кухня была для бедняков роскошью. Люди всех возрастов
сидели за грубыми столами и ели или толпились в очереди к
окутанному паром прилавку.
     - Брось в автомат, когда будешь брать поднос, - сказал
Фрайер, вручая Яну красный пластиковый жетон.
     Автомат не отпустил поднос, пока не провалился жетон. Ян
засеменил вслед за Фрайером, приняв на себя удар полного до
краев котла, который тащил потный поваренок. Дальше громоздилась
огромная куча ломтей черного хлеба, и он взял один кусок. Это был
обед. Они сели за столик, на котором не было приспособлений с
приправами.
     - Как я должен есть это? - спросил Ян, с сомнением глядя в
миску.
     - Ложкой, которую нужно всегда носить с собой - но я
захватил две, зная, что тебе это в новинку.
     Это была чечевичная похлебка, с плавающими с ней кусочками
овощей. На вкус неплохая, совершенно лишенная запахов. Еще там
были какие-то куски, внешне напоминавшие мясо - но на вкус не
имевшие с ним ничего общего.
     - Если хочешь, можешь взять соли из моего кармана, -
предложил Фрайер.
     - Нет, спасибо. Не думаю, что от этого будет какая-нибудь
польза, - он стал есть хлеб, хотя и черствый, но с отчетливым
ореховым привкусом. - Мяса в этой пище нет?
     - Нет. бедные вообще его не едят. Вместо него здесь соевый
эрзац, по их словам, протеина в нем столько, сколько нужно. Если
хочешь сполоснуть рот, вода наверху, в фонтане.
     - После. И все продукты такие, как эти?
     - Более или менее. Если у людей водятся деньжата, они делают
покупки в магазинах. Если денег нет, то приходится ходить сюда.
Жить на этом можно.
     - Я догадываюсь, что можно. Но не могу на это смотреть, как
на ежедневную пищу, - он промолчал, когда вошел  человек,
приблизился, неуклюже ступая, и сел за их столик.
     - Нелады, Фрайер, - сказал он, глядя при этом на Яна.
    Они встали и пошли в угол поговорить. Ян съел еще ложку,
затем отодвинул миску. Всю жизнь есть такое! Девять из десяти
рабочих живут в нужде. Не говоря уж об их женах и детях. И это
окружало его всю жизнь - и он даже не подозревал об этом. Он
прожил всю жизнь на айсберге, не зная о том, что девять десятых
айсберга находится под водой.
     - Мы возвращаемся к машине, кореш, - сказал Фрайер. - Что-то
случилось.
     - Из-за меня?
     - Не знаю. Нам лишь передали, что надо убираться отсюда как
можно быстрее. Что именно - не знаю, знаю только, что возможны
неприятности. И немалые.
     Они быстро пошли. Не бегом, это могло привлечь внимание, но
солидно, целенаправленно зашагали по хрустящему снегу. Ян мельком
заметил  освещенные  витрины магазинов, дисплеи, укрытые за
замерзшими стеклами. Он подумал о том, что там продается, и
понял, что они были столь же чужды для его опыта, как и лавки на
рынке, который он посетил на берегу Красного моря.

     У дальней стене гаража Ян достал фонарь, давая возможность
Фрайеру выбрать в его тусклом свете нужный ключ. Они зашли под
навес и затем забрался в гараж.
     - Да будь я проклят! - сказал Фрайер, обшаривая лучом
фонарика пустой пол. - Моя машина исчезла!
     Гораздо более яркий луч ударил им в глаза, и кто-то сказал:
     - Стойте на месте и не двигайтесь! И следите за своими
руками!




                              11.

     Ян даже не думал двигаться, он не смог бы, если бы даже
захотел. Он был потрясен - сначала исчезновением машины,затем
внезапным окриком. Игра окончена, он  схвачен.  Он  стоял,
загипнотизированный этой страшной мыслью.
     - Назад под навес, Фрайер, - сказал вновь человек. - Тут
есть кое-кто, кого ты не знаешь.
     Фрайер вышел достаточно послушно, и человек с  фонарем
последовал за ним. Когда он уходил, Ян смог уловить очертания его
фигуры.
     - Что случилось?
