но таким,  каким  он  показался  капитану  с  первого
взгляда:  сухим,  каменистым,  безжизненным,  похожим   на   лабиринт.
Барленнан не смел  удалиться  от  края  обрыва;  стоило  углубиться  в
проходы  между  валунами,  как  всякое  представление  о   направлении
немедленно терялось. Здесь не было - или их просто  не  было  видно  с
грунта  -  никаких  холмов,  которые  могли  бы  служить  ориентирами.
Каменные глыбы скрывали за собой все, что  находилось  дальше,  чем  в
нескольких ярдах; они громоздились, заслоняя поле зрения всюду;  более
или менее свободна от них была только полоса вдоль обрыва.
   Сам поход не был слишком тяжелым. Грунт был ровным, если не считать
валунов; но валуны можно было легко обходить. Восемьсот миль -  долгий
путь для человека; но еще дольше он для существа  всего  в  пятнадцать
дюймов длиной, которое "шагает", сокращаясь  и  вытягиваясь  наподобие
гусеницы; к тому же бесчисленные обходы намного удлинили эти восемьсот
миль.  Правда,  соплеменники   Барленнана   могли   передвигаться   со
значительной скоростью, если все учесть заранее,  но  уж  очень  много
чего нужно было учитывать.
   Еще  задолго  до  того,  как  поход  окончился,   Барленнан   начал
по-настоящему беспокоиться о продовольствии. Он  чувствовал,  что  при
составлении плана действий многого не учел; необходимо  было  коренным
образом пересмотреть теперь  всю  идею.  Снова  и  снова  он  тревожно
запрашивал людей, сколько еще ему осталось  идти;  иногда  он  получал
ответ сразу - всегда неутешительный,  а  иногда  ракета  в  это  время
оказывалась по другую сторону планеты, и на запрос откликался Турей  с
просьбой подождать немного, пока будет  взят  новый  пеленг.  Релейные
станции продолжали функционировать, но они  не  могли  пеленговать  по
радио.
   Только когда долгий поход  уже  подходил  к  концу,  ему  пришло  в
голову,  что  все-таки  можно  было  идти  напрямик  через  заваленную
валунами местность. Конечно, солнце само по себе не могло служить  ему
ориентиром; оно без малого за  восемнадцать  минут  описывало  в  небе
вытянутые круги над  горизонтом,  и  нужно  было  иметь  очень  точный
хронометр, чтобы по его видимому положению на небесной сфере вычислять
свой  курс.  Однако  наблюдатели  в  ракете  всегда   могли   сообщить
Барленнану, где именно должно находиться солнце: впереди  них,  позади
или где-нибудь сбоку.  К  тому  времени,  когда  это  дошло  до  всех,
оставшееся расстояние  уже  было  проще  пройти,  по-прежнему  держась
обрыва; он тянулся почти по прямой  от  местоположения  Барленнана  до
точки рандеву.
   Когда они достигли места,  где  земляне  уже  не  могли  определить
разницу  в  расстоянии  между  радиопередатчиками,  у  Барленнана  еще
оставалось немного продовольствия. Теоретически  следовало  немедленно
приступить к выполнению следующей части плана Барленнана и  восполнить
запасы съестного; но фактически прежде всего  им  нужно  было  сделать
один чрезвычайно серьезный шаг. Барленнан говорил о нем еще  до  того,
как его отряд выступил в поход, но тогда об  этом  никто  серьезно  не
задумался. Теперь время настало.
   Земляне объявили, что отряд  находится  где-то  в  непосредственной
близости к "Бри". Следовательно, еда была всего в ста ярдах под  ними;
но прежде,  чем  что-либо  предпринимать,  чтобы  до  нее  дотянуться,
кому-то - и, возможно,  не  одному  -  предстояло  заглянуть  за  край
обрыва.  Они  должны  своими  глазами  увидеть,  где  точно  находится
корабль;  они  должны  создать  подъемное  устройство,  чтобы  поднять
продовольствие наверх; короче говоря, они должны заглянуть прямо  вниз
с высоты трехсот футов - и это при их обостренной боязни высоты.
   Но это нужно было сделать, и это было сделано. Положение  обязывало
- Барленнан подал всем пример.
   Он приблизился - надо признаться, не очень торопясь -  к  обрыву  и
остановился в трех футах от края, устремив взгляд на  холмы  и  другие
объекты между ним и далеким горизонтом. Медленно,  очень  медленно  он
опускал глаза, всматриваясь в  объекты  все  более  близкие,  пока  не
уперся взглядом  в  скалистую  площадку  перед  собой.  Он  постепенно
осматривал дали, привыкая глядеть на предметы,  которые  располагались
ниже его. Затем почти незаметно, дюйм за дюймом он  стал  продвигаться
вперед, чтобы увидеть объекты, находящиеся  ближе  к  подножию  скалы.
Долгое время в поле его зрения не появлялось  ничего  нового,  но  ему
удалось заставить себя сосредоточиться на деталях ландшафта и забыть о
том страхе, который он испытывал. Наконец из-за края обрыва  появилась
река, и тогда он спешно двинулся вперед. Он увидел дальний берег реки,
то место, где в свое время высаживались его охотничьи  отряды;  сверху
были видны даже сходящиеся и расходящиеся следы  -  ему  никогда  и  в
голову не приходило, что сверху можно увидеть такие вещи.
   Вот стал виден и ближний берег, и вмятина в  грунте,  куда  в  свое
время вытащили "Бри", еще немного - появился сам "Бри", такой же,  как
прежде, и  моряки,  неподвижно  распростертые  на  палубе,  и  моряки,
медленно передвигающиеся возле него по  берегу.  На  какую-то  секунду
Барленнан забыл о высоте и вытянулся вперед  на  полную  длину  своего
тела, чтоб их окликнуть. И из-за этого рывка его голова  оказалась  за
краем обрыва.
   И он взглянул вниз, прямо на отвесную скалу под собой.
   Когда-то он думал,  что  быть  поднятым  на  крышу  танка  -  самое
ужасное, что только может произойти с  месклинитом.  Позже  он  так  и
остался в неуверенности, хуже или лучше заглянуть вниз  с  обрыва.  Он
просто  не  помнил,  как  пополз  назад,  и  не  решился  спросить   у
подчиненных, нуждался ли он тогда в помощи. Когда он полностью  пришел
в себя, его отделяли от края обрыва два добрых и совершенно безопасных
ярда, а сам он все еще трясся и был не в себе. Его душевное равновесие
и мыслительные способности восстановились лишь через несколько дней.
   Потом он, наконец, решил, что можно и что необходимо делать.  Когда
он просто глядел на корабль, все было в порядке; беда случилась, когда
взгляд его скользнул от его  собственного  тела  вниз  по  поверхности
обрыва. Так предположили  земляне,  и  Барленнан,  подумавши,  с  ними
согласился. Это означало, что  выход  из  положения  есть;  они  могут
окликнуть моряков внизу и сколько угодно спускать и вытягивать  тросы,
если только не будут  смотреть  вертикально  вниз  с  обрыва.  Держать
головы в паре дюймов от края обрыва - в этом спасение от безумия и  от
смерти.
   Дондрагмер не углядел, когда высунулся капитан, но он уже знал, что
отряд прибыл. Летчики держали его в курсе дел Барленнана. Теперь он со
своими матросами стал внимательно следить за кромкой обрыва над собой,
а матросы Барленнана тем временем вытолкнули на  край  мешок  и  стали
двигать его из стороны в сторону. Мешок вскоре заметили,  он  оказался
почти в точности над кораблем; Барленнан, прежде чем у  него  началось
головокружение, успел осознать, что они несколько в стороне от нужного
места, и перед тем как начать сигнализацию, скорректировал ошибку.
   - Все в порядке, вас вижу, -  объявил  Дондрагмер  по-английски,  и
один из землян в ракете тотчас же передал это сообщение Барленнану.
   Матрос наверху перестал размахивать пустым мешком, повесил  его  на
край обрыва, чтобы было видно снизу, и с облегчением отодвинулся назад
на  безопасное  расстояние  от  обрыва.  Тем  временем  его   товарищи
разобрали и связали принесенные с собой тросы. Один конец  был  крепко
обмотан вокруг небольшого валуна, причем Барленнан не пожалел  времени
и труда для этого дела; если  трос  сорвется,  отряд  на  плато  будет
обречен на голодную смерть.
   Удовольствовавшись сделанным, он распорядился  перетащить  моток  к
самому краю, и два матроса начали постепенно вытравливать  трос  вниз.
