ть волшебную  машину,
которую Летчики посадили и утратили в полярной пустыне его мира.
   С каждой пройденной  милей  капитан  все  больше  удивлялся  ветру;
никогда прежде не встречал он ветра, который бы дул в одном и  том  же
направлении более нескольких сотен дней подряд. А этот ветер не просто
дул все время в одну сторону, он еще  и  сворачивал,  следуя  кривизне
обрыва, и в сущности дул непрерывно в корму.  Барленнан,  конечно,  не
распустил палубную вахту,  но  теперь  он  смотрел  сквозь  пальцы  на
матроса, который на день-другой отвлекался от усердного несения службы
у вверенного ему участка парусного хозяйства. Да  и  сам  капитан  уже
потерял счет дням с тех пор, как в последний раз ему пришлось работать
с парусами.
   Как и предсказывали Летчики, река оставалась все такой же  широкой,
но становилась мельче и быстрее,  и  такую  возможность  Летчики  тоже
предвидели. Это должно  было  затормозить  ход  "Бри";  действительно,
скорость корабля несколько снизилась, но ненамного, потому  что  ветер
вскоре тоже начал усиливаться. Тянулась миля за милей,  проходил  день
за днем; метеорологи на  далеком  Турее  совершенно  обалдели.  Крути,
описываемые  солнцем  в  небе,  незаметно  поднимались  все  выше  над
горизонтом, но это происходило так медленно, что  "хозяева  погоды"  и
помыслить не могли  о  том,  чтобы  отнести  усиление  ветра  за  счет
астрономии. И люди, и месклиниты пришли к выводу, что в этом  виноваты
какие-то  местные  физико-географические  факторы.  В   конце   концов
Барленнан решил-таки остановиться и выслать охотничий отряд: он больше
не боялся, что ветер внезапно переменится.
   Ветер и вправду не переменился, и вскоре миля за милей снова  легко
заскользили под плотиками "Бри". Восемьсот миль, сказали Летчики.  Лаг
отсчитал против течения гораздо  больше,  но  в  конце  концов  далеко
впереди в обрыве показался предсказанный Летчиками пролом.
   Сначала русло реки было прямым, и моряки увидели это  место  словно
бы в профиль: почти ровный  склон,  начинающийся  прямо  из  скалистой
стены на высоте пятидесяти футов и спускающийся к горизонту под  углом
примерно в двадцать градусов.  Когда  они  приблизились,  русло  резко
свернуло вправо, и они обнаружили,  что  это  веерообразная  осыпь  из
пролома в стене, причем ширина пролома не достигает и двадцати  ярдов.
В самом проломе осыпь становилась круче, но и там, возможно, она  была
преодолимой; на этот счет никто не мог сказать  ничего  определенного,
пока они не подплыли ближе и не увидели,  из  каких  обломков  состоит
осыпь. Первое впечатление было обнадеживающим: в том месте,  где  река
огибала осыпь, валялись груды  гальки,  мелкой  даже  с  месклинитской
точки зрения. Если осыпь достаточно плотная, взбираться по  ней  будет
не очень трудно.
   Они свернули по руслу к месту напротив пролома,  и  когда  достигли
этого места, ветер наконец резко переменил направление и ударил  прямо
из пролома, ударил с невероятной силой. Гул, который за последние  дни
люди и месклиниты считали глухим шумом, превратился в чудовищный  рев,
и теперь стало понятно, откуда он исходит.
   Ветер ударил в корабль, угрожая разнести  в  клочья  прочную  ткань
парусов, и погнал его прочь от обрыва, наискось через реку.  В  то  же
мгновение рев достиг небывалой мощи, и около минуты  кораблю  пришлось
бороться с бурей, сравнимой с самыми  сильными  ураганами,  в  которые
экспедиция попадала во время похода. Это продолжалось недолго;  паруса
стояли поперек  ветра,  а  инерция  движения  была  достаточна,  чтобы
вывести корабль из этого бешеного урагана, прежде чем его выбросило на
берег. Тут Барленнан поспешно повернул корабль вправо и быстро пересек
оставшееся до берега пространство. Отдышавшись  и  придя  в  себя,  он
сделал то, что стало  для  него  привычным  в  неожиданных  ситуациях:
вызвал землян  и  попросил  объяснений.  И  земляне  не  обманули  его
ожиданий: один из  "хозяев  погоды"  немедленно  откликнулся  и  сразу
заговорил с  интонациями,  в  которых  Барленнан  давно  уже  научился
распознавать удовлетворение.
