инялся   выстригать   ломтики
требуемого размера. Время от времени то один,  то  другой  кусочек  он
отправлял в рот - он не ощущал голода, но перед ним было свежее  мясо,
- однако, несмотря на некоторую убыль, пробирки были вскоре заполнены.
   Упаковав последнюю пробирку, Лэкленд  выпрямился  и  бросил  алчный
взгляд на колонноподобные зубы.
   - Хорошо бы заполучить один, но здесь уж без динамита не  обойтись,
- проговорил он с некоторой грустью.
   - А что это такое? - спросил Барленнан.
   - Взрывчатка... вещество, которое почти  мгновенно  превращается  в
газ, производя при этом грохот и сотрясение. Мы пускаем  в  ход  такие
материалы, когда нам нужно что-нибудь рыть, разрушить ненужное  здание
или мешающую нам гору...
   - Это был грохот взрывчатки? - спросил Барленнан.
   Некоторое время Лэкленд молчал. Солидное "бабах!", прозвучавшее  на
планете, где аборигены понятия не имеют о взрывчатых веществах и  где,
кроме него, нет больше ни одного землянина, кого угодно может привести
в замешательство, особенно если это происходит  в  такой  на  редкость
подходящий момент; Лэкленд был, мягко выражаясь, испуган.  Он  услыхал
взрыв одновременно через радиоаппарат Барленнана и через  акустические
диски своего шлема и  потому  не  мог  составить  представление  ни  о
расстоянии, ни о мощности взрыва, но уже через несколько секунд в  его
сознании отчетливо промелькнула неприятная догадка.
   - Очень похоже... - запоздало ответил он на  вопрос  месклинита  и,
обогнув голову морского чудовища, заковылял к тому месту, где  оставил
танк. Его одолевали дурные предчувствия.  А  Барленнан,  изнемогая  от
любопытства, двигался за ним по пятам самым привычным  и  естественным
для себя способом - ползком.
   В первый момент, увидев танк, Лэкленд  испытал  чувство  безмерного
облегчения; но  когда  он  заглянул  в  раскрытую  дверцу,  облегчение
сменилось столь же безмерным ужасом.
   Он пола остались только вздыбленные и  скрученные  обрывки  тонкого
металлического листа; некоторые еще держались на стыках со стенками, а
другие  запутались  среди  рычагов  управления  и  разных   устройств.
Двигатель, помещавшийся под полом, был почти весь на  виду,  и  одного
взгляда было достаточно, чтобы убедиться  в  том,  что  он  безнадежно
разрушен. Барленнан был чрезвычайно заинтересован этим явлением.
   - Я понимаю так, что ты вез в танке какую-то взрывчатку, -  заметил
он. - Почему же ты  не  воспользовался  ею,  чтобы  получить  из  тела
животного нужный тебе материал? И что привело взрывчатку  в  действие,
пока она находилась в танке?
   - У тебя  просто  талант  задавать  трудные  вопросы,  -  отозвался
Лэкленд. - На первый я отвечу тебе, что никакой взрывчатки  у  меня  в
танке не было. Что же касается второго, то  здесь  мы  на  равных:  ты
знаешь столько же, сколько я.
   - И все же эта вещь была у тебя в танке, - настаивал  Барленнан.  -
Даже мне видно, что она помещалась под полом  и  стремилась  вырваться
оттуда наружу; кроме того, у нас  на  Месклине  нет  веществ,  которые
действуют подобным образом.
   - Допустим, ты прав, но ведь под полом не было ничего, что могло бы
взорваться, - ответил землянин.  -  Электромоторы  и  аккумуляторы  не
взрываются. Впрочем, ведь все эти обрывки находятся внутри кабины, так
что  при  тщательном  исследовании  несомненно  выявятся  следы  этого
вещества, если оно было  заключено  в  какой-нибудь  контейнер.  Но  в
первую очередь, Барл, мне  предстоит  решить  гораздо  более  насущную
проблему.
   - Какую именно?
   - От моего продовольственного  склада  меня  отделяют  восемнадцать
миль - то, что осталось из еды у меня в скафандре, можно  не  считать.
Мой танк разрушен, и не родился еще на  свет  такой  человек,  который
смог бы пройти пешком восемнадцать миль в скафандре  под  давлением  в
восемь атмосфер и при тройной силе тяжести. С "хлорелловыми жабрами" и
при ярком солнце воздуха у меня будет сколько угодно, но прежде, чем я
доберусь до базы, я умру с голоду.
