Хорошо хоть, что дорогу в туристический модуль она знала  давно,  так
что и с закрытыми глазами не сбилась бы с пути.  Коридор,  шахта,  лифт,
снова коридор... И вот она уже у цели.

***

   Проницатель-Петров  стремился  как  можно  быстрее  выполнить  новое,
полученное от Посвященных задание. Отбросить плоть и войти в компьютер -
в этом ничего сложного не  было.  Индивидула  может  проникать  в  любую
систему,  хоть  сколько-нибудь  приспособленную  для   существования   и
действия высокочастотных полей. В компьютерах для этого было куда больше
возможностей, чем в инерционной, грубой плоти.
   Без труда прослеживая кабели, соединявшие  корабельные  компьютеры  в
единую сеть, ПП быстро нашел место, самое удобное  для  проникновения  в
нее. Место это находилось там, где стояла самая мощная из всех имевшихся
машин, то есть достаточно далеко от батарейного  отсека,  в  котором  он
находился сейчас. И Проницатель  направился  туда  по  самому  короткому
пути.
   Когда  он  вошел  в  штурманскую  рубку,  там  находился  лишь  Атос,
штурманский гардекос, как капитану заблагорассудилось поименовать  обоих
ребят.
   На звук отворившейся двери он отреагировал  не  сразу,  полагая,  что
единственным, кто мог войти сюда сейчас, был Семен, вернувшийся на вахту
в  ходовой  рубке,  царстве  капитана,  как  сам  Атос  возвратился   на
штурманское место.
   И повернулся Атос лишь тогда, когда вошедший остановился почти  рядом
с ним.
   Увидев Петрова, Атос растерялся лишь на миг. К такой встрече  он  был
уже готов. И рядом с его  креслом,  на  полу,  лежал  здоровенный  ключ,
который он выпросил у Майи, предупредив ее о необходимости  быть  крайне
осторожной и не впускать никого, не убедившись в том, что это - свой.
   Проницатель  не   обратил   на   юношу   ровно   никакого   внимания.
Остановившись перед пультом "Сигмы",  он  несколько  секунд  внимательно
всматривался в него.
   "Сигма" была сейчас загружена лишь  на  малую  долю  своей  мощности,
сложных задач перед  нею  никто  не  ставил,  и  ее  работой  было  лишь
поддерживать в корабле оптимальный для жизни режим. Тем не менее  машина
работала, и ее не нужно было даже включать. ...Атос нагнулся,  осторожно
взял ключ, медленно, бесшумно поднялся с кресла,  сделал  шаг  вправо  и
оказался прямо за спиной человека-привидения. Сжав ключ  обеими  руками,
размахнулся... Проницатель выскользнул из плоти на долю секунды  раньше,
чем Атос ударил.
   И вереницей слабых, едва заметных глазу искорок втянулся  в  одно  из
гнезд, свободных от  кристаллов  с  записями  программ.  Так  что  удара
Проницатель уже не почувствовал.
   Атос же увидел, как массивная фигура после удара беззвучно  осела  на
пол и застыла.
   Не выпуская ключа, юноша опустился на колени.
   Упавший не двигался. Он даже не дышал.
   Атос попытался нащупать пульс; пульса не было.
   Человек - кем бы он ни был - умер. А вернее, был убит Атосом.  Только
так и можно было подумать.
   Сознание этого оказалось неожиданно ужасным.
   Атос бросился в ходовую рубку, к Семену.
   - Я убил его... ***

   - Так... -  приговаривал  Карачаров,  не  отрываясь  от  дисплея,  на
котором вновь, строчка символов за строчкой, возникала программа, теперь
уже для внимательного ее изучения. - Это ясно.  А  тут  что?  Непонятно.
Хотя... Если принять, что поляризация здесь идет по этой вот оси,  то...
Странно. Бромли - и не Бромли. Скорее, Хинд?  Никогда  он  не  занимался
этой тематикой. Функ? Нет, уж точно  не  Функ,  кто  угодно,  только  не
патриарх... Но вообще - как и почему эта штука сюда попала? В  отдельную
систему к тому же... Флор понимал, что не к нему обращены эти  слова;  в
долгом одиночестве физик привык разговаривать  с  самим  собой.  Поэтому
юнец помалкивал, старался лишь запомнить каждое слово, чтобы  как-нибудь
потом расспросить хотя бы о названных именах: наверняка ведь они  что-то
значили в науке, а может, и в истории.  Хотя  наука  интересовала  Флора
больше, чем все, что происходило  когда-то  и  где-то.  А  вот  то,  что
возникало и исчезало сейчас на экране, могло, пожалуй, помочь  заглянуть
в будущее и... Мысли его прервались,  потому  что  Карачаров  неожиданно
рявкнул:
   - Ну, кто тут еще? И какого черта... Это ему просто  почудилось,  что
он - у себя в кабинете, очень далеко отсюда. В свое время к  нему  никто
не  мог  войти,  не  договорившись  предварительно,  чтобы  не  нарушить
ненароком мыслительный процесс. А тут внезапно ввалился писатель,  да  к
тому же еще и с женщиной. С Верой, да.
