ул:
     "Общая  длина  цепи  ДНК  в  клетке   составляет:   для   фага   Т-4,
инфицирующего  кишечную  палочку  Escherichia  coli,  примерно  2*105  пар
оснований; для самой кишечной палочки  -  вероятно  107,  а  для  человека
2-3*109 в каждой клетке (этого вполне достаточно  для  миллиона  с  лишним
генов, если считать,  что  длина  каждого  гена  соответствует  нескольким
тысячам пар оснований)".
     Число хромосом у человека около 50, и, значит, в среднем на  молекулу
приходится около 108 пар оснований и  такое  же  по  порядку  число  битов
информации, ибо пара оснований несет 2 бита.
     А  вот  что  пишут  о  машинах  Е.А.Жоголев  и  Н.П.Трифонов:  "Самой
быстродействующей  машиной  в  мире  в  настоящее  время  является  машина
Си-Ди-Си-6600, построенная в 1964 г. фирмой "Контрол дэйта  корпорейшн"  в
США, - производительность этой машины превышает 3 млн. операций в секунду.
Фактически Си-Ди-Си-6600 является не машиной  в  обычном  понимании  этого
слова,  а  целой  вычислительной  системой,  состоящей  из   ряда   машин,
работающих  в  едином   комплексе.   Центральная   вычислительная   машина
(центральный процессор) имеет оперативную память на ферритовых сердечниках
емкостью в 131072 60-разрядных двоичных слова со временем  обращения  в  1
мксек" 42.
     Вдумаемся в эти числа (они на самом деле  уже  устарели,  ибо  сейчас
действует машина со  скоростью  12  млн.  операций  в  секунду!).  Емкость
оперативной памяти  машины  равна  131072*60  примерно  6*106  битов.  Она
превосходит  количество  информации  в  ДНК  фага  Т-4  и  приближается  к
количеству информации в ДНК кишечной палочки.  Молекулы  такой  длины  уже
можно "записать" в памяти СиДиСи-6600!
     Мы, наверно, сильно занизим "цифры", если будем считать, что в каждое
десятилетие емкость оперативной памяти  машин  будет  повышаться  на  один
порядок. Но и тогда всего  лишь  через  30  лет  можно  будет  записать  в
оперативной памяти машины уже всю цепь  ДНК  человека!  Подчеркиваем  -  в
о_п_е_р_а_т_и_в_н_о_й,  т.е. в "быстрой" памяти.
     Время обращения в 1 мксек  у  СиДиСи-6600  означает,  что  "молекулу"
длиной в 106 бит машина  может  "прочитать"  за  одну  секунду.  (Вряд  ли
натуральные "биохимические считчики"  в  клетке  -  рибосомы  -  считывают
наследственную информацию с такой быстротой.)  Наконец,  быстродействие  в
3*106 операций в секунду означает, что "переработка" "молекулы"  длиной  в
106 бит также будет длиться около одной секунды.  Можно  думать  -  и  это
скорее пессимизм, чем оптимизм, - что  к  2000  году  аналогичные  времена
считывания и переработки будут относиться уже к "человеческим"  молекулам,
т.е. к молекулам "длиною" в  109 битов.  (Надо,  конечно,  учитывать,  что
память машины  должна  загружаться  не  только  самой  "молекулой",  но  и
программой для ее переработки.)
     Еще по прошествии некоторого времени оперативная память машин вместит
уже целые "популяции" таких молекул, популяции  численностью  в  103,  106,
а затем и в 109 "особей". Одна "приличная" цифровая вычислительная  машина
сможет моделировать запас генотипов всего человечества.
     Выращивать  информацию  можно  уже  сегодня.  Но,  быть  может,   это
выращивание еще не начато? Нет! Уже начато!  И  никаких  ограничений  типа
"формализации" оно не имеет! И на самом деле уже  сегодня  оно  богаче  по
своим возможностям,  чем  "химия  ДНК".  Программы,  "эволюционирующие"  в
машине, уже сегодня самоперестраиваются,  ветвятся,  производят  случайный
выбор. И если поначалу  машины  решали  чисто  вычислительные  задачи,  то
теперь интенсивно исследуются принципы решения задач эвристики 43.