   - Ты можешь вызвать своих друзей на Турее и попросить их выслать за
тобой ракету?
   - Да, могу. Возможно,  им  уже  все  известно,  если  кто-нибудь  в
радиорубке слушает наш разговор. Беда  в  том,  что,  если  мне  будет
оказана такого рода помощь, доктор  Ростен  непременно  заставит  меня
вернуться на Турей на всю зиму.  Мне  и  так  уже  досталось,  пока  я
уговаривал его, чтобы он разрешил мне остаться  здесь.  Мне,  конечно,
придется доложить ему насчет танка, но я хотел бы сделать это с базы -
по возвращении туда без его  помощи.  Впрочем,  все  равно  здесь  нет
мощностей, которые дали бы мне возможность вернуться; а ты  не  можешь
проникнуть в купол, чтобы доставить мне еду, хотя я все равно не  смог
бы переложить эту еду в контейнеры моего скафандра, не впуская  внутрь
ваш воздух.
   - Так или иначе, давай вызовем мою команду, - предложил  Барленнан.
- Пусть они займутся  этой  тушей,  возьмут  столько,  сколько  смогут
унести. И помимо всего прочего, у меня есть еще одна идея.
   - Мы идем, капитан, - прозвучал по радио голос Дондрагмера.
   Лэкленд вздрогнул: он успел забыть, что сам организовал связь таким
образом, что все радиоаппараты прослушивали друг друга. Изумился и сам
командир,  который  не  подозревал,  что  его  помощник  тоже  овладел
английским языком.
   - Самое  большее  через  два  дня  мы  будем  у  вас,  -  продолжал
Дондрагмер уже на своем языке; Барленнан переводил его слова Лэкленду.
- Мы идем по тому же направлению, что и машина Летчика.
   - Я вижу, что  уж  вам-то  голод  никак  не  угрожает,  -  произнес
землянин, бросив горестный взгляд на гору мяса, возвышающуюся рядом  с
ними. - Ну, а как там насчет твоей новой идеи? Имеет она  отношение  к
моей проблеме?
   - Мне кажется, имеет. - Месклинит улыбнулся бы, если бы его рот был
более подвижен. - Встань на меня обеими ногами.
   В течение нескольких секунд Лэкленд стоял, окаменев от удивления; в
конце концов,  Барленнан  более  всего  напоминал  гусеницу,  а  когда
человек  наступает  на  гусеницу...  Затем  он  расслабился   и   даже
рассмеялся.
   - Понятно, Барл. Я просто забыл...
   Тем  временем  Барленнан  подполз  к  его  ногам,  и  Лэкленд   без
дальнейших колебаний наступил на него. Осуществлению  идеи  Барленнана
помешало одно-единственное затруднение.
   Лэкленд обладал массой примерно в сто шестьдесят фунтов.  Такую  же
массу имел его скафандр, в  своем  роде  чудо  инженерного  искусства.
Таким  образом,  на  экваторе  Месклина  человек  в  скафандре   весил
приблизительно девятьсот пятьдесят фунтов (он бы  и  шагу  сделать  не
смог, если бы не хитроумные сервомеханизмы в ногах скафандра), и  этот
вес лишь ненамного превышал вес самого Барленнана в полярных  областях
его планеты. Нести такой вес не составило бы для  месклинита  никакого
труда; поражение ему нанесла простая геометрия. Барленнан  имел  форму
цилиндра длиной в полтора фута и диаметром в два дюйма;  закованный  в
броню землянин просто не мог сохранить на нем равновесие.
   Затея Барленнана не удалась;  тогда  выход  из  положения  придумал
Лэкленд. Несколько металлических листов  по  бортам  танка  наполовину
сорвало взрывом;  один  из  этих  листов  Барленнан  под  руководством
Лэкленда не без труда оторвал совсем. Он был около двух футов  шириной
и шести длиной; могучие клешни аборигена слегка загнули один  край,  и
лист превратился в превосходную волокушу, но  в  этом  районе  планеты
Барленнан весил всего три фунта. Ему не хватило силы  сцепления  между
ногами и  грунтом,  чтобы  тащить  это  устройство,  а  до  ближайшего
растения,  которое  могло  бы  служить  якорем,  было  четверть  мили.
Лэкленда утешало только то, что краска стыда на его лице  не  имела  в
глазах местных жителей никакого смысла, ибо, когда провалилась  и  его
затея, солнце было высоко в небе. Они работали не только  днем,  но  и
ночью, так как туч не было, а малое солнце и обе  луны  давали  вполне
достаточно света.



