ые  существа.  Лэкленд  приложил  героические
усилия, чтобы не остановить танк и не схватиться за бинокль; он  довел
дело до конца и перетащил "Бри" на место, откуда команда могла  видеть
все.
   Впрочем, как оказалось, нужды  торопиться  не  было.  Пока  Лэкленд
маневрировал с буксиром, обитатели города, не двигаясь,  наблюдали  за
пришельцами, и до захода солнца у землянина осталось несколько  минут,
чтобы хорошенько рассмотреть всю картину. Даже в  бинокль  многого  не
было видно, потому что жители выползли из своих обиталищ не полностью;
но  то,  что  было  на  виду,  не  оставляло  никаких  сомнений:   они
принадлежали к той же расе, что и соплеменники Барленнана. Тела у  них
были длинные и напоминали гусениц; несколько глаз (сосчитать на  таком
расстоянии было трудно) располагались на самом переднем сегменте тела;
руки,  как  и  у  Барленнана,   заканчивались   клешнями.   Они   были
красно-черного цвета, причем черный преобладал, как и в команде "Бри".
   Барленнан был  не  в  состоянии  все  это  разглядеть,  но  Лэкленд
торопливо описал их ему прежде, чем город внизу  погрузился  в  ночную
темноту. Когда он  замолчал,  капитан  вкратце  пересказал  услышанное
напряженно ожидавшей команде. Потом Лэкленд спросил:
   - Тебе приходилось слышать о народах, которые живут на Краю  Света,
Барл? Может, они тебе известны и даже говорят на твоем языке?
   - В  высшей  степени  сомнительно.  Я  рассказывал  тебе,  что  мои
соплеменники начинают чувствовать себя нехорошо уже к северу от широты
ста "g", как ты  однажды  ее  назвал.  Я  знаю  несколько  языков,  но
совершенно невозможно, чтобы на них говорили в этих местах.
   - Что же мы будем делать? Обойдем этот  город  или  двинемся  прямо
через  него  -  в  надежде,  что  его  жители  настроены  не   слишком
воинственно? Мне, признаться, очень  хотелось  бы  взглянуть  на  него
поближе, но нам дано ответственное задание, и  я  боюсь  рисковать.  В
конце концов ты знаешь свою расу лучше, чем я. Как ты полагаешь,  чего
можно от них ожидать?
   - Ну, тут раз на раз не  приходится.  Возможно,  их  до  полусмерти
напугает танк... или то, что я сижу на крыше твоего танка, хотя здесь,
на Краю Света, жители, возможно,  начисто  лишены  нормального  страха
высоты. В наших странствиях мы  встречали  много  диковинных  народов;
иногда нам удавалось торговать, иногда приходилось сражаться. А вообще
я сказал бы так. Если мы спрячем оружие и выставим напоказ товары,  то
они как следует присмотрятся, прежде  чем  напасть.  Я  за  то,  чтобы
спуститься в город. Как,  по-твоему,  пройдет  волокуша  по  дну  этих
каналов?
   Лэкленд помолчал.
   - Об этом я как-то не подумал, - признался  он.  -  Значит,  прежде
всего нам нужно тщательно измерить их ширину.  Возможно  лучше  будет,
если сначала танк спустится в город без волокуши - с тобой и с теми из
команды, кто согласится ехать на крыше. Кстати,  тогда  у  нас  и  вид
будет более мирный... Они, должно быть, уже заметили  оружие  у  твоих
моряков, и если мы оставим корабль...
   - Никакого оружия они не заметили, разве что зрение у  них  намного
сильнее нашего, - возразил Барленнан. - Но в  общем  я  согласен,  что
сначала надо спуститься на танке и промерить ширину... Нет, мы сделаем
еще лучше. Давай перетащим волокушу на противоположную сторону долины,
оставим ее там, а  сами  спустимся  вниз.  Нет  никакой  необходимости
рисковать кораблем в этих узких каналах.
   - Это идея! Конечно, так будет лучше всего. Сделай милость,  сообщи
команде наше решение и спроси, кто хочет потом спуститься  с  нами  на
танке.
   На том и согласились. Барленнан сейчас же вернулся на "Бри",  чтобы
переговорить с командой. Из осторожности он не хотел кричать  с  крыши
танка, хотя и понимал, что вряд ли жители города услышали  бы  его  на
таком расстоянии или поняли бы его речь.
