наш огневой бой может повредить  твоей
великолепной машине. Впредь я буду более  осторожен.  А  что  касается
горючего вещества,  так  это  просто  пыль,  которую  мы  добываем  из
некоторых растений. Оно содержится там в виде  крупных  кристаллов,  и
эти кристаллы нам приходится измельчать с большой  осторожностью  и  в
полной темноте...
   Лэкленд медленно кивнул, раздумывая над этим сообщением.  Химию  он
знал слабо, но вполне достаточно, чтобы догадываться о  природе  этого
горючего. В водороде возгорается на свету... после сгорания  оставляет
белое  облако...  черные  пятна  на  снегу...  Все  ясно.  При  низких
температурах  Месклина  хлор  может  существовать  только  в   твердом
состоянии; он жадно соединяется с водородом;  облака  пыли  хлористого
водорода белого цвета; метановый снег от жара стаял и обнажил грунт, и
газообразный метан тоже отдал свой водород этому ненасытному элементу,
а выпавший углерод остался на снегу  в  виде  черных  пятен.  Занятные
растения есть на этой планете! Нужно будет послать на Турей  еще  одно
сообщение... нет, пожалуй, прибережем его  до  случая,  если  придется
опять побеспокоить Ростена.
   - Право, мне очень жаль, что так получилось, - продолжал Барленнан.
Видимо,  он  все  еще  чувствовал  себя  виноватым.  -  Давай   теперь
предоставим тебе расправляться с этими тварями при помощи твоей пушки.
Или  ты  научишь  нас   стрелять   из   нее.   Она   ведь   специально
сконструирована для использования на Месклине, как и радиоаппараты?
   Капитан подумал было,  что  заходит  в  своем  любопытстве  слишком
далеко, но решил, что дело того стоит.  Он  не  видел,  как  улыбнулся
Лэкленд, а если бы и увидел, то не понял бы - почему.
   - Нет, пушка самая обычная, Барл. Ее не  приспосабливали  для  этой
планеты. Здесь она действует достаточно хорошо,  но  я  боюсь,  что  в
твоих краях от  нее  будет  мало  толку.  -  Он  взял  логарифмическую
линейку, что-то подсчитал. - Вот, -  сказал  он.  -  На  вашем  полюсе
дальность стрельбы из этой штуки не превысит ста пятидесяти футов.
   Барленнан разочарованно промолчал. Следующие  несколько  дней  были
затрачены на разделку чудовищной туши. Лэкленд забрал  себе  череп  на
случай,  если  придется  опять  ублажать  Ростена,  после  чего  поход
возобновился.
   Милю за милей, день за днем танк с волокушей на буксире продвигался
вперед.  Они  видели  еще  несколько  городов  камнеметателей;  дважды
останавливались, чтобы взять продовольствие для Лэкленда,  оставленное
ракетой  на  маршруте;  довольно  часто  они  встречались  с  крупными
животными - некоторые походили на чудовище, поверженное "огневым боем"
Барленнана, другие отличались от него как  размерами,  так  и  внешним
видом. Два раза команда выходила с сетями на гигантских  травоядных  и
пополняла запасы свежего мяса,  и  это  зрелище  вызывало  у  Лэкленда
чувство восхищения. Ибо разница в размерах между  дичью  и  охотниками
была  здесь  гораздо  разительнее,  нежели  между  земными  слонами  и
охотившимися на них африканскими пигмеями.
   Со временем местность становилась все более неровной, и река, вдоль
которой они шли вот уже сотни миль, сузилась,  а  затем  распалась  на
множество нешироких потоков.  Через  два  из  них  переправиться  было
довольно трудно, и для этого месклиниты вынуждены были стащить "Бри" с
волокуши и пустить вплавь на конце буксирного каната, в то  время  как
танк с волокушей переправился прямо по дну.
   Наконец, примерно в тысяче двухстах милях от места зимовки "Бри"  и
в трехстах милях к югу от экватора, когда Лэкленд начал изнемогать под
силой  тяжести,  увеличившейся  еще  на  половину  "g",  потоки  стали
вытягиваться в направлении их маршрута. На  всякий  случай  Лэкленд  и
Барленнан не заговаривали об этом в  течение  нескольких  дней,  но  в
конце концов все сомнения исчезли: они вышли  на  водораздел,  ведущий
прямо к восточному океану. Настроение команды, которое и раньше-то  не
было плохим, поднялось еще  выше.  Теперь,  когда  танк  взбирался  на
вершину очередного  холма,  на  его  крыше  всегда  торчали  несколько
моряков, надеявшихся первыми увидеть долгожданное море.  Расцвел  даже
Лэкленд,  хотя  от  усталости  у  него   иногда   наступали   приступы
головокружения; и тем более страшным ударом для него было, когда  танк
совершенно неожиданно вышел к краю огромной пропасти:  почти  отвесный
обрыв  глубиной  в  шестьдесят  футов  тянулся  поперек  их  маршрута,
насколько хватало глаз.



