рсеков - не верилось, что дальнодействие Ствола распространяется
так глубоко в космос,  - ничего. Никаких сюрпризов. Семнадцать
парсеков - новая область отталкивания размером в полтора световых
года. Тридцать четыре парсека - еще одна область поглощения
диаметром около семи световых лет! Предел наших космолетов, как вы
знаете, сто парсеков, так далеко уходили только одиночные автоматы-разведчики,
рискнули и мы. На сто втором парсеке спейсер "Славутич" воткнулся
в ничто!

Ромашин кашлянул, отпил несколько глотков сока из бокала.

-  Экипажу спейсера удалось спастись на автономном "панцире",
их подобрал идущий в кильватере "Тиртханкар". Конечно, ничто,
пожалуй, слишком сильно сказано, но то, что увидели разведчики, иначе
не назовешь. Звезды впереди исчезли! Сзади все было, как и прежде,
впереди - чернота! Корпус спейсера стал таять, испаряться, несмотря
на защиту, энергозапас иссяк в несколько минут... Знаю, звучит неправдоподобно,
нонсенс, чушь! Но,  - Ромашин развел руками,  - факт! А потом
мы послали разведчиков по другим направлениям, и оказалось, что область
пространства в радиусе ста парсеков от Солнца окружена той же субстанцией,
в которой бесследно исчезают зонды и беспилотные модули. Млечный Путь
исчез, будто почти все двести миллиардов его звезд погасли! Погасли
и другие галактики, их свет за пределами двухсотпарсековой сферы умер!
Я не знаю, в чем тут дело, никто не знает. Сфера "нормального"
пространства уменьшается со скоростью две световые минуты за секунду.
Звезды на границе сферы гаснут. Мы свертываем экспедиции, эвакуируем
колонии у иных звезд. Паники еще нет, но...  - Ромашин замолчал.

"Эра Больших и Могучих дел! - вспомнил Павел ироническое
высказывание Марича.  - Неужели все это - следствие катастрофы
в лаборатории времени?"

-  И выхода нет? - раздался чей-то негромкий голос.

-  Есть. Надо выключить хронобур - генератор хронораспада.
Поскольку тот, кто установил контроль над нами, не навязывает своей
воли, своего решения, значит, мы пока действуем правильно.

-  Но ведь в Ствол пройти невозможно, вы сами говорили.

-  Да, риск смертелен и нет гарантии, что удастся выключить
генератор. Но у нас нет иного выхода!

-  Уже есть кандидатуры?

-  Их несколько, но оглашать список преждевременно. Главное,
что все они знают, на что идут, и готовятся соответствующим образом.

На возвышение вышел Златков.

-  Не буду утомлять вас теоретическими выкладками,  -
начал он, более угрюмый, чем обычно. Физик осунулся, под глазами легли
тени, глаза сухо блестели.  - Хронофизика пока остается наукой
скандальной, ибо многие ее парадоксы каждый теоретик объясняет по-своему.
Это касается и последнего эксперимента, закончившегося трагедией.
И все же я попытаюсь свести гипотезы физиков или хотя бы большинство
из них в одну. Итак, всех волнуют три вопроса: почему произошла катастрофа,
чем все это кончится и что делать? Отвечаю по порядку. Катастрофа
произошла из-за вмешательства извне. Расчеты специалистов сходятся
полностью: с нашими энергиями и техникой проколоть время ниже миллиарда
лет мы бы не смогли. Тем не менее это произошло! Другой вопрос: кто
вмешался? Тут мнения расходятся. Многие считают, что вмешался иной
разум. Есть даже гипотезы вроде той, что вмешались "земляне из
другого угла времени". Я же считаю, что вмешались наши потомки,
использовав наше оборудование, хроноускоритель для своих целей. Основания
так считать у меня есть: доказано, что Ствол проник не только в прошлое,
но и в будущее, чего не удавалось ни в одном из прошлых запусков.

Павел встретил взгляд Ромашина, отлично понимая, что откровения Златкова -
тщательно отпрепарированная дезинформация для "санитаров",
наверняка записывающих речи выступавших на Совете людей.