   Команда  единодушно  одобрила  это  решение,  но   затем   возникла
небольшая неувязка. Побывать в городе хотелось  всем,  но  ни  один  и
слышать не хотел о том, чтобы спускаться в город на крыше танка,  хотя
на примере своего командира все давно уже убедились, что такие поездки
совершенно безопасны. Выход из тупика нашел Дондрагмер. Он  предложил,
чтобы команда, за  исключением  тех,  кто  останется  охранять  "Бри",
следовала за  танком  своим  ходом;  ехать  на  нем  не  было  никакой
необходимости, поскольку моряки уже научились передвигаться по  грунту
с той же скоростью, с какой движется танк.
   Дискуссия эта заняла несколько  минут,  а  когда  она  закончилась,
солнце вновь появилось над горизонтом. По сигналу Барленнана  землянин
развернул танк на девяносто градусов  и  повел  его  по  краю  долины,
следуя чуть ниже гряды камней, опоясывающей ее.  Прежде  чем  включить
двигатели, он посмотрел на город и не увидел никаких признаков  жизни.
Но едва танк с волокушей на буксире тронулся с места, как в  маленьких
дверях вновь появились головы - на этот  раз  их  было  много  больше.
Теперь Лэкленд  мог  спокойно  вести  танк:  когда  он  освободится  и
спустится вниз, жители  не  попрячутся.  Для  того  чтобы  переправить
волокушу с  кораблем  на  противоположный  край  долины,  понадобилось
несколько  дней;  затем  буксирный  трос  отцепили,  и   танк,   вновь
развернувшись носом к центру города, двинулся вниз.
   В сущности, машиной не пришлось даже править: вскоре она въехала  в
устье одного из каналов и дальше сама собой двинулась  по  его  дну  к
тому месту, которое Лэкленд определил для себя -  без  всяких  к  тому
оснований - как городскую рыночную площадь. Следом  за  танком  ползла
половина команды "Бри"; остальные под руководством  второго  помощника
остались охранять корабль. Барленнан, как обычно, ехал на крыше танка;
за ним высилась груда товаров.
   Восходящее солнце светило  им  в  спины,  так  что  видимость  была
хорошей. А смотреть теперь было  на  что:  с  приближением  пришельцев
некоторые обитатели города наконец-то выбрались  из  своих  жилищ.  Ни
Лэкленд, ни  Барленнан  не  обратили  внимания  на  то,  что  все  эти
смельчаки были по другую сторону  открытого  пространства;  жители  на
этой стороне города оставались в своих укрытиях.
   Расстояние между танком и туземцами все сокращалось, и вскоре стало
ясно, что, несмотря на внешнее сходство, эти существа не принадлежат к
расе Барленнана. Да, они были похожи;  форма  тела,  пропорции,  число
глаз, рук и ног - все совпадало; но обитатели города были  по  крайней
мере втрое крупнее пришельцев с дальнего юга. Их тела были  длиной  не
меньше пяти футов при соответствующей ширине и толщине.
   Явно стремясь получше разглядеть приближающийся танк, некоторые  из
туземцев высоко задирали переднюю треть тела, и это  движение  так  же
отличало их от соплеменников Барленнана, как и их  размеры.  При  этом
они слегка раскачивались  из  стороны  в  сторону,  совсем  как  змеи,
которых Лэкленду доводилось видеть в музеях  на  Земле.  Едва  заметно
покачиваясь, они смотрели, как  странное  металлическое  чудовище  все
ползет и ползет по дну канала, как оно постепенно скрывается из  виду,
по мере того как канал становится глубже и стены  его  поднимаются  до
уровня крыши танка, как оно через узкий проход, наконец, выбирается на
открытое пространство в центре города. Если даже они  и  перекликались
между собой, ни Лэкленд, ни Барленнан их не слышали; во всяком  случае
ничего похожего на жестикуляцию  клешнями,  которую  Барленнан  и  его
спутники пускали в ход при  разговоре,  Лэкленд  не  отметил.  Туземцы
просто глазели и ждали, что будет дальше.
   Когда танк выбрался из узкого прохода, которым заканчивался  канал,
моряки протиснулись в узкую  щель  между  корпусом  машины  и  стенами
канала, высыпали на  открытое  место  и  почти  в  таком  же  молчании
уставились на туземцев. В их представлении жилье  состояло  из  стенок
трехдюймовой высоты с крышей из ткани для защиты от непогоды; покрытие
из твердого материала казалось им непривычным. Если б они собственными
глазами не видели, как обитатели города выбираются из своих жилищ, они
бы сочли эти стены причудливыми природными образованиями.