   - Какого черта вы тут потеряли, господа хреновы?
   Это с его стороны было еще вежливой формой обращения.
   Писатель  же,  щелкопер  занудный,  не  обратил  на  окрик   никакого
внимания.
   Словно бы Карачарова здесь и не было. И сказал своей спутнице:
   - Видишь? Все так, как я описал. Убедилась теперь?
   Вера же в ответ молвила:
   - Вижу - но его здесь быть не должно. Привет, доктор. Нет, его  точно
не было... - Постой, постой. - Это уже физик вмешался в разговор, теперь
нормальным тоном заинтересованного человека. - Ты о чем, Вера?
   Писатель подумал - не обидеться ли ему на столь фамильярное обращение
к теперь уже его женщине; сейчас ему стало казаться, что он ее  завоевал
в долгой и трудной борьбе. Впрочем,  с  писательской  фантазии  -  какой
спрос? Но пока он думал, разговор пошел дальше.
   - Этой железки не было. И не должно ее здесь быть. Она  -  лишняя!  -
Вера говорила резко, глядя даже не на физика, а на компьютер, словно ему
и доказывала незаконность его пребывания тут. - А вы  что,  случайно  на
него наткнулись? Я уверена - о нем никто из наших даже не  догадывается.
Зачем его сюда воткнули - вы хоть понимаете? Чем он управляет?
   - Над этим придется еще подумать, - проговорил физик неопределенно. -
Скорее  всего  не  в  нем  одном  дело.  Он  тут  нам  выдал  любопытную
информацию.
   Управляет двумя какими-то схемами, и находятся они  снаружи.  Поняла?
Соединены, судя по его данным, последовательно... - И  что  же  они  там
делают?
   Физик вдруг рассердился:
   - Недаром говорят, что одна женщина может задать столько вопросов, на
которые не ответят и сто мудрецов - а я тут один как-никак. Так  что  уж
потерпи.
   Надо выходить наружу, найти, вскрыть - тогда и станем разбираться.  -
Он повернулся к Флору. - А может, отец твой все-таки в курсе? Мало ли...
Он ведь хорошим капитаном... то есть он хороший капитан, верно?
   - Пойти и  спросить  -  всего  и  делов,  -  сказал  писатель,  чтобы
что-нибудь сказать. Не мог же он никак не проявить  себя  в  присутствии
Веры.
   Но далеко уйти они не успели. Едва  вышли  в  коридор,  как  чуть  не
столкнулись с запыхавшейся от быстрой ходьбы Милой.
   - Доктор Карачаров! -  Она  говорила  с  явным  затруднением,  тяжело
ворочая языком,  веки  были  полузакрыты  -  казалось,  женщина  вот-вот
лишится сознания. - Я вас ищу, доктор...  -  Уже  нашли,  -  откликнулся
Карачаров недовольно: еще одна помеха его работе возникла, и, конечно, в
образе женщины. Недаром же он никогда не любил их!
   (Это ему сейчас так казалось. Воображение физиков ничуть не  уступает
писательскому.) - Я сейчас усну, доктор, - пришло  время...  -  Ну  и  -
приятных снов. Мне некогда... - С вами будут говорить... как их... Фокс.
Нет, Функ. И Бром...ли. Бромли, да.
   Карачарову показалось, что он ослышался. Что это была  лишь  звуковая
галлюцинация.
   - Вы сказали -  Функ?  И  Бромли?  Откуда  вы  о  них  знаете?  Будут
говорить?
   Как понимать это?..
   - Через меня... Во сне... - Черт знает что! Бред?
   Истомин  сообразил  быстрее  всех  -  потому  что  привык  воображать
неожиданное.
   - В каюту ее! В любую - иначе она уснет тут,  на  полу...  Мила  и  в
самом деле уже пошатывалась, открыть глаза у нее не было больше сил.
