.  Он  был  суетливо-многословен,   профессор,   потому   что
волновался. Вот уже сколько времени он готовил Юрия к работе, настраивал
его, приводил в нужное состояние - и вот сегодня,  как  ему  показалось,
можно наконец предпринять  серьезную  попытку  связи.  Функ  умолял  все
высшие силы, чтобы сеанс удался: он чувствовал, что силы  уходят  вместе
со временем, и знал, что если установить сколько-нибудь прочную связь  с
кораблем не удастся ему, то никто другой этого  и  подавно  не  сделает,
потому что ни один из всех  прочих  не  шел  этим  путем  -  единственно
перспективным, в чем доктор Функ был более чем уверен. Сеанс  просто  не
имел права завершиться неудачей; именно поэтому  физик  очень  тщательно
следил за каждой мелочью - в том числе и за содержанием карманов  своего
ассистента.
   Юрий послушно опустошил все карманы и для верности даже вывернул  их.
Функ удовлетворенно кивнул:
   - Очень хорошо. Теперь скажите: как вы себя чувствуете? Вы совершенно
спокойны? Уверены в себе?
   Он мог бы и не спрашивать об этом: все  необходимые  (и  даже  многие
сверх того) психофизические тесты были  им  проведены  -  вместе  с  тем
врачом, что и привел Юрия к Функу. Тесты  заняли  несколько  часов,  все
время после прогулки, и результаты профессора вполне устраивали. Но  все
же задать эти вопросы перед самым началом работы было нужно: психический
мир  человека  подвергается  множеству  влияний,  случайных,  а   то   и
намеренных,  и  поддерживать  его  в  должном  состоянии  сколько-нибудь
продолжительное время очень нелегко.
   - Профессор, откровенно говоря,  я  не  совсем...  Функ,  разумеется,
знал, какие слова прозвучат за этим вступлением.
   - Вы не совсем понимаете, что должны делать, не так ли? Вы у меня уже
достаточно долго, и до сих пор я  так  и  не  объяснил  вам,  в  чем  же
заключается моя система связи, как она работает - и тому  подобное.  Это
вы хотели сказать?
   Не так ли?
   Юрий только кивнул.
   - Все так и должно быть, Юрий. Я  с  самого  начала  сказал  вам:  вы
будете узнавать все по мере надобности. Так оно  и  происходило,  только
информацию вы получали рассредоточенной, так что усваивали ее, сами того
не замечая. Не  так,  как  усваивают  хлеб,  а  скорее  так,  как  дышат
воздухом. Вас готовили к работе, но так, что вы сами этого не  замечали.
А вот сейчас пришла пора.
   Функ улыбнулся, и глаза его провалились куда-то во множество  морщин,
возникших на лице, словно там внезапно началось горообразование.
   - Обещаю вам, уважаемый Юрий: пройдет, быть может, час,  быть  может,
несколько больше или меньше, - и все станет для вас ясным.
   Чуть помедлив, он честно признался:
   - Если нам повезет. - И тут же, без перерыва, задал вопрос:
   - Итак, вы готовы?
   Юрий снова кивнул. Но ему показалось, что этого мало, и  он  произнес
вслух:
   - Я готов.
   - Очень хорошо, - сказал Функ, все еще улыбаясь. Потер  руки,  словно
от удовольствия. И повторил, став вдруг совершенно серьезным:
   - Очень хорошо. В таком случае - идемте.

