Хол Клемент.
    Барлеман 1-3

    Экспедиция "Тяготение"
    У критической точки
    Звездный свет


    Экспедиция "Тяготение"

   -----------------------------------------------------------------------
   Hal Clement. Mission of Gravity (1954) ("Barlennan"#1).
   Пер. - С.Бережков.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 30 July 2000
   Spellcheck: Wesha the Leopard
   -----------------------------------------------------------------------

1. Зимняя буря

   Ветер налетел на залив, словно был живым существом. Он  взбаламутил
поверхность так старательно, что трудно было  сказать,  где  кончается
жидкость, а где начинается газ; он стремился  поднять  волны,  которые
могли бы захлестнуть "Бри", словно щепку, но  те  не  успевали  взмыть
вверх хотя бы на фут, как он тут же распылял их на мельчайшие брызги.
   Одни  лишь  брызги  долетали  до  Барленнана,  распластавшегося  на
кормовом плоту. Корабль давно уже был в безопасности  на  берегу.  Его
вытащили сразу же, едва Барленнан решил, что они будут здесь зимовать;
и все же месклинит не мог подавить в себе некоторого беспокойства. Эти
волны были намного выше тех, которые встречались ему в океане,  и  его
не слишком подбадривала мысль, что  малая  сила  тяжести,  позволявшая
волнам  вздыматься  на  такую  высоту,  не   даст   им   и   причинить
сколько-нибудь существенного вреда кораблю,  даже  если  они  до  него
докатятся.
   Барленнан не был особенно суеверным, но ведь никто  не  знает,  что
может случиться в такой близости  к  Краю  Света.  Даже  его  команда,
которой уж никак не приходилось  жаловаться  на  избыток  воображения,
время от времени проявляла признаки беспокойства. "Не будет нам  здесь
удачи, -  ворчали  они.  -  Тот,  кто  обитает  за  Краем  и  насылает
устрашающие зимние штормы, прорывавшиеся в этот мир  на  тысячи  миль,
может разозлиться, что его потревожили". При каждом несчастном  случае
ворчание возобновлялось, а несчастные случаи были  нередки.  Никто  не
застрахован от оплошности, если он весит всего два фунта  с  четвертью
вместо пятисот  пятидесяти,  к  которым  привык  за  всю  свою  жизнь;
командиру этот факт представлялся очевидным,  но  чтобы  усвоить  это,
по-видимому, необходимо было какое-то образование или хотя бы привычка
к логическому мышлению.
   Уж  кому-кому,  а  Дондрагмеру  во  всяком  случае   следовало   бы
соображать... Длинное тело Барленнана напряглось, и он  чуть  было  не
выкрикнул приказ прежде, чем по-настоящему понял,  что  происходит  на
третьем плоту. Видимо, помощник решил, что сейчас как  раз  подходящий
момент проверить опоры одной из мачт, и, воспользовавшись почти полным
отсутствием веса, поднялся  над  палубой,  вытянувшись  почти  на  всю
длину. Зрелище было совершенно  фантастическим  -  он  поднимался  все
выше, неуверенно балансируя на шести задних  ногах,  хотя  большинство
команды  "Бри"  более  или  менее  привыкло  к  подобным  трюкам;   но
Барленнана поразило не это. При весе в два фунта нужно  за  что-нибудь
держаться, иначе тебя сдует первым же порывом ветра; а  как  можно  за
что-нибудь  держаться  шестью  задними  ногами?  Когда  налетел   этот
шторм... но приказ уже нельзя было расслышать, даже если  бы  командир
заорал во всю мочь. Барленнан пополз было через первую буферную  щель,
отделявшую его от места действия, когда увидел, что помощник  привязал
себя к палубе леерами и был почти так же надежно принайтован к палубе,
как мачта, с которой он возился.
   Барленнан расслабился. Он знал, почему Дон так поступает - помощник
бросал вызов тому, кто гонит на них эту самую бурю, и  он  сознательно
стремился внушить подобное  отношение  всей  команде.  "Молодчина",  -
подумал Барленнан и снова взглянул на залив.
   Теперь бы никто не мог точно указать, где проходит береговая лилия.