   - Давайте ко мне! - тут же предложил Флор. - Вторая налево.
   Подхватив под руки, Милу завели в каюту, уложили на кровать.
   - Идиотизм какой-то... - все еще недоверчиво пробормотал Карачаров. -
Черная магия просто, а не... Он осекся - потому что  заговорила  Мила  -
совсем другим голосом, воркующим, нежным:
   - Юрик - здравствуй еще раз... И дальше - с перерывами:
   - Доктор Карачаров здесь... Их нет, заняты... Да, да. Хорошо.
   Продолжение последовало в другом ключе; она стала  произносить  слова
отрешенным голосом, однотонно, как плохое говорящее устройство:
   - Доктор Карачаров, я профессор доктор Функ. Здравствуйте!
   Карачаров  молчал,  с  полуоткрытым  ртом,  только  быстро  поматывал
головой из стороны в сторону, и в движениях этих ясно читалось: этого не
может быть потому, что не может быть никогда.
   - Доктор, вы меня слышите?
   - Да отвечайте же! - прошипел Истомин и больно ткнул физика локтем  в
бок.
   - Я вас сейчас так ткну! - прорычал физик.
   - Я вас сейчас так ткну! - повторила Мила с карачаровской интонацией.
И - без паузы:
   - Не понял вас, доктор. Повторяю: я - Функ. Рядом со  мною  -  доктор
Бромли, вы ведь его помните? Здравствуйте.
   - Здравствуйте, доктор Функ, - отозвался наконец Карачаров. - Привет,
Бромли. Рад вас слышать - если это действительно вы.
   - У нас мало времени, доктор. Слушайте,  запоминайте,  если  нужно  -
записывайте.
   - Да, я слушаю, - ответил Карачаров, протянув руку в сторону,  словно
хирург, требующий нужный инструмент. - Писать! - Это он  выговорил  едва
слышно, но Флор услышал и правильно понял; легкий щелчок дал понять, что
запись включена. - Говорите, профессор.
   - На вашем корабле находится сверхштатное устройство. Управляющий  им
компьютер... - Мы только что нашли его.
   Мила послушно воспроизвела карачаровскую реплику.
   - Оно содержит программу... - тут же продолжила она.
   - Она у нас!
   - Карч, ты слышишь? Ни в коем случае не  включайте  ее,  пока  мы  не
объясним вам всего! Это Бромли, Карч! Ты понял?
   Физик непроизвольно кивнул.  Карч  -  именно  так  в  давние  времена
называл его только Бромли, которому произнести полную  фамилию  казалось
очень затруднительным.
   - Понял, Бром.
   - Хорошо. Слушайте дальше... ***

   Нареву не впервые приходилось идти под конвоем. И  точно  так  же  не
впервые - уходить от него. У конвоя не было опыта, а у путешественника -
был, и немалый.
   В узкую дверцу лифта, к которому его подвели,  можно  было  проходить
лишь поодиночке. Этим Нарев и воспользовался. Шагнул в  проем  первым  и
тут же, не оборачиваясь, с  силой  ударил  ногой  назад,  зная,  что  не
промахнется. Жалко было, конечно, детишек, но ничего - потом  извинится.
Да и эту игру они начали первыми.
   Пока стоявший позади него Валентин с трудом разгибался,  Нарев  успел
нажать на кнопку срочного  подъема.  Дверца  закрылась  рывком,  кто-то,
кажется, пытался помешать - получил по  пальцам.  Лифт  помчался  вверх,
словно им выстрелили.
   Остановилась кабина лишь на уровне Центрального поста. Вход туда  был
доступен лишь членам экипажа, и Нареву это было прекрасно известно. Знал
он, однако, и то, что электроника корабельных замков была не  бог  весть
какой сложной - рассчитывалась на чрезмерно  любопытных  пассажиров,  не
более. К тому же он не боялся оставлять следы, а  потому  просто  вскрыл
коробочку и замкнул нужные контакты лезвием  перочинного  ножика.  Дверь
сразу же сдалась.
   Нарев вошел в пост. Он, собственно, не успел еще продумать  -  что  и
как предпримет дальше. Знал просто, что здесь, контролируя  все  системы
жизнеобеспечения корабля, будет находиться в наибольшей  безопасности  и
даже выдвигать свои условия. Он, правда, не знал еще - какие. Да  это  и
не от него зависело, а от того - какими окажутся претензии к нему.