-  Вопрос второй: чем грозит вышедший из-под контроля эксперимент?
По-моему, из сообщения Ромашина вы уже поняли ответ. Последствия эксперимента
сказываются не только на Земле, но и в глубоком космосе: на расстоянии
в сто парсеков от Солнца исчезли звезды и галактики, картина привычной
нам Вселенной! Одно из двух: либо это проявление фиолетового смещения -
сжатия Вселенной, либо свидетельство того, что мы замкнуты в своеобразной
петле времени. Но в том, что мы не исчезли сразу после хронопрокола -
Земля, Солнечная система, ближайшее звездное окружение,  - я вижу
великую надежду! Надежду на то, что не все потеряно и у нас остался
шанс что-то сделать. И вместе с нами надеются те, кто все это устроил,
виновники катастрофы, наши правнуки. Почему они не могут сами исправить
содеянное, я не знаю, надо подумать. Но у нас самих есть шанс. Вот
мы и подошли к третьему вопросу: что делать? Ответ прост: необходимо
выключить хроноускоритель. Время само вытолкнет хронобур в нашу эпоху,
и все вернется на круги своя... или не вернется!

Златков умолк. Эхо странных и страшных слов перестало метаться между
стен, и на зал спустилась первозданная тишина.

-  Но для каких целей иной разум или наши потомки использовали
хроноускоритель? - спросил самый старый из членов Совета, сидевший
впереди Павла.

-  Да,  - очнулся Златков.  - Это лишь предположение,
но уж очень хорошо оно укладывается в прокрустово ложе имеющихся данных.
Всю информацию, все догадки и гипотезы, теоретический аппарат хронофизики
и физики вакуума, общей теории поля, космологии и теории сингулярных
состояний я вложил в большой интелмат Академии наук и получил ответ:
хронобур провалился в самое начало времени, к моменту рождения Вселенной,
и, возможно, именно в этом причина Большого Взрыва, взрыва космического
"яйца", породившего нашу Вселенную!

Члены Совета переглянулись, кое у кого впервые промелькнула на губах
легкая улыбка. Только Павел да присутствующий на Совете Ромашин знали,
что из сказанного Златковым можно считать истиной, а что - нет.
Но умудренные опытом члены Совета безопасности не стали доказывать
Златкову, что его идея - всего лишь порождение человеческой
мысли, пусть и пропущенной через умную машину; каждый из них уже принял
решение, и теперь следовало из двух с лишним десятков решений составить
одно, самое верное в создавшейся ситуации. Павел внутренне поежился,
представив, какое бремя ответственности несут эти суровые, молчаливые,
сдержанные люди, знавшие, что от их решения зависят не только судьбы
отдельных коллективов, но и человечества в целом. И сейчас от их решения
зависели стратегия и тактика всей цивилизации, направление ее усилий
и стремлений, всего беспокойного бытия, подчиненного главной цели:
уцелеть самой и сохранить среду обитания...

Златков понял реакцию присутствующих, но не обиделся. Он и сам на
их месте отреагировал бы так же. К столу вышел Костров.

-  Нет смысла лишний раз утверждать, насколько серьезны заявления
комиссара Евроазиатского сектора и Златкова. Предлагаю следующее:
сконцентрировать усилия лучших умов человечества для разработки способа
связи с теми, кто нас контролирует,  - с потомками, если это их
рук дело, или с иным разумом и наконец сообщить о случившемся всему
человечеству. Люди должны знать все! Это главное, что должен решить
Совет. Остальное - забота подкомиссий, я имею в виду вопросы
энергозатрат, эвакуации, перехода УАСС на всеобщий "Шторм"
и так далее. Прошу высказываться...

Спустя час Павел шел с Ромашиным в медцентр Управления, где его ожидали
медики-эксперты со своей головоломной аппаратурой. У двери в медцентр
начальник отдела придержал Павла за руку.

-  Дальше я с вами не пойду. Не знаю, что вам сказать, прежде
чем вы... Понимаете? Слова просятся на язык какие-то слишком громкие,
трескучие, вроде: "За спиной Земля", "От вас зависит судьба
цивилизации"...

Павел невольно улыбнулся.

-  Не мучайтесь, Игнат, тем более что судьба мира не только в
моих руках.

-  Судьба мира...  - сказал Ромашин так, что улыбка застыла
на губах инспектора.  - Помните философское определение времени?
Время - это имманентное свойство мира, связанное с характером
происходящих в нем изменений. Смысл фразы ускользает, прячется, несмотря
на то что все слова известны и понятны. Теперь мы точно узнали, что
время - основа Мироздания! Жаль, что поздно...