     - Ян, я должен поговорить с тобой, - сказал знакомый голос,
как только закрылась дверь.
     В руке Яна все еще был маленький фонарик; он поднял его и
высветил из тьмы лицо Сары.
     - Мы не хотели тебя пугать, - сказала она. - Но это крайний
случай!
     - Пугать! Ничего себе! Да у меня просто сердце остановилось!
     - Извини, - сказала она, но улыбка мгновенно исчезла. -
Случилось нечто очень плохое, и нам может понадобиться твоя
помощь. Один из наших людей схвачен, и мы не можем позволить,
чтобы его опознали. Ты слышал о лагере Слетхилл?
     - Нет.
     - Это трудовой лагерь в Слендерленде, на далеком севере
Шотландии, в горах. Мы почти уверены, что можем вызволить
вызволить его из лагеря, это достаточно просто, но не знаем, как
вернуть его из тех мест. Вот почему я подумала о тебе и твоих
словах о кроссе на лыжах. Может он уйти оттуда на лыжах?
     - Может, если знает местность и ходит на лыжах. Ходит?
     - Нет, не думаю. Но он молод и смышлен, и быстро научится.
Это трудно?
     - Основам научиться очень легко. И очень трудно научиться
ходить на лыжах хорошо. Есть у тебя кто-нибудь, кто покажет ему,
как... - внезапно он понял и направил фонарик на ее лицо снова.
Глаза ее были опущены, лицо очень бледно
     - Да. Я хочу просить о помощи тебя, - сказала она. - Мне это
не по душе, но это из-за опасности, которой подвергнешься ты, а
также потому, что мы упоминать при тебе о таких вещах не должны.
Если ты согласишься нам помочь, ты, возможно, выполнишь самое
важное задание Сопротивления. Но если этого человека не удастся
выручить, возможно, это приведет к печальному концу.
     - Это так важно?
     - Да.
     - Тогда, конечно, я помогу. Но я должен зайти домой за
снаряжением.
     - Невозможно. Все считают, что ты в Шотландии. Нам даже
машину твою пришлось отогнать, чтобы прикрыть твое местонахождение
здесь.
     - Так вот куда она делась...
     - Мы перегоним ее в Шотландию. Туда, куда укажешь ты. Это
поможет?
     - Необычайно. А как я туда доберусь?
     - Поездом. Поезд на Эдинбург уходит в два часа, и мы тебя на
него посадим. Ты поедешь по своим документам, на этом пути тебя
не заметят, а запас одежды повезешь в сумке. Фрайер отправится с
тобой.
     Ян быстро соображал, хмурясь в темноте.
     - Тогда все приготовьте. Приготовься также лично встретить
меня утром в Эдинбурге, в своей роли Цинтии Бартон, и захвати
денег. По меньшей мере пятьсот фунтов наличными. Старыми купюрами
- это можно сделать?
     - Конечно.  Я  сейчас  же  распоряжусь.  Фрайер  будет
информирован обо всем. Позови его, скажи, пусть передаст тому
человеку, который с ним, чтобы остался со мной.
     Казалось глупым, что люди, вместе рискующие жизнью, не могут
даже увидеть лиц друг друга. Но эта простейшая страховка на тот
случай, если один из них будет схвачен.
     Они ждали в темноте возвращения  Фрайера  и неизвестного
человека, затем он и Сара, после быстрой невнятной беседы с
Фрайером вышли в молчании. Фрайер подождал, пока они выйдут,
после чего включил лампу.
     - Ну что ж, отправимся в загадочное турне, - сказал он. -
Подходящее для путешествия время года. - Он порылся в ящиках в
углу гаража и достал старый армейский вещмешок.
     - Как раз подойдут, - сказал он. - Клади сюда одежду и
пойдем. Небольшая прогулка - и мы на Кинг-Кросо.
     И вновь Фрайер показал знание неизвестных улочек Лондона.
Лишь дважды им пришлось пересечь ярко освещенные авеню. Оба раза
Фрайер выходил вперед убедиться, что их никто не заметит, прежде
чем вести Яна в безопасную тьму по ту сторону улицу. Они
добрались до станции Кинг-Кросс за сорок пять минут. Забавно, что
Ян, бывавший здесь бессчетное количество раз по пути в Шотландию,
все же не узнал ее.
