В.В. Головачев
						http://www.golovachev.ru


		Смутное время: Фантастические романы


			  Б И Ч     В Р Е М Е Н


						Одни мы над миром владыки,
						Нам зверь подчиняется дикий
						И травы зеленых полей...

								Тарловский.
								Иронический сад


				Часть первая


				НАМ ЗВЕРЬ...


				ГЛАВА 1

Первое предупреждение Павел Жданов получил еще на Земле, перед очередным
инспекционным вояжем в систему Каптейна. Но в табели о рангах службы
безопасности УАСС [ УАСС - Управление аварийно-спасательной
службы. ]  он был грифом, то есть гранд-инспектором формирования безопасных
зон, не боялся ни Бога, ни черта и звонок по видео, без обработки
(абонент не представился), принял за чью-то недобрую шутку. Тогда
он еще не знал, что такие же точно предупреждения получили все грифы
галактической службы и лучшие оперы на Земле.

Второе предупреждение было более ощутимым и серьезным и заставило
Павла переоценить качество своей интуиции. Он родился паранормом и
должен был почувствовать глубину опасности и угрозы еще во время первого
звонка.

Произошло это событие в системе звезды Гевелия - альфы Рыси,
куда Жданова направили для расследования обстоятельств гибели исследовательской
станции и пропажи модуля с грифом Геворком, который начал расследование
и исчез.

Система Гевелии состояла из центральной звезды, двух планет с атмосферами
из азота и водорода, кометных облаков и широкого пылевого пояса с
четырьмя сгущениями. Ученые подозревали, что сгущение - протопланеты
в стадии образования ядер, и интерес их был понятен.

Исследовательская станция, запущенная в пылевой пояс, прекратила связь
спустя трое суток. Перестала работать и система метро, соединяющая
станцию с базовым кораблем "Рысь". Таким образом, одиннадцать
членов экипажа станции, защищенной от всех мыслимых катаклизмов, канули
в неизвестность, как и Алим Геворк, гриф из группы "Астро-аскер",
посланный в систему Рыси через двое суток после того, как безопасники
"Рыси" признались в бессилии разгадать тайну молчания станции.
Ушел в поиск Геворк на модуле типа "Коракл", способном окунуться
в атмосферу любой звезды, не то что в пылевой пояс. И замолчал.

Жданов появился на базовом корабле в тот момент, когда техникам удалось
нащупать в облаке пыли модуль "Коракл", ведомый Геворком.
К модулю он стартовал в составе тревожной группы из трех шлюпов, но
по уровню ответственности имел право руководить группой и действовать
самостоятельно. Что он и сделал, отправившись к модулю Геворка один,
после того как шлюпы обнаружили двадцатиметровый граненый цилиндр
пропавшего аппарата.

Подстыковаться к модулю удалось со второй попытки, автоматика его
не сразу сообразила, что от нее требуется. Это указывало либо на отсутствие
пилота на борту, либо на потерю пилотом сознания, и Павел рискнул
проникнуть в шлюп один, оставив обойму сопровождения ждать сигнала.

Его встретили в кокон-рубке модуля.

Распахнув "лотос" люка, Павел в невесомости вплыл в рубку -
генератор тяготения не работал - и получил мощный удар по сознанию
(стреляли из суггестора "слон", подавляющего волю), от которого
пришел в себя уже через несколько секунд, но сделал вид, что воля
его подавлена. Сквозь прищуренные веки он увидел лежащего ничком у
распахнутого кресла Геворка, а над ним двух молодых людей в стандартных
кокосах [ Кокос - компенсационный костюм спасателя,
универсальный защитный скафандр. ] , один из которых держал в руке суггестор,
а второй - "универсал". В глазах обоих безжалостное
равнодушие и деловитая сосредоточенность - ни угрозы, ни ненависти,
ни злобы. Именно это обстоятельство и заставило Павла собраться.

-  Кто... вы? - вяло спросил он.

Молодые люди переглянулись, причем один из них озабоченно посмотрел
на гипноизлучатель.

-  Я думал, он получит нокаут,  - сказал брюнет с тонкой ниточкой
усов.  - Добавить?

-  Он уже не опасен, хотя и держится.

-  Кто... вы? - повторил вопрос Павел.

