м".  "Посол"
объявил о его прилете за сорок восемь часов до старта, оповестив  квинтян,
что зонд, лишенный какого бы  то  ни  было  оружия,  совершит  посадку  на
территории  большого  северного  континента,  Гепарии,  за  сто  миль   от
звездоообразной застройки, в пустынной незаселенной местности.  Это  будет
беспилотный посланец, с которым гепарийцы смогут объясниться  на  машинном
языке.  Хотя  планета  не  ответила  и  на   это   сообщение,   "Гавриил",
двухступенчатая ракета с микрокомпьютером, располагающим кроме стандартных
программ  контакта  способностью  к  их   пересмотру   и   изменению   при
непредвиденных обстоятельствах, был выпущен в апоселении. Полассар снабдил
"Гавриила" самым лучшим из маленьких тераджоулевых двигателей,  бывших  на
борту, чтобы он мог преодолеть четыреста тысяч километров пути до  планеты
за какие-нибудь полтора десятка минут с  максимальной  скоростью  шестьсот
километров в секунду. Погасить ее он должен  был  только  над  ионосферой.
Физики  намеревались  поддерживать  постоянную  связь  с  посланцем  через
зонды-передатчики, высланные впереди него, но командир отверг  этот  план.
Он хотел, чтобы "Гавриил" действовал  самостоятельно  и  передал  сведения
только после мягкой посадки пучком волн, который должна была сфокусировать
на "Гермесе" атмосфера луны. Он считал, что размещение передатчиков  между
луной, за которой укрывался "Гермес", и планетой  может  быть  замечено  и
усилит подозрительность параноидной цивилизации. Одинокий полет "Гавриила"
подчеркивал мирный характер его безоружной миссии. "Гермес" наблюдал  этот
полет, отражаемый в развернутых зеркалах "посла", с пятиминутной задержкой
из-за дальности  ретрансляции.  Хорошо  охлаждаемый  зеркальный  рефлектор
"посла" давал прекрасное изображение. "Гавриил" выполнил маневры, делающие
невозможным локацию выпустившего его корабля, и появился, как темная игла,
на фоне белооблачного диска планеты. По прошествии  восьми  минут  люди  у
мониторов оцепенели. Вместо того чтобы двигаться дальше,  к  обозначенному
месту посадки  на  Гепарии,  "Гавриил"  перемещался  к  югу  по  кривой  с
возрастающим радиусом, преждевременно гася скорость. Причину  маневра  они
увидели тут же. В тропическом поясе  к  "Гавриилу"  ползли  четыре  черные
точки,  две  с  востока  и  две  с  запада,  по  математически   идеальным
траекториям погони.  Восточные  преследователи  уже  сокращали  дистанцию,
отделяющую их от "Гавриила". Преследуемый изменил свой  облик.  Из  иголки
превратился в точку, окруженную ослепительным блеском. Погасив скорость  с
четырехкратной перегрузкой, он, вместо того чтобы спускаться  на  планету,
свечой ринулся вверх. Четыре преследующих точки тоже  изменили  курс.  Они
сходились.  "Гавриил",  казалось,  застыл  в  центре  трапеции,  вершинами
которой были гончие ракеты. Трапеция уменьшалась на глазах; это  означало,
что и они сменили орбитальную скорость на  гиперболическую  и  сближались,
сверкая огнем максимальной тяги.
   Стиргарду хотелось спросить у Ротмонта как у программиста, что  сделает
сейчас "Гавриил", ибо по  яркости  выхлопа  преследователей  командир  мог
судить об огромной мощности их двигателей. Вся  пятерка  шла  от  планеты,
развив такую реактивную силу, что в ровном море облаков под  ней  возникла
широкая воронка. В притемненной рубке царило  молчание.  Никто  из  людей,
всматривавшихся в это единственное в своем роде зрелище,  не  проронил  ни
слова. Четыре  точки  все  ближе  подходили  к  "Гавриилу".  Допплеровский
дальномер-акселерометр выбрасывал на край монитора свои красные циферки  с
такой скоростью, словно перемалывал числа. Трудно  было  считывать  данные
скорости. "Гавриил" уже утрачивал превосходство, поскольку  потерял  время
на торможение и поворот обратно, в то время  как  преследователи,  окружив
его,  непрерывно  наращивали   скорость.   GOD   обозначил   на   мониторе
предполагаемое место пересечения пяти траекторий. По  данным  дальномеров,
"Гавриила" должны были догнать меньше  чем  за  двадцать  секунд.  Полтора
десятка секунд - это много даже для мыслящего в  миллиард  раз  медленнее,
чем компьютер, человека - особенно в момент высшего напряжения внимания.