   - Теперь все понятно, Барл! Это все потому, что плато  имеет  форму
чаши! Я уверен, что там, наверху, вам  будет  гораздо  легче,  чем  мы
предполагали. Ума не приложу, как мы не подумали об этом раньше!
   - О чем? - Месклинит едва не зарычал, и бывшие  поблизости  матросы
по его тону поняли, что капитан в невменяемом состоянии.
   - О том, каким должно быть это место  при  вашем  тяготении,  вашем
климате и с вашей атмосферой. Слушай: зима в вашей  части  Месклина  -
ну, ты понимаешь, в южном полушарии - начинается, когда  ваша  планета
проходит через самый близкий к солнцу участок орбиты. На севере в  это
время лето, и полярная шапка выкипает - вот почему в этот период у вас
такие  страшные  и  продолжительные  бури.  Это  мы  знали  и  раньше.
Конденсирующаяся влага - метан, не  знаю,  как  вы  его  называете,  -
отдает тепло и согревает воздух в вашем полушарии, так что у вас тепло
- даже при том, что вы не  видите  солнца  по  три  и  четыре  месяца.
Температура поднимается, вероятно, до точки кипения  метана  -  где-то
около  минус  ста  сорока  пяти  при  вашем  атмосферном  давлении   у
поверхности. Верно? Разве у вас зимой не теплее?
   - Да, - согласился Барленнан.
   - Очень хорошо. Более высокая температура означает,  что  плотность
вашего воздуха не так быстро снижается с высотой - вся ваша  атмосфера
как бы разбухает. Она разбухает и переливается через край  этой  чаши,
возле которой вы сейчас стоите, как вода заливается в тонущую тарелку.
Затем вы проходите точку  весеннего  равноденствия,  бури  стихают,  и
Месклин начинает удаляться от солнца. Вы остываете -  правильно?  -  и
атмосфера снова съеживается; но воздух в чаше остается, он в  ловушке,
причем давление у поверхности выше, чем на той  же  высоте  вне  чаши.
Конечно, много воздуха переливается через край  и  стремится  уйти  от
подножия обрыва - его ток отклоняется влево вращением планеты.  Это  и
есть тот ветер, который все время дул вам в паруса.  Остальной  воздух
стремится вырваться через  единственную  щель  в  стенах  чаши  -  так
возникает тот ураган, с которым ты только что сражался, и  он  создает
частичный вакуум по обе стороны от щели. Это же так просто!
   - Ты все это сообразил,  когда  я  пересекал  пояс  ветра?  -  сухо
осведомился Барленнан.
   - Ну, конечно. Тут-то меня и осенило! Поэтому я  и  уверен  теперь,
что воздух там, наверху, будет гораздо плотнее,  чем  мы  ожидали.  Ты
меня понял?
   - Честно говоря, нет. Но если тебя это объяснение удовлетворяет,  я
готов просто принять его на веру. Я уже научился  полагаться  на  ваши
знания, Летчики. Впрочем, теория теорией, но что это означает для  нас
на  деле?  Взбираться  по  склону  при  таком  урагане   будет   делом
нешуточным.
   - Боюсь, что другого выхода нет. Возможно, со временем он пойдет на
убыль, но мне кажется, чаша опустеет не раньше,  чем  через  несколько
месяцев - возможно, через пару земных лет. Так что,  если  это  вообще
тебе под силу, Барл, стоит попробовать сейчас же, не дожидаясь.
   Барленнан задумался. На Краю Света, конечно,  такой  ураган  просто
подхватил бы месклинита и забросил его в два счета неизвестно куда. Но
в том-то и дело, что на Краю Света такие  ураганы  невозможны,  потому
что воздух, запертый в чаше, весил бы там  в  сотни  раз  меньше.  Это
Барленнан теперь знал точно.
   - Мы отправляемся сейчас же, - сказал  он  отрывисто  в  аппарат  и
повернулся, чтобы отдать распоряжения команде.
   "Бри" переправили через реку под обрыв - ведь  Барленнан  в  спешке
пристал к противоположному берегу. Затем корабль оттащили подальше  от
реки и накрепко привязали к вбитым в грунт сваям - рядом с  осыпью  не
нашлось достаточно крупных растений, способных  удержать  такой  груз.