9. Вниз с обрыва

   Долгое время  все  молчали.  Лэкленд  и  Барленнан,  которые  столь
тщательно работали над фотографиями, прокладывая маршрут похода,  были
настолько потрясены, что лишились дара речи.  А  команда,  при  других
обстоятельствах всегда готовая проявить инициативу, только взглянув на
пропасть, единодушно решила возложить решение этой проблемы на  своего
капитана и на его инопланетного друга.
   - Откуда это? - проговорил наконец Барленнан. -  Насколько  я  могу
судить, по сравнению с высотой корабля, с  которого  делались  снимки,
обрыв здесь, конечно, не так высок, но ведь он  должен  перед  заходом
солнца отбрасывать огромную тень...
   -  Должен,  Барл,  и  я  понятия  не  имею,   почему   он   остался
незамеченным. Как ты помнишь, каждый снимок  охватывает  территорию  в
сотни квадратных миль; это больше, чем весь район,  который  мы  видим
отсюда. Скорее всего, снимок этой местности был сделан между  восходом
и полуднем, когда тени от обрыва нет...
   - Значит, обрыв не может тянуться дальше границ этого снимка?
   - Это неизвестно, но возможно, что и соседние снимки  были  сделаны
утром. Конечно, я не знаю, каким курсом летела  съемочная  ракета.  Но
если она, как обычно, двигалась с  запада  на  восток,  то,  вероятнее
всего, она пролетала над этим обрывом несколько раз в  одно  и  то  же
время суток... Да что толку задаваться такими вопросами? Обрыв реально
существует, и надо думать, как нам продолжить путешествие.
   Вновь наступила долгая пауза; наконец, к удивлению землян, молчание
было прервано первым помощником:
   -  Пожалуй,  лучше  всего  попросить,  чтобы  друзья  Летчика  там,
наверху, выяснили,  далеко  ли  тянется  этот  обрыв  в  обе  стороны.
Возможно, где-нибудь поблизости есть удобный спуск,  это  избавило  бы
нас от дальнего обхода. И раз уж обрыв не получился на первых  картах,
пусть они сделают новые...
   Помощник  говорил  на  своем  языке,  и   Барленнан   перевел   его
предложение на английский. Лэкленд поднял брови.
   - Пусть уж твой друг сам говорит по-английски, Барл...  ты  видишь,
он понял наш разговор, значит, знает язык достаточно  хорошо.  Или  ты
передал ему содержание разговора каким-либо иным способом, который мне
неизвестен?
   Барленнан повернулся к помощнику: он был изумлен, а  через  секунду
его  охватило  смятение.  Он  не  передавал   Дондрагмеру   содержание
разговора;  видимо,  Летчик  был  прав  -  помощник  каким-то  образом
умудрился выучиться английскому. Но и  вторая  догадка  Лэкленда  была
правильной. Барленнан давно уже заметил,  что  многие  звуки,  которые
воспроизводит голосовой аппарат месклинита, не слышны землянину,  хотя
и не догадывался, почему. Некоторое время  он  лихорадочно  размышлял,
что  же  делать:  то  ли  признать,  что  Дондрагмер  тайком  обучился
английскому  языку,  сославшись  при  этом   на   его   необыкновенные
способности, то ли раскрыть тайну  неслышных  Летчику  звуков,  то  ли
рассказать и о том, и о другом. А может быть,  если  повезет,  удастся
скрыть и то, и другое? Барленнан сделал все, что мог.
   - Видимо, у Дондрагмера более острый ум, нежели  я  предполагал,  -
проговорил он по-английски. - Это правда,  что  ты  научился  понимать
язык Летчика, Дон? - И добавил скороговоркой на своем языке и в  более
высокой тональности: - Говори правду. Я хочу как можно дольше скрывать
наше уменье говорить так, чтобы он не слышал. Отвечай  на  его  языке,
если можешь.