     Они свернули с улицы в длинный туннель. Несмотря на то, что
туннель был хорошо освещен, его, тем не менее, использовали как
уборную, и запах мочи был очень резок. Их шаги отзывались эхом,
когда они шли по туннелю, и по лестнице в его конце, поднимались в
большое помещение, заставленное обшарпанными скамьями.
     Большинство присутствующих звучно храпело, растянувшись на
скамьях, хотя некоторые сидели, дожидаясь своих поездов. Фрайер
подошел к небольшому сигаретному автомату, и вытащив из кармана
сигаретную металлическую коробочку, сунул ее в отверстие раздачи.
Когда машина удовлетворилась мелочью, которую набросал в паз
Фрайер, она коротко пророкотала и высыпала в коробочку несколько
сигарет.  Фрайер  вручил  коробочку Яну вместе с блестящей
зажигалкой.
     - На, покури. Постарайся выглядеть естественнее. Ни с кем не
говори, о чем бы к тебе не обращались. Я возьму билеты.
     Сигареты были в марки, о которой Ян никогда не слышал, во
всю длину на каждой из них стояли синие буквы"ВУ ДБЭЙН", и они
трещали, как сухая солома, обжигая губы.
     В зале ожидания происходило медленное движение людей -
внутрь и наружу, но никто на них не глядел, похоже, в его
сторону. Через каждые несколько минут громкоговоритель разражался
нечленораздельными  объявлениями. Ян принялся уже за третью
сигарету и чувствовал легкую одурь, когда вернулся Фрайер.
     - Дело в шляпе, кореш. Едем в страну шотов. Но сначала
заглянем в сортир. Сморкалка у тебя с собой?
     - В кармане, в сумке.
     - Хорошо, вытаскивай ее сейчас, может понадобиться. Люди в
этих поездах сидят рядом друг с другом и болтают, как старые
бабы. А мы не хотим, чтобы ты разговаривал.
     В комнате для умывания Ян съежился, увидев, как Фрайер
открыл карманный нож с огромным лезвием.
      - Небольшая хирургия, парень, для твоего же блага. Она
поможет тебе выжить. Если ты сейчас оттянешь книзу нижнюю губу, я
приделаю к десне небольшую штучку. Ты даже не почувствуешь.
     - Болит чертовски, - сказал Ян сквозь прижатый к губам белый
платок. Он осмотрел платок и увидел на нем пятна крови.
     - Так и будет течь. Натуральная, красная. Если начнет
подживать, достаточно приоткрыть кончиком языка. И время от
времени сплевывай кровь. Будь бдителен. А теперь пойдем. Я понесу
сумку, а ты держи у рта платок.
     На платформу  "Летучего  Шотландца",  оказывается,   был
отдельный ход, о котором Ян даже не подозревал и через который
они прошли к хвосту поезда. Далеко впереди Ян увидел огни и
портье, суетящихся возле секции первого класса, там, где он
путешествовал всегда. Персональное купе, напитки из встроенного
бара, если пожелаешь, затем крепкий сон и пробуждение в Глазго.
     Он знал, что есть секция второго класса, потому что видел
пассажиров, копошащихся среди остальных складных коек, терпеливо
ожидающих на станции в Шотландии, когда высадятся пассажиры
первого класса. Он никогда даже не подозревал о существовании
третьего класса.
     Койки были теплыми - вот и все, что он сказать о них. Не было
ни бара, ни буфета, ни обслуги. Сиденья были сделаны  из
деревянных  планок, рассчитанных на исключительно длительное
использование, но ни в коем случае не для удобства или стиля. Ян
ухитрился захватить сидение у окна, так что смог привалиться к
углу, положив голову на сумку с одеждой. Фрайер солидно опустился
рядом, закурив, старательно пустил струю в сторону знака "НЕ
КУРИТЬ". Остальные суетились, усаживаясь, но к тому времени,
когда поезд плавно тронулся, сидели уже все.
     Это было очень неудобное путешествие. Платок Яна был весь
запятнан кровью, и он даже умудрился звучно харкнуть, следуя
совету Фрