которые не дышат,  тем  не
менее способны  разговаривать.  Месклиниты  обладали  хорошо  развитым
сифонным  органом,   аналогичным   двигательному   органу   у   земных
головоногих; этот сифон земноводные предки  месклинитов  использовали,
чтобы быстрее плавать; у самих же месклинитов этот орган служил чем-то
вроде голосовых связок, весьма похожих на человеческие, но  они  могли
использовать его и в первоначальной функции.  Таким  образом,  природа
дала месклинитам все для понимания принципа реактивности.
   Но моряки отнеслись к ракете с должным уважением не только  потому,
что они не понимали принципов ее действия. Их раса строила  города,  и
они считали себя хорошими архитекторами; но высочайшие стены,  которые
они когда-либо возводили, не превышали  и  трех  дюймов.  Многоэтажные
здания и даже крыши, построенные из  иного  материала,  нежели  лоскут
материи, слишком противоречили их инстинктивному ужасу перед  твердыми
предметами над головой. Опыт, приобретенный отрядом, помог  превратить
бессмысленный страх в разумное опасение перед весом, но боязнь  высоты
осталась. Ракета была раз в  восемьдесят  выше  любого  архитектурного
сооружения, которое они когда-либо  возводили;  и  благоговение  перед
таким зрелищем было вполне понятным.
   Прибыл наблюдатель, и Барленнан обратился к радио, но  земляне  так
ничего и не  придумали.  Это  его  не  удивило.  Он  не  стал  слушать
извинений Ростена и вместе с отрядом  принялся  за  дело.  Даже  тогда
никто из землян и помыслить не мог  о  том,  что  у  их  помощника  на
Месклине есть какие-то свои намерения относительно ракеты.  Любопытно,
что теперь для таких мыслей уже не было никаких оснований.
   Как это ни странно, работа оказалась не такой тяжелой и длительной,
как ожидалось. Все  объяснялось  просто:  камни  и  грунт,  выбитые  и
разбросанные  реактивной  струей,  лежали  довольно  рыхлыми  грудами,
поскольку  из-за  разреженной  атмосферы  на  плато   эта   масса   не
уплотнялась.  Конечно,   человек   в   скафандре   с   нейтрализатором
гравитации,  который  ученые  надеялись   разработать   на   основании
информации, скрытой в ракете, не смог бы воткнуть лопату в эти  груды,
потому что тяготение само по себе действует как хороший паровой каток;
они  были  рыхлыми  только  по  месклинитским  стандартам.  Месклиниты
спихивали эти груды вниз по отлогим склонам к растущему вокруг дюзовых
выступов кургану; они очищали камни от налипшего грунта и скатывали их
туда же,  предварительно  оповестив  об  этом  товарищей  громогласным
воплем. Предупреждения эти были  необходимы;  камни  мчались  с  такой
скоростью, что человеческий глаз не успевал за ними следить,  и  почти
всегда бесследно зарывались в кучах только что насыпанного грунта.
   Теперь даже пессимисты начали ощущать, что никаких задержек  больше
не будет, хотя им уже столько раз приходилось распаковывать  ожидавшую
своей очереди аппаратуру и снова запаковывать ее. С радостным чувством
наблюдали они, как сверкающий металл исследовательского  снаряда  дюйм
за дюймом исчезает под грудами камней и грунта; и вот, наконец, ракета
почти совершенно исчезла под курганом, а снаружи остался только  конус
высотой  в  фут,  самый  верхний   уровень,   где   было   установлено
оборудование.
   На  этом  месклиниты  закончили  работу,  и  большинство   из   них
немедленно покинуло курган. Наверх втащили телепередатчик и установили
объектив перед выступающим  металлическим  конусом,  на  котором  была
явственно видна тонкая линия,  очерчивающая  контуры  люка.  Оставшись
один, Барленнан растянулся перед ним в  ожидании  инструкций;  Ростен,
следивший за ходом работ так же напряженно,  как  все  остальные,  дал
необходимые объяснения. Трапециевидная  пластина  крепилась  по  углам
четырьмя болтами. Верхние два  болта  были  примерно  на  уровне  глаз
Барленнана, нижние располагались на шесть дюймов  ниже  насыпи.  Болты
надлежало вдавить и повернуть на четверть оборота при помощи  отвертки
с широким  лезвием;  люди  рассчитывали,  что  эту  работу  с  успехом
выполнят мощные клешни месклинита. При виде пластины  Барленнан  сразу
убедился, что расчет этот был правильным. Широкие головки  с  прорезью
легко выскочили наружу, но пластина пока не сдвинулась с места.
   - Когда ты доберешься до нижних болтов и вытащишь их, советую  тебе
привязать  к  головкам  верхних  тросы  и  тянуть  их  с   безопасного
расстояния,  -  сказал  Ростен.  -  Иначе  этот  кусок  металла  может
грохнуться тебе на голову, он примерно в четверть дюйма толщиной.  Да,
кстати, пластины на нижних уровнях еще толще.
   Совет был принят; капитан быстро разбросал грунт, пока не  появился
нижний край пластины. Нижние болты вывинтились так  же  легко,  как  и
верхние, и через несколько секунд резкий рывок тросов вырвал  пластину
из гнезда в обшивке. Только что она была  видна  -  и  вот  исчезла  и
появилась уже на насыпи; до слуха  наблюдателя  донесся  резкий  звук,
похожий на ружейный выстрел. Солнце  заглянуло  в  открывшийся  люк  и
озарило  установленный   там   аппарат.   В   смотровом   зале   и   в
ракете-обсерватории послышались восторженные крики.
   - Теперь все в порядке, Барл! Мы благодарны тебе  больше,  чем  это
можно выразить словами. Отойди в сторонку и дай  нам  сфотографировать
эту штуку, а потом мы объясним тебе, как извлечь из нее запись  и  как
демонстрировать ее перед объективом.
   Барленнан ответил не вдруг; но он сразу принялся за дело: подполз к
телепередатчкику и повернул его объектив от носа ракеты.
   - Сначала нам надо обсудить кое-какие вопросы,  -  спокойно  сказал
он.



19. Новая сделка

   Мертвая тишина воцарилась  в  смотровом  зале.  Изображение  головы
крошечного  месклинита  заполнило  весь  экран,  но   никто   не   мог
расшифровать  выражение  его  "лица".  Никто  не  знал,  что  сказать;
спрашивать Барленнана, в чем дело, было бы  пустой  тратой  слов,  ибо
совершенно очевидно было, что он все объяснит сам. Он молчал  довольно
долго, а потом заговорил на таком хорошем английском языке, что  этому
поразился даже Лэкленд.
   - Доктор Ростен, минуту назад ты  сказал,  что  вы  благодарны  нам
больше, нежели можете выразить это словами. Как я  понимаю,  это  твое
высказывание было вполне искренним;  с  одной  стороны,  я  нимало  не
сомневаюсь, что сейчас вы  действительно  испытываете  к  нам  чувство
благодарности, но, с другой стороны, эти твои  слова  не  больше,  чем
пустая риторика. Вы не  собираетесь  дать  нам  больше,  чем  когда-то
предложили - прогнозы погоды, координатную информацию при плавании  по
незнакомым морям, а  может  быть,  и  кое-какую  материальную  помощь,
например, сбор специй, о чем в свое время говорил Чарлз.  Я  прекрасно
сознаю, что по вашим понятиям на большее я не имею права; я вступил  с
вами в соглашение и  должен  придерживаться  его  условий  -  особенно
потому, что свои обязательства по  этому  соглашению  вы  уже  большей
частью выполнили.
   И тем не менее я хочу большего; а поскольку я  уже  привык  уважать
мнение по крайней мере некоторых из вас, я хочу  объяснить,  почему  я
так поступаю - если это  возможно,  я  хочу  оправдаться  перед  вами.
Правда, я  сразу  оговариваюсь,  что  все  равно  поступлю  по-своему,
независимо от того, удастся ли мне вызвать в вас сочувствие моим целям
и намерениям.
   Как вам хорошо известно, я торговец и заинтересован прежде всего  в
обмене товаров. Чего только вы не  предлагали  мне  в  уплату  за  мою
помощь, и не ваша вина, что все эти вещи не  имели  для  меня  никакой
ценности. Ваши машины, как вы заявили, не могут  работать  в  условиях
тяготения  и  давления  на  моей  планете;  ваши  металлы  я  не  могу
использовать - и не нуждаюсь в  них,  даже  если  бы  мог;  во  многих
районах Месклина они лежат прямо на  поверхности.  Некоторые  из  моих
соплеменников делают из них украшения; но из разговоров  с  Чарлзом  я
узнал, что для тонкой обработки металлов нужны сложные машины  или  по
крайней мере огромное количество тепла, получить которое было  бы  для
нас трудно. Кстати, штука, которую вы называете огнем, нам известна  в
более управляемых формах, нежели огненное облако; мне очень жаль,  что
я обманул Чарлза в этом отношении, но в то время мне казалось, что так
будет лучше.
   Возвращаюсь, однако, к главному. Итак, я отказался от всего, что вы
мне  предлагали,  за  исключением  прогнозов  погоды  и   координатной
информации. Я думал, что этим  вызову  у  вас  подозрения,  но  ничего
похожего на это не заметил. И все же, чтобы помочь вам,  я  согласился
совершить самое длительное путешествие, известное в нашей истории.  Вы
твердили мне, как вы нуждаетесь в знаниях; и никто из вас не  подумал,
что в том же могу нуждаться и я, хотя я то и  дело  расспрашивал  вас,
когда видел ту или иную вашу машину. И вы всегда отказывались отвечать
мне на эти вопросы, и всегда под одним и тем же предлогом.  Поэтому  я
пришел к заключению,  что  имею  право  на  любые  действия,  лишь  бы
заполучить знания, которыми владеет ваш народ. Вы всегда  очень  много
говорили об огромной ценности  того,  что  вы  называете  "наукой",  и
всегда подразумевали при этом, что  мой  народ  этой  самой  науки  не
имеет. Но если наука так хороша и ценна для вашего  народа,  то  я  не
понимаю, почему она не может быть хороша и ценна для моего.
   Вы уже поняли, к чему я веду. Я предпринял это путешествие с той же
целью, с которой вы послали меня, -  чтобы  получить  знания.  Я  хочу
знать вещи, при помощи которых вы совершаете такие замечательные дела.
Ты, Чарлз, всю зиму прожил в таких местах, которые  сразу  сгубили  бы
тебя, если бы не помощь науки; но согласись сам, что такие  же  услуги
она могла бы оказать и моему народу.
   Поэтому я предлагаю вам новую сделку. Я понимаю, что, поскольку  мы
не выполнили свои обязательства по прежней сделке, вы неохотно пойдете
на заключение новой. Что ж, тут уж ничего не поделаешь; я  не  стыжусь
напомнить вам, что ничего другого вам не остается. Вас здесь  нет;  вы
не можете  сюда  прийти;  со  злости  вы  могли  бы  сбросить  на  нас
какое-нибудь взрывчатое вещество, но и этого вы не  сделаете,  пока  я
нахожусь рядом с вашей машиной. Соглашение очень  простое:  знания  за
знания. Вы будете учить меня или Дондрагмера, или еще  кого-нибудь  из
моей команды, кто имеет время и способности учиться; вы  будете  учить
нас все время, пока мы будем разбирать для вас эту машину и передавать
вам знания, которые она содержит.
   - Одну ми...
   - Погодите, шеф, - прервал Лэкленд возмущенного Ростена. -  Я  знаю
Барла лучше, чем вы. Дайте мне сказать.
   Они с Ростеном видели друг друга на своих экранах; несколько секунд
руководитель экспедиции свирепо глядел на своего  подчиненного,  затем
он осознал положение и сдался.
   - Хорошо, Чарли. Скажи ему.
   - Барл, я уловил в твоем тоне нотки презрения, когда ты  говорил  о
предлоге, пользуясь которым мы  отказывались  давать  тебе  объяснения
насчет машины. Поверь, мы вовсе не пытались одурачить тебя. Эти машины
очень сложны; они так сложны, что люди, которые  изобретают  и  строят
их, сначала затрачивают  почти  полжизни,  чтобы  познать  законы,  на
основе которых эти машины действуют, и постичь искусство их воплощения
в металле. Кроме того, мы вовсе не  принижали  знаний  твоего  народа;
правда, мы знаем больше, но это только потому, что мы дольше учились.
   Я понял, что теперь ты хочешь узнать о  машинах  в  ракете,  причем
намерен обучаться по мере того, как вы будете разбирать ее  на  части.
Прошу  тебя,  Барл,  поверь,  что  я  говорю  тебе  чистейшую  правду:
во-первых, я бы не смог давать тебе объяснения, потому что просто  сам
не знаю ни одной из них, и, во-вторых, ни одна из них  не  может  тебе
пригодиться, даже если бы ты сумел в ней разобраться. Ведь это  машины
для измерения того, чего нельзя ни видеть, ни слышать, ни ощущать,  ни
попробовать на вкус, - того, что ты, возможно, увидишь в действии  еще
прежде, чем ты начнешь хоть  немного  разбираться  в  них.  И  это  не
оскорбление; то, что я сейчас сказал, в равной степени относится и  ко
мне, а ведь  я  с  самого  раннего  детства  живу  в  окружении  таких
механизмов и даже пользуюсь ими. Но я все равно не знаю их устройства.
И не узнаю до самой смерти; наша наука содержит столько знаний, что ни
один человек не способен охватить все, и я должен удовлетвориться  той
только областью,  которую  знаю;  возможно,  за  свою  жизнь  я  успею
прибавить к ней хоть что-то новое.
   Вот так, Барл, мы не можем заключить с тобой такую  сделку,  потому
что для нас физически невозможно выполнить по ней свои обязательства.
   Барленнан не умел улыбаться, и он старательно  удержался  от  того,
чтобы изобразить подобие улыбки.  Он  ответил  так  же  серьезно,  как
говорил Лэкленд.
   - Нет, Чарлз, вы можете выполнить свои  обязательства,  хотя  и  не
знаете этого.
   Когда я пустился в путь, все то, что ты сейчас  говорил  про  меня,
было правдой; мало  того,  я  всерьез  намеревался  отыскать  с  вашей
помощью ракету, затем убрать радиоаппараты, чтобы вам ничего  не  было
видно, а затем взяться за разборку этой машины, чтобы в процессе  этой
работы постигнуть всю вашу науку.
   Очень медленно я начал осознавать, что ты никогда мне  не  лгал.  Я
понял, что вы никогда не стремились скрывать от нас свои знания, когда
вы так быстро и так хорошо познакомили нас с закономерностями науки  и
техники, которые учитывают строители планеров там, на острове. А когда
вы помогли Дондрагмеру сделать блок, я окончательно уверился в этом. Я
все ждал, что в своей речи ты об этом упомянешь; почему ты  не  сказал
ни слова? Это ведь хорошие примеры.
   И  только  когда  вы  объяснили  нам  насчет  планеров,   я   начал
по-настоящему понимать, что означает ваш  термин  "наука".  Еще  перед
тем, как мы уплыли с острова, я осознал,  что  это  настолько  простое
устройство, что ваш народ не пользуется им уже давно, и тем  не  менее
даже для  его  сооружения  нужно  знать  столько  законов  мироздания,
сколько моему народу и  не  снилось.  Как-то,  как  бы  извиняясь,  ты
случайно обронил, что планеры такого рода твой  народ  применял  более
двухсот лет назад. Можно себе  представить,  насколько  же  больше  вы
знаете сейчас - я этого для меня достаточно,  чтобы  понять:  я  всего
этого никогда не узнаю.
   И все-таки вы можете сделать  то,  чего  я  хочу.  Вы  уже  кое-что
сделали, когда показали нам подъемник. Я не понимаю его, и  Дондрагмер
тоже, хотя порядочно поломал над ним голову, но мы  оба  догадываемся,
что он чем-то сродни рычагам, которыми мы пользовались всю  жизнь.  Мы
хотели бы начать все сначала, полностью отдавая себе отчет в том,  что
всех ваших знаний нам не усвоить - не  хватит  времени.  Но  мы  очень
надеемся узнать достаточно для того, чтобы понять, как вы сделали  все
ваши открытия. Даже для меня  очевидно,  что  это  не  просто  удачные
догадки и даже не философствование, как у наших мудрецов, которые учат
нас, что Месклин - это чаша. Тут я должен признать, что ты  был  прав;
но я хотел бы  узнать,  как  вы  установили  форму  вашей  собственной
планеты. Я уверен, что вы знали это  еще  до  того,  как  покинули  ее
поверхность и увидели ее  со  стороны.  Я  хочу  знать,  почему  "Бри"
плавает и почему вначале плавало  каноэ.  Я  хочу  знать,  какая  сила
раздавила каноэ. Я хочу знать, почему в проломе все время дует  ветер,
- я ведь не понял ваших объяснений. Я хочу знать, почему у нас  теплее
всего зимой, когда мы почти не видим  солнца.  Я  хочу  знать,  почему
огонь обжигает и почему пыль от пламени смертоносна. Я хочу, чтобы мои
дети знали, как работает радио и твой танк, а потом - и как ракета.  Я
хочу узнать многое - больше, чем смогу изучить,  конечно;  но  если  я
смогу увлечь свой народ знаниями и  пустить  его  по  той  дороге,  по
какой, должно быть, шли вы, тогда я охотно брошу торговлю.
   Долгое время ни Лэкленд, ни Ростен не знали, что сказать.  Молчание
нарушил Ростен.
   - Барленнан, если ты узнаешь все, что захочешь, и примешься обучать
свой народ, скажешь ли ты им, откуда пришли эти  знания?  Считаешь  ли
ты, что им будет полезно узнать об этом?
   - Некоторым - да; они захотят узнать о других  мирах  и  о  народе,
который уже прошел тот путь к знанию, какой  только  что  начали  они.
Остальным же - нет; у нас слишком много таких, кто любит перекладывать
свой груз на чужие спины. Если они узнают, они не станут учиться;  они
просто будут спрашивать, что им взбредет в  голову  -  как  это  делал
вначале я сам; и они никогда не поверят, что есть вещи,  которые  пока
объяснить  невозможно.  Они  будут  думать,  что  вы  их  обманываете.
Конечно, рано или поздно об источнике знаний узнают и эти, и  тогда...
В общем, по-моему, лучше будет, если они решат,  будто  я  гений.  Или
Дон; в него еще легче поверить.
   Ответ Ростена был краток и точен.
   - Сделка заключена.



20. Полет "Бри"

   Сверкающий металлический скелет  возвышался  на  восемь  футов  над
плоским  курганом  из  камней  и  грунта.  Одни  месклиниты   деловито
атаковали новый ряд пластин, верхние болты которых только что очистили
от насыпи. Другие оттаскивали разрытую  землю  и  камешки  к  подножию
кургана. Третьи сновали взад и вперед  по  хорошо  утоптанной  дороге,
ведущей в пустыню; те, что двигались к яме, волокли плоские тележки на
колесиках, нагруженные припасами, а те, что двигались обратно,  тащили
порожние тележки. Здесь царила деловая суета; в  сущности,  у  каждого
был свой участок работы. Теперь тут работало два  радиоаппарата;  один
на кургане, где землянин с далекого наблюдательного  пункта  руководил
разборкой, а другой на некотором расстоянии в стороне.
   Дондрагмер перед этим вторым аппаратом вел  оживленный  разговор  с
далеким   невидимым   собеседником.   Солнце   продолжало    совершать
бесконечные  круги  по  небу,  но  оно  уже  постепенно  спускалось  к
горизонту и медленно, очень медленно увеличивалось в размерах.
   - Боюсь, что с опытами по преломлению света  у  нас  все  сложилось
неудачно, - говорил помощник. - Отражение  я  понял  хорошо;  зеркала,
которые я изготовил из металлических  пластин,  помогли  мне  во  всем
разобраться. Очень жаль, что устройство, с которого вы  разрешили  нам
снять линзы, упало и разбилось; ведь у  нас  нет  ничего  похожего  на
стекло...
   - Подойдет любой достаточно крупный осколок линзы, Дон,  -  отвечал
аппарат. Это не  был  голос  Лэкленда.  Лэкленд  оказался  талантливым
преподавателем,  но  время  от  времени  уступал  место  у   микрофона
специалисту.  -  Любой   осколок   преломляет   свет   и   даже   дает
изображение... Впрочем, об этом позже. Постарайся найти, что  осталось
от этого кусочка стекла. Дон.
   Дондрагмер сказал, что сейчас этим  займется,  и  повернулся  было,
чтобы уйти, но остановился.
   - Может быть, ты мне скажешь, из чего делается это самое "стекло" и
много ли для него требуется тепла? Ты же  знаешь,  у  нас  есть  очень
хороший огонь. Да, и  еще  этот  материал,  которым  покрыта  Чаша,  -
кажется, Чарлз называет его льдом. Он подойдет?
   - Про огонь ваш я знаю, хотя будь я проклят,  если  понимаю,  каким
образом у вас горят растения в  водородной  атмосфере,  даже  если  вы
прибавляете туда кусочки мяса. Что же до остального, то лед,  конечно,
подойдет, если ты сумеешь его достать. Я не знаю состава песка в вашей
реке, но ты попробуй расплавить его на самом жарком огне  и  посмотри,
что получится. Заметь, успеха я не гарантирую; я только-хочу  сказать,
что на  Земле  и  на  других  известных  мне  планетах  обычно  стекло
изготовляют из песка, в который для пользы  дела  добавляют  некоторые
другие вещества. Только будь я проклят, если знаю, как объяснить тебе,
что это за вещества и где их искать...
   - Благодарю тебя; я сейчас отряжу кого-нибудь для работы с огнем,