Было отобрано пятеро моряков, которые останутся с кораблем;  остальные
опоясались походными ремнями,  прицепили  к  ремням  тросы  и  тут  же
двинулись к склону.
   Сначала ветер им не мешал. Барленнан приступил к подъему с наиболее
выгодного места - сбоку, по краю веерообразно  рассыпанного  каменного
крошева. Нижние  участки  осыпи  состояли  из  сравнительно  небольших
компонентов - из песка и мелкой  гальки;  по  мере  продвижения  вверх
камни становились все больше. Всем было ясно, почему это  так:  мелкие
частицы ветер относил дальше всего, и моряки представляли себе,  через
какие же валуны придется перелезать на самом верху пролома.
   Всего несколько дней ушло на то, чтобы добраться До  края  пролома.
Ветер здесь был свежее; а  в  нескольких  ярдах  впереди  он  с  ревом
вырывался из пролома, совершенно  заглушая  все  остальные  звуки.  На
моряков то и дело налетали маленькие смерчи, как  бы  предоставляя  им
возможность  заранее  вкусить  то,  что  им  предстоит;  но  Барленнан
колебался всего секунду. Затем, удостоверившись, что его мешок  прочно
прилажен к  ремням  на  спине,  он  весь  напрягся  и  вполз  в  струю
ураганного ветра. Все остальные бесстрашно последовали за ним.
   Худшие  опасения  не  оправдались:  карабкаться  через  валуны   не
пришлось. Огромные обломки действительно валялись по всему склону,  но
их основания были почти скрыты под наносами  всякого  мелкого  мусора,
занесенного в эти сравнительно укромные места  ураганным  ветром.  Эти
наносы почти всюду смыкались друг  с  другом,  а  там,  где  этого  не
случилось, всегда можно было двигаться поперек ветра от одного  наноса
к другому. Путь был, конечно, мучителен, но преодолим.
   Затем им пришлось изменить первоначальное мнение о том,  что  ветер
не так уж опасен.  Один  из  матросов,  проголодавшись,  забрался  под
прикрытие валуна и раскрыл у себя на спине мешок, чтобы  достать  еду;
видимо, уже само его появление за этим  валуном  нарушило  равновесие,
сложившееся здесь за месяцы и  годы,  пока  дул  беспрестанный  ветер:
возник  смерч,  вихрь  ударил  в  раскрытый  мешок,  который  раздулся
наподобие парашюта, вырвал несчастного из-за валуна и швырнул вниз  по
склону. В одну секунду он исчез из виду в клубах взметнувшегося песка,
и его друзья только отвели взгляды от того места, где он сорвался. При
такой силе тяжести смертельным  исходом  завершалось  даже  падение  с
высоты в шесть дюймов,  а  их  бедному  товарищу  пришлось,  вероятно,
испытать не одно такое падение, пока он докатился до  края  осыпи.  Но
даже если его просто сволокло вниз, он все  равно,  несомненно,  погиб
под ударами сотен фунтов собственного веса об острые каменные обломки.
Моряки попрочнее зарылись ногами в грунт и впредь зареклись  думать  о
еде.
   Раз за разом солнце пересекало небо перед их глазами, заглядывая  к
ним в ущелье. Оно пробегало  за  их  спинами,  озаряя  противоположный
склон. И с каждым разом, когда каменные  обломки  вспыхивали  под  его
лучами, месклиниты оказывались  все  выше;  с  каждым  разом  они  все
отчетливее ощущали, что постепенно ослабевает  ярость  ветра,  с  воем
несущегося над их длинными телами. Пролом становился все шире, а уклон
делался все более пологим.  Скалистые  стены  раздавались  в  стороны;
наконец, путь вперед  сделался  почти  горизонтальным,  и  перед  ними
открылись просторы верхней части плато. Ветер был еще очень силен,  но
уже не смертелен, а когда Барленнан повел команду влево,  под  укрытие
стены, совсем ослабел. Ветер уже не был таким яростным и направленным,
как внизу; он стекался в пролом отовсюду и почти  совсем  стих,  когда
пролом остался позади. Теперь они почувствовали себя в безопасности  и
первым делом раскрыли мешки, чтобы насладиться  едой  впервые  за  три
сотни дней - слишком длительный пост даже для месклинитов.
   Когда голод был утолен, Барленнан оглядел простирающуюся перед  ним
местность. Они расположились сбоку от пролома  у  края  плато;  отсюда
было хорошо видно, что вся местность впереди отлого понижается. И  как
же безрадостно она выглядела! Валуны здесь были  еще  крупнее,  и  их,
несомненно, придется обходить - карабкаться на них было  бы  безумием.