   Помощник повиновался, хотя даже капитан не догадывался о том, что у
него на уме:
   - Я хорошо изучил твой язык, Чарлз Лэкленд. Я просто не  знал,  что
ты имеешь что-нибудь против этого.
   - А я вовсе не против, Дон; я даже  очень  рад,  хотя,  признаться,
меня это удивило. Если бы ты приходил  ко  мне  на  станцию  вместе  с
Барлом, я бы с удовольствием обучал и тебя. Ну, а поскольку ты  изучил
мой язык самостоятельно, видимо, сравнивая наши с капитаном переговоры
с его последующими действиями, пожалуйста, прими участие в  обсуждении
ситуации. Предложение, которое ты сделал  минуту  назад,  кажется  мне
весьма дельным; я сейчас же свяжусь с базой на Турее...
   Оператор на  луне  отозвался  немедленно,  ибо  теперь  на  частоте
главного передатчика Лэкленда с помощью нескольких релейных спутников,
запущенных во внешнее кольцо  Месклина,  было  установлено  постоянное
дежурство.  Оператор  подтвердил,  что  понял   задачу,   и   пообещал
произвести фотографирование в самые ближайшие сроки.
   "Самые ближайшие сроки", однако, растянулись на многие  месклинские
сутки, и в ожидании  результатов  тройка  обсудила  целый  ряд  других
планов,  рассчитанных  на  случай,  если  достаточно  близкого  обхода
обнаружено не будет.
   Тут  некоторые  моряки  выразили  готовность  просто  спрыгнуть   в
пропасть. Это встревожило  Барленнана:  он  считал,  что  естественный
страх высоты ни в коем случае  не  должен  вытесняться  полным  к  ней
пренебрежением даже теперь, когда  вся  команда  разделяла  готовность
своего капитана прыгать  и  карабкаться  по  вертикальным  стенам.  Он
обратился  к  Лэкленду  с  просьбой   помочь   ему   разубедить   этих
безрассудных храбрецов, и Лэкленд это сделал, подсчитав, что падение с
обрыва высотой в шестьдесят футов в этих широтах равнозначно падению с
высоты одного фута в их  родных  краях;  этого  оказалось  достаточно,
чтобы пробудить в отчаянных головах привычные  страхи  детских  лет  и
заставить их отказаться от  смертельно  опасной  затеи.  Впоследствии,
обдумывая этот случай, Барленнан пришел к выводу, что вся его  команда
состоит из сумасшедших, а самым большим безумцем из всех  является  он
сам; но он был почти уверен, что этот вид сумасшествия еще сослужит им
добрую службу.
   Некоторое  время  новых  предложений  не   поступало,   и   Лэкленд
воспользовался этим, чтобы урвать часок-другой для сна, в  котором  он
остро нуждался. Он отлично  выспался,  проснувшись  только  один  раз,
чтобы плотно пообедать а затем, наконец, пришло сообщение  с  обзорной
ракеты.  Сообщение   это   было   коротким   и   обескураживающим.   К
северо-востоку от них примерно в шестистах  милях  у  самого  экватора
обрыв  уходил  в  море.  В  противоположном  направлении  он  тянулся,
медленно понижаясь, на тысячу двести миль и на широте пяти "g"  сходил
на нет. Линия его не была прямой, в одном  месте  она  поворачивала  в
сторону океана; именно к этой дуге и  вышел  танк.  По  краям  дуги  в
пропасть низвергались две большие реки; танк находился в дефиле  между
ними, и чтобы переправиться через любую из них, пришлось  бы  оттащить
"Бри" на много миль вверх по течению подальше от чудовищных водопадов.
Один из водопадов был примерно в тридцати милях  к  югу,  другой  -  в
сотне миль к северу и востоку, если идти  вдоль  дуги.  С  высоты,  на
которой производилась съемка, было,  конечно,  невозможно  рассмотреть
обрыв во всех подробностях на всем его протяжении, но  специалисты  по
высотной фотосъемке очень сомневались в том, что  танку  в  каком-либо
пункте удастся спуститься вниз. Обнадеживали только районы  водопадов,
где сильная эрозия могла создать какое-то подобие проходимых спусков.
   - Каким же образом здесь появился этот чертов обрыв? -  услышав  об
этом, с горечью спросил Лэкленд. -  Тысяча  восемьсот  миль  какого-то
паршивого эскарпа, и именно в  него  нас  угораздило  ткнуться.  Держу
пари, что другого такого нет на всей планете...