-  Может, еще не поздно?

-  Может быть. Как выразился Златков, есть великая надежда! Надежда
на то, что человек одновременно беспомощен и всемогущ. Идите. Буду
ждать вас у себя.

Ромашин отпустил руку Павла и направился по коридору к лифту, прочь
от двери с надписью: "Медицинский комплекс УАСС".

После всесторонней медицинской проверки в медцентре Управления
Павел прошел медосмотр и психологическое тестирование в Институте
проблем медицины Академии наук, но никаких отклонений от нормы в его
здоровье, психике, в работе нервной системы медикам отыскать не удалось.

-  Вы не бог хладнокровия,  - сказал ему, пожимая руку на
прощание, директор Института проблем медицины академик Латышев,  -
но исключительно уравновешенный, координированный, абсолютно здоровый
человек. С чем и поздравляю!

Речь академика тяготела к использованию слов в превосходной степени -
видимо, сказывалась старая закалка лечащего врача, но после встречи
с ним Павел почувствовал себя увереннее и добрее.

Выйдя в девятом часу за пределы института, расположенного в третьем
округе Москвы, Павел вспомнил, что голоден, и решил поесть в кафе
"Двадцатый век".

Через полчаса он уже заказал ужин и, пока заказ отрабатывался, рассеянно
осмотрелся: он бывал здесь часто, и обстановка кафе, искусно сделанная
под старину, в стиле далекого двадцатого века, была ему знакома.

Здесь не было сенсорных автозаказчиков, силовых завес и биокабин,
рассчитанных на персональное автоматическое распознавание вкуса посетителей,
не было синтезатора ароматов, бесшумных киб-официантов, эффекторов
условий и видеопласта, создающего для любого посетителя любой пейзаж,
не было синтомузыки с психоадаптерами, срабатывающими по настроению
посетителей. По небольшому уютному залу со стенами из "кирпича"
и "дерева" были расставлены треугольные, круглые, квадратные
столики, рассчитанные на группы с разным количеством людей и с разными
вкусами. У одной из стен между колоннами на небольшом возвышении
располагался эстрадный оркестр, использующий старинные музыкальные
инструменты. Оркестр играл что-то современное, но исполнение оставляло
желать лучшего, все-таки возможности старинных инструментов во многом
зависели от материала, качества изготовления и профессиональной подготовки
исполнителей. Любой синтезатор мог заменить этот оркестр, особенно
если музыкант достиг вершин эйфоромузыки, но Павел давно оценил желание
распорядителей и оформителей кафе приблизиться к веку вплотную.

Официант - вполне живой и настоящий человек - принес на
подносе ужин и расставил на столике.

-  Я вас уже приметил,  - сказал он.  - Нравится русская
кухня?

-  Все нравится,  - признался Павел.  - Только
никак не могу привыкнуть к живому обслуживающему персоналу.

Официант красиво засмеялся.

-  Мне тоже поначалу было не по себе. Привык. Ешьте на
здоровье и заходите еще.

-  Спасибо, непременно.

Павел принялся за еду.

Оркестр начал играть что-то томно-нежное, лирическое, две
пары вышли танцевать, но вскоре сели: кафе еще только-только начинало
заполняться посетителями.

Павел пожалел, что не может позволить себе отвлечься, отдохнуть,
доел жаркое, запил медовым напитком, несколько минут посидел расслабленный,
ощущая приятную тяжесть в желудке, потом встряхнулся и прямо из кафе
вызвал такси.

В десять вечера он взлетел, направляясь к Брянску, в шестидесяти
километрах от которого попирал Землю Ствол-хроноускоритель.

Над Брянском небо было затянуто тучами. Стемнело, и аппарат
словно провалился в яму без дна. Павел, шевеля губами, стал читать
вслух стихи, сначала шепотом, потом в полный голос:

Мы честно не веруем в Бога.
Откуда берется тревога?
Друзья, отчего вы скорбите
На звонкой планете своей?..
Мы плавно летим по орбите,
Одни мы над миром владыки,
Нам зверь подчиняется дикий
И травы зеленых полей...

И вдруг слова замерли на его губах - он увидел Ствол.