Выводы
     Итак, сама идея выращивания информации вполне здравая. Ее  реализация
уже  началась.  Дойдет  ли  это  выращивание  до  "молекулярного  уровня"?
По-видимому, дойдет. Примет ли оно формы "эволюции" молекул в чанах или  в
биосистемах или останется эволюцией программ,  т.е.  "состояний"  машин  -
систем "типа мозга", покажет будущее.
     Все это не  вызывает  сомнений.  Сомненье  вызывает  взгляд  Лема  на
природу математического "предсказания".


Куриное яйцо. "Математика" хромосом и Эйнштейн
     Автор настойчиво, вновь и вновь, обращается к образу оплодотворенного
яйца, он пишет:
     "Полагаю,  что  язык  биохимии  должен  будет  подвергнуться   весьма
радикальной       перестройке.       Возможно,       появится        некий
физико-химико-математичеекий формализм. Но это не  наше  дело.  Ведь  если
кому-нибудь "понадобится" живой организм, то вся эта писанина будет  вовсе
не нужна. Достаточно взять сперматозоид  и  оплодотворить  им  яйцеклетку,
которая через определенное время "сама" преобразуется в "искомое решение""
(гл. VII).
     И дальше:
     "...Производственный рецепт означает более высокий уровень  овладения
материальным явлением, чем научная теория; этим  объясняется  и  некоторое
(по крайней мере потенциальное) превосходство технологии,  которая  охотно
освободилась бы от существующего главенства науки".
     А теперь уж "яйцо" contra Е=mc2:
     "Попробуем теперь сопоставить формулу теоретической  физики  Е=mc2  с
генотипом оплодотворенного  куриного  яйца.  Чему  соответствует  "в  яйце
данная формула, если и ее, и генотип  рассматривать  как  алгоритмы"  (гл.
VII).
     И еще раз "яйцо", чтоб окончательно сразить читателя:
     "Так что этому самому куриному  яйцу  как  информационной  структуре,
предсказывающей  будущее  состояние,  эквивалентна  "лишь  вся  физика   с
физиками"".

     Мы занимаем в этом вопросе "твердую позицию ретроградов".
     Нет! Теория была и будет объясняющей! Оплодотворенная  яйцеклетка  не
есть теория! "Физика со всеми физиками" -  сложнее  "яйца"!  Наука  всегда
дралась за объяснение! Вся армия ученых,  движущаяся  лавиной,  дралась  и
дерется за объяснение!
     Что же касается рецептов типа "развивающегося яйца",  то  они  хорошо
знакомы современной математике и физике.


Вывод
     Если постулат, третий постулат самого же Лема, о сохранении человеком
разумности будет выполнен, то человек будет  стремиться  к  объяснению,  к
д_и_с_к_у_р_с_и_в_н_ы_м  теориям, хотя дать определение дискурсивности еще
труднее, чем решить проблему значения.
     Такова наша позиция!


Два типа языков
     Аналогично двум "типам" теорий Лем вводит  в  рассмотрение  два  типа
языков.   Это   -   д_и_с_к_у_р_с_и_в_н_ы_й    (мыслительный)    язык    и
о_п_е_р_а_ц_и_о_н_а_л_ь_н_ы_й  язык (язык действий). Было бы  удивительно,
если бы  Лем  вдруг  "предпочел"  дискурсивные  языки.  Если  бы  он  стал
обсуждать способы "повышения дискурсивности". А здесь есть что обсуждать!
     Лем, разумеется, верен себе. Операционный язык - хорошо, мыслительный
- плохо!
     Мы не станем разбирать всю аргументацию автора в связи с языком;  это
было  бы  повторением.  Мы  разъясним  лишь  два  понятия,  к  которым  он
прибегает,   -   понятие   м_о_н_а_д_ы   по   Г.В.Лейбницу    и    понятие
с_и_н_т_е_т_и_ч_е_с_к_о_г_о   а_п_р_и_о_р_н_о_г_о    с_у_ж_д_е_н_и_я    по
И.Канту.


Лейбниц и субстанция. "Коконы души"
     Термин "субстанция" в истории философии обычно служил для обозначения
неизменной первоосновы всего сущего, бытие которой  постулировалось.  Есть
м_е_н_я_ю_щ_и_е_с_я   с_о_с_т_о_я_н_и_я    и    с_в_о_й_с_т_в_а,    а    в
противоположность   им   -   говорили   философы   -   н_е_и_з_м_е_н_н_а_я
п_е_р_в_о_о_с_н_о_в_а  - субстанция. Некоторые философы считали, что такая
субстанция - одна, другие - что их две или три. Иные же считали, что таких
субстанций  много  или  даже  бесконечно  много.  Эти  воззрения  получили
названия монизма, дуализма и плюрализма.
     Плюралистом и был как раз Лейбниц, он  верил,  что  число  субстанций
бесконечно. А  свои  субстанции  называл  "м_о_н_а_д_а_м_и".  Вдобавок  он
считал, что монады не  обладают  протяженностью,  что  это,  так  сказать,
метафизические точки. (Мы используем доступное сравнение  с  материальными
точками механики.) Монады были  к  тому  же  "простыми".  Их  единственным
атрибутом являлось мышление (тогда как единственным атрибутом материальной
точки является ее масса). И, наконец, монады не взаимодействовали  друг  с
другом: Лейбниц говорил, что они "не имеют окон".
     Короче, это были эдакие "коконы души", "дифференциалы духа". Но  даже
и без окон каждая монада обладала способностью отражать всю Вселенную.
     Этот образ  и  привлекает  Ст.  Лем,  чтобы  проиллюстрировать  чисто
мыслительный (скверный!) язык.
     За цитатой читатель может обратиться к тексту автора.


Рассел о Канте
     Второе понятие, которое  мы  разъясним,  это  понятие  синтетического
априорного суждения по И.Канту (1724-1804). Мы  процитируем  с  некоторыми
сокращениями Б.Рассела 44:
     "Наиболее важной книгой Канта является  "Критика  чистого  разума..."
Цель этой работы состоит в том, чтобы  доказать,  что  хотя  никакое  наше
знание не может выйти за пределы опыта, тем не менее оно частично априорно
и  не  выводится  индуктивно  из  опыта.  Априорная  часть  нашего  знания
охватывает, согласно Канту, не только логику,  но  многое  такое,  что  не
может быть включено  в  логику  или  выведено  из  нее.  Он  выделяет  два
различения, которые  у  Лейбница  смешаны.  С  одной  стороны,  существует
различие между "аналитическими" и "синтетическими"  суждениями,  с  другой
стороны - различие между "априорными" и "эмпирическими" суждениями...".
     ""Аналитическое" суждение - это такое суждение,  в  котором  предикат
является частью субъекта. Например, "высокий  человек  есть  человек"  или
"равносторонний треугольник есть треугольник". Все такие суждения  следуют
из закона противоречия: утверждать, что высокий человек не  есть  человек,
было бы внутренне противоречиво.  "Синтетическое"  суждение  -  это  такое
суждение, которое не является  аналитическим.  Все  суждения,  которые  мы
знаем только благодаря опыту, являются синтетическими. Мы не можем  просто
путем анализа понятий открыть такие истины,  как  "вторник  был  дождливый
день" или "Наполеон  был  великим  полководцем".  Но  Кант  в  отличие  от
Лейбница  и  всех  других  предшествовавших  ему  философов  не  допускает
обратного, т.е. того,  что  все  синтетические  суждения  известны  только
благодаря опыту. Это приводит нас ко второму из вышеуказанных различий.
     "Эмпирическое" суждение - это суждение, которое мы  не  можем  знать,
кроме как с помощью чувственного  восприятия,  либо  нашего  собственного,
либо  чувственного  восприятия  тех,  чье   словесное   свидетельство   мы
принимаем. Факты истории и географии относятся к  этому  типу;  такими  же
являются законы науки - всякий раз наше знание их истины зависит от данных
наблюдения. "Априорные"  суждения,  с  другой  стороны,  являются  такими,
которые, хотя они и могут быть извлечены из  опыта,  когда  они  известны,
имеют, по-видимому, другую основу, чем опыт.
     Ребенку, изучающему арифметику, может помочь восприятие двух  шариков
и двух других шариков, и,  наблюдая  их  вместе,  он  воспринимает  четыре
шарика. Но когда он усвоит общее  суждение  "2+2=4",  ему  не  потребуется
больше подтверждения  примерами;  суждение  имеет  достоверность,  которую
индукция  никогда  не  может  дать  общему  закону.  Все  суждения  чистой
математики являются в этом смысле априорными".
     Это деление Кант создал  в  рамках  своей  философии.  Характеристику
философии  Канта  -  родоначальника  немецкого   классического   идеализма
читатель может найти в "Философских тетрадях" В. И. Ленина. Сама  же  идея
Лейбница  -  Канта  о  различии  аналитических  и  синтетических  суждений
продолжает свою жизнь в современной логике.
     Вот к каким представлениям кантовской философии прибегает Лем,  когда
говорит,   что   организм   своими   зародышевыми   клетками   высказывает
синтетические  априорные  суждения.  Они   "синтетические",   потому   что
н_о_в_ы_е   и  с_п_р_а_в_е_д_л_и_в_ы_е  (так как обеспечивают выживание) и
априорные (ибо верны  д_о  о_п_ы_т_н_о_й  п_р_о_в_е_р_к_и).
     Здесь мы приспустим занавес и перейдем к оценке последней главы книги
"Пасквиль на эволюцию", а затем и к нашим общим замечаниям и оценкам.