   - Проспорите, - отозвался топограф. -  Наши  физиографы  прямо-таки
возликовали,  когда  узнали  о  нем.  Все  они  считают,   что   такие
образования должны быть очень характерны для Месклина, а один объявил,
что  подальше  от  экватора  мы  обнаружим  их  во  множестве.  Другой
удивился, как вы до сих пор умудрялись их  миновать.  Так  что  ничего
странного тут нет. Когда я отключился, они все еще бубнили об  этом...
А вы не расстраивайтесь, Лэкленд.  По-моему,  вам  даже  повезло,  что
продолжать поход вашим друзьям-малюткам придется уже без вас.
   - Это, конечно, мысль, - пробормотал Лэкленд и  замолчал,  так  как
его осенила новая идея. - Но ведь если такие провалы здесь  -  обычное
дело, значит, между нами и океаном могут быть и другие обрывы!  Может,
надо провести еще одну фоторазведку?
   - Нет. Перед тем, как приступить к этой,  я  проконсультировался  с
геологами. Вам придется преодолеть только этот  спуск,  а  дальше  все
будет в порядке. У подножия вы спустите корабль на реку,  и  остальной
путь он спокойно проделает сам. Так что у вас сейчас одна забота:  как
спустить корабль вниз с обрыва.
   - Спустить... Гм.  Я  понимаю,  Хэнк,  вы  сейчас  выразились,  так
сказать, фигурально, но в этом что-то есть... Ладно, спасибо  за  все.
Возможно, мне еще понадобится с вами поговорить...
   Лэкленд отодвинулся от приемопередатчика и вытянулся на своем ложе.
Мысль его заработала. Он никогда еще не видел "Бри" на плаву;  корабль
был вытащен на берег до того, как он встретился с  Барленнаном,  а  во
время похода, когда приходилось форсировать широкие реки, он тащил его
на буксире, а сам в это время находился в танке, который шел  по  дну.
Поэтому он не знал, какая у корабля осадка. С  другой  стороны,  чтобы
плавать по океанам жидкого метана, судно должно быть весьма  легким  -
ведь метан почти вдвое менее плотен, нежели вода.  Но  судно  не  было
полым - в его корпусе не существовало обширных пустых помещений, резко
уменьшающих его среднюю плотность, как у стальных кораблей  на  Земле.
"Дерево", из которого сделан "Бри", должно быть  очень  легким,  чтобы
этот корабль держался в метановом океане, да притом еще  нес  на  себе
команду и груз.
   Выходило, что каждый отдельный плотик должен весить в  этом  районе
Месклина не больше нескольких унций - возможно, двух фунтов. При таких
обстоятельствах Лэкленд сам бы мог стоять на краю  обрыва  и  спускать
вниз сразу по нескольку плотиков; не исключено было,  что  любым  двум
морякам из команды вполне под силу поднять на себе весь корабль  (если
бы удалось уговорить их забраться под днище). Правда,  у  Лэкленда  не
было ни веревок, ни канатов - только  буксирный  трос;  но  "Бри"  был
обеспечен этим добром в изобилии. Далее, чтобы  провернуть  это  дело,
морякам  придется  соорудить  что-то  вроде   спускового   устройства:
способны ли они  на  это?  На  Земле  такая  работа  по  силам  любому
мореходу; но на Месклине  со  здешней  странной,  но  вполне  понятной
боязнью прыжков, бросков, подъемов - всего, так или иначе связанного с
высотой,  это  превращается  в  целую  проблему.  Ну  что  ж,   моряки
Барленнана во всяком случае умеют вязать узлы, да  и  идея  буксировки
теперь им не столь чужда,  как  раньше;  без  сомнения,  эта  проблема
разрешима. Остается последнее и главное: согласятся ли  моряки,  чтобы
их спустили в  пропасть  тем  же  способом,  что  и  корабль?  Многие,
возможно, предоставят  решение  этого  вопроса  капитану,  но  Лэкленд
сильно подозревал, что кое-что будет зависеть и от него самого.
   Однако необходимо выяснить, что по этому поводу  скажет  Барленнан.
Протянув тяжелую руку, Лэкленд включил радиоаппарат и вызвал на  связь
своего крошечного приятеля.
   - Барл, я кое-что обдумал. Как ты считаешь, смогут ли  твои  моряки
спускать с обрыва на тросах по одному плотику и  внизу  снова  собрать
корабль?
   - А как же будешь спускаться ты?