   Стиргард сам не знал, совершил ли он ошибку,  не  дав  зонду  никакого,
хотя бы чисто оборонительного оружия.  Его  охватил  бессильный  гнев.  На
"Гаврииле" не было даже заряда для саморазрушения.  Благородные  намерения
тоже должны иметь границы; лишь это успел подумать командир.
   Квадрат погони стал маленьким, как литера мелкого шрифта. Хотя беглец и
преследователи удалились от планеты уже  на  ее  диаметр,  удары  их  тяги
привели в дрожь поверхность моря циррусов, и  через  раскрывшееся  в  этом
море окно показался океан и  неровная  береговая  линия  Гепарии.  Остатки
облаков таяли в этом просвете, как клочки сахарной ваты от жара.
   Темный океанический фон ухудшил видимость. Только по-прежнему  сыпались
красные мигающие цифры дальномеров  и  сообщали  о  положении  "Гавриила".
Загонщики брали его с четырех сторон. Они были уже рядом.  И  тут  окно  в
тучах вдруг раздулось, словно планета  выросла,  как  гигантский  надувной
шар, гравиметры  резко  затрещали,  мониторы  на  мгновение  почернели,  и
изображение появилось вновь. Воронка окна снова была маленькой, далекой  и
абсолютно пустой. Стиргард не сразу понял,  что  произошло.  Посмотрел  на
дальномеры. Все они мигали красными нулями.
   - Всыпал им,  -  произнес  кто-то  с  ожесточенной  удовлетворенностью.
Кажется, Гаррах.
   - Что случилось? - спросил Темпе.
   Стиргард понял все, но молчал. Он  был  полон  каменного  предчувствия,
что, хотя он и будет возобновлять попытки, они скорее погубят корабль, чем
вынудят квинтян к контакту. С минуту он взвешивал, уже отвлекшись от этого
первого столкновения, - продолжать ли далее намеченную  программу,  словно
издалека слыша взволнованные голоса в рубке.
   Ротмонт  пытался  выяснить,  что  же  сделал  "Гавриил",  план   этого,
по-видимому,  не   предусматривал.   Он   смял   пространство   вместе   с
преследователями сидеральным сжатием.
   - Но у него не было сидератора? - удивился Темпе.
   - Не было, но мог появиться. У него же был тераджоулевый двигатель.  Он
дал обратный  ход  коротким  замыканием  и  таким  образом  всю  мощность,
служащую для создания тяги, разрядил на себя. Хитрый фокус. Это был покер,
а "Гавриил" превратил его в бридж. Пошел самым сильным козырем. Нет  масти
выше, чем гравитационный коллапс. Поэтому и не дал себя поймать...
   - Постойте. - Темпе уже начал догадываться, что произошло. - У него это
было в программе?
   - Откуда? У него были только тераватты в  аннигиляционном  двигателе  и
полная автономия. Он сыграл ва-банк. Это же  машина,  мой  дорогой,  а  не
человек, так что это не было самоубийством. Согласно главному заданию,  он
мог допустить манипуляции с собой, но только после посадки.
   - А не могли  бы  они  вытащить  из  него  тератрон  после  посадки?  -
поинтересовался Герберт.
   - Каким образом? Вся кормовая ступень вместе с тератроном  должна  была
расплавиться при прохождении атмосферы.  Как  только  начал  бы  плавиться
статор, внутреннее давление разорвало бы полюса и все вместе с  агрегатами
пошло бы в распыл. И без малейшей радиоактивности. Сесть должен был только
верхний носовой модуль для дружеских бесед с хозяевами.
   - Черт бы побрал такую работу! - возмутился Гаррах. -  Мы  же  считали,
что их ракеты не могут развивать при ускорении такую  мощность!  "Гавриил"
должен был пролететь через их спутниковую мусорную  свалку,  как  пуля  из
карабина сквозь рой пчел, и аккуратно сесть.
   - А почему он не сжег свой двигатель, когда его догоняли?  -  спрашивал
врач.
   - А почему курица не летает? - Ротмонт дал волю раздражению. -  Чем  бы
он мог расплавить тератрон? Ведь энергию для сжигания тяговой  ступени  он
должен был взять извне - из атмосферного трения! Так  его  спроектировали.