***

   В этом  помещении  за  железной  дверцей  Юрий  уже  был  всего  лишь
несколько  часов  тому  назад.  Но  постарался  как  можно  естественнее
удивиться:
   - Это вы мне еще не показывали. Что у вас тут?
   Функ, широко поведя рукой, сказал:
   - Вот  здесь  и  помещается  мой  центр  связи.  Сверхдальней  связи.
Остальное поймете по ходу действия.
   Повернулся к врачу:
   - Доктор, это кресло - ваше. Отсюда вы сможете с удобствами наблюдать
за ним:. А пока - подключайте его к компьютеру.
   И снова - Юрию:
   - Садитесь. И  постарайтесь  устроиться  поудобнее.  Это  не  сложно.
Кресло умное.
   И в самом деле, не успел Юрий как следует  усесться,  как  устройство
для сидения -  иначе  это  было  не  назвать,  -  едва  слышно  загудев,
зашевелилось под ним, и уже через секунду-другую  Юрию  стало  казаться,
что он очутился в невесомости и совершенно не давит больше на сиденье, а
просто висит в воздухе.
   На  самом  же  деле  это  кресло  просто  идеально  подстроилось  под
очертания его фигуры и перестало причинять даже  малейшие  неудобства  -
те, что не ощущаются сознанием, но тем  не  менее  воздействуют  на  его
работу. Даже датчики,  к  которым  кресло  его  подключило,  не  вызвали
никаких отрицательных эмоций. Юрий успел лишь подумать  мельком,  что  в
таком кресле можно прекрасно выспаться; однако Функ не оставил ему шанса
испробовать эту идею на практике.
   - Нет, - сказал он, - спать  вам  пока  еще  не  следует.  Вы  должны
целиком сосредоточиться на том, что станет говорить  доктор;  вы  будете
воспринимать его слова даже тогда, когда вам покажется, что вы их  более
не  слышите.  Вскоре  вы  утратите  ощущение  своего  тела;  перестанете
чувствовать и сознавать, что вы находитесь здесь, в этом  доме,  в  этом
кресле. Вам покажется, что  вы  оказались  в  какой-то  совершенно  иной
среде, в  ином  пространстве;  в  определенном  смысле  это  совпадет  с
действительностью.  Возможно,  у  вас  создастся  впечатление,  что   вы
мечетесь там из стороны в сторону - вероятно, так оно и будет, поскольку
я стану производить некоторые манипуляции с зеркалом.  -  Легким  кивком
Функ указал на тот самый круглый предмет, в котором  Юрий,  переведя  на
него взгляд, увидел  некие  странные  очертания,  не  сразу  поняв,  что
наблюдает собственное, но очень основательно искаженное изображение. - И
наконец, молодой человек, вы услышите - я твердо уверен,  что  услышите,
если только не будете отвлекаться от задачи, - голос  кого-то  из  ваших
родителей. Я полагаю, что увидеть вы их, к  сожалению,  не  сможете,  во
всяком случае, сегодня, на первом сеансе; слишком  велико  расстояние  и
чересчур много энергии уйдет на создание самого канала; в дальнейшем,  я
полагаю, мы сможем, однажды установив, поддерживать его  со  значительно
меньшими затратами. Скажите, вы помните голоса ваших отца и матушки?  Вы
сумеете опознать их?
   Юрий ответил, не задумывдясь:
   - Вы ведь знаете - с мамой я разговариваю во сне каждую ночь.
   - Знаю, разумеется, - потому вы и здесь, а не в каком-нибудь ущелье.
   Кстати, это нужно считать везением, что вы работали в Тибете: видимо,
тамошняя среда повлияла на развитие у вас определенных способностей.  Но
что касается голосов - понимаете, во сне они могут быть  искаженными,  а
сейчас вам предстоит услышать их такими, каковы  они  сегодня  на  самом
деле.
   - Я, конечно, плохо помню их по жизни, но у меня  сохранилось  немало
их записей, они, когда отец выезжал на игры,  часто  переговаривались  и
вели запись всех разговоров, вернее, все писалось автоматически,  вы  же
знаете... Кивком подтвердив, что знает, Функ сказал:
   -  Голоса  меняются,  конечно,  но  очень   медленно   и   достаточно
незначительно.
   Так что вы узнаете. А когда услышите их - самым важным для вас  будет
не переволноваться - иначе вы потеряете канал. Я буду, конечно, по  мере
возможности помогать вам, но все же главное зависит от  вас.  Оставаться
спокойным, сказать то, что, как я надеюсь, вы успели выучить наизусть  -
и слушать и запоминать все, что вам  ответят.  Вы  хорошо  помните  ваши
тексты?
   - По-моему, да... - Что же, вскоре мы сможем убедиться в этом.  Итак,
повторяю: не сопротивляйтесь тому, что будет происходить с  вами  -  или
вам покажется, что будет происходить, но главное -  звать,  искать  -  и
услышать. Вот и все, что от вас требуется.
   Юрий нерешительно улыбнулся.
   - Но, собственно... чем же я буду  пользоваться  при  этом?  Где  вся
аппаратура, необходимая для такой связи? Что же я:  буду  просто  сидеть
вот так, и... и все получится само собой?
   - Вовсе не само собой. Вы и я - нам придется очень много работать для
того, чтобы все, как вы выразились, получилось. Но что касается  кнопок,
которые нужно нажимать, - вы правы, тут их нет и не  будет,  и  они  нам
совершенно не нужны. Все  то,  что  может  -  могла  бы  предложить  нам
современная техника, неспособно обеспечить связь даже на  десятую  часть
того расстояния, какое разделяет корабль и нас. А чтобы выполнить задачу
полностью, нам пришлось бы оперировать такой энергией, какую планета  не
в состоянии нам предоставить, не нарушая всего хода жизни на Земле; да и
создавать такую аппаратуру пришлось бы годами, а времени  и  так  прошло
слишком много. Вас интересует, где необходимая аппаратура?  Вот  она:  в
вашей голове, а также и здесь (Функ указал пальцем, где  именно  в  теле
Юрия помещались якобы нужные для связи устройства),  и  еще  вот  здесь.
Короче говоря, приемник и передатчик - это вы.  И  поверьте  мне:  более
совершенных приборов в распоряжении человечества пока еще не  существует
- и вряд ли когда-нибудь они возникнут. Просто мы очень плохо умеем  ими
пользоваться... Есть ли у вас еще какие-то вопросы?
   Возможно, они и были;  но  Юрию  не  хотелось  больше  разговаривать,
потому что возникло ощущение: все равно, со слов он  ничего  не  поймет,
нужно просто испробовать, как все это выглядит на деле.
   - Нет, - сказал он. - Наверное, будут потом. А сейчас... Он  запнулся
на полуслове, потому что услышал: в нескольких  метрах  от  него  мягко,
вкрадчиво зажурчал телефон - тот самый, что он недавно вынул из кармана.
   Вызов услышал и Функ. И на непроизвольное движение молодого  человека
лишь отрицательно покачал головой:
   - Нет, ни в коем случае.  Сейчас  вы  не  должны  отвлекаться.  После
окончания сеанса - звоните, куда угодно.  А  теперь...  Какие-то  кнопки
здесь все же были, и Функ нажал на одну из них,  затворяя  дверь,  и  на
другую - убавляя свет до густого полумрака.  Врач  тем  временем  встал,
подошел и остановился перед Юрием.
   - Смотрите сюда.
   В руке ею возникло что-то неопределенное - похоже  было  на  небесный
глобус с голубиное яичко размером, переливающийся неяркими огнями.
   - Смотрите внимательно и слушайте. Вы остаетесь  в  одиночестве...  Я
исчезаю... Комната исчезает... Здесь нет ничего  и  никого,  кроме  вас.
Ничего и никого...  И  действительно,  все  вокруг  Юрия  начало  таять,
размываться...