Уже в сотне ярдов от "Бри" невозможно  было  ничего  разглядеть  из-за
сплошного вихря белых брызг и  белесого  песка;  даже  и  сам  корабль
становилось все труднее рассмотреть, ибо стремительно несущиеся  капли
метана, словно пули, все чаще ударялись в глазные капсулы командира  и
размазывались по их поверхности. Правда, палуба под множеством его ног
была еще прочна, как скала; хоть судно и было теперь легким,  отдаться
на волю ветра оно, по-видимому, не собиралось. "Да и с какой стати?" -
мрачно подумал командир, вспомнив о множестве канатов,  привязанных  к
глубоко забитым якорям и к низким деревьям,  которые  усеивали  берег.
Действительно, с какой стати?.. Но  это  был  бы  не  первый  корабль,
дерзнувший отправиться к самому Краю и пропавший без вести.  Возможно,
подозрения  команды  по  отношению  к  Летчику  в   какой-то   степени
оправданы. В конце концов, именно это странное  существо  убедило  его
перезимовать здесь, не пообещав при этом никакой защиты ни кораблю, ни
экипажу. Но если Летчик хотел их уничтожить, он  мог  бы  сделать  это
гораздо проще и вернее,  не  тратя  время  на  уговоры.  Если  бы  это
громадное устройство, в котором он передвигается, повисло  над  "Бри",
то даже здесь, где вес значит столь мало, было бы не о  чем  говорить.
Барленнан заставил себя думать о другом: он  в  полной  мере  разделял
обычный для месклинита ужас  перед  перспективой  очутиться,  хотя  бы
ненадолго, под чем-нибудь действительно твердым.
   Команда давно уже укрылась под палубными брезентами - даже помощник
прекратил работу, так как буря разыгралась по-настоящему. Все были  на
месте: Барленнан пересчитал бугры под защитной тканью, еще  когда  ему
был виден весь корабль. Никто не отлучился на охоту, поскольку  моряки
знали о надвигающейся буре и без предупреждения Летчика. За  последние
десять дней ни один из них не удалялся от корабля более  чем  на  пять
миль, а пять миль - не расстояние при здешнем весе.
   Конечно, запасов продовольствия у них хватало. Барленнан и  сам  не
был дураком и  сделал  все  возможное,  чтобы  не  набрать  в  команду
дураков. Тем не менее свежая пища не помешала бы. "Интересно, долго ли
этот шторм продержит нас в заключении", - подумал  он.  На  этот  счет
приметы  не  сказали  ничего,   хотя   они   достаточно   красноречиво
предупредили о приближении ненастья. Возможно, Летчик  это  знает.  Ну
что ж, на корабле делать  больше  нечего,  и  он  может  со  спокойной
совестью  потолковать  с  этим  странным  существом.  При  взгляде  на
устройство, которое дал ему Летчик, Барленнана до  сих  пор  охватывал
легкий трепет недоверия, и он не уставал вновь и вновь убеждать себя в
его мощи.
   Оно лежало рядом с ним на кормовом плоту  под  небольшим  отдельным
брезентом. Это был параллелепипед трех дюймов в длину и около полутора
в ширину и высоту. Прозрачный кружок  на  гладкой  поверхности  одного
торца напоминал глаз; по-видимому, он и играл роль глаза. Кроме  того,
там была еще одна особенность - маленькое круглое отверстие в одной из
больших граней. Предмет лежал этой гранью вверх, и  торец  с  "глазом"
выступал  из-под  брезента.  Брезент  же  был   открыт,   конечно,   в
подветренную  сторону,  и  материя  плотно  облегала  плоскую  верхнюю
поверхность машины.
   Барленнан  просунул  руку  под  брезент,  пошарил,  пока  не  нашел
отверстие, и сунул в  него  клешню.  Внутри  не  было  ни  кнопки,  ни
переключателя, но это его не смущало: кнопки и переключатели были  ему
так же незнакомы, как тепловые, световые и электрические реле. Он знал
по опыту, что если вложить в отверстие что-нибудь непрозрачное, то это
каким-то образом сразу станет известно Летчику, и  он  знал,  что  нет
никакого смысла гадать, почему это происходит.  Все  равно  что  учить
навигационному искусству десятидневного младенца, с грустью  думал  он
иногда. Утешительно было считать, что сообразительности бы,  наверное,
ему хватило, но явно не  хватало  нескольких  лет  опыта  обращения  с
подобными предметами.
   - Чарлз Лэкленд слушает, - отрывисто заговорил аппарат, прервав ход
его мыслей. - Это ты, Барл?
   - Это Барленнан, Чарлз. - Командир говорил на языке Летчика; языком
этим он владел теперь достаточно свободно.
   - Рад тебя слышать. Ну как, правы мы были насчет этого ветерка?