Взгляд Лема. Начало
     Речь пойдет об  а_в_т_о_э_в_о_л_ю_ц_и_и  человека. Сама эта идея вряд
ли может вызвать возражения с методологической точки зрения.
     Лем рассматривает автоэволюцию с позиций футурологии, он относит ее к
третьей фазе цивилизации. Лем  выделяет  различные  ступени  автоэволюции.
Сначала - "консервативная техника" - пересадка органов  и  протезирование.
Когда Лем еще писал свою "Сумму", эта ступень уже началась.
     Около двух тысяч человек в мире живут с пересаженной почкой, делаются
попытки пересаживать печень, и, наконец,  сенсационные  пересадки  сердца.
Мир, затаив дыханье, следил за выздоровлением Филиппа Блайберга -  второго
пациента, прооперированного Кристианом Бернардом. На очереди  -  пересадка
целого "блока"  сердце  -  легкое.  Медицина  обретает  свободу  пластики.
Надпись на воротах заводов Форда  "Помни,  что  Бог  создал  человека  без
запасных частей" - начинает устаревать.
     Эксперименты доктора Л.Петруччи из Милана по выращиванию человеческих
зародышей in vitro потрясают сознание людей. По страницам  газет  мелькает
имя Олдоса Хаксли, а социологи, кибернетики и биологи спорят о  социальных
и моральных последствиях экспериментов Л.Петруччи. Автоэволюция началась!
     Но  пока  это  первая  ступень,  начало  первой  ступени.  Пока   это
"одобрение", как говорит Лем, основного "конструктивного  плана",  данного
природой. Вторая, более далекая ступень  -  реализация  программы-максимум
биотехнологии, т.е. формирование все более совершенных типов человека. Это
растянутый на столетия и тысячелетия план создания "следующей модели" Homo
sapiens.
     Чтобы  начать  вторую   ступень,   надо   знать   слабые   пункты   в
"конструкторской  деятельности"  Природы,  и  Лем  дает  обзор   возможных
"обвинений".


Новый персонаж
     Зная недостатки, можно начать перестройку. И  здесь  Лем  выводит  на
сцену еще один персонаж - терапию генотипов.
     Мы говорили уже об открытии Менделя и о последующем натиске ученых на
проблему жизни. Мы упоминали о работах по расшифровке генетического  кода.
Терапия генотипов - еще одно следствие из работ Уотсона и Крика.
     Идея здесь чрезвычайно проста и наглядна.
     Нужно найти специфические "агенты"  (скажем,  молекулы  или  вирусы),
которые исправляли бы дефектные хромосомы - дефектные нуклеиновые кислоты.
Такой "агент" должен был бы "присоединяться"  к  ДНК,  "вырывать"  из  нее
"испорченный блок" и вставлять на его место "исправный".
     Подобный "ремонт" может производиться как в отдельных клетках, скажем
в наследственных (замена рецессивных летательных генов на "здоровые"), так
и в целом организме, т.е. во всех его клетках или в некоторой их части.
     Для чего это нужно?
     "В настоящее время известно,  -  пишет  Н.П.Дубинин 45,  -  более  500
болезней  человека,  причиной  которых   служат   молекулярные   нарушения
наследственной  структуры  человека.  Среди  этих  болезней  мы  встречаем
появление скелетных и  соединительнотканных  дефектов,  дефектов  мышечной
системы,    сердечно-сосудистой    системы,     системы     кроветворения,
пищеварительной системы,  центральной  нервной  системы,  органов  чувств,
процессов обмена и т.д.".
     Речь идет о хромосомных болезнях человека!
     Для их лечения и нужна в первую очередь  терапия  генотипов.  Всю  же
проблему наследственности человека в целом призвана охватить особая наука.
Мы скажем о ней несколько слов.