Глава 4

БЫТИЕ

   Нарев никогда прежде не наносил визитов Королеве молодых. Так что его
появление в каюте Орланы ее удивило; приятно или неприятно  -  она  сама
пока не понимала.
   - У меня к вам, Ваше Величество, серьезный разговор.
   Ох, как официально! Ну что же - ответим  так  же...  -  Считаю  своим
долгом предупредить вас о некоторых переменах, какие предстоят  в  нашей
жизни.
   Орлана подняла брови:
   - Перемены в вашем государстве - какое отношение они  могут  иметь  к
нам?
   - Если вы согласны выслушать меня - у вас не  останется  более  таких
вопросов.
   - Ну что же, - произнесла Королева голосом,  ясно  показывающим,  что
ничего разумного от собеседника  она  не  ожидает.  -  Говорите,  я  вас
слушаю.
   По мере того, как Нарев объяснял ей суть  предстоящего,  лицо  Орланы
все более краснело от гнева.
   - И вы решаетесь позволить себе подобное? Мы никогда не согласимся...
- Тем не менее, Королева, придется. Мы ведь можем просто  отключить  ваш
выход синтезатора от системы снабжения - и вам придется согласиться.  Не
лучше ли договориться по-хорошему?
   - Никогда! Ни за что!
   Вместо ответа Нарев встал, почтительно поклонился и вышел.