   - Я не буду спускаться. Если сообщение Хэнка Стирмана соответствует
действительности, в тридцати милях к югу  отсюда  есть  большая  река,
годная для навигации на всем своем протяжении до  самого  океана.  Вот
что я хочу  предложить.  Я  отбуксирую  вас  до  водопада,  окажу  вам
посильную помощь в  спуске  "Бри"  с  обрыва,  прослежу,  пока  вы  не
спустите корабль на реку, а потом пожелаю вам счастливого плавания.  А
после  этого  мы  сможем  помогать  вам  только  прогнозами  погоды  и
навигационной информацией - как мы уславливались на зимовке... Ведь  у
вас есть веревки, которые выдержат вес плотика?
   - Разумеется, в этих краях и самый обычный канат выдержит вес всего
корабля. Нам только придется закрепить концы на деревьях или на  твоем
танке: без этого всю команду стащит  вниз.  Но  это,  конечно,  задача
разрешимая. Послушай, Чарлз, а ведь ты нашел выход из положения!
   - Ну, а как насчет команды? Согласятся они, чтобы их спускали таким
способом?
   Барленнан на секунду задумался.
   - Я думаю, все будет в порядке. Я прикажу им спускаться на плотиках
и дам при этом какое-нибудь задание... например, пусть следят за  тем,
чтобы плотики при спуске не бились о скалу.  Тогда  им  некогда  будет
глядеть вниз и думать о высоте. Да  вообще  все  мы  испытываем  здесь
такое ощущение легкости (при этих словах Лэкленд  чуть  не  застонал),
что теперь никто не боится падения; все расхрабрились даже больше, чем
надо. Одним словом, на этот счет  ты  не  беспокойся.  Слушай,  может,
двинемся к водопаду прямо сейчас?
   - Ладно...
   Лэкленд перебрался к пульту управления.  Вдруг  он  ощутил  сильную
усталость. Свою долю работы он почти выполнил - раньше, чем ожидал,  и
теперь все тело его взывало  к  освобождению  от  чудовищной  тяжести,
которая давила на него вот уже семь месяцев  подряд.  Может  быть,  не
стоило зимовать на планете?  Но  он  был  страшно  утомлен  и  не  мог
сожалеть о том, что сделал.
   Танк развернулся вправо и снова двинулся в путь.  Лэкленд  старался
не подходить к обрыву ближе чем на двести ярдов. Возможно,  месклиниты
сумели преодолеть свой ужас перед высотой;  Лэкленд  же  только  начал
испытывать этот  ужас.  Кроме  того,  он  так  и  не  починил  главный
прожектор,  разбитый  в  первой  схватке  с  месклинским   зверем,   и
приближаться к краю пропасти в ночное время при свете одних  лишь  фар
совсем не входило в его намерения.
   Они достигли водопада за один двадцатидневный переход. И месклиниты
и землянин  услышали  его  издалека:  вначале  -  смутное  дрожание  в
воздухе, затем отдаленные раскаты грома и, наконец, оглушительный рев,
перед которым спасовали даже голосовые связки  аборигенов.  Когда  они
вышли к берегу, был день, и Лэкленд невольно остановил машину. У  края
пропасти река была в полмили шириной и гладкая,  как  стекло:  видимо,
русло ее было свободно от  рифов  и  других  неровностей.  Она  просто
спокойно перекатывалась через  край  и  падала  вниз.  Водопад  прорыл
ущелье, начинавшееся в целой миле от линии обрыва; это было прекрасное
зрелище. На поверхности жидкой массы не было видно ни одной  морщинки,
и о скорости ее падения можно было судить  только  по  неистовству,  с
которым брызги вновь взмывали вверх. Даже при такой силе тяжести и при
такой плотности атмосферы нижняя часть водопада была постоянно  скрыта
облаком брызг; чем дальше от нижней  кромки  обрыва,  тем  это  облако
становилось  разреженнее,  пока  сквозь  него  не  проступала  наконец
взбаламученная поверхность нижнего участка реки. Ветра не  было,  если
не считать движения воздуха, порождаемого  самим  водопадом,  и  поток
внизу по мере приближения к океану становился все спокойнее.
   Едва танк остановился, команда "Бри" слезла на грунт,  и  по  тому,
как моряки рассыпались вдоль края ущелья, стало ясно, что никто из них
не  проявит  малодушия  при  спуске.  Затем  Барленнан  приказал  всем
вернуться на борт, и работа закипела. Пока разматывались тросы и через
край спускался отвес  для  уточнения  высоты  обрыва,