5. Картография

   Прибытие охотничьих отрядов через  несколько  дней  помогло  быстро
решить задачу, стоявшую перед Лэклендом.
   Само по себе  количество  аборигенов  мало  что  значило;  двадцати
одному месклиниту все равно  недоставало  силы  сцепления  с  грунтом,
чтобы сдвинуть с места нагруженную волокушу.  Тогда  Барленнан  решил,
что лучше всего расставить по углам по одному моряку с тем, чтобы  они
несли волокушу на себе; ему пришлось порядочно потрудиться, прежде чем
он преодолел их  врожденный  ужас  перед  перспективой  оказаться  под
массивным предметом. Когда же ему это удалось, то выяснилось, что  все
его усилия затрачены впустую: металлический лист был слишком  тонок  и
прогнулся под тяжестью закованного в броню человека до самого  грунта,
так что над грунтом торчали только углы, подпираемые месклинитами.
   Тем временем Дондрагмер без лишних слов вытравил  и  связал  тросы,
которые вместе с сетями входили в охотничий комплект. Общая  длина  их
оказалась более чем достаточной, чтобы  дотянуть  тросы  до  ближайших
деревьев; корни, способные противостоять  самым  свирепым  месклинским
бурям, были использованы в качестве якорей. Спустя четыре дня  Лэкленд
с целым поездом волокуш, изготовленных из металлических  листов,  и  с
громадным грузом мяса двинулся в обратный путь по направлению к  "Бри"
и при постоянной скорости - миля в час - через  шестьдесят  один  день
достиг корабля. Еще через два дня охотники при помощи остававшихся  на
борту членов экипажа, протащив скафандр с Лэклендом через  заросли  от
корабля к куполу, благополучно  доставили  его  к  дверям  тамбура.  И
вовремя: по небу уже вновь неслись тучи, а ветер  набрал  такую  силу,
что для возвращения на "Бри" морякам пришлось прибегнуть  к  привязным
тросам.
   Прежде чем послать  официальный  рапорт  о  том,  что  случилось  с
танком, Лэкленд основательно подготовился. Должен же он знать, что  на
самом деле произошло с машиной. Не обвинять же товарищей  на  Турее  в
том, что кто-то из них по небрежности забыл  под  полом  кабины  заряд
динамита!
   Едва он нажал кнопку вызова рации, связывающей его со спутником, на
него  нашло  озарение,  и  когда  на  экране   появилась   морщинистая
физиономия доктора Ростена, он уже знал, что говорить.
   - Док, в танке имеет место неполадка.
   - Это я уже знаю. Электрическая  или  механическая?  Насколько  это
серьезно?
   - Главным образом механическая,  хотя  электричество  тоже  сыграло
свою роль. Боюсь, что с танком все кончено. То, что от него  осталось,
находится на берегу в восемнадцати милях к западу.
   - Приятно  слышать.  В  эту  планету  деньги  проваливаются  как  в
бездонную бочку. Что же именно произошло? И как вы вернулись на  базу?
Не могли же вы пройти пешком восемнадцать миль в своем  скафандре  при
такой силе тяжести.
   - Я и не шел... Меня приволокла сюда  команда  Барленнана.  Что  же
касается танка, то, насколько  я  полагаю,  пол  кабины  над  моторным
отделением не был герметичным. Когда я вышел, чтобы провести кое-какие
исследования,  атмосфера  Месклина  -  сжатый  под  большим  давлением
водород - смешалась под полом с нашим  воздухом.  В  кабине,  конечно,
имело место то же самое, но весь  кислород  оттуда  моментально  вышел
через дверь и рассеялся, прежде чем случилась беда. А вот под полом...
Прежде чем кислород улетучился и оттуда, там проскочила искра.
   - Понятно. Чем была вызвана эта искра? Неужели вы не выключили  все
моторы, когда выходили?
   - Конечно! Там же много всего  -  рулевые  сервосистемы,  динамо  и
прочее. И честно говоря, я рад, что так получилось; иначе взрыв мог бы
произойти, когда я вернулся и включил все это.
   - Гм! - Вид у директора был несколько раздраженный. - А  зачем  вам
вообще было выходить? Какая в этом была необходимость?
   Лэкленд возблагодарил небо за то, что Ростен был биохимиком.