   Легко  определяясь  в   несложной   топографии   командного   модуля,
путешественник  безошибочно  нашел  дверь  в  штурманскую  рубку.   Было
известно, что именно там находится управление всей компьютерной сетью, а
контролировать ее - означало держать руку на пульсе корабля. И хотя  ему
никогда  не  приходилось  работать  именно  с  такой  системой,  он   не
сомневался, что без особых трудностей справится и с нею.
   Он полагал, что найдет рубку пустой:  знал,  что  сюда  даже  хозяева
этого  модуля  заходили  в   последние   годы   достаточно   редко.   Но
предположение его не оправдалось: в рубке оказалось сразу трое. И  среди
них - ни одного члена экипажа: двое ребят, Семен и Атос,  и  еще  кто-то
третий, лежащий ничком на полу.
   Двое остальных стояли на коленях, склонились над ним так,  что  можно
было подумать - они молятся. На звук шагов Нарева оба повернули  головы,
и по глазам ребят он понял, что они основательно напуганы.
   - Что с ним? - Нарев решил не дожидаться их  вопросов,  а,  напротив,
требовать ответов самому.
   - Мы боимся, что... - Кто это? Капитан? Штурман?
   Но Нарев и сам уже видел: нет, ни тот и ни другой, не та фигура; да и
волосы - седые, а на корабле вроде бы еще не было седовласых.
   Он приблизился, тоже опустился возле тела на колени.
   - Перевернем на спину. Раз, два... три!
   Ему понадобилась секунда,  чтобы  узнать  лежавшего.  У  Нарева  была
отличная  память  на  лица  людей,  с  которыми  судьба  сталкивала  его
вплотную.
   Нет, Мила определенно не страдала галлюцинациями. И Нарев обрадовался
тому, что у него хватило ума поверить ей.
   - Ну,  привет...  -  медленно  проговорил  он.  -  Значит,  привелось
встретиться еще раз, инспектор?
   - Кто это? - не утерпел кто-то из молодых.
   - Пришелец из прошлого, - ответил Нарев со странной усмешкой.  И  тут
же спросил - похоже, сам себя:
   - Только - как же это он ухитрился?
   - Да просто вошел. А еще раньше - мы его видели  там,  внизу,  но  он
убежал от нас.
   - Напал на тебя?
   - Нет... - Что же ты его так?
   - Испугался... Здесь же не может быть незнакомых, да?
   - А он - знакомый, - молвил Нарев. - Очень  даже.  Ну,  ладно.  Дело,
конечно, странное... Чем ты его? Ага, ключом? И наповал?
   - Да я и не сильно вроде бы... - Куда? По затылку? Сюда вот?
   Нарев ощупал указанное место.
   - Ни крови, ни шишки. Странно. Все странно. Слушай, а что это  машина
так гудит? Так ей полагается?
   - Нет... Было все тихо, а когда он падал... искрило немножко, а потом
вот так загудело.
   - Ага... Ага... Неужели?.. Ну а что еще? Говоришь, искрило?
   Нарев задумался. Но ненадолго. Потом  не  встал  даже,  а  вскочил  с
корточек.
   Подошел вплотную к "Сигме". Внимательно оглядел пульт.
   - Как же это фортепьяно  выключить?  Похоже,  вот  это...  -  Что  вы
делаете? Нельзя!
   - Помолчи-ка, специалист. Если я верно сообразил, то это ненадолго.
   И Нарев, сильно нажав, выключил питание корабельного мозга.
   Однако машина вовсе не была беззащитной. И  секунды  не  прошло,  как
погасшие индикаторы вспыхнули снова: включилась резервная цепь  питания.
И странное гудение продолжалось.
   - Ах, ты так? - сказал Нарев. - Ну а если тебя ограничить?
   На этот раз он, успев уже как-то освоиться, нажал другой  выключатель
- сетевой, не обесточивая компьютер, а только лишая его связи  со  всеми
остальными компьютерами корабля.
   - Если он еще тут... - пробормотал он неопределенно.
   - Кто? - не понял Атос.
   - Тсс... Ждем.