Дондрагмеру все время сообщали о ходе работ, но он никого не  поставил
под обрыв, чтобы подхватить конец спускаемого троса.  Если  кто-нибудь
наверху поскользнется, весь моток рухнет вниз, и  как  бы  он  ни  был
легок, тем, кто находился бы в  этот  момент  у  подножия  обрыва,  не
поздоровилось бы. Он дождался, пока Барленнан  не  сообщил,  что  весь
трос спущен, и только тогда отправился со своей командой к месту,  где
лежал моток.
   Избыточная часть троса тугой связкой покоилась на  твердом  грунте.
Прежде всего Дондрагмер отрезал эту часть,  распрямил  ее  и  измерил.
Теперь он точно знал высоту обрыва.
   Когда выяснилось, что избыточной части троса не хватает  на  высоту
скалы, помощник достал еще один трос из запасных,  удостоверился,  что
длина его подходящая, привязал к концу троса, свисавшего  с  плато,  и
подал Барленнану знак, что можно тянуть.
   Это было нелегко, но все же по силам могучим существам  наверху;  в
сравнительно короткий срок второй трос был вытащен на обрыв, и капитан
избавился от  худшего  из  своих  опасений.  Теперь,  если  один  трос
все-таки сорвется, у них останется запасной.
   Следующий груз был совсем другого рода и  доставил  матросам  много
хлопот. Это был мешок, набитый продовольствием, и  весил  он  примерно
столько же, сколько один  месклинит.  Как  правило,  в  этих  областях
планеты  абориген  не  способен   поднять   такую   тяжесть,   поэтому
сравнительно немногочисленному отряду Барленнана пришлось туго. Только
зацепив трос за один из подходящих  валунов  и  часто  останавливаясь,
чтобы передохнуть, они в конце концов сумели подтянуть мешок к себе  и
перевалить его через край, а когда все было закончено, оказалось,  что
на тросе по всей его длине видны явственные  следы  от  трения  как  о
валун, так и о край скалы. Очевидно, с этим надо было что-то делать, и
пока  отряд  праздновал  конец  "великого  поста",  Барленнан   принял
решение. После окончания  пиршества  он  отдал  помощнику  необходимые
приказания.
   В соответствии с инструкциями Барленнана последующие грузы состояли
из мачт, разного рода планок, новых мотков тросов и нескольких  блоков
того типа, который они использовали  при  спуске  "Бри"  с  обрыва  на
далеком экваторе. Весь этот материал был пущен на сооружение треноги и
подъемного устройства - аналогичного тому,  которым  они  пользовались
раньше, - причем работали  они  теперь  очень  осторожно,  так  как  в
процессе сборки некоторые детали приходилось приподнимать,  а  прежний
страх перед твердыми предметами над головой возродился в них  с  новой
силой. Месклиниты почти не приподнимались над грунтом, поэтому большая
часть сборки велась в "лежачем" положении; затем  готовая  конструкция
была поднята и установлена при помощи рычагов, которыми служили планки
с подложенными под них обломками камня. Такая же по численности группа
людей, работающих в нормальных для  них  условиях,  выполнила  бы  эту
работу за час; у месклинитов на это ушло во много раз больше  времени,
но  наблюдателям-землянам  и  в  голову  не  пришло  осудить   их   за
медлительность.
   Тренога была собрана и  поднята  на  изрядном  расстоянии  от  края
обрыва, а затем ее с большим трудом,  дюйм  за  дюймом,  придвинули  к
самому краю; подпорки ее были закреплены на  грунте  кучами  небольших
булыжников. Самый тяжелый из блоков был прочно привязан к концу мачты,
через него перекинули трос, а затем мачту положили на вершину  опорной
треноги и поставили в рабочее положение  таким  образом,  что  она  на
четверть своей длины выступила над пропастью. Хвостовая ее часть  тоже
была закреплена грудой камней. На эту работу ушло очень много времени,
но дело того стоило. Поскольку применялся только один блок, группе  на
тросе пришлось по-прежнему иметь дело с полным весом груза; но  теперь
почти исчезло трение, а зажим, устроенный на  хвостовом  конце  мачты,
разрешил проблему отдыха при грузе на весу.