   - Он начался в предсказанное тобой время. Погоди... Да, вот и  снег
пошел. Я не заметил сначала. Правда, пока я не вижу пыли.
   - Будет и пыль. Вулкан выбросил в атмосферу десяток кубических миль
пыли, и ее разносит вот уже несколько дней.
   На это Барленнан не сказал ничего. Вулкан, о котором шла  речь,  до
сих пор оставался предметом спора между ними, ибо расположен был в той
части  Месклина,  которая,  согласно   географическим   представлениям
Барленнана, попросту не существовала.
   - Что мне действительно хотелось бы знать, Чарлз, так  это  сколько
времени еще будет продолжаться нынешний ураган. Как  я  понимаю,  твои
собратья могут наблюдать его сверху,  и  им,  наверное,  известна  его
протяженность.
   - Что, вам уже худо?  Зима  еще  только  началась...  Вам  придется
пробыть здесь несколько тысяч дней, прежде чем вы сможете покинуть эти
места.
   - Я понимаю. Продовольствия у нас полным-полно. Но время от времени
нам хотелось бы чего-нибудь свежего, и было бы недурно знать  заранее,
когда мы сможем пойти на охоту.
   - Ясно. Боюсь, для этого нужен будет очень точный расчет времени. Я
не был здесь прошлой зимой, но знаю, что бури в этих местах  и  в  это
время года не прекращаются. Ты был когда-нибудь раньше на экваторе?
   - На чем?
   - На... Это то самое, что вы называете Краем.
   - Нет, никогда я не был так близко от него и  не  представляю,  как
можно подобраться к нему еще ближе. Мне кажется, если бы мы заплыли  в
этот океан еще дальше, мы бы окончательно потеряли вес и улетели бы  в
пустоту.
   - Пусть тебя это не беспокоит, потому что это не так.  Если  бы  вы
продолжали плыть дальше, ваш вес  снова  начал  бы  увеличиваться.  Вы
сейчас как раз на экваторе - там, где вес наименьший. Именно поэтому я
здесь. Но теперь я понимаю,  почему  ты  отказываешься  поверить,  что
дальше к северу тоже есть и море, и суша. Когда мы  говорили  об  этом
раньше, я решил, что мы просто не поняли друг  друга.  Может,  у  тебя
сейчас  найдется  время  объяснить  мне,  как  вы  представляете  себе
устройство мира? Или, может, у тебя есть карты?
   - Конечно. Здесь, на кормовом  плоту,  у  меня  есть  Чаша.  Только
сейчас тебе ее не разглядеть, потому что  солнце  село,  а  при  такой
облачности света от Эсстеса слишком мало.  Я  тебе  покажу  ее,  когда
взойдет солнце. Мои плоские карты не годятся, ни на одной  из  них  не
показана вся территория, чтобы дать по-настоящему ясную картину.
   - Ну что ж, прекрасно.  А  пока  мы  дожидаемся  восхода,  попробуй
объяснить мне это на словах.
   - Я не уверен, что владею  твоим  языком  в  достаточной  мере,  но
попытаюсь... В  школе  меня  учили,  что  Месклин  представляет  собой
огромную пустую чашу. Большинство населения живет поближе  к  ее  дну,
где нормальная сила тяжести. Философы считают, что притяжение  зависит
от гигантской плоской плиты, на которой стоит Месклин; чем  дальше  мы
отходим  к  Краю,  тем  меньше  мы  весим,  потому  что  удаляемся  от
поверхности плиты. Никто не знает, на чем стоит сама  плита;  на  этот
счет у менее цивилизованных рас существует масса нелепейших верований.
   - Мне  думается,  что,  если  бы  ваши  философы  были  правы,  вам
приходилось бы всякий раз, когда  вы  пускаетесь  в  путь  от  центра,
взбираться вверх по склону, и все ваши океаны стекли бы к самой низкой
точке, - заметил Лэкленд. - Ты спрашивал кого-нибудь из  философов  об
этом?
   - В молодости я видел картину,  объясняющую  всю  эту  механику,  -
отозвался командир. - Учитель показал нам схему, где  было  изображено
множество линий, которые поднимались от поверхности плиты,  изгибались
и  сходились  точно  над  центром  Месклина.  Благодаря  изгибам   они
проходили сквозь чашу не наискось, а перпендикулярно к ее поверхности,
и учитель говорил, что вес действует вдоль этих линий, а не прямо вниз
к плите. Я не все там понял, но на практике все вполне  оправдывается.