Держаться заданного направления в этом лабиринте  будет  невозможно  -
видимость там сокращалась до нескольких ярдов в любом  направлении,  а
солнце в качестве путеводного ориентира  было  здесь  бесполезно.  Да,
придется держаться поближе  к  краю  обрыва  (но  не  слишком  близко,
подумал Барленнан, внутренне содрогнувшись).  Впрочем,  проблема,  как
отыскать ракету, будет решаться на месте, когда они  доберутся  до  ее
окрестностей; тут, конечно, помогут Летчики.
   Проблемой номер два была еда. В мешках ее достаточно  и  хватит  на
долгое время - возможно, на восемьсот миль пути к пункту  над  прежней
стоянкой "Бри"; но  необходимо  отыскать  какой-то  способ  пополнения
запасов, потому что наличного съестного не  хватит  даже  на  обратный
путь, не говоря уже о том, что  сколько-то  времени  придется  пробыть
возле ракеты. Поначалу  Барленнан  не  знал,  что  придумать,  но  вот
наконец у него родилась одна мысль; он пришел  к  выводу,  что  лучше,
пожалуй, и вообразить нельзя. Тщательно продумав детали, он подозвал к
себе Дондрагмера.
   Во время этого трудного подъема шествие  замыкал  помощник,  и  ему
основательно досталось от  песчинок,  которые  вырывались  из-под  ног
шедших впереди и, подхваченные ветром, с силой ударяли в него.  Но  он
выдержал это испытание без всякого ущерба для себя;  по  выносливости,
если не по физической мощи, он мог тягаться даже с  великаном  Харсом.
Он выслушал распоряжения капитана, ничем не выдав своих  эмоций,  хотя
замысел Барленнана глубоко разочаровал его по  крайней  мере  в  одном
отношении. Уяснив задачу, он созвал матросов своей  вахты  и  половину
матросов вахты капитана.  Мешки  были  перераспределены:  сравнительно
небольшому отряду, оставшемуся с Барленнаном, отдали всю еду, а  также
и все тросы, за исключением одного, достаточно длинного, чтобы продеть
его сквозь походные  ремни  всех  матросов  команды  Дондрагмера.  Это
подсказал Дондрагмеру опыт - опыт, который он не желал повторять.
   Когда  приготовления  были  закончены,  помощник  не  стал  тратить
времени даром; он повернулся и повел свою группу к склону, по которому
они только что поднялись с такими усилиями, и вскоре цепочка  моряков,
связанных между собой тросом, исчезла во впадине, что вела  в  пролом.
Барленнан повернулся к оставшимся.
   - С нынешнего дня нам  придется  строго  экономить  еду.  Мы  будем
продвигаться медленно: торопиться нам некуда. "Бри" подойдет к прежней
стоянке  гораздо  раньше  нас,  но  им  придется   сделать   кое-какие
приготовления,  прежде  чем  они  смогут  нам  помочь.  Вы,   двое   с
радиоаппаратами, берегите их как зеницу ока; только с  их  помощью  мы
узнаем,  что  вышли  к  месту  стоянки,  если,  конечно,  не  найдутся
добровольцы время от времени посматривать вниз с обрыва.  Впрочем,  со
временем это тоже может понадобиться, но тогда это я сделаю сам.
   - Мы выходим прямо сейчас, капитан?
   - Нет,  мы  будем  ждать,  пока  нам  не  сообщат,  что  Дондрагмер
благополучно вернулся к кораблю. Если с  ним  что-либо  случится,  нам
придется разработать  какой-нибудь  другой  план,  который,  возможно,
потребует  нашего  возвращения;  в  этом   случае   немедленное   наше
выступление будет напрасной тратой времени и сил, а  время  может  нам
понадобиться, если придется спешно возвращаться.
   Между тем Дондрагмер со  своим  отрядом  без  труда  достиг  начала
спуска.  Здесь  он  остановил  команду  и  сам  проверил,  надежно  ли
закреплен трос ремнями у каждого матроса,  которые  шли  в  связке  на
равных расстояниях друг от друга; затем он пристегнул  свой  ремень  к
концу троса и отдал приказ начать спуск.