   Мешок за мешком со съестными припасами поднимался наверх, а команда
внизу непрерывно занималась охотой и рыбной ловлей, чтобы бесперебойно
питать  этот  поток  грузов.  Место   вокруг   подъемного   устройства
постепенно принимало обжитой вид;  большинство  моряков  ухитрялось  в
перерывах между сменами сооружать вокруг  какого-нибудь  облюбованного
местечка ограду из камешков высотой в дюйм, так что мало-помалу лагерь
стал походить на настоящий город, как у них на родине. Тканей для крыш
раздобыть было нельзя - точнее, Барленнан не пожелал тратить  время  и
силы на  то,  чтобы  тащить  ткани  снизу,  -  но  во  всех  остальных
отношениях это были настоящие дома.
   Запасов продовольствия на плато скопилось уже  больше,  нежели  мог
нести отряд; Барленнан рассчитывал устроить несколько складов на  всем
пути к ракете. Считалось, что этот поход будет не  таким  долгим,  как
предыдущий, но им придется долго жить возле ракеты, и  надо  было  как
следует запастись провизией. Барленнан сознавал, что  численность  его
отряда слишком мала; ему  нужно  было  еще  несколько  моряков,  чтобы
оставить их у подъемника,  а  самому  с  остальными  выйти  на  поиски
ракеты;  но  эта  проблема  наталкивалась  на  некоторые  практические
трудности. Послать еще одну группу снизу обратно к пролому, чтобы  она
поднялась на плато и проделала весь путь наверх к его нынешнему лагерю
- дело слишком долгое; а о другом выходе из положения никто  и  думать
не хотел. Барленнан думал об этом все чаще; но тут  один  из  матросов
сильно осложнил дело.
   Этот матрос с разрешения капитана - позже Барленнан жалел, что  дал
такое разрешение, - предупредил товарищей  внизу,  подкатил  к  обрыву
камешек величиной с пулю и столкнул его вниз. Результатов с  интересом
ждали как месклиниты,  так  и  земляне.  Земляне  не  увидели  ничего,
поскольку единственный передатчик у подножия места падения был все еще
на борту "Бри", слишком далеко от места падения; но слышно им было все
так же отчетливо, как и аборигенам. Впрочем, и месклиниты  увидели  не
больше землян, потому что камешек мгновенно исчез. Когда  он  прорезал
воздух, послышался короткий звук, словно лопнула струна у  скрипки,  а
затем, через долю секунды, последовал резкий удар о грунт.
   К счастью, он упал именно на грунт, твердый, но слегка  влажный,  а
не на другой камень; в последнем случае разлетевшиеся осколки могли бы
кого-нибудь  убить.  Удар  при  скорости  примерно  миля   в   секунду
расплескал  грунт   во   все   стороны   кольцевой   волной,   слишком
стремительной, чтобы можно было уловить ее  движение.  Но  через  долю
секунды волна  застыла,  и  вокруг  глубокой  дыры,  проделанной  этим
снарядом в почве, возник небольшой кратер. Моряки медленно подходили к
нему, тараща глаза на слегка  дымящуюся  землю;  затем  все  как  один
отступили  от  подножия  скалы  на  несколько  ярдов.  Чтобы  сгладить
впечатление, произведенное этим опытом, потребовалось некоторое время.
   И все же Барленнану было нужно  больше  моряков  на  плато;  он  не
принадлежал к числу тех, кто отказывается от своих замыслов из страха,
что ничего  не  получится.  В  один  прекрасный  день  он  выступил  с
предложением сконструировать лифт и встретил в ответ,  как  впрочем  и
ожидал, мертвое молчание,  но  не  отступился  и  регулярно  продолжал
возвращаться к этому вопросу в  ходе  работ.  Как  уже  давно  отметил
Лэкленд, капитан  обладал  даром  убеждения.  Жаль  было  только,  что
убеждал он на своем языке, ибо люди получили бы большое  удовольствие,
слушая, как он искусно и нешаблонно подходит к этому вопросу  со  всех
сторон и следя, как слушатели от прямого отказа переходят к  раздумьям
и от неприязненного молчания - к неохотному согласию.  Они  так  и  не
стали энтузиастами этой идеи, но ведь Барленнан и не ожидал  чудес.  И
вообще, весьма вероятно, что успех пришел  не  только  благодаря  ему.