Вы этого не знали? Вернемся к середине игры. Он либо удрал бы от  них,  на
что уже вообще не было  шансов,  либо  они  схватили  бы  его  в  вакууме,
затянули на орбиту и разобрали. Если бы они погасили ему тягу и он  только
тогда сделал замыкание, произошел бы  взрыв,  но  тороид  с  полюсами  мог
уцелеть. Этого нельзя было допустить, поэтому он выстроил  черную  дыру  с
двойным горизонтом событий, всосал в себя этих преследователей при  помощи
коллапса - когда внутренняя сфера западала, наружная  разбегалась,  ибо  в
этом  масштабе  квантовые   эффекты   приравниваются   к   гравитационным.
Пространство  искривилось  -  поэтому  мы  увидели   Квинту,   как   через
увеличительное стекло.
   - Это и в самом деле не было  запрограммировано?  Этой  возможности  не
было даже в проекте? - спросил молчавший до сих пор Араго.
   - Нет! Не было! Но к счастью, у машины оказалось больше разума,  чем  у
нас! - Ротмонт не скрывал гнева, вызванного этими вопросами.  -  Она  была
безоружна, как младенец! Хотя тератрон "Гавриила" и не предназначался  для
гипертермического производства коллапсаров путем короткого  замыкания,  мы
могли бы с легкостью вывести это из самой  конструкции.  Ясно,  могли  бы,
если уж "Гавриил" дошел до этого за несколько секунд.
   - Сам?
   Это слово монаха окончательно вывело Ротмонта из себя.
   - Сам! Сколько раз еще повторять? Ведь у него был световой компьютер  в
четверть мощности GOD'а! Святой отец  за  пять  лет  не  осмыслит  столько
битов, сколько он за микросекунду. Он осмотрел  себя,  констатировал,  что
может  обратить  поле  тератрона  и  при   замыкании   полюсов   получится
мононуклеарный  сидератор.  Правда,  едва   создавшись,   разлетится,   но
одновременно с коллапсаром...
   - Это можно было предвидеть, - заметил Накамура.
   - Если ты пойдешь с тростью на  прогулку  и  на  тебя  нападет  бешеная
собака, то можно предвидеть, что ты дашь ей по черепу, - ответил  Ротмонт.
- Просто удивительно, как мы могли быть такими наивными! Во всяком случае,
все кончилось  хорошо.  Они  показали  свое  гостеприимство,  а  "Гавриил"
доказал,  что  оценил  его.  Конечно,  можно  было  его  снабдить  обычным
саморазрушающим зарядом, но командир этого не захотел...
   - А разве то, что случилось, лучше? - спросил Араго.
   - А что мне надо было - ставить туда двигатель от мопеда? Он должен был
получить мощность, значит, он ее и получил. А то, что  тератрон  по  схеме
похож на сидератор, зависело не от моего  желания,  а  только  от  физики.
Коллега Накамура?
   - Это правда, - задумчиво согласился японец.
   - Во всяком случае - даю  голову  на  отсечение,  -  они  не  знают  ни
сидеротехники, ни гравистики, - сказал Ротмонт.
   - Откуда ты знаешь?
   - Иначе они бы их применили. Ведь тот  молох,  закопанный  на  луне,  с
точки зрения сидерургии -  старье.  Зачем  пробивать  штольни  в  магме  и
астеносфере, если можно трансформировать тяготение так, чтобы  оно  давало
макроквантовый эффект? Их физика пошла другой дорогой - я бы сказал, более
кружной - и отдалила их от высшей козырной масти. На наше счастье! Ведь мы
хотим контакта, а не войны.
   - Да, но не сочтут ли они наше поведение за военные действия?
   - Могут. Наверняка могут!
   -  Можете  ли  вы,  хотя   бы   примерно,   установить,   где   останки
преследователей,  разбросанных  "Гавриилом"?  -  Стиргард   повернулся   к
физикам.
   - Трудно сказать. Пожалуй, коллапс был сильно асимметричным. Спросим  у
GOD'а. Сомневаюсь, чтобы гравизоры успели его точно зарегистрировать. GOD?
   - Я слышал, - ответил компьютер.  -  Локализация  невозможна,  взрывная
волна раскрытия внешней оболочки Керра выбросила останки в направлении  от
солнца.
   - А приблизительно?
   - Неопределенность примерно в парсек.
   - Не может быть, - удивился Полассар.
   Накамура также был изумлен.
   - Я не уверен, прав ли доктор Ротмонт, - сказал GOD, -  может  быть,  я
пристрастен, потому что нахожусь с "Гавриилом" в  более  близком  родстве,
чем доктор Ротмонт. Кроме того, это я  ограничил  его  автономию  согласно
полученным указаниям.
