был более или менее  свободен  от  них,  но  и  Лэкленд,  и  Барленнан
представляли  себе,  что  творится  по  ту   сторону   гряды   холмов,
протянувшейся на юге. Барленнан  в  глубине  души  радовался,  что  он
моряк. Путешествовать в этих местах по суше в течение ближайших  тысяч
дней будет делом нешуточным.
   - Я старался наносить на  свои  карты  самые  последние  данные,  -
произнес командир, устроившись напротив аппарата. - Правда, я не  внес
никаких изменений в карту Чаши, потому что новые  районы,  которые  мы
нанесли на карты по пути сюда, слишком незначительны по протяженности.
И вообще я мало что могу показать тебе в деталях, но ведь  тебе  нужно
только общее представление о тех местах, куда я  намерен  отправиться,
как только мы выберемся отсюда. Честно говоря, мне  безразлично,  куда
идти. Я могу продавать и покупать повсюду, а сейчас у  меня  на  борту
почти ничего нет,  кроме  продовольствия.  Да  и  того  к  концу  зимы
останется не так уж много; поэтому после нашего давешнего разговора  я
решил немного  поплавать  по  районам  малого  веса  и  сделать  запас
кое-каких растений, которые южное население ценит за их воздействие на
вкус пищи.
   - Специи?
   - Да. Я и прежде их привозил, и мне они подходят  -  за  один  рейс
можно получить хорошую прибыль; так всегда  бывает  с  теми  товарами,
стоимость которых зависит не столько от действительной  нужды  в  них,
сколько от того, что они представляют собой редкость.
   - Значит, после того как ты возьмешь груз, тебе  будет  все  равно,
куда идти, так я понимаю?
   - Совершенно верно. Судя по тому,  что  ты  мне  рассказывал,  твое
поручение приведет нас чуть ли не к самому Центру - и это хорошо.  Чем
дальше на юг, тем выше цены на мой товар; и вряд ли путешествие  будет
опасней оттого, что оно станет  длинней;  к  тому  же  ты  обещал  нам
помогать...
   - Да-да. Прекрасно... хотя я  предпочел  бы  расплатиться  с  тобой
по-настоящему, чтобы тебе не тратить времени на  поиски  и  сбор  этих
растений...
   - Что поделаешь, нам нужно кормиться.  По  твоим  же  словам,  твое
тело, а значит, и твоя пища состоит  совсем  из  других  веществ,  чем
наша, поэтому твоя еда вряд ли подойдет для нас. А что касается  всего
прочего, то, честно говоря, какое-нибудь сырье или металл  я  смог  бы
раздобыть в любых количествах более простыми путями. Лучше всего  было
бы заполучить у тебя некоторые из твоих  механических  приспособлений,
но  ведь  ты  говоришь,  что  их  пришлось   бы   сначала   специально
переделывать, чтобы приспособить к нашим условиям. Вот и выходит,  что
лучше нашего соглашения пока ничего придумать нельзя.
   - Вот именно. Даже этот радиоприемник сконструирован со специальной
целью, да и починить бы его ты не смог... ведь у твоих  соплеменников,
если я не ошибаюсь, нет необходимых инструментов. Впрочем, об этом  мы
еще успеем поговорить в пути; наверное, когда мы познакомимся поближе,
перед нами откроются другие, более широкие возможности.
   - Я в этом уверен, - вежливо ответил Барленнан.
   Он,  конечно,  ничего  не  сказал  о   возможностях,   на   которые
рассчитывал сам. Вряд ли это понравилось бы Летчику.



2. Летчик

   Прогноз Летчика оправдался: четыре сотни дней  прошло,  прежде  чем
буря начала заметно стихать. Пять раз за это время Летчик беседовал  с
Барленнаном по радио; начинал он всегда с короткого прогноза погоды, а
затем на протяжении дня или двух разговаривал на более общие темы. Еще
раньше,  обучаясь  языку  этого  странного  существа  и   нанося   ему
персональные визиты в его резиденцию  на  Холме  у  залива,  Барленнан
заметил, что оно ведет жизнь, которая, по всей видимости,  подчиняется
удивительно правильному ритму;  он  обнаружил,  что  можно  с  большой
точностью предсказать, когда Летчик спит и ест,  потому  что  все  эти
отправления   совершались   с   периодичностью,   составляющей   около
восьмидесяти дней. Барленнан не  принадлежал  к  числу  философов,  он
более или менее разделял распространенное мнение о них, как о  далеких
от жизни мечтателях, и он просто  и  без  долгих  раздумий  отнес  эти
особенности за счет прочих странностей этого  жуткого,  но  несомненно
интереснейшего  существа.  В  жизненном  опыте  месклинита  ничто   не
наводило на мысль о существовании планеты,  которая  вращается  вокруг
своей оси в восемьдесят раз медленнее, чем его собственная.