-  Санитары,  - без улыбки ответил брюнет.  - Вы не вняли
первому нашему предупреждению, как и этот парень,  - брюнет кивнул
на Геворка,  - и нам пришлось применить определенные усилия, чтобы
выйти на вас обоих здесь.

-  Он... жив? - Павел попытался на расстоянии определить
состояние инспектора, но не услышал ни шума его мыслесферы, ни стука
сердца.

-  Он в коме, но спасти его еще можно... если вы согласитесь последовать
совету: не вмешивайтесь!

-  Во что?! - изумленно спросил Павел.

-  Ни во что! Не соглашайтесь ни на одно задание, которое вам
попытаются дать по службе, сошлитесь на усталость, улетайте на отдых
куда угодно и будете жить долго.

-  Я привык решать вопросы своего досуга сам. Пока не узнаю причины,
ничего обещать не буду.

-  Тогда вы умрете!

-  Ребята, я не уважаю такие шутки.  - Голос инспектора зазвучал
уверенно.  - А вы плохо представляете, с кем имеете дело. Попрошу
сдать оружие и следовать за мной. Шлюп окружен обоймой поддержки.

Брюнет шевельнул стволом суггестора, но выстрелить не успел: Жданов
туго толкнул от себя воздушную волну, заставившую двух террористов
отлететь назад, вогнал организм в режим ускорения и прыгнул к "санитарам",
в доли секунды отнимая оружие у обоих. Сражаться в невесомости молодые
люди не умели.

Однако боя не получилось. Оба тоже владели темпом и ускользнули от
новой атаки, ловко выбираясь в тоннель выхода "Коракла".

-  Третьего предупреждения не будет,  - услышал Павел обещание
брюнета, после чего парни исчезли в транспортном отсеке модуля, где
им был установлен микроблок метро. Когда Жданов проник в отсек, его
встретила тусклая зеленая вспышка сработавшего канала. И лишь после
этого в ухе пискнула рация обоймы сопровождения:

-  Инспектор, что там у вас стряслось? Почему молчите? Мы регистрируем
всплеск энергии.

-  Пилот без сознания,  - ответил Павел, глядя, как тает установка
метро, и понимая, что ему никто не поверит.  - Забирайте его.  -
Он перешел на другую частоту, связываясь с прима-пилотом "Рыси".  -
Командир, в составе экипажа станции был кто-нибудь из опытных безопасников?

-  Шеф сопровождения Борисов из отряда "Астро-аскер".

Павел вспомнил кряжистого медлительного здоровяка с седой шкиперской
бородкой и седой шевелюрой, мощного и спокойного. Кивнул сам себе:
видимо, Борисов тоже не внял предупреждению "санитаров" и
его "выключили" вместе со всем экипажем станции... Павел покачал
головой, не находя причин превентивной и столь жестокой деятельности
неизвестных террористов.

-  Бред!

-  Что? - не сдержал удивления прима-пилот.

-  Это я не вам,  - вздохнул Павел,  - извините.
Пилота модуля сейчас доставят на борт, организуйте линию метро
в клинику Управления. Я продолжаю поиск.

-  Только что получен циркуляр "три девятки" по треку:
"Инспектору Жданову срочно убыть на Землю в распоряжение комиссара-два
Ромашина".

Павел присвистнул про себя, чувствуя, как сжимается сердце, и подумал,
что "санитары", кто бы они ни были, предупреждали его, очевидно,
не зря. Оставалось выяснить, во что он не должен был вмешиваться.


				ГЛАВА 2


Осветители погасли, и колонна хроноквантового ускорителя, называемая
в обиходе исследователей и строителей просто Стволом, растаяла на
фоне ночного неба.

Атанас Златков, начальник хронолаборатории и научный руководитель
эксперимента, разгладил ладонями уставшее лицо, снял с головы
дугу экмана и встал из-за пульта. Тотчас же огни на вычурной панели
пульта побледнели, стали гаснуть, втягиваться в толщину доски, пока
не остались редкие огоньки дежурных смен. Дуга экмана превратилась
в струйку металла, влившегося в панель, а сама панель изменила форму,
преобразовалась в "ромашку ожидания". Свернулись и остальные
пульты, кроме одного, за которым остался дежурный оператор Толя Шкодан.

-  Я тоже останусь,  - буркнул в спину Златкову инженер-хрономеханик
Игорь Марич.  - Поколупаюсь в бункере Н.

Начальник лаборатории глянул на часы - шел третий час ночи,
пожал плечами.

-  Начало эксперимента в десять часов утра, вряд ли ваше присутствие
здесь до этого момента целесообразно. Однако если хотите, оставайтесь.

Марич глянул в непроницаемые глаза ученого, не увидел в них ничего,
кроме усталости и ожидания, и заготовленную язвительную реплику проглотил.

Златков еще раз пробежал глазами по панели дежурного пульта, попрощался
со Шкоданом, медленно поплелся из зала, а затем из здания лаборатории,
расположенной в полукилометре от хроноускорителя-Ствола. За ним, поколебавшись
немного, ушел и Марич, но потом вернулся в бункер независимой аппаратуры,
за работу которого отвечал лично. Утром их ждал Большой эксперимент -
включение хроноквантового бура, который, по мысли ученых, должен был
"просверлить" время в прошлое на сотни миллионов лет. До этого
момента выходы Ствола в прошлое соответствовали тысячам и десяткам
тысяч лет, да и бур при этом включался "шепотом", в режиме
хронопризрака.

Здание лаборатории, простое и незатейливое по форме, как кирпич, окончательно
оделось в саван полутьмы. Погасли последние окна различных отделений
и служб, разошлись по домам возбужденные специалисты, ответственные
за проведение эксперимента в своих зонах контроля. В лаборатории остались
всего несколько человек за пультами связи и мониторов охраны. Все
шумы и звуки стихли, лишь ночные птицы продолжали перекликаться в
лесах вокруг комплекса зданий, да и они вскоре замолкли.

Толе Шкодану шел двадцать восьмой год, и работал он со Златковым уже
пять лет, с момента окончания университета. Был он человеком флегматичным,
упрямым, любил во всем разбираться до мелочей и потихоньку вырастал
в ученого, имеющего свои концепции устройства Мироздания. Эксперимент
он готовил со Златковым давно, хотя пришел в Центр хронобурения, когда
Ствол уже был практически законченным сооружением. Со многими идеями
начальника лаборатории Толя согласен не был, особенно в области прогнозирования
работы хронобура, многие его собственные идеи были отвергнуты Златковым,
однако это не мешало ему чувствовать такой же подъем, как и у остальных
участников эксперимента, и жажду сравнить точность расчетов и адекватность
подходов - своего и шефа.

В четвертом часу ночи Шкодан очнулся от непонятного шума за спиной.
Оглянувшись, он увидел надвигающуюся на него полупрозрачную фигуру
и потерял сознание от импульса суггестора, не успев ни задать вопроса,
ни сообразить, что происходит.

Точно таким же образом были обезврежены еще двое дежурных в недрах
здания, обслуживающие энергетические и обрабатывающие системы. А затем
в залах лаборатории объявились группы существ, из которых лишь трое-четверо
были людьми. Они развернули пульты управления хозяйством лаборатории,
провели короткий контроль функционирования ускорителя и привели в
чувство Шкодана, который знал коды включения всей гигантской системы
Ствола.

Когда Анатолий понял, чего от него хотят, он не стал выяснять, кто
перед ним и зачем им коды, он просто ответил "нет" и продолжал
говорить, несмотря на последовавшие гипнодопросы и пытки электрошоковым
аппаратом. И тогда пришельцы развернули нейрохирургический бокс, сделали
молодому ученому лазерную терапию черепа и вошли в его мозг с помощью
сканера, применявшегося для лечения пациентов с обширным поражением
мозга. Вряд ли разработчики медицинской аппаратуры предполагали, что
их идеи, спасшие жизни миллионам людей, могут быть использованы как
средства казни или оружие.

Спустя минуту после подключения сканера к мозгу Анатолия террористы
знали все, что им было нужно для запуска хроноускорителя. Еще через
несколько минут начался "разгон" хронобура. Эксперимент, которого
ждали десятки знаменитых ученых, сотни инженеров и тысячи людей на
всем земном шаре, начался на шесть часов раньше, чем было запланировано,
и не в расчетном режиме.

Катастрофа произошла через две минуты после включения хроноускорителя-Ствола,
проколовшего время в прошлое на миллиарды лет.

Автоматические видеокамеры высотной капсулы метеопатруля, обозревавшие
просторы европейской тайги, включились именно в тот момент, когда
двухкилометровая башня хроноквантового ускорителя внезапно вспыхнула
голубым мигающим светом, с ее вершины сорвалась в небо исполинская
голубая молния, вздрогнула земля, чудовищный вихрь ударил во все стороны
от стен башни, вырывая с корнем сотни и тысячи деревьев. На крыше
башни набухла опухоль голубого сияния, пролилась по стенам на землю,
как вода через край стакана, и покатился по лесу кольцевой вал голубого
пламени, оставляя за собой спекшуюся от жара лесную почву...

Булькающий гул, грохот и невероятный свистящий вой раскатились по
холмам и равнинам на многие десятки километров, будя спящих, вызывая
у бодрствующих недоумение и тревогу...

Здание лаборатории времени возле башни ускорителя уцелело, но выглядело
странно - будто стены покрыли белой светящейся краской, зато
провалы окон в них стали черными. Башня перестала светиться, потемнела,
вершина ее потеряла плотность, превратилась в зыбкий дрожащий столб,
исчезающий на высоте двух с половиной километров.

Гул стих, и на ночную землю, в уцелевшие леса, пришла пощелкивающая
кастаньетами неестественная тишина...


				ГЛАВА 3


Вездеход выгрузил их на лесной поляне, краем выходившей на покинутую
деревню с необычайным названием Скрабовка. В деревне уцелело всего
несколько домиков, крытых соломой, серой от непогод и времени. Веяло
от них запустением и старостью, неприкрытой крестьянской бедностью
начала века, хотя водитель вездехода, местный старожил, рассказывал,
что деревня покинута недавно, года четыре назад. Когда-то через нее
тянулся Дятьковский тракт, обходивший болото и приток Ветьмы Пожну,
но потом болото пересохло, через Пожну построили мост, тракт опустел,
а когда люди, соблазненные благами цивилизации, перебрались в райцентр,
деревня захирела и умерла совсем.

-  Не скучайте,  - сказал белобрысый, словно в соломенном
парике, водитель.  - Через пару дней доставлю остальное ваше барахло.
Ну, ни пуха...

Вездеход взревел по-бычьи, всплыл над землей, почти касаясь травы
резиновыми бортиками воздушной подушки, и, ускоряя ход, пополз по
дороге. Тугая воздушная волна пригнула траву, сдула пыль с поросшего
подорожником и снытью тракта и сорвала с головы Рузаева берет.

Когда вездеход скрылся за деревьями, Сурен Гаспарян, одетый как на
прием в посольстве, поставил на землю рюкзак, сел на него верхом и
хмыкнул:

-  Барахло! Слышали, как он о нашей аппаратуре?

-  Кстати,  - хладнокровно сказал Рузаев, подбирая и надевая
берет,  - в этом рюкзаке вся наша оптика.

-  Правда? - удивился Гаспарян, продолжая сидеть.- То-то
я чувствую своим седалищем что-то твердое...

Был он человеком, склонным к сдержанной насмешливости, и привыкнуть
к его манере поведения удавалось не всем.

-  А чуете, как здесь тихо? - сказал третий участник экспертной
группы, высокий жилистый Иван Костров. - Благодать-то какая,
эксперты! Соскучился я по лесной тишине.

-  Да и я тоже,  - признался Гаспарян.  - Давненько нас
не посылали в поиск. Только птиц здесь почему-то не слышно. Нас испугались,
что ли?

Костров окинул взглядом груду снаряжения.

-  С чего начнем? Может, сразу пойдем к месту происшествия?

Гаспарян в раздумье покачал головой.

-  Сначала поставим палатку, наведем порядок.

-  У меня идея.  - Рузаев посмотрел на низкое солнце.  -
Выберем одну из хат, и дело с концом.

-  Ну уж нет, палатка лучше,  - возразил Гаспарян.  -
Лично я не люблю спать с клопами и тараканами.

-  Какие там клопы-тараканы! - махнул рукой
Костров.  - В домах уже четыре года никто не живет, насекомые
давно сбежали. А вот сырости там хватает.

Через час они поставили две палатки: одну, четырехместную,
для себя, другую для груза, который состоял из хрупкой аппаратуры
и продовольствия.

-  Теперь так.  - Гаспарян поправил свою модную и
строгую джинсовую двойку: сизо-синюю куртку с эмблемой "Вязники",
расшитую бахромой и серебряной нитью, и такие же брюки.  - Мы
с Иваном пройдемся по лесу, а ты подежуришь в лагере,  - обратился
он к Рузаеву.  - Все равно будешь битый час тупо смотреть в стенку
палатки и вспоминать, зачем нас сюда послали.