   -  Хватит  о  родственных  отношениях.  -  Командир  не  был  любителем
машинного юмора. - Говори, что знаешь.
   - Я допускаю,  что  "Гавриил"  хотел  только  исчезнуть.  Обратиться  в
сингулярность. Он знал, что ни нам, ни им таким образом не нанесет  вреда,
ибо вероятность столкновения с этой сингулярностью практически равна нулю.
Ее размер 10^-50 диаметра протона. Скорее столкнутся  Две  мухи,  одна  из
которых вылетела из Парижа, а другая из Нью-Йорка.
   - Кого ты, собственно, защищаешь? Доктора Ротмонта или себя?
   - Я никого не защищаю. Хоть я и не человек, но обращаюсь к людям. Имена
Гермес и Эвридика происходят из Греции. Так пусть это прозвучит,  как  под
стенами Трои: поскольку экипаж не доверяет мне - тому, кто  программировал
и выслал "Гавриила", - я даю  олимпийское  слово,  что  выход  посредством
коллапса не был введен ни в один блок памяти. "Гавриил"  получил  максимум
возможностей для решения - наносекундность обсчета вероятности по всем  ее
разветвлениям, то  есть  10^32,  -  таково  было  кардинальное  число  его
комбинаций. Как он употребил эту мощь, я не знаю, но знаю, сколько времени
дано было ему на решение. От трех до четырех секунд. Слишком  мало,  чтобы
установить предел Голенбаха. Перед ним была альтернатива: все или  ничего.
Если бы он не свернул пространство коллапсом, то  взорвался  бы,  как  сто
мегатонных термоядерных бомб. То есть  освобожденная  замыканием  мощность
стала  бы  взрывом.  Поэтому  он  кинулся  в  другую  крайность,   которая
гарантировала сжатие в сингулярность и попутно втянула снаряды квинтян под
оболочку Керра.
   GOD замолчал. Стиргард обвел взглядом свою команду.
   - Хорошо. Принимаю это к сведению. "Гавриил" отдал богу душу, а в  том,
поставил ли он мат Квинте, будет случай убедиться. Остаемся на месте.  Кто
на дежурстве?
   - Я, - откликнулся Темпе.
   - Хорошо. А вы идите спать. В случае чего прошу меня разбудить.
   - GOD всегда бодрствует, - послышался голос компьютера.
   Оставшись один в рубке, пилот в полутьме проплыл круг, словно пловец  в
невидимой воде, вдоль матовых, слепых мониторов,  поднялся  к  потолку  и,
застигнутый внезапной мыслью, оттолкнулся так, чтобы долететь до  главного
визиоскопа.
   - GOD? - окликнул он негромко.
   - Слушаю.
   - Покажи мне еще раз последнюю фазу погони. В пятикратном замедлении.
   - Оптически?
   - Оптически с инфракрасным  фильтром,  но  так,  чтобы  изображение  не
слишком расплывалось.
   - Степень резкости - это вопрос вкуса, - возразил GOD.
   Экран тут же засветился. Возле рамки выскочили цифры дальномера. Они не
мелькали молниеносно, как тогда, но менялись мелкими скачками.
   - Дай сетку на изображение.
   - Слушаюсь.
   Стереометрически расчерченное изображение белело Облачным слоем.  Вдруг
оно заколебалось,  словно  заливаемое  водой.  Линии  геодезической  сетки
начали изгибаться. Расстояние между иглой  "Гавриила"  и  преследователями
уменьшалось. Благодаря замедлению все происходило, как в  капле  воды  под
микроскопом, где к черной пылинке взвеси плывут запятые бактерий.
   - Допплеровский дифференциальный дальномер! - потребовал Темпе.
   - Пространство теряет евклидовский характер,  -  возразил  GOD,  однако
включил дифференциатор.
   Ячейки сетки дрожали и гнулись, но он смог  определить  приблизительное
расстояние. Запятые отделяли от "Гавриила" несколько сот метров.  И  тогда
огромная  плоскость  планеты  под  пятью  черными  сгрудившимися   точками
внезапно вздулась выпуклостью и тут же вернулась в обычное  состояние,  но
все черные точки исчезли. Место, где они темнели еще минуту назад,  слегка
дрожало тонкой, будто  воздушной  дрожью.  И  вдруг  вспыхнуло  чудовищным
красным сиянием, словно струей светящейся  крови,  которая  выгорела  алым
пузырем, побурела и погасла. Далекие  пространства  туч,  на  тысячи  миль
разбросанных ударом, лениво  ворочались  над  поверхностью  океана,  более
темной, чем берег континента на востоке. Окно с крутыми облачными берегами
было по-прежнему широко раскрытым, но пустым.