   Лэкленд сидел у пульта управления, смотрел и размышлял. Собственно,
пищи для конструктивного воображения у него пока не было,  но  так  уж
устроен был его мозг, что не мог оставаться в покое.  Он  рассматривал
город и пытался представите себе обычную жизнь  его  обитателей,  пока
его внимание не привлекли действия Барленнана.
   Капитан не любил тратить время зря; он прибыл сюда, чтобы торговать
с этим народом, а если этот народ откажется от  торговли,  он  тут  же
снимется с места и уйдет своей дорогой.  Действия,  которые  привлекли
внимание Лэкленда, состояли в том, что он принялся сбрасывать на грунт
сложенные на крыше танка товары и отдавать приказания  своей  команде.
Команда рьяно взялась за дело, пока не перетаскала все тюки. Вслед  за
последним тюком на грунт спрыгнул сам Барленнан - хотя этот  поступок,
по-видимому, не произвел  на  молчаливо  глазевших  гигантов  никакого
впечатления - и вместе с остальными  моряками  занялся  подготовкой  к
выставке товаров. Землянин с любопытством наблюдал за этой процедурой.
   На свет появились рулоны чего-то похожего  на  разноцветные  ткани,
связки не то сушеных кореньев, не  то  обрывков  веревок,  малюсенькие
кувшинчики с запечатанным  горлом  и  пустые  кувшинчики  покрупнее  -
великолепная и обширная  коллекция  предметов,  о  назначении  которых
землянину оставалось только догадываться.
   По мере того как выставлялись все новые  предметы,  туземцы  начали
понемногу придвигаться, но Лэкленд так  и  не  понял,  движет  ли  ими
любопытство или  намерение  напасть.  Впрочем,  никто  из  моряков  не
выказал ни малейших признаков тревоги - уж  настолько-то  он  научился
разбираться в  их  эмоциональном  состоянии.  К  тому  моменту,  когда
подготовка к торгам  была  закончена,  танк  окружило  плотное  кольцо
туземцев. Кольцо это прерывалось только с той стороны, откуда  явились
пришельцы. Туземцы продолжали  молчать,  и  это  молчание  мало-помалу
начало беспокоить Лэкленда;  но  Барленнан  либо  не  обращал  на  это
внимания, либо сознательно игнорировал его. Он выбрал в  толпе  одного
туземца - было решительно непонятно, чем он при этом руководствовался,
и приступил к торговым переговорам.
   Как он это делал, Лэкленд опять-таки не  понял.  Ведь  так  недавно
капитан сам утверждал, что этот народ не может знать его языка; тем не
менее он заговорил,  сопровождая  слова  обильной  жестикуляцией.  Эти
жесты      были      совершенно      непонятны      Лэкленду.      Для
инопланетянина-наблюдателя тайна этих переговоров так  и  осталась  за
семью печатями, но Барленнан добился  известных  успехов.  Беда  была,
конечно, в том, что за  несколько  месяцев  знакомства  с  аборигенами
Лэкленд сделал лишь самые первые, самые робкие шаги  в  постижении  их
психологии. И вряд ли это было по его вине;  много  позже  эта  задача
ставила в тупик  лучших  психологов.  Дело  в  том,  что  жестикуляция
месклинитов   непосредственно   связана    с    их    физиологическими
особенностями, поэтому другие  представители  этой  расы  воспринимают
такие жесты совершенно  автоматически:  гигантские  обитатели  города,
строго говоря, не  принадлежали  к  тому  же  виду,  что  соплеменники
Барленнана, однако все они  были,  так  сказать,  слеплены  из  одного
теста, и общение между ними не являлось такой сложной  проблемой,  как
считал Лэкленд.
   Прошло  совсем  немного  времени,  и  вот  уже  множество  туземцев
потянулось из своих жилищ с товарами, которые  они  хотели  предложить
пришельцам, а со стороны команды "Бри" в торговые сделки вступали  все
новые и новые моряки. Торги шли непрерывно и при солнечном свете, и  в
темноте  -  по  просьбе   Барленнана   Лэкленд   обеспечил   освещение
прожекторами. Даже Барленнану осталось непонятным,  как  отреагировали
гиганты на искусственный свет. Каждый туземец был  полностью  поглощен
делом: едва сбыв свой товар и получив  то,  что  ему  понравилось,  он
удалялся, уступая место следующему. В результате уже  через  несколько
дней все  товары  Барленнана  перешли  к  туземцам,  а  полученные  от
туземцев товары были переправлены на крышу танка.