Они утверждают, что эта теория верна, так как  расстояния,  нанесенные
на карту, согласуются с рассчитанными по этой  теории.  Такое  я  могу
понять; по-моему, доказательство убедительное. Если бы форма мира была
иной, все вычисленные расстояния при  удалении  от  исходного  пункта,
конечно, пошли бы насмарку.
   - Ясно. Я вижу, твои философы сильны в геометрии. И я  не  понимаю,
как они не  сообразили,  что  существуют  два  варианта,  при  которых
вычисленные расстояния могут соответствовать реальным. В конце концов,
неужели ты сам не видишь, что поверхность  Месклина  изгибается  вниз?
Если бы ваша теория была справедлива, горизонт казался бы выше  уровня
глаз. Как насчет этого?
   - А он и есть выше. Потому-то даже самые примитивные племена знают,
что мир имеет форму чаши. Ведь это только здесь,  у  самого  Края,  он
выглядит по-иному. Надо полагать, какую-то роль в этом играет свет.  В
конце концов, солнце здесь восходит и  заходит  даже  летом,  так  что
стоит ли удивляться, что  и  все  остальное  несколько  необычно?  Сам
подумай, здесь даже  кажется,  будто  этот...  горизонт,  так  ты  его
называешь?.. ближе с юга и с севера, чем  с  запада  и  востока.  Если
смотреть на запад и восток, корабль виден с более далекого расстояния.
Это все свет.
   - Гм. Сейчас мне пока что довольно  трудно  оспаривать  твою  точку
зрения. - Барленнан не  настолько  хорошо  знал  язык  Летчика,  чтобы
различить  нотку  веселья  в  его  голосе.  -  Я  никогда  не  был  на
поверхности далеко от... э... Края, и мне никогда не удастся  побывать
в таких местах. Я и не  предполагал,  что  все  обстоит  так,  как  ты
описываешь, да и сейчас не могу себе этого представить. Но я надеюсь в
этом убедиться, когда ты возьмешь с собой в наше маленькое путешествие
мой телепередатчик.
   - Я с удовольствием послушаю, в чем же наши философы  ошибаются,  -
вежливо сказал Барленнан. - Конечно, когда ты будешь готов к этому.  А
пока мне хотелось бы узнать, сумеешь ли ты сказать мне, когда наступит
затишье.
   - Понадобится несколько минут, чтобы получить информацию с базы  на
Турее. Давай я снова свяжусь с тобой, когда взойдет солнце. Я  передам
тебе прогноз погоды, и будет уже достаточно светло,  чтоб  ты  показал
мне свою Чашу. Как ты считаешь?
   - Превосходно. Я буду ждать.
   Барленнан  распластался  на  палубе  тут  же  возле  радио.  Кругом
по-прежнему  завывала  буря.  Метановые  дробинки,  стучавшие  по  его
бронированной спине, мало беспокоили его - в высоких широтах они  были
гораздо сильнее. Время от времени ему приходилось  смахивать  за  борт
наносы аммиака, которые непрерывно скапливались на плоту, но даже  это
не было особенно обременительным - пока, во  всяком  случае.  Ближе  к
середине зимы, через пять или шесть тысяч дней, аммиак будет таять под
ярким солнцем, а затем замерзать вновь.  Вот  тогда  главное  будет  -
вовремя  освобождать  корабль   от   жидкости   перед   ее   повторным
замерзанием, иначе команде Барленнана придется вырубать из смерзшегося
песка все две сотни плотов. Все-таки "Бри" - не  речное  суденышко,  а
крупный океанский корабль.
   Летчику действительно понадобилось  всего  несколько  минут,  чтобы
получить необходимую информацию, и, когда тучи над  заливом  высветило
восходящее солнце, его голос вновь зазвучал из крошечного аппарата.
   - Боюсь, что я был прав, Барл. Просвета нигде не видно.  Почти  все
северное полушарие - правда, это ни о чем не  говорит  тебе  -  бурлит
испарениями полярной шапки. Я так понимаю, что  бури  там  бушуют  всю
зиму. А то обстоятельство, что в высокие  южные  широты  они  приходят
разрозненно,  объясняется  кориолисовым   отклонением,   которое   они
испытывают при прорыве через экватор...
   - Чем объясняется?
   - Той же самой силой,  что  отклоняет  влево  предмет,  который  ты
бросаешь... Правда, я никогда не наблюдал этого в здешних условиях, но
на вашей планете такое отклонение должно быть особенно заметно...
   - Что такое "бросаешь"?
   - Черт возьми, действительно, этого слова у нас еще  не  было.  Ну,
вот я видел, как ты подпрыгнул... черт, этого тоже не было! Ну,  когда
ты приходил сюда, к моему укрытию... Ты помнишь это слово?
   - Нет.
   - Ладно. "Бросать" - это значит взять какой-нибудь предмет, поднять
его и с силой оттолкнуть от себя так, что  он  некоторое  время  будет
двигаться, прежде чем ударится о грунт.
   - У нас в нормальных странах таких вещей не делают. Здесь мы  можем
позволить многое такое, что там невозможно или опасно.  Приведись  мне
"бросать"  что-нибудь  дома,  оно  могло   бы   запросто   упасть   на
кого-нибудь... возможно, на меня самого.
   - Подумать только, ты прав. Это могло  бы  кончиться  плохо.  Плохо
даже здесь, на экваторе, при трех "g", а ведь на полюсах у  вас  около
семисот "g". Но все-таки, если бы ты нашел  такой  маленький  предмет,
который тебе было бы под силу бросить,  разве  ты  не  смог  бы  снова
подхватить его или по крайней мере выдержать его удар?
   - Мне трудно представить себе такую ситуацию, но, кажется,  я  знаю
ответ на твой вопрос. Не хватит времени. Если что-нибудь роняют... или
бросают, то оно падает на грунт прежде, чем его  успевают  подхватить.
Одно дело - поднять и нести, одно дело - ползти, а  вот  бросать  и...
прыгать... это уже совершенно другое.
   - Понимаю. Вернее, мне кажется, что понимаю. Мы вроде  бы  априорно
предполагаем  в  вас  быстроту  реакции,  соизмеримую  с  вашей  силой
тяжести, но тут, видимо, в нас  говорит  антропоморфизм.  Кажется,  до
меня дошло.
   - То, что я понял из твоих слов, звучит убедительно. Различия между
нами  очевидны  и  несомненны;  возможно,  мы  никогда  полностью   не
осознаем, насколько они велики. Но все же  у  нас  достаточно  общего,
чтобы вести беседы... и я надеюсь прийти к взаимовыгодному соглашению.
   - Я убежден, что так и  будет.  Кстати,  для  этого  тебе  придется
рассказать мне о тех местах, куда собираешься плыть  ты,  а  я  должен
буду показать тебе на ваших картах то место, куда хочу направить  тебя
я.  Нельзя  ли  взглянуть  теперь  на  эту  твою   Чашу?   Света   для
видеопередатчика уже вполне достаточно.
   - Конечно. Чаша встроена в палубу, так что  перемещать  ее  нельзя;
мне придется придвинуть к ней машину. Погоди немного.
   Цепляясь за крепежные планки на палубе, Барленнан  медленно  пополз
через плот к участку, закрытому небольшим брезентом. Он стянул и убрал
брезент, затем вернулся, привязал к  аппарату  четыре  леера,  которые
закрепил на подходящих планках, и поволок его по палубе.  Машина  была
меньше Барленнана, хотя весила значительно  больше  его,  но  командир
принял  все  меры  предосторожности,  чтобы  аппарат  не  сдуло.  Буря
продолжалась с прежней силой, так что даже  палубу  время  от  времени
потряхивало.  Придвинув  "глаз"  аппарата  почти  вплотную   к   Чаше,
Барленнан подвел под другой его  конец  планку  таким  образом,  чтобы
Летчик   мог   смотреть   сверху   вниз.   Затем   он   перебрался   к
противоположному краю Чаши и начал объяснения.
   Лэкленду пришлось признать, что  карта,  нанесенная  на  внутреннюю
поверхность Чаши, была довольно последовательной и точной.  Как  он  и
ожидал, ее кривизна в общем соответствовала кривизне планеты - главной
ошибкой здесь было то, что в соответствии  с  представлениями  местных
аборигенов их Месклин был вогнутым. Чаша была примерно шести дюймов  в
диаметре и около дюйма  с  четвертью  глубины  в  центре.  От  внешних
воздействий ее защищала покрышка из прозрачного  материала  -  видимо,
льда, как подумал Лэкленд, - уложенная заподлицо с  палубой.  Покрышка
немного мешала Барленнану показывать на карте те или иные  детали,  но
снять ее было нельзя, иначе аммиачный снег тотчас же забил бы Чашу  до
краев. Эти наносы скапливались в любых местах, укрытых от ветра. Берег