На горизонте, врезаясь в темные громады ночных туч, дрожал
бледный столб света, башня бледного сияния, безобидная и эфемерная
из-за расстояния... И надолго врезались в память безмолвие и мрак,
разрезанный надвое лезвием призрачно-лунного света...

Утро Павел встретил на Земле Пири в Гренландии - из-за
желания умыться снегом. Свое желание он осуществил с лихвой: не только
умылся, но и провалился в сугроб с головой на мысе Пири, куда от метро
пролегла линия монора, совершенно пустого в такую рань. Возвращаясь,
Павел изрядно продрог, с тоской подумал о биатлоне - на лыжи
не вставал уже полгода, вернулся домой, сделал зарядку в полном объеме
и принял горячий душ.

Завтрак занял двадцать минут, а спустя еще полчаса Павел облетел Ствол
на двухместном пинассе и отметил появление у башни Ствола трех передвижных
строительно-монтажных комплексов, упиравшихся в Ствол, как спицы колеса.
Кроме того, стали заметны необычного рисунка серебристые пятна в зеленой
траве, похожие на поля изморози. Снизившись, Павел понял, что видит
огромные, до десяти метров в поперечнике, паутины со сложным и красивым
рисунком. В зале Центра он нашел Златкова.

-  У меня создается впечатление, что вы здесь живете.

-  Так оно и есть,  - хмуро ответил начальник Центра.  -
Покидаю сей приют, лишь когда нужно провести циклы расчетов на больших
машинах. Вы тоже сегодня рано.

-  Хотя мне и приказали отдыхать, спать не могу. Из головы
не идет мысль, что все события вокруг - ненастоящие, понарошку.
С вами такого не бывает?

-  Случается. Это оттого, что размах событий вышел за
границу человеческого удивления. Каждому природой отмерен определенный
запас эмоционального равновесия, заключенного в узком ущелье между
двумя стенами - полнейшего равнодушия и стресса от переизбытка впечатлений
и переживаний. За первой стеной - болезнь, ибо равнодушие -
это предел эмоционального покоя, за второй - смерть или, по
крайней мере, уход в выдуманный, иллюзорный мир, в котором на психику
уже ничто подействовать не может, ибо она себя исчерпала.

-  Ну, до равнодушия мне далеко, а вот ощущение нереальности,
вернее, театральности, если хотите, не проходит. Но простите за лирику.
С высоты я видел странные паутины в траве. Откуда они?

-  Деятельность конкистадоров. Паутины - это антенны
эффекторов хронополя, с помощью которых конкистадоры стабилизируют
Ствол во временных координатах в местах выхода Ствола в прошлое. Здесь
они не нужны, однако некоторые из вернувшихся автоматов начинают плести
свою паутину, прежде чем мы их вылавливаем. Инстинкт опасности у них
сохраняется.

-  С высоты я заметил монтажные комплексы типа "Геракл".
Что за стройка затевается?

Златков хмуро глянул на Жданова, и тот понял, что задал абсолютно
лишний вопрос. Оба и так знали, что "Гераклы" будут монтировать
под видом хронооптимизаторов установки для запуска объектов в Ствол.

-  Затевается монтаж хроностабилизаторов,  - буркнул
Златков, отворачиваясь.  - Попробуем с их помощью нейтрализовать
слой вспененного времени вокруг Ствола.

Павел проводил начальника Центра виноватым взглядом, отметил
движение его обоймы прикрытия. Подумал с некоторой тревогой:
черта с два сразу разберешь, кто его пасет, где свои, а где чужие...

В десять утра в Центр заявился Ромашин и сообщил, что решен
вопрос с дублером. Вторым вслед за Павлом, в случае его неудачи, в
здание хронолаборатории должен был идти инженер Центра Федор Полуянов.
Поговорили о координации всех служб во время вылазки - вслух,
не маскируясь, чтобы "санитары" знали степень перекрытия зоны
и не планировали операций по устранению, затем побывали в секторе
зондирования, где Федор Полуянов с товарищами готовил к запуску новую
партию конкистадоров...

-  Эти должны пройти почти все,  - сказал инженер,
похлопывая по глянцево-черному боку одного из пауков.  -  Мы усилили
защиту мозга, хотя пришлось пожертвовать полифункциональностью. Они
теперь ничего не умеют делать, кроме видеосъемки.

-  Какова же их программа? - спросил Ромашин.