Споры о евгенике
     Все началось с сэра Френсиса Гальтона (1822-1911)  -  кузена  Чарльза
Дарвина. "Гальтон был глубоко убежден, что со времени афинской цивилизации
происходит вырождение человеческой расы,  которая  нуждается  в  улучшении
путем замены естественного отбора разумным  отбором.  Дисциплине,  которая
призвана установить наилучшие условия  человеческого  воспроизводства,  он
дал в 1883 г. имя "Евгеника". Для развития этой науки он в 1904 г.  принес
в дар университетскому колледжу лабораторию, первым бенефициантом  которой
был Пирсон". 46
     А вот что пишет по этому поводу  профессор  М.Е.Лобашев 47  -  стойкий
защитник генетики в самые трудные для этой науки годы:
     "Термин "евгеника" впервые предложил английский натуралист  Ф.Гальтон
в 1883 г., понимая под ним учение о "хорошем роде" или "хорошем рождении".
Ф.Гальтон  видел  пути  улучшения  людей   в   поощрении   и   ограничении
определенных браков.
     В  среде  прогрессивной  общественности  в  20-30-х  годах   текущего
столетия сложилось резко отрицательное отношение к данному разделу  науки.
Это было вызвано тем, что фашизм в  целях  оправдания  войн  и  ограбления
народов положил в основу своей идеологии расовую "теорию", а средством  ее
осуществления - так называемую "расовую гигиену".
     Расовая теория исходила и исходит из совершенно ложного представления
о генетической обусловленности духовного и интеллектуального превосходства
одних рас и народов над другими. Более того, этой теорией допускается, что
причиной материального  и  социального  неравенства  среди  одного  народа
является генетическая неполноценность неимущих классов".
     Далее проф. М.Е.Лобашев разбирает научные  причины  несостоятельности
расовой теории. Резюмируя их, он пишет: "Таким образом, для расовой теории
не существовало и не существует никакой научной основы. Фашизм проповедует
не  евгенику  как  науку,  а  расовую  гигиену,  целью  которой   является
уничтожение социально неугодных людей".
     Проф.  Лобашев  продолжает:  "В  учении  о  евгенике  были   допущены
принципиальные ошибки, и сам термин был дискредитирован. Однако мы считаем
необходимым этот раздел  науки  восстановить  в  правах,  очистив  его  от
лженаучной шелухи".
     И дальше: "В целях управления эволюцией человечества требуется научно
обоснованная регуляция  ее.  Для  этого  необходима  специальная  наука  -
евгеника,  предметом  которой  явилось  бы  изучение   путей   и   методов
особенностей эволюции человека, что осуществимо в  полной  мере  только  в
условиях  социального  и  экономического  равенства  людей.  В   классовом
обществе  проведение  евгенических   мероприятий   ограничено,   так   как
невозможна полная реализация  положительных  для  общества  наследственных
потенций людей.
     Евгеника должна быть синтетической наукой, основывающейся на изучении
биологии   человека,   генетики,   физиологии,    анатомии,    психологии,
эмбриологии, биохимии и на  успехах  математики.  При  этом  экстраполяция
биологических закономерностей на эволюцию человека должна быть согласована
с законами развития общества. Евгеника должна создать  комплексные  методы
исследований на основе методов разных дисциплин. К ним могут быть отнесены
методы популяционной генетики, санитарной  и  демографической  статистики,
медицинской   генетики   и   других   наук.    Методы    евгеники    будут
совершенствоваться  по   мере   расширения   и   углубления   тестирования
генетической потенции человека".
     Конечно, можно спорить с проф. Лобашевым о том, стоит ли возвращаться
к термину "евгеника", так сильно скомпрометированному.  Некоторые  биологи
склонны отказаться от этого термина.
     Как  бы  то  ни  было,  должно  существовать  и  развиваться  научное
направление, основанное на точных биологических  и  генетических  знаниях,
целью которого была бы оптимизация биологических  и  психических  потенций
людей.  Его  развитие   "может   быть   особенно   успешным   в   условиях
социалистического общества, так как при материальном равенстве людей может
быть обеспечена полная забота о духовном и физическом здоровье человека".
     Проф. М.Е.Лобашев излагает  далее  осторожную  и  гуманную  программу