***

   - Скажи, Мила, - задала очередной вопрос Инна, - а ты не думаешь, что
Истомин... Но не закончила: сидевшая напротив нее  за  столиком  подруга
начала меняться прямо на  глазах.  Откинувшись  на  спинку  кресла,  она
запрокинула голову, глаза ее закрылись, а на  губах  появилась  странная
улыбка - похоже, она выражала восторг и глубокое удовлетворение, скорее,
даже блаженство. Дыхание сделалось глубоким, замедленным. "Так дышат  во
сне, - подумала Инна, - или же..."
   - Мила! Что с тобой? Тебе плохо?
   Но голос Инны, казалось, не дошел до сознания Милы - судя, во  всяком
случае, по тому, что прозвучавшие затем слова никак не  могли  послужить
ответом на заданный вопрос. Мила проговорила тоном, какого Инна  никогда
у нее не замечала:
   - Я слышу, слышу... Кто это?
   После паузы:
   - Не может быть... Это не твой голос.
   Инна вскочила: первым движением ее было -  броситься  за  Зоей:  Мила
явно нуждалась во врачебной помощи. Но на полпути к двери замедлила шаг,
а потом и вовсе остановилась: то, что говорила Мила,  показалось  бывшей
актрисе очень интересным. "В этом безумии есть своя система" -  невольно
всплыли в памяти слова классика. И к тому же интонации Милы, да  и  весь
ее  облик,  были  настолько  непривычными,  ранее  не   виданными,   что
профессиональная привычка заставила Инну  смотреть  и  слушать  -  чтобы
потом попытаться воспроизвести, пусть  этого  уже  никогда  и  нигде  не
придется сыграть.
   А Мила между тем продолжала:
   - Да, конечно, я сейчас вижу тебя гораздо лучше, чем в  тех  снах.  И
слышу тоже прекрасно. Где же ты сейчас?
   Пауза. Это очень напоминало разговор по телефону; только  вот  самого
телефона не было.
   - Интересно, как  сейчас  на  Земле...  На  этот  раз  молчание  было
продолжительным. Мила сидела все в той же позе,  слушая,  только  голова
чуть  заметно  двигалась,  то  опускаясь  в  едва  уловимом  кивке,   то
покачиваясь из стороны в сторону, словно выражала крайнее удивление.
   Инна смотрела с открытым ртом, ничего не понимая, но чувствуя тем  не
менее, что  сейчас  тут  на  ее  глазах  происходит  что-то  чрезвычайно
значительное. О намерении позвать Зою она забыла: судя  по  всему,  Миле
ничто не угрожало,  ничто  не  напоминало  о  каком-то  припадке.  Нечто
таинственное творилось,  и  на  какие-то  секунды  Инне  даже  сделалось
обидно: почему не с нею такое приключается - а ведь она все  годы  ждала
чего-то такого, не отходила от экрана, ожидая какого-то сигнала, который
можно будет понять, зова, призыва, а не бессмысленных зигзагов... И  вот
что-то подобное происходит -  ну  почему  же  не  с  нею,  не  с  нею...
Переживание было непродолжительным, но очень сильным, и, борясь  с  ним,
Инна  пропустила  мимо  ушей  все  остальные  реплики  Милы,   а   когда
приготовилась снова слушать, Мила уже сидела, выпрямившись,  и  смотрела
вполне осмысленно, и только на губах оставалась все та же улыбка,  какая
была во время разговора неизвестно с кем.
   - Что это было? - не преминула спросить Инна.
   - Да все он же: это Юрик.
   - Юрик... Какой еще Юрик?
   - Мой сын... Ты забыла? Они нашли нас! Ты понимаешь? Земля нашла  нас
в этой дикой пустоте... Они спасут нас, спасут! Земля!
   Инна неопределенно покачала головой:
   -  Ты  переволновалась.  Мила.  Да-да.  Тебе  надо  теперь   спокойно
полежать, прийти в себя. Ты ведь устала, правда?
   - Пожалуй, да... Хотя - нет, я себя чувствую прекрасно.
   - Не спорь. Ложись прямо тут и постарайся вспомнить все до  последней
мелочи. Да ложись же! Я сейчас вернусь.
   Не дожидаясь возражений, Инна выскользнула за  дверь.  Пусть  не  она
разговаривала с Землей, но, во всяком случае, она окажется  первой,  кто
сообщит всему кораблю о свершившемся событии.
   В то, что событие действительно свершилось,  Инна  поверила  сразу  и
непоколебимо. Именно потому, что внутренне всегда была к нему готова.
   Первым, кого она  встретила,  выйдя  из  каюты,  оказался  Нарев.  Он
быстрыми шагами пересекал салон, держа в руках несколько  продолговатых,
разноцветных листочков бумаги - какие-то рисунки, похоже. В  другой  раз
Инна не преминула бы  поинтересоваться  картинками,  она  вообще  любила
изобразительное  искусство.  Но  сейчас  ей  было  не  до  того,  и  она
заговорила, еще даже не успев догнать путешественника:
   - Нарев, послушайте: потрясающая новость!..
   Нарев, не останавливаясь, повернул голову и улыбнулся:
   - Только не для меня, прелестная. Эта новость от меня и исходит. Если
хотите подробностей - потерпите до вечера. До народного собрания.
   - Да нет, этого вы знать не... Остановитесь же хоть на секунду!
   Нарев был уже у двери - той, что вела к синтезатору. На долю  секунды
задержался в проеме:
   - Простите великодушно: совершенно не располагаю временем. Потом, все
узнаете потом!
   И скрылся.
   Не так-то легко было отделаться от  Инны;  она  почти  бегом  одолела
коридор и толкнула дверь, что вела  в  синтезаторную.  Против  ожидания,
дверь оказалась запертой изнутри.
   Такого  никогда  еще  не  случалось:  доступ  к  необходимой  каждому
аппаратуре всегда был открыт.
   Инна уже занесла кулаки, чтобы как следует постучать  и  потребовать,
чтобы Нарев впустил ее. Но в последнее мгновение передумала.
   Нарев с его фантазиями мог и подождать:  она  еще  успеет  рассказать
людям о  его  возмутительном  поведении.  А  то,  чему  она  только  что
оказалась свидетельницей, было куда значительнее для всего  человечества
"Кита".
   Инна круто повернулась и двинулась обратно, в салон.