   - Гравиметры! - приказал пилот.
   - Слушаюсь.
   GOD говорил,  как  всегда,  голосом,  лишенным  эмоций,  однако  пилоту
казалось, что в нем звучит какая-то наглость. Словно машина, превосходящая
его сообразительностью, выполняла приказы неохотно и  так,  чтобы  он  это
почувствовал. В клубке перепутанных  геодезических  линий  появилась  едва
заметная дрожь, прорезала сгусток сети и пропала. Геодезическое  сплетение
распрямлялось.  На  фоне  белой  планеты  с  брешью  в  облаках,  подобной
огромному   оку   тайфуна,   снова   установилась   прямоугольная    сетка
гравитационных координат.
   - "Гавриил" выстрелил в себя нуклеонами с теравольтажом,  ведь  так?  -
спросил пилот.
   - Да.
   - По касательной с точностью до одного гейзенберга?
   - Да.
   - Откуда он взял дополнительную энергию? Ведь его  масса  была  слишком
мала, чтобы сжать пространство в микродыру?
   - Тератрон при замыкании  работает,  как  сидератор.  Забирает  энергию
извне.
   - Возникает дефицит?
   - Да.
   - В виде отрицательной энергии?
   - Да.
   - В каком радиусе?
   - В надсветовом подпространстве "Гавриил" взял ее  в  радиусе  миллиона
километров.
   - Почему этого не ощутила ни Квинта, ни луна, ни мы?
   - Потому что это квантовый заем в пределе  Голенбаха.  Нужно  объяснять
дальше?
   - Необязательно, - ответил пилот.  -  Поскольку  коллапс  произошел  за
время,   меньшее   чем   миллионная   доля   наносекунды,   возникли   два
концентрических горизонта событий Рахмана - Керра.
   - Да, - сказал GOD. Он не умел удивляться, но пилот ощутил прозвучавшее
в этом слове уважение.
   - Значит, сингулярность, оставшаяся после "Гавриила", в этом  мире  уже
не существует. Просчитай, чтобы убедиться, прав ли я.
   - Уже просчитал, - ответил GOD, - не существует с вероятностью один  на
сто тысяч.
   - Так что же ты рассказывал командиру сказки о мухах? - спросил пилот.
   - Вероятность не равняется нулю.
   - Согласно геодезическим движениям, коллапс имел сильное гелиофугальное
отклонение, и, приведя массы всех тел системы к  точкам,  можно  высчитать
фокус, куда выбросило их ракеты... Макротуннельным эффектом. Не так ли?
   - Так.
   - Разброс не может иметь размеров парсека. Должен быть меньше.  Сможешь
подсчитать?
   - Да.
   - И что же?
   - Туннельные переброски имеют  вероятностный  характер,  а  независимые
вероятности перемножаются.
   - Переведем это на язык здравого смысла. Кроме  дзеты  в  этой  системе
насчитывается девять планет. Создается система  нелинейных  уравнений,  не
поддающихся  интегрированию,  однако  планеты  переняли  момент   вращения
протосолнца, и можно поэтому свести массу всей системы к точке центра.
   - Это слишком неточно.
   - Неточно, но не на парсек.
   - Уж не принадлежите ли вы к так называемым феноменальным счетчикам?  -
спросил GOD.
   - Нет. Я родом из того времени, когда считали и  без  компьютеров.  Или
действовали "на глазок". Кто этого не  умел,  при  моей  профессии  умирал
молодым. Почему молчишь?
   - Не знаю, что я должен сказать.
   - Что ты небезошибочен.
   - Да, я могу ошибаться.
   - И потому не должен называться GOD'ом.
   - Это не я сам себя так назвал.
   - Даже женщина не  переспорит  компьютер.  GOD,  тебе  надо  подсчитать
распределение вероятностей вдоль твоего парсека  -  оно  должно  оказаться
двумодальным. Эту область нанесешь на  звездную  карту  и  утром  передашь
командиру с объяснением, что тебе не хотелось этого считать.
   - Мне никто этого не приказывал.
   - Я даю тебе этот приказ. Понял?
   - Да.
   Тем и закончился ночной разговор в рубке.



НАПАДЕНИЕ

   То, что математически в высшей степени маловероятно, обладает свойством
все же  иногда  случаться.  От  трех  преследователей,  втянутых  в  глубь
искривлен