   Пятый  радиовызов  Лэкленда  отличался  от  прежних  и  был   более
приятного свойства по нескольким причинам. Прежде всего  он  состоялся
вне  расписания;  а  удовольствие  командиру  он  доставил  тем,   что
содержал, наконец, благоприятный прогноз погоды.
   - Барл! - позвал Летчик и, зная, что месклинит все время  находится
поблизости от аппарата, не дожидаясь ответа,  продолжал:  -  Несколько
минут назад меня вызвала база на Турее. На нас  движется  сравнительно
безоблачная  зона.  Насчет  ветра  на  базе  не  совсем  уверены,   но
поверхность сквозь этот просвет  просматривается,  так  что  видимость
должна быть хорошей. Можешь готовить своих  охотников;  их  не  сдует,
нужно будет только подождать дней двадцать-тридцать  после  того,  как
небо  очистится.  Тогда  здесь  установится  очень  хорошая  погода  и
продержится примерно  сотню-другую  дней.  Меня  заранее  предупредят,
когда охотникам нужно будет вернуться на корабль.
   - А как мы передадим это  предупреждение?  Если  я  отдам  им  свой
аппарат, мы с тобой не сможем говорить о  текущих  делах,  а  если  не
отдам...
   - Об этом я позаботился, - прервал его Лэкленд. - Как только станет
потише, сразу же приходи ко мне. Я передам тебе еще один аппарат...  и
вообще лучше, если у тебя их будет несколько. Путешествие, которое  ты
совершишь для нас, вероятно, будет опасным, да и долгим, уж мне-то это
известно. Тридцать с лишним тысяч миль по прямой, как ворон  летит,  и
мы еще понятия не имеем, сколько  из  них  вам  прядется  проплыть,  а
сколько - пройти по суше.
   Из-за оговорки Лэкленда они отклонились от темы: Барленнан спросил,
что такое ворон и что значит летать. Справиться с первым вопросом было
легче. Но освоиться с мыслью о живом существе, которое летает само  по
себе, оказалось для Барленнана еще труднее, чем с мыслью о бросании. И
она ужаснула его еще больше. То, что у него на глазах передвигался  по
воздуху Лэкленд, представлялось ему совершенно противоестественным,  и
он никак не мог к этому привыкнуть. И в какой-то степени  Лэкленд  его
понимал.
   - Вот что я хочу  тебе  предложить,  -  сказал  он.  -  Когда  небо
очистится и станет возможной  безопасная  посадка,  мне  пришлют  сюда
транспортный механизм. Если ты посмотришь, как  садится  ракета,  тебе
будет легче свыкнуться с самой идеей полета.
   - Может быть, - нерешительно проговорил Барленнан. - Но мне  что-то
не хочется смотреть, как садится твоя ракета. Я,  знаешь  ли,  однажды
уже видел и... Я бы не хотел, чтобы в это время со мной был кто-нибудь
из команды.
   - Почему? Думаешь, они бы до смерти испугались?
   - Нет, - честно ответил месклинит. - Просто я не  хочу,  чтобы  они
видели, как испугаюсь я.
   - Ты меня удивляешь, командир, - сказал Лэкленд, стараясь  говорить
в шутливом тоне. - Впрочем, я понимаю твои чувства и заверяю тебя, что
ракета над тобой не пройдет. Чтобы этого  не  случилось,  я  сам  буду
направлять пилота по радио, если  ты  согласишься  подождать  у  стены
моего купола.
   - Но все-таки она пройдет близко от зенита...
   - Довольно  далеко,  обещаю  тебе.  И  это  не  только  для  твоего
спокойствия, но и для моей безопасности. Чтобы сесть  на  эту  планету
даже здесь, на экваторе, дюзы  должны  работать  на  полную  мощность.
Уверяю тебя, я вовсе не желаю, чтобы струи пламени  ударили  по  моему
куполу.
   - Хорошо, я  приду.  Как  ты  сказал,  лучше,  если  у  меня  будет
несколько радиоаппаратов. А что такое "транспортный механизм"?