***

   Флор внимательно разглядывал полученную схему, то и  дело  кивая  при
этом головой, словно подтверждая какие-то предположения,  существовавшие
у него и ранее. На самом деле это было просто привычкой; соглашаться или
опровергать здесь нечего. Нужно всего лишь найти на схеме то место,  где
можно проще и надежнее всего подключиться к служебной компьютерной  сети
корабля; настоящая работа, понимал он, начнется только  после  этого,  и
ему уже не терпелось скорее заняться именно настоящим делом.
   Минут через пятнадцать Флор закончил работу, отметив на схеме не одну
лишь, но целых четыре точки, где  можно  подключиться  к  сети  легко  и
просто - и к тому же почти без риска быть застигнутым за этим все же  не
совсем благовидным занятием.  До  сих  пор  подданные  Орланы  соблюдали
неписаное, но реально существовавшее  соглашение,  по  которому  они  не
вмешивались в технические системы корабля. Как и взрослые, впрочем -  за
исключением, конечно, членов экипажа.
   Поэтому из всех мест, где можно было  с  наименьшей  потерей  времени
подключить локальную сеть  туристического  корпуса  к  корабельной  сети
контроля и управления, Флор выбрал  те,  что  располагались  в  наиболее
укромных местах - там, куда даже  свои  заглядывали  редко,  взрослые  и
вовсе не забредали.
   Первое такое место находилось совсем рядом - в синтезаторной. Судя по
схеме, оба кабеля проходили здесь вплотную один к другому, на расстоянии
каких-нибудь трех сантиметров.  Здесь  проще  всего  было  бы  поставить
перемычку.
   Материалом для нее должен послужить сетевой шнур компьютера из  одной
из пустовавших, пока еще никем не заселенных кают.
   Придя на место, Флор сразу же убедился в том, что схема -  схемой,  а
реальность может оказаться совершенно другой.
   Так и получилось на сей раз: оба кабеля действительно  располагались,
один параллельно другому, если не в трех, то, во всяком случае, не более
чем в пяти сантиметрах друг от друга; это было очень  хорошо;  вернее  -
было бы, если бы эти  сантиметры  не  включали  в  себя  толщину  глухой
переборки, что отделяла синтезаторную от салона. Попасть  в  салон  было
по-прежнему невозможно, а если бы и можно было, то все равно пришлось бы
пробивать в переборке отверстие, а это без  инструментов  представлялось
совершенно невозможным - и не только представлялось, но и на самом  деле
так было.
   Конечно, если набраться нахальства и попросить у инженера нужные  для
такой работы приспособления... Флор невольно усмехнулся, представив, как
посмотрел бы на него Рудик, услышав такое, и как сформулировал  бы  свое
отношение к подобной просьбе. Ему не  часто  приходилось  встречаться  с
инженером, но за немалые годы, чаще  или  реже,  все  обитатели  корабля
волей-неволей  соприкасались  между  собой:  в  замкнутом   объеме   это
неизбежно. И Флор прекрасно знал, что и как ответил бы ему Рудик.
   Обратиться с такой просьбой к отцу? Эту мысль  юноша  отбросил  сразу
же: знал, что отец и матери бы не позволил  прикоснуться  даже  к  самой
пустяковой детали корабля з