   Товары туземцев были такой же загадкой для Лэкленда, как  и  товары
Барленнана, однако два предмета особенно привлекли  его  внимание.  По
всей видимости, это были два живых существа,  но  они  были  настолько
малы, что он не сумел их как следует  разглядеть.  Оба  существа  были
скорее всего ручные: они прижались к грунту у ног моряка,  который  их
приобрел, и не делали никаких  попыток  отползти  в  сторону.  Лэкленд
решил - и, как выяснилось позже, он был совершенно прав, - что это  те
самые животные, на которых испытывают растительную пищу.
   -  Ну  как,  торговля  кончена?  -  крикнул  он  Барленнану,  когда
последний туземец покинул место торгов.
   - Мы свое дело сделали, - отозвался  капитан.  -  Торговать  больше
нечем. Что ты предлагаешь? Хочешь задержаться здесь  еще  немного  или
сразу двинуться в путь?
   - Мне бы очень хотелось узнать, как  выглядят  их  жилища  изнутри:
самому мне, конечна, не протиснуться в их двери, даже если бы  я  снял
скафандр. Что если я попрошу тебя или  кого-нибудь  из  твоей  команды
заглянуть в один из их домов?
   Барленнан подумал.
   - Я считаю, это было бы не совсем  разумно.  Правда,  торги  прошли
вполне мирно, но в поведении этих туземцев есть нечто  подозрительное,
хотя я не берусь точно сказать, что именно.
   -  Ты  хочешь  сказать,  что  не  доверяешь  им...  что  они  могут
попытаться напасть на нас и отобрать свои товары?
   - Нет, я бы этого  не  сказал;  говорю  тебе,  я  не  берусь  точно
определить, отчего у меня такое ощущение. Давай  договоримся  так:  мы
вернемся на край долины, прицепим к танку волокушу  и  приготовимся  к
отъезду в  любой  момент.  Если  за  это  время  не  случится  никаких
неприятностей,  я  сам  вернусь  сюда  и  загляну  куда  тебе  угодно.
Согласен?
   Во время этого разговора ни Барленнан, ни Лэкленд  не  обращали  на
туземцев никакого внимания; и они не  сразу  заметили,  что  обитатели
города  впервые  проявили  признаки  живейшего  любопытства.  Едва  из
крошечного ящика  зазвучал  голос  Лэкленда,  находившиеся  поблизости
гиганты повернулись  и  уставились  в  его  сторону.  Голос  продолжал
говорить и привлекал все больше и больше слушателей. Туземцы понимали,
что ящик этот слишком мал, чтобы  в  нем  могло  поместиться  разумное
существо, и тем не менее ящик говорил, и  это  зрелище  сломало  стену
сдержанности, которую не смог преодолеть даже танк. К концу  разговора
вокруг  Барленнана  собралась  уже  порядочная  толпа,  и   когда   из
миниатюрного репродуктора прогремело согласие Лэкленда на  предложение
Барленнана и стало ясно, что разговор  закончен,  слушатели  торопливо
разбрелись по своим жилищам и почти сразу  же  возвратились  с  новыми
товарами. Жестами, которые теперь были  хорошо  понятны  морякам,  они
стали предлагать эти товары. Гиганты хотели  получить  радиоаппарат  и
готовы были заплатить за него хорошую цену.
   Отказ  Барленнана  явно  озадачил  их.  Они  принялись  по  очереди
предлагать все более высокие цены, пока Барленнан не продемонстрировал
свой решительный отказ единственным понятным способом:  он  перебросил
аппарат на крышу танка, прыгнул вслед за ним и  отдал  команде  приказ
начать  погрузку  приобретенных  товаров.  Несколько  секунд  гиганты,
казалось,  пребывали  в  замешательстве,  затем,  словно  по  сигналу,
повернулись и скрылись в своих жилищах.