   - Это машина, которая будет возить меня по суше, как  твой  корабль
плавает по волнам. Ты увидишь ее через несколько дней или  даже  через
несколько часов.
   Барленнан  не  стал  спрашивать,  что  означает  это  новое  слово,
поскольку общий смысл последней фразы был понятен и без того.
   - Я приду и посмотрю, - пообещал он.
   Друзья Летчика  на  внутренней  луне  Месклина  предсказали  погоду
точно. Едва командир, припавший к  палубе  на  корме  своего  корабля,
отсчитал десяток солнечных восходов, как небо  начало  проясняться,  а
ветер  ослабевать.  Это  были  верные  признаки  приближения   "глаза"
тайфуна. Теперь на основании собственного опыта он знал, что спокойный
период продлится, как и утверждал Летчик, одну-две сотни дней.
   Командир привлек внимание  экипажа  свистом,  который  разорвал  бы
Лэкленду барабанные перепонки, будь тот способен слышать  звуки  такой
высоты, и принялся отдавать приказания.
   - В поле выйдут два  охотничьих  отряда  одновременно.  Один  отряд
поведет Дондрагмер, другой - Меркус. Каждый возьмет девять матросов по
своему выбору. Я останусь на корабле для  связи  -  Летчик  собирается
передать нам еще несколько говорящих машин. Как только небо  очистится
окончательно, я отправлюсь за ними к Холму Летчика;  машины  и  другое
нужное  имущество  доставят  его  друзья  сверху,  поэтому  до   моего
возвращения всем оставаться у корабля. Через тридцать дней после моего
ухода будьте готовы к выступлению.
   - А вы не слишком торопитесь, командир? Ведь ветер будет еще  очень
сильный.
   Помощник был хорошим другом,  и  потому  вопрос  его  не  показался
Барленнану неуместным, хотя иных командиров подобное замечание  насчет
их решения привело бы в ярость.  Барленнан  помахал  клешнями,  что  у
месклинитов соответствовало улыбке.
   - Ты, конечно, прав. Но я не хочу тратить время зря. К тому  же  до
Холма Летчика всего одна миля.
   - И все-таки...
   - Более того, он расположен в подветренном  направлении.  У  нас  в
кладовых много миль канатов; я привяжу два каната  к  своей  сбруе,  и
двое матросов, например Тербланнен и Харс, под  твоим,  Дон,  надзором
будут вытравливать их по мере моего продвижения.  Возможно  -  и  даже
почти наверняка - меня собьет с ног, но если  бы  ветер  был  способен
наброситься на меня с такой  силой,  что  лопнула  бы  добрая  морская
снасть, наш "Бри" давно бы уже отнесло далеко от моря.
   - И все-таки, даже если вас просто собьет... или вдруг  поднимет...
- Дондрагмера мучило беспокойство, и мысль, которую он высказал вслух,
заставила дрогнуть даже командира.
   - Падение... да. Но не забывай, здесь мы в двух шагах от Края... на
самом Краю, как говорит Летчик, и когда я взглянул на север с  вершины
его Холма, я ему поверил. Как многие  из  вас  уже  поняли  исходя  из
собственного опыта, падение здесь ничего не значит.
   - Однако вы сами приказали нам вести себя так, как если  бы  у  нас
был нормальный  вес,  чтобы  мы  не  обрели  привычек,  которые  могут
оказаться пагубными по возвращении в обитаемые страны.
   - Правильно. Это и не сделается привычкой, поскольку  в  нормальных
странах никакому ветру меня не поднять. Одним словом, будет так, как я
сказал. Пусть Тербланнен и Харс проверят канаты... нет,  сам  проверь.
На это потребуется много времени. Вот пока и все. Вахте под брезентами
- отдыхать. Вахте на палубе - проверить якоря и крепления.
   Дондрагмер, начальник палубной вахты, понял, что разговор  окончен,
и  принялся  за  выполнение  приказа  с  присущей   ему   энергией   и
деловитостью. Помимо всего прочего, он послал матросов вычистить снег,
набившийся между плотами: как и  капитан,  он  ясно  представлял  себе
возможные последствия оттепелей  с  заморозками.  Барленнан  же  сидел
расслабившись и с грустью спрашивал себя, кому  из  своих  предков  он
обязан  способностью  попадать  в  неприятные  ситуации,  из   которых
невозможно выпутаться с честью.
   Идея насчет канатов возникла у него совершенно  самопроизвольно,  и
прошло несколько дней, прежде чем аргументация,  которую  он  выдвигал
перед помощником, стала звучать убедительно для него самого. Тучи  тем
временем исчезли,  но  он  все  еще  чувствовал  себя  неважно,  когда
спустился на снег у носовых плотов, бросил последний взгляд  назад  на
двух своих самых могучих матросов и на канаты, которые они держали,  и
пустился в путь по вылизанному ветром берегу.
   Впрочем, все оказалось не  так  уж  плохо.  Вначале  канаты  слегка
оттягивали его вверх, поскольку палуба на несколько дюймов возвышалась
над уровнем грунта,  но  береговой  уклон  быстро  скомпенсировал  это
неудобство. Деревья, которые столь честно служили кораблю  в  качестве
швартовочных опор, по мере удаления от моря росли все гуще и гуще. Это
были низкие,  будто  придавленные  растения  с  широко  растопыренными
щупальцами-сучьями и короткими толстыми  стволами,  в  общем  подобные
деревьям на знакомых ему просторах далеко  на  юге  Месклина.  Правда,
тяжесть здесь была в двести раз меньше,  чем  в  полярных  районах,  и
ветвям было легче, так что кое-где они поднимались  вверх,  совершенно
не касаясь почвы. Деревья росли настолько тесно, что  в  конце  концов
соседние кроны стали переплетаться  в  путаницу  коричневых  и  черных
ветвей, образуя превосходную опору для движения. Через некоторое время
Барленнан обнаружил, что можно карабкаться к Холму, цепляясь передними
клешнями, разжимая задние и выбрасывая гусеницеподобное  тело  вперед,
на манер червяка-землемера. Ветки немного мешали ему,  но  и  ветки  и
крупные  сучья  были  довольно  гладкими  и  не   являлись   серьезным
препятствием.
   После первых двухсот ярдов берег стал подниматься довольно круто, и
на середине пути Барленнан был уже на шесть футов выше  уровня  палубы
"Бри". Отсюда можно было разглядеть Холм Летчика  даже  тому,  у  кого
глаза едва выступали над грунтом,  как  это  было  у  месклинитов;  по
обыкновению, командир остановился, чтобы окинуть взглядом окрестности.
   Оставшиеся полмили пролегали через  бело-черно-коричневую  путаницу
крон, подобную той, которую он оставил  позади.  Растительность  здесь
была еще гуще, а снегу  -  еще  больше,  и  впереди  не  было  заметно
участков обнаженного грунта.
   Над  заросшей  равниной  маячил  Холм  Летчика.  Месклиниту  стоило
больших усилий видеть в нем искусственное сооружение -  отчасти  из-за
его чудовищных размеров, а отчасти потому, что любая крыша,  если  это
не легкий  отрезок  ткани,  была  совершенно  чужда  его  понятиям  об
архитектуре. Это был сверкающий металлический купол, почти  правильная
полусфера около двадцати футов высотой и сорока футов  в  диаметре.  В
стенах  купола  имелось  множество   обширных   участков   прозрачного
материала, а также два цилиндрических выступа  с  дверями.  По  словам
Летчика, двери эти были сконструированы таким образом, что  через  них
можно  было  проходить,  не  выпуская  воздух.  Дверные  проемы  были,
конечно, достаточно велики для этого странного гиганта.  К  одному  из
нижних окон поднимался  трап,  который  давал  Барленнану  возможность
вскарабкаться наверх и заглянуть внутрь через стекло. Командир  провел
на этом трапе немало времени, пока осваивал язык Летчика;  он  всласть
нагляделся  на  странные  приборы  и  предметы  обихода,   заполнявшие
сооружение, хотя понятия не имел, для  чего  служит  большинство  этих
предметов. Сам Летчик, по-видимому, был амфибией - во  всяком  случае,
большую часть времени он проводил в  баке  с  жидкостью.  Принимая  во
внимание его размеры, этого и следовало ожидать. Барленнан не знал  ни
одного живого существа на Месклине крупнее себя, которое  не  было  бы
обитателем океана или озера, хотя он сознавал, что если дело только  в
весе, то они могут существовать здесь, в обширных и  малоисследованных
областях у Края Света. Он надеялся, что никого из них не встретит - по
крайней мере пока он будет на суше. Размеры означали вес, а  жизненный
опыт не  позволял  ему  пренебрежительно  относиться  к  весу,  как  к
источнику опасности.
   Возле купола  не  было  ничего,  кроме  вездесущей  растительности.
