией тело".
   "Для  выполнения  задачи  необходимо  воплотиться.  Иначе   не   могу
воздействовать. Ищу способ воплощения".
   "Торопитесь. Всеобъемлющий встревожен. Сообщайте регулярно".
   "Воплотился. Принял меры к сближению  обоих  тел.  Сложность:  первое
тело населено людьми. При уничтожении тела они погибнут".
   "Всеобъемлющий  считает:   это   оправданно.   Спешите.   В   системе
два-пять-восемь нарушения процесса".
   "Сложность: отсутствует  накопитель  энергии.  Принимаю  меры  к  его
восстановлению".
   "Сообщите, когда сможете выполнить уничтожение".
   "Докладываю: уничтожение намечено мною через..."
   Здесь компьютер дал сбой - потому что и Рудик  не  смог  хоть  как-то
перевести на человеческий язык чужое исчисление времени.
   Таковы были записи. И даже Зое, неспециалисту в космических вопросах,
стало  ясно,  какая  участь  грозила  кораблю   вместе   со   всем   его
человечеством - хотя оставалось непонятным, кто и за что вынес  всем  им
столь суровый приговор.
   Взволнованная, она даже не заметила, как гравитация в  корабле  вновь
снизилась до нормальной; она хотела кинуться на поиски  капитана,  чтобы
поскорее сообщить ему неожиданную и страшную новость. И  побежала  бы  -
если бы оба члена экипажа не появились вновь в ее медицинском хозяйстве.
   - Ну, как он? - спросил капитан. Он выглядел очень довольным. - Легче
дышать стало, правда?
   - Труднее, - ответила Зоя.
   - Что случилось?
   - Мы гибнем, - сказала она коротко  и  в  ответ  на  его  недоуменный
взгляд указала на экран, где все еще светились приятным  зеленым  цветом
недобрые слова.

Глава 2

ЗЕМЛЯ

   Бромли, п