-  Цель! - бросил Федор повелительным тоном.

Паук что-то тихо проскрипел в ответ.

-  Скоростная звукозапись,  - пояснил инженер.  -
Ответь в нормальном диапазоне.

-  Цель - установить контакт с людьми,  - забубнил
конкистадор басом.  - Задать вопросы в записи, получить ответы,
доставить отчеты...

-  Довольно...

Конкистадор послушно умолк.

Павел переглянулся с Ромашиным, в глазах которого мелькнул
веселый огонек, и вернулся вместе с ним в зал контроля.

До обеда Златков и его помощник рассказывали будущим десантникам
об аппаратуре, оборудовании и расположении помещений лаборатории и
Ствола, показывали голографии внутренних интерьеров, разрезы, видеофильмы.
Обедать Павел пошел с легкой головной болью: пришлось прокачать через
память за короткое время небывалое количество информации. В два часа
дня Павел и Полуянов сдали экзамен на знание оборудования и работы
главных систем, инспектор в последний раз опробовал скафандр и проверил,
все ли взял с собой в первый поход в лабораторию.

Его вывели из подземелья, гурьбой вышли на склон холма: Ромашин,
Златков, Федор, инженеры и операторы связи, ученые. Все молчали, прощаться
было глупо, и только Златков пробормотал:

-  Всего тысяча дней...

Павел понял. Начальник Центра предупреждал о том, что до "конца
света" осталось тысяча дней, если судить по скорости сжатия мрака
вокруг еще "живой" звездной области пространства с Солнцем
в центре.


				ГЛАВА 12


Громада Ствола заслонила горизонт.

Павел оглянулся, зная, что за ним наблюдают, по крайней мере,
с четырех сторон. До сахарно-белого куба лаборатории оставалось не
более двухсот метров серо-коричневой, губчатой, как пемза, площади:
трава здесь, вблизи Ствола, так и не выросла.

Скафандр был тяжеловат, хотя и не причинял особых неудобств.

-  До встречи,  - сказал Павел, шагнув вперед, и
остановился, потому что услышал чей-то голос:

-  Не ходите туда.

-  В чем дело? - спросил Павел.  - Кто это
сказал?

-  Что именно? - отозвался Ромашин.  - О чем
ты, Павел?

-  Показалось...

Инспектор не страдал слуховыми галлюцинациями даже в моменты
наивысшего нервного напряжения, поэтому он интуитивно понял, что его
позвали "иные". Он снова шагнул к зданию, но, как ни готов
был услышать чужой голос, все же вздрогнул.

-  Не ходите,  - повторил обыкновенный человеческий
баритон.

Павел отключил рацию, чтобы его не слышали в Центре.

-  Почему?

-  По двум причинам: первая - вы нужны для отключения
Ствола, вторая - идти в лабораторию нет смысла, цепи управления
хроноускорителем давно прекратили существование. Здание лаборатории
в настоящий момент только внешне выглядит зданием, внутри это перекресток
пространств с разными свойствами.

-  Но это знаете вы,  - сказал Павел.  - Не мы.
Если вы правы, я проверю и вернусь. Я обязан сделать это, понимаете?
Почему вы не остановили Игоря Марича?

-  Мы предупреждали, но он не поверил.

-  Почему же вы уверены, что поверю я? Впрочем, не обо
мне речь. Он жив?

-  Нет информации.

-  Раз уж зашел этот разговор, ответьте на два вопроса.
Что произошло на самом деле?

Тихое потрескивание в наушниках, словно неведомый собеседник
задумался, стоит ли отвечать. Наконец прозвучал знакомый баритон:

-  Родилась новая Вселенная.

-  Вы хотите сказать: от ствола Древа Времен ответвилась новая
ветвь?

-  В определенном смысле.

-  Почему в определенном?

-  Ветвь только еще наметила свой рост. Все, что вы называете
Вселенной,  - лишь майя, иллюзия жизни, сон реальной Вселенной.
Этот сон еще надо реализовать. Вы все же намерены идти в здание?

-  Я не могу повернуть с полпути. Подождите, остался еще вопрос.

-  Вы задали даже не два, а три вопроса.

-  То были спутники первого. Кто... вы?

Молчание, тихая мелодия в наушниках... тишина...

-  Нас еще нет... впрочем