По-видимому,  ракета  еще  не  прибыла,  и  на  мгновение   Барленнану
захотелось подождать здесь ее прибытия. Она, конечно, опустится по  ту
сторону Холма - если бы Барленнан не явился, об  этом  бы  позаботился
Летчик. Однако, с  другой  стороны,  ничто  не  помешает  снижающемуся
кораблю пройти как раз над ним; Лэкленд тут бессилен, ведь он не знает
в точности, где  сейчас  находится  Барленнан.  Мало  кому  из  землян
удалось бы с расстояния в полмили заметить существо пятнадцати  дюймов
длиной  и  двух  толщиной,  ползущее  через  заросли.  Нет  уж,  лучше
следовать совету Летчика и двинуться прямо к Куполу. И командир пополз
дальше, по-прежнему волоча за собой тросы.
   Он  проделал  это  путешествие  довольно   быстро,   хотя   немного
задержался из-за периодических наступлений темноты. Была как раз ночь,
когда он добрался до цели, но это уже не имело  значения,  потому  что
последний участок пути был озарен светом,  падающим  из  окон  купола.
Впрочем, к тому времени, когда он  закрепил  канаты,  вскарабкался  по
трапу и удобно устроился у окна, над горизонтом слева от  него  взошло
солнце. Облаков  на  небе  почти  не  осталось,  и  Барленнан  мог  бы
рассмотреть за окном все, даже если бы свет внутри был выключен.
   Лэкленда  в  этой  комнате  не  оказалось,  и  месклинит  нажал  на
крошечную  кнопку,  вмонтированную   в   трап.   Из   громкоговорителя
немедленно отозвался голос Летчика.
   - Рад, что ты уже здесь, Барл. Я не разрешил Маку садиться, пока ты
не придешь. Сейчас я дам команду, и  к  следующему  восходу  он  будет
здесь.
   - Где он сейчас? На Турее?
   - Нет. Он дрейфует у внутреннего края  кольца  на  высоте  всего  в
шестьсот миль. Он вышел туда задолго до того, как кончилась буря,  так
что не воображай, будто ему пришлось тебя ждать. А пока мы ждем его, я
вынесу тебе радиоаппараты, которые обещал.
   - Я здесь один, и будет лучше, если ты сейчас вынесешь только  один
аппарат. Их очень  неудобно  тащить,  хотя  они,  конечно,  совсем  не
тяжелые.
   - Может, лучше сейчас этим не  заниматься,  а  подождать  вездеход,
тогда я смогу отвезти тебя назад, к твоему кораблю... Вездеход  хорошо
изолирован, так что даже если ты будешь не внутри, а  снаружи,  ничего
страшного не произойдет ни с тобой, ни с нами. Как ты на это смотришь?
   - Прекрасно. Ну, а пока поупражняемся в языке, или ты покажешь  мне
еще какой-нибудь фильм про те места, откуда ты родом?
   - У меня  есть  кое-какие  фильмы.  Несколько  минут  уйдет,  чтобы
зарядить проектор. Значит,  когда  все  будет  готово,  уже  порядочно
стемнеет. Одну минуту... Я перейду в комнату отдыха.
   Громкоговоритель  замолк,   и   Барленнан   уставился   на   дверь,
видневшуюся в глубине комнаты. Через несколько секунд появился  Летчик
- он передвигался, как всегда, в  вертикальном  положении,  с  помощью
искусственных ног, которые он  называл  костылями.  Он  приблизился  к
окну, кивнул массивной головой своему крошечному гостю и повернулся  к
кинопроектору. Экран, на который было нацелена машина, находился прямо
против окна,  и  Барленнан,  следя  одной  парой  глаз  за  действиями
человека, принялся  устраиваться  поудобнее.  Он  молча  ждал;  солнце
лениво проползало по небу над его  головой.  Под  лучами  солнца  было
тепло и приятно, хотя для  оттепели  тепла  было  недостаточно:  мешал
непрекращающийся ветер с северной полярной шапки. Барленнан погрузился
в полудремоту, а  тем  временем  Лэкленд  закончил  возню  с  машиной,
проковылял к релаксационному баку и забрался в него. Барленнан  так  и
не  заметил  на  поверхности  жидкости  эластичной   водоотталкивающей
пленки. Если бы он ее заметил, ему пришлось бы  отказаться  от  теории
амфибийной  природы  человеческих  существ.  Распластавшись  в   баке,
Лэкленд  протянул  руку  к   небольшому   пульту   и   щелкнул   д