***

   Разобраться  в  системе  движения  электромагнитных  полей   в   этом
устройстве оказалось для Проницателя делом простым. Процесс,  называемый
людьми мышлением, протекал  у  него  почти  без  затрат  времени,  когда
никакое вещество не замедляло его. И сейчас он практически сразу  понял,
что к чему. Несколько больше времени понадобилось, чтобы определить,  по
какому пути из многих имеющихся надо уходить, куда  следует  попасть,  и
там, куда он попадет, что и как изменить, чтобы стало возможным накопить
энергию, а потом высвободить ее и  таким  образом  уничтожить,  наконец,
тело-помеху. Сейчас, когда он  не  находился  более  во  плоти,  никакие
чувства не отвлекали его, и он даже не помнил, что  совсем  еще  недавно
испытывал  странное  притяжение  к  воплощенным  индивидулам  -  жителям
корабля, он снова ясно понимал, что  с  ними  -  индивидулами  -  ничего
страшного не  произойдет;  да,  некоторые,  самые  слабые,  возможно,  и
рассеются, чтобы влиться в общее поле, но остальные сохранятся  в  своей
индивидуальности,  только  лишатся  плотской  оболочки  -  а  она,   как
Проницатель  знал  всегда,  вовсе  не  является   непременным   условием
существования духа. Поэтому он действовал быстро  и  уверенно,  стараясь
только не внести  в  работу  устройства,  в  котором  сейчас  находился,
никаких помех - это ему вовсе не было нужно. Хотя устройство  и  ощущало
его присутствие, но пока не  возникало  никаких  сбоев  -  не  старалось
избавиться от непредусмотренного энергетического влияния.
   Способ,  найденный  им,  был  очень  прост.  Если   нет   возможности
накапливать энергию в специальных  устройствах,  то  можно  использовать
другую энергию.
   Правда, ее накопление не привело бы  к  взрыву;  но  в  конце  концов
задача состоит в том, чтобы освободить канал  от  препятствия,  а  каким
путем  -  не  важно.  Это  может  быть  взрыв,  но  возможно   и   нечто
противоположное: не разброс  вещества  в  пространстве,  а  его  сжатие.
Следовало просто уменьшить тело  до  таких  размеров,  при  которых  оно
перестанет представлять собой помеху для  прохождения  волн  информации;
человек сказал бы - до размеров теннисного мячика,  а  возможно,  и  еще
меньших. Сделать это можно путем накопления гравитационной энергии  -  а
такие  устройства  на  корабле  есть  и  находятся  в  полном   порядке.
Гравигены. Если они станут работать на полную  мощность  -  а  она,  как
успел  определить  Проницатель,  еще  находясь  в  теле  Петрова,   была
достаточной для осуществления его плана (потому что предназначались  эти
устройства не  только  для  создания  нормальных  условий  существования
внутри корабля, но - в случае надобности - и  для  возможных  инженерных
работ в пространстве, если бы потребовалось  собрать  в  одно  место  не
очень крупные небесные тела - хотя бы для того,  чтобы  расчистить  себе
путь в пространстве, необходимый для разгона, а кроме того, и для  очень
мягкой посадки на поверхность планет, что вообще-то не  рекомендовалось,
но могло в определенных  условиях  оказаться  неизбежным;  тогда  только
требовалось бы работать не с тяготением,  а  с  антигравитацией,  однако
такие реверсивные устройства в гравигенах имелись),  требовалось  только
взять на себя управление этими аппаратами и не допускать к ним никого из
жителей корабля.  А  это  проще  всего  выполнить,  войдя  в  ту  группу
компьютеров,  которые,  подчиняясь   в   общем   "Сигме",   осуществляют
непосредственное руководство работой гравигенов. Еще находясь во  плоти,
Проницатель мимоходом попытался усилить гравитационный режим  корабля  -
так, на всякий случай, - и это получилось очень  легко;  правда,  вскоре
люди вмешались и тяготение вернулось к нормальному -  но  тогда  это  не
было Проницателю нужно, теперь же необходимо именно таким  путем  решать
всю задачу.
   Когда  гравигены  включатся  на  полную  мощность,  место,  где   они
располагаются, превратится в мощный центр тяготения. И все, что окружает
этот центр - весь корабль, - начнет спадаться к  нему.  Сила  притяжения
будет такой, что не выдержит корабельный набор, металл будет  гнуться  и
ломаться, стремясь все ниже, ниже, ниже... А поскольку  корабль  состоит
главным  образом  из  заполненной   воздухом   пустоты   -   сложившись,
спрессовавшись под действием неодолимой силы в металлический  и  отчасти
керамический ком, он станет все уменьшаться  в  размерах,  плотность  же
вещества будет  увеличиваться.  И  это  продолжится  до  тех  пор,  пока
сконцентрированная масса не раздавит сами гравигены; но размеры  тела  к
тому времени станут настолько незначительными, что оно никак  не  сможет
помешать использованию канала.  Тем  более  что  зеркала  будут  первыми
жертвами