   Барленнану это очень не понравилось; укладывая товары, он  старался
держать в поле зрения как можно большее число дверей, однако опасность
пришла не из жилищ.  Ее  заметил  великан  Харс,  когда  он,  подражая
туземцам,  вскинул  вверх  половину  тела,  чтобы  передать   капитану
особенно громоздкий тюк. При этом он одним глазом  случайно  скользнул
вдоль канала, по которому они спустились; в то же мгновение  он  издал
чудовищно громкий  вопль  -  такие  вопли  всегда  изумляли  и  пугали
Лэкленда  -  и  сейчас  же   разразился   непонятной   для   землянина
скороговоркой.  Но  Барленнан  понял   все,   взглянул   и   прокричал
по-английски:
   - Чарлз! Оглянись! Прочь отсюда!
   Лэкленду  было  достаточно  одного  взгляда,  чтобы  понять   смысл
причудливого устройства этого  города.  Гигантский  валун  размером  с
полтанка сдвинулся со своего места на гребне,  окружавшем  долину.  Он
был  расположен  как  раз  над  широким  устьем  канала,  по  которому
спускался танк; теперь он катился  вниз,  и  постепенно  поднимающиеся
стены направляли его точно по пути, пройденному машиной.  Он  был  еще
высоко и на расстоянии в полмили, но с каждой секундой он катился  все
быстрее и быстрее по мере того, как тонны его массы разгонялись  силой
тяжести, в три раза превосходящей земную.



8. Лекарство от акрофобии

   Плоть и кровь ставят пределы скорости реакции, но Лэкленд  едва  не
преодолел эти пределы. Он не стал решать  дифференциальные  уравнения,
чтобы выяснить, когда валун ударит в него; он просто врубил  двигатели
и круто, почти на месте, развернул танк на девяносто градусов, так что
у машины едва не слетела гусеница, а затем бросил  его  в  сторону  от
канала, по которому катился  этот  чудовищный  метательный  снаряд.  И
только тогда он по-настоящему оценил архитектуру города.  Как  он  уже
отметил раньше, каналы не просто уподоблялись  спицам  в  колесе;  они
были распланированы таким образом, что по  крайней  мере  два  из  них
могли направить валуны в любую точку на центральной площади.  Действий
Лэкленда было достаточно, чтобы избежать первого валуна, но  это  было
предусмотрено: по  другим  каналам  катились  еще  несколько  валунов.
Секунду он озирался в тщетной надежде  определить  место,  которое  не
находилось бы на пути этих снарядов, а потом развернул танк  в  первый
попавшийся канал и двинулся вверх по  склону.  По  этому  каналу  тоже
катился валун; Барленнану показалось, что это самый огромный валун  из
всех, что он с каждой секундой растет. Месклинит весь  подобрался  для
прыжка; он решил, что Летчик спятил; и  вдруг  рядом  с  ним  раздался
оглушительный грохот. Звуки такой громкости не смогли бы воспроизвести
даже его собственные голосовые органы. Будь его нервная реакция такой,
как у большинства земных животных,  он  бы  одним  махом  оказался  на
середине склона. Но реакция, естественная для  его  расы,  состояла  в
том, чтобы сжаться и замереть в неподвижности, так  что  снять  его  с
крыши танка в  ближайшие  несколько  секунд  могли  бы  только  мощные
подъемные краны. А в четырехстах ярдах впереди танка  и  в  пятидесяти
ярдах перед катящимся валуном дно туннеля взорвалось пламенем и  тучей
пыли: взрыватели снарядов Лэкленда  были  достаточно  чувствительны  и
срабатывали даже при рикошетах. Секундой  позже  валун  влетел  в  эту
пылевую тучу, и тогда скорострелка  торопливо,  взахлеб  пролаяла  еще
несколько раз - выстрелы почти слились в один  звук.  Из  облака  пыли
показалась добрая половина валуна, теперь уже  далеко  не  шаровидная.
Энергия взрывов почти  остановила  валун;  об  остальном  позаботилось
трение задолго до того, как он подкатился к танку.  Да  он  и  не  мог
больше катиться - слишком много появилось  на  нем  плоских  граней  и
выбоин.
   На гребне перед устьем этого канала были  еще  валуны,  но  они  не
сдвинулись с места. Видимо, гиганты быстро проанализировали ситуацию и
пришли к выводу, что таким способом танк  не  уничтожить.  Лэкленд  не
знал, что они будут делать дальше;  естественнее  всего  было  ожидать
атаки в лоб. Им ничего не стоило вскарабкаться на танк, как это  делал
Барленнан, и завладеть  своими  товарами  и  радиоаппаратом  впридачу;
моряки не смогли бы им помешать. Лэ