гле  деревушка  примитивного  негритянского  племени.  Или   кладбище   с
курганами. Вынув из рюкзака биосенсор, он направил его с расстояния одного
шага в шершавую выпуклую стену. Стрелка затряслась у  красного  максимума,
будто низковольтовый прибор подключили к мощному генератору.  Держа  перед
собой тяжелый прибор  с  выдвинутым  стволом,  словно  оружие,  готовое  к
выстрелу, он обежал вокруг сероскорлупчатого горба, выпирающего из  глины,
в  которой  его  башмаки,  хлюпая,   оставляли   глубокие   следы,   сразу
наполнявшиеся мутной дождевой водой. Он кинулся вверх по склону - от одной
бесформенной буханки к другой. Их приплюснутые верхушки были выше  его  на
половину его роста. В самый раз для существ размером с человека, но там не
было вообще никаких входов, отверстий, смотровых щелей, амбразур.  Это  не
могли быть ни бесформенные  колпаки  бункеров,  ни  трупы,  погребенные  в
покрытых скорлупой могилах. Куда бы он ни направил датчик, повсюду  кипела
жизнь. Для сравнения повернул ствол, датчика на себя, в собственную грудь.
Стрелка сразу сдвинулась с предела на середину шкалы. Осторожно, чтобы  не
повредить, он отложил в сторону биосенсор, выхватил  саперную  лопатку  из
набедренного  кармана  скафандра  и,  опустившись  на  колени,  стал  рыть
податливую глину; острие скрежетало о скорлупу, он ударял  наугад,  сквозь
жижу, выбрасывая ее взмахами лопатки. Вода быстро заполняла растущую  яму,
он сунул туда руку по самое плечо, насколько мог достать, пока  ощупью  не
наткнулся на горизонтальное разветвление. Корневая система колонии грибов?
Нет: толстые гладкие круглые трубы, и - что удивило его - не холодные и не
горячие, а теплые. Запыхавшийся, измазанный глиной, он поднялся с колен  и
в сердцах ударил кулаком в волокнистую скорлупу. Она  эластично  подалась,
хотя была достаточно твердой, и приняла прежнюю форму. Он  оперся  на  нее
спиной. Сквозь дождь он глядел на окружающие его холмики,  сформованные  с
такой же неаккуратностью. Некоторые из  них,  придвинутые  друг  к  другу,
образовывали крутые  улочки,  тянущиеся  вверх  по  склону  туда,  где  их
поглощала мгла.
   Он  вдруг  вспомнил,  что  биосенсор  работает   в   двух   диапазонах:
переключается на  кислородный  и  бескислородный  метаболизм.  Кислородную
разновидность  живой  материи  он  уже  открыл.  Подняв  датчик,  он  отер
перчаткой глину, размазанную по  стеклу  шлема,  переключил  биосенсор  на
бескислородный метаболизм и поднес к шершавой поверхности. Стрелка  начала
колебаться не слишком быстрой равномерной  пульсацией.  Кислородный  обмен
вместе с анаэробным? Возможно ли это? Он в этом не  разбирался,  да  здесь
вообще вряд ли кто разобрался бы. Увязая в илистых потоках, под ливнем, он
кидался от одного холма к другому. Их метаболический  пульс  отличался  по
темпу. Может быть, в одних они спят, а в других бодрствуют?  Словно  желая
пробудить спящих, он бил кулаками в шершавые вздутия, но пульс от этого не
менялся. Он так забегался, что  чуть  не  упал,  зацепившись  в  одном  из
проходов за трос антенной растяжки, косо протянутой вверх, к  невидимым  в
молочной мгле сетям огромной паутины. Хронометр,  неизвестно  уже  сколько
времени, предостерегал его, все громче повторяя тревожные сигналы. Он и не
заметил, как прошло сто двадцать минут. Как он  мог  так  зазеваться?  Что
теперь делать? До ракеты он долетел бы за три-четыре  минуты,  но  газа  в
баллоне оставалось максимум на двухсотметровый прыжок. Хоть бы на  триста.
К вездеходу?.. Но ехать  больше  шести  миль.  По  меньшей  мере  четверть
часа... Попробовать?  А  если  "Гермес"  ударит  раньше  и  его  посланник
погибнет не как герой, а как последний идиот?  Он  потянулся  за  черенком
лопатки - напрасно: карман был пуст.
   Он забыл лопатку, воткнутую возле выкопанной ямы. Где ее теперь найдешь
в этом лабиринте?
   Взяв  обеими  руками  биометр,  он  размахнулся  и  ударил  в  шершавую
скорлупу. Он бил  и  бил,  пока  она  не  лопнула;  из  пролома  вырвалась
желтоватая пыль, как из гриба-дождевика, и в глубокой трещине он увидел  -
нет, не глаза существ, скрывавшихся внутри,  а  монолитную  поверхность  с
тысячами мелких пор  -  словно  разрубленная  пополам  буханка  с  тягучим
недопеченным тестом внутри. Он застыл, замахнувшись для следующего  удара,
и в этот момент небо над ним заполнилось страшным блеском. "Гермес" открыл
огонь по антенным  мачтам  за  космодромом,  навылет  пробил  тучи,  дождь
мгновенно  прекратился,  улетучиваясь  белым  кипятком,  взошло   лазерное
солнце, термический удар в широком радиусе сорвал мглу и  тучи  с  верхней
части склона, покрытого,  насколько  мог  видеть  глаз,  скоплением  голых
беззащитных бородавок, и, когда вознесенная к небу паутинная сеть вместе с
антеннами, ломающимися в пламени, упала на  него,  он  понял,  что  увидел
квинтян.