Дондрагмер страстно мечтал быть в составе  отряда,  который  выйдет  к
ракете;  он  испытал  глубокое  разочарование,  когда  получил  приказ
отправиться  с  группой,  которая  возвращалась   на   корабль,   хотя
врожденная неприязнь к тем, кто оспаривает приказания,  заставила  его
скрыть свои чувства. И вот теперь, когда представился случай вернуться
в состав активной группы (так он думал об отряде на плато),  он  вдруг
осознал, что подняться на  скалу  на  конце  троса  вовсе  не  так  уж
страшно. Во всяком случае, рассуждал он, если трос и оборвется, он  об
этом никогда не узнает. Поэтому он стал  проповедником  идеи  капитана
среди своих подчиненных у подножия обрыва; и когда они поняли, что  их
начальник собирается идти  первым,  да  еще  идет  с  охотой,  все  их
инстинктивное  сопротивление   исчезло.   К   этому   времени   начали
действовать автоматические релейные установки, и Барленнан смог лично,
без посредничества землян, помочь Дондрагмеру всем своим авторитетом.
   В результате была построена небольшая деревянная платформа с низкой
оградой - изобретение Дондрагмера, - которая не позволяла пассажиру на
платформе заглядывать вниз. Все это устройство должно было  висеть  на
канатных петлях, которые удерживали его  в  горизонтальном  положении;
таков был потомок старого подъемника, действовавшего на экваторе.
   Все тросы и  узлы  устройства  были  тщательно  проверены  странным
способом, очень заинтересовавшим землян - игрой в кто кого  перетянет,
- а затем платформу подтащили под подъемник  и  привязали  к  главному
тросу. По просьбе помощника на главный трос подали сверху  слабину,  и
этот узел  испытали  тем  же  способом;  удостоверившись,  что  все  в
порядке, Дондрагмер быстро забрался на платформу, установил  на  место
откидную секцию  ограждения  и  дал  сигнал  к  подъему.  Радиоаппарат
подтащили сюда еще раньше;  Барленнан  слышал  голос  помощника  прямо
через релейную установку. И он сам занял место в группе у троса.
   Платформа не  раскачивалась;  Дондрагмер  вспомнил,  как  это  было
неудобно тогда, в полосе малого  веса.  Здесь  ветер  по-прежнему  дул
вдоль обрыва, но он не в силах был  раскачать  маятник  с  подвешенной
платформой; трос был  слишком  тонок,  чтобы  оказывать  сопротивление
воздушным потокам, а вес гири на конце маятника был слишком велик  для
них. И это было сделано не только для удобства; отчего бы ни  началось
качание, оно бы сразу же происходило с частотой всего в полсекунды; по
мере подъема частота увеличивалась бы  и  в  конце  концов  свелась  к
вибрации в почти звуковом диапазоне, что наверняка  разрушило  бы  все
сооружение на обрыве.
   Дондрагмер был существом прямолинейным, практически мыслящим, и  во
время подъема он не делал попыток любоваться  открывающимся  пейзажем.
Напротив,  он  зажмурился  и  не  стыдился  этого.  Путь,  разумеется,
показался ему бесконечным; в действительности  он  занял  около  шести
дней. Барленнан то и дело останавливался, чтобы проверить подъемник  и
убедиться в прочности его крепления на грунте. Все было в порядке.
   Наконец платформа появилась над краем, и канатные петли уперлись  в
блок, препятствуя дальнейшему подъему. Борт лифта был всего в дюйме от
обрыва;  платформа  была  длинная  и  узкая,  под  стать  форме   тела
месклинита; толчок шестом в один ее конец повернул ее другим концом  к
треноге. Дондрагмер, открывший глаза при звуке голосов, с  облегчением
сполз на грунт и отодвинулся подальше от обрыва.
   Наблюдавший эту процедуру Лэкленд сообщил,  что  все  благополучно,
еще до того, как Барленнан объявил об этом  ожидавшим  внизу  морякам;
слова Лэкленда были  немедленно  переведены  теми,  кто  немного  знал
английский. Все вздохнули с облегчением;  они  видели,  что  платформа
достигла цели, но ничего не знали  о  состоянии  пассажира.  Барленнан
воспользовался  охватившим  всех  восторгом,  спустил  лифт  и   начал
поднимать следующего.
   Вся операция  была  завершена  без  каких-либо  происшествий;  лифт
спустился и поднялся десять  раз,  прежде  чем  Барленнан  решил,  что
больше  брать  моряков  снизу  нельзя,  иначе   труды   по   снабжению
продовольствием сделаются для оставшихся непо