Возражений не последовало. На монголоидном лице Миши Рузаева
не дрогнула ни одна черточка. Характер у него был невероятно сдержанный,
ровный и спокойный. К жутким выпадам Гаспаряна, которых поначалу пугались
все в отделе, пока не разобрались, что за этим кроется избыток юмора,
Рузаев относился так же хладнокровно, как философ к зубной боли.

Оставив Михаила хозяйничать в лагере, Костров и Гаспарян
пересекли полянку, окруженную смешанным лесом, прошли мимо вросших
в землю домов Скрабовки и оказались на заброшенной проселочной дороге,
украшенной коровьими следами и узорчатыми полосами от велосипедных
шин.

-  Метров двести налево,  - сказал Гаспарян.  -
И в лес?

-  Вроде бы так,  - согласился Костров, вспоминая,
с чего все началось.

Два дня назад в Центр по изучению быстропеременных явлений
при АН России пришла телеграмма из Брянска, в которой сообщалось,
что над лесом возле деревни Скрабовка Жуковского района потерпел аварию
вертолет энергохозяйства. Причины аварии расследовались линейным отделением
милиции и были отнесены к компетенции научных органов. Что это были
за причины, Костров толком не знал, но, будучи экспертом Центра, привык
к неожиданным командировкам, зачастую не приносящим научных результатов.

-  Черт! - сказал Гаспарян, сдирая с лица паутину.  -
Это уже четвертая.

Костров тоже дважды задел головой паутину, висящую между
деревьями и кустами, но как заядлый грибник, давно привыкший к лесному
неуюту, не обращал на это внимания.

Сегодня на лесной поляне,
Среди широкого двора
Воздушной паутины ткани
Блестят, как сеть из серебра,  -

торжественно продекламировал он стихи Бунина и добавил с
удовлетворением: - А грибы тут есть. Я уже два подосиновика
нашел. Гарантирую завтра суп с грибами.

Лавируя между стволами редких осин и кустами акаций, они подобрались
к краю болота, заросшего ивняком, осотом, ракитником и рыжим мхом.
Болото пересекала цепочка ажурных мачт линии электропередачи, исчезающая
в просеке недалеко от того места, где вышли эксперты.

Гаспарян ступил на пружинистый мох, остановился, предупреждающе поднял
руку. Костров сразу понял, что привлекло внимание начальника группы.

Рядом со старой сосной высился могучий полутораметровый муравейник.
Однако он был безжизнен и оплетен паутиной до самого верха. На вершине
муравейника лежала кверху лапами мертвая птица с серо-желтым оперением.

-  Сорокопут? - неуверенно сказал Костров.

Гаспарян осторожно приблизился к муравейнику, осмотрел его, потрогал
птицу и пробормотал:

-  Как тебе это нравится?

Костров пожал плечами и пошел вперед.

Ближайшие кусты перед ним были почти сплошь оплетены паутиной, да
в траве кое-где виднелись серебристые паутинные вуали, похожие на
пятна изморози. Лес стоял мрачный, молчаливый, будто притихший перед
грозой, и в его глубине кое-где виднелись на ветвях все те же паутины.
Костров шагнул было к кустам, но Гаспарян поймал его за рукав.

-  Не спеши, дорогой, к славе, она сама тебя найдет.

-  Я только посмотрю, интересно же...

-  Не спорю, но сегодня ничего смотреть не будем. Заметил, какая
тут прорва паутин?

-  Трудно не заметить,  - пожал плечами Костров.  - Михаила
бы сюда, это больше по его части. Давай хотя бы поищем разбитый вертолет,
из-за которого начался сыр-бор. Он где-то здесь.

Гаспарян посмотрел на небо - солнце вот-вот должно было зайти,
но перечить не стал, сказал только:

-  Вертолет не причина, а следствие. Неужели не догадался, из-за
чего нас сюда прислали?

-  Ты же знаешь, что меня вытащили из отпуска, и я в институт
не заходил, прямо из дома - на вокзал. Паутины?

-  Они самые.

-  Не вижу ничего загадочного.

Краем болота они вышли к просеке и молча остановились, разглядывая
открывшуюся ка