   - В общем-то особенной необходимости не было. Я решил взять образцы
животной ткани у  шестисотфутового  кита,  выброшенного  на  берег.  Я
подумал, что кому-нибудь может понадобиться...
   - Они у вас? - рявкнул Ростен, не дав Лэкленду закончить.
   - У меня. Можете в любое время забрать их... И нет  ли  у  вас  еще
одного танка?
   - Есть. Пожалуй, я доставлю его вам,  когда  кончится  зима.  А  до
этого посидите в куполе,  так  будет  безопаснее.  Чем  вы  обеспечили
сохранность образцов?
   - Да ничем особенно... Водород... местный воздух. Я решил, что наши
обычные  предохранительные  средства  только  испортят  их.  Так   что
забирайте их  от  меня  поскорее;  Барленнан  утверждает,  будто  мясо
становится ядовитым через несколько сотен дней, из  чего  я  заключил,
что здесь есть микроорганизмы...
   - Смешно было бы, если бы их не было; ладно, я прибуду  часа  через
два.
   Ростен отключился, не сказав больше ни слова о разрушенном танке, и
Лэкленд почувствовал себя почти счастливым. Он сейчас же отправился  в
постель, так как не спал около суток.
   Его разбудила - да и то не совсем - прибывшая ракета. Ростен явился
собственной персоной, что, впрочем, не было удивительно.  Он  даже  не
вылез из своего скафандра: он забрал пробирки, которые Лэкленд оставил
в тамбуре, чтобы свести  к  минимуму  опасность  загрязнения  образцов
кислородом, взглянул на Лэкленда и понял, в каком он состоянии.
   - Эти образцы, вероятно, стоят потерянного танка, - произнес он.  -
А теперь отправляйтесь спать. Перед вами стоят еще  кое-какие  задачи.
Мы вернемся к этому разговору, когда вы будете в  состоянии  понимать,
что вам говорят. Всего хорошего.
   И дверь тамбура захлопнулась за ним.
   У Лэкленда не остались в памяти прощальные слова Ростена, но ему  о
них напомнили много часов спустя, когда он отоспался и поел  еще  раз.
Директор приступил к делу почти без предисловий:
   - Зимний период, в течение которого Барленнан не  посмеет  выйти  в
плавание, продлится всего три с половиной месяца. Здесь у нас получено
несколько наборов телефотографий; они еще не сведены в карту,  хотя  в
общем мы их сопоставили с местностью. Нам не удалось создать настоящую
карту - мешают трудности, связанные с интерпретацией  отдельных  мест.
Ваша задача на  остаток  зимы:  проработать  эти  фотографии  с  вашим
приятелем Барленнаном, преобразовать их в годную к употреблению  карту
и выработать маршрут, который в кратчайшие сроки приведет его к цели.
   - Но Барленнан вовсе не собирается  добираться  туда  в  кратчайшие
сроки. Он же купец-первопроходец, занятый своим  делом,  мы  для  него
всего-навсего  эпизод.  Все,  что  мы  способны  предложить   за   его
неоценимую помощь - это  регулярные  прогнозы  погоды,  которые  могут
оказаться полезными в его плавании.
   - Все это понятно; только не забывайте,  что  вы  там  для  того  и
находитесь; вы должны быть дипломатом. Я не жду от вас чуда - чудес на
свете не бывает... и  нам,  разумеется,  желательно,  чтобы  Барленнан
оставался с нами в хороших отношениях; но на  ракете  -  дорогостоящее
оборудование стоимостью в два  миллиарда  долларов,  и  она  не  может
подняться с полюса, а в ней данные, которым буквально нет цены...
   - Я знаю, - прервал его Лэкленд. - И сделаю  все,  что  смогу.  Мне
никак не удается заставить аборигенов понять, насколько  это  важно...
Это не значит, что Барленнан глуп; просто  ему  недостает  необходимой
подготовки. Ладно. Следите, когда будут просветы в  штормовой  погоде,
чтобы  он  при  первой  возможности  явился  ко  мне  и  взглянул   на
фотографии.
   - Может быть, стоит соорудить снаружи у окна какое-нибудь  укрытие,
чтобы он мог оставаться у вас и в плохую погоду?
   - Однажды я предложил ему это, но он отказался. В плохую погоду  он
не желает покидать корабль и команду. И я его понимаю.