   Идея  использовать  трос  оказалась  весьма   здравой;   даже   для
многоногих месклинитов удерживаться  от  скольжения  при  спуске  было
труднее, чем при  подъеме.  На  этот  раз,  правда,  ветер  не  грозил
подхватить зазевавшегося моряка, потому  что  на  их  спинах  не  было
мешков, в которые он мог бы вцепиться, но все  равно  спускаться  было
тяжко. Как и прежде, все вскоре  потеряли  счет  времени  и,  конечно,
испытали огромное облегчение, когда впереди открылся вход в  пролом  и
они свернули влево, где ветер был меньше. Конечно, и после  этого  они
все еще вынуждены были смотреть вниз, что крайне  плохо  действует  на
нервы месклинитов; но самый тяжелый участок спуска был теперь  позади.
Чтобы спуститься по краю осыпи и взойти на борт "Бри", им понадобилось
всего три-четыре  дня.  Матросы,  оставшиеся  на  корабле,  уже  давно
заметили их и  строили  самые  страшные  предположения  насчет  судьбы
остальной части команды. Их быстро успокоили,  и  помощник  сообщил  о
своем  прибытии  людям  на  Турее,  которые  тотчас  же  передали  эту
информацию на плато Барленнану. Затем корабль снова стащили в  реку  -
это была нелегкая задача, так  как  четверти  экипажа  не  хватало,  а
плотики всей мощью полярной гравитации были вдавлены в грунт,  но  тем
не менее все было сделано. Дважды корабль зависал на небольших камнях,
которые не давали ему сдвинуться ни назад, ни вперед;  тогда  к  вящей
пользе для дела шел в ход подъемник. Когда  "Бри"  вновь  очутился  на
плаву, Дондрагмер в  пути  вниз  по  течению  потратил  большую  часть
времени на изучение этого подъемника. Он уже разобрался в  конструкции
и мог при нужде соорудить еще один такой  же  без  всякой  посторонней
помощи; но он все еще никак не мог взять в  толк,  почему  эта  машина
работает. Земляне веселились, следя за его усилиями, хотя, конечно, не
подавали виду, что им весело, и никто не хотел лишить его  возможности
разрешить эту проблему самостоятельно.  Даже  Лэкленд,  при  всей  его
привязанности к Барленнану, давно уже пришел к выводу, что помощник по
интеллекту намного превосходит  своего  капитана,  и  он  ожидал,  что
Дондрагмер угостит своих друзей-землян объяснением этой  механики  еще
прежде, чем "Бри" достигнет места прежней стоянки; но он ошибся.
   Местоположение застрявшей ракеты было определено  с  необыкновенной
точностью; предел возможной ошибки составлял всего несколько миль.  Ее
телеметрические передатчики - далеко не вся аппаратура на  борту  была
постоянно регистрирующего типа  -  продолжали  действовать  еще  целый
земной год после того, как автоматы не среагировали на команду взлета;
за это время  было  взято  поистине  астрономическое  число  пеленгов.
Месклинская атмосфера, в сущности, не создавала помех радиоприему.
   "Бри" тоже можно было лоцировать по передатчику  на  его  борту,  а
также и  отряд  Барленнана;  землянам  предстояло  свести  обе  группы
вместе, а затем вести их  к  застрявшему  исследовательскому  снаряду.
Трудность заключалась в регистрации сигналов на Турее; все три цели  с
точки зрения наблюдателя с луны были на самом краю диска.  Хуже  того,
из-за формы планеты малейшая неточность превращалась в  тысячи  лишних
миль на местности; направленные на цели антенны буквально скользили по
плоскому  участку  поверхности  этого  мира.  Чтобы  восполнить   этот
недостаток, вновь была запущена ракета, в свое время фотографировавшая
полярный район;  ее  вывели  на  круговую  орбиту,  плоскость  которой
проходила через оба полюса.
   После того, как орбита была уточнена  и  стабилизирована,  проблема
пеленгации  крошечных  передатчиков,   находившихся   в   распоряжении
месклинитов, была окончательно решена.
   Все стало еще проще,  когда  Дондрагмер  привел  "Бри"  на  прежнюю
стоянку и  разбил  там  лагерь.  Теперь  на  планете  был  неподвижный
передатчик, и можно было информировать Барленнана о том,  сколько  ему
еще осталось идти, буквально через минуту-другую после его  очередного
запроса. Так земляне вновь направили действия экспедиции по привычному
руслу.



17. Лифт

   Но для самого Барленнана ничего привычного здесь не было.  Ландшафт
на плато был имен