   - Я, пожалуй, тоже. Ну что ж, постарайтесь сделать все, что в ваших
силах. Вы знаете, что это значит для нас. Из  этих  материалов  мы  бы
узнали  о  тяготении  столько,  сколько  никто  не  узнал  со   времен
Эйнштейна.
   Ростен отключился, и зимняя работа началась.
   Местонахождение исследовательской ракеты, которую посадили в районе
южного полюса Месклина, было  давно  уже  определено  по  сигналам  ее
автоматических  передатчиков;  она,  по  всей  видимости,  собрала   и
зарегистрировала необходимые данные, но так и не смогла оторваться  от
грунта. Наметить морской или  сухопутный  маршрут  от  района  зимовки
"Бри" до ракеты оказалось гораздо труднее.  Дорога  океаном  была  еще
туда-сюда; примерно сорок или сорок пять тысяч миль плавания  по  цепи
морей вдоль побережья  (причем  половина  пути  была  хорошо  известна
соотечественникам Барленнана)  могли  доставить  спасательную  команду
близко к беспомощному аппарату. К сожалению,  после  этого  оставалось
еще около четырех тысяч миль по суше! В этом секторе побережья не было
ни одной большой реки, которая сократила бы  сухопутный  участок  хотя
сколько-нибудь значительно. Между  тем  в  пятидесяти  милях  от  цели
протекала речка, по которой "Бри" мог бы подняться без всякого  труда;
но она впадала в море, полностью изолированное от океана, где  плавали
соотечественники Барленнана. Этот  океан  представлял  собой  длинную,
узкую и неровную цепочку  морей,  простирающуюся  от  района  севернее
экватора  неподалеку  от  базы  Лэкленда  и  почти  до   экватора   на
противоположной стороне планеты, причем она проходила довольно  близко
от южного полюса - довольно близко  по  месклинским  меркам,  конечно.
Море, в которое впадала река, протекавшая поблизости от  ракеты,  было
пошире и с более ровной береговой линией; устье  реки  приходилось  на
самую южную точку его побережья, и оно тоже простиралось  за  экватор,
где омывало северную полярную шапку. Оно располагалось  к  востоку  от
первой цепи морей и было отделено от нее узким  перешейком,  тянущимся
от полюса к экватору - узким  опять-таки  по  меркам  Месклина.  Когда
фотографии сложились в карту, Лэкленд отметил,  что  ширина  перешейка
колеблется от двух до семи тысяч миль.
   - Хорошо бы найти проход, соединяющий  эти  два  океана,  -  сказал
однажды Лэкленд.
   Месклинит, удобно расположившийся на своем лежбище  по  ту  сторону
окна, слабым жестом выразил согласие. Зима перевалила за  середину,  и
большое солнце,  опускаясь  к  северному  горизонту,  становилось  все
тусклее.
   - Ты уверен, что такой проход вам неизвестен? - спросил Лэкленд.  -
В конце  концов,  эти  снимки  сделаны  осенью,  а  по  твоим  словам,
океанский уровень выше всего весной.
   - Мы ничего не знаем о таком проходе в какое бы то  ни  было  время
года, - ответил капитан. - Про тот, второй океан, мы знаем,  но  очень
мало. Слишком много народов населяют пространство между нашим  океаном
и  тем,  и  завязать  непосредственные  контакты   со   всеми   просто
невозможно. На путешествие по перешейку из одного его конца  в  другой
требуется два года; как правило, на это никто не решается.  Товары  на
этом пути много раз переходят из рук в руки,  и  когда  наши  торговцы
видят их в портах на западном побережье, бывает уже трудно определить,
откуда они взялись. Если нужный нам  проход  существует,  его  следует
искать здесь,  вблизи  от  Края  Света,  где  места  почти  совсем  не
исследованы. Карта, которую мы с тобой  составляем,  еще  недостаточно
полна. Во всяком случае, к югу отсюда осенью такого прохода нет; я это
знаю, потому что сам проплыл вдоль всей береговой  линии.  Правда,  не
исключено, что этот самый берег в конечном счете выходит где-нибудь  к
нужному нам морю; мы прошли вдоль него на восток  на  несколько  тысяч
миль и просто не знаем, куда он тянется дальше.
   - Насколько я помню, через две тысячи миль он  снова  загибается  к
северу через внешний мыс, Барл... Правда,  когда  я  видел  это,  была
осень. Хлопотливое это дело - составлять карту вашего мира. Слишком он
изменчив. Нам бы подождать до следующей осени, по крайней  мере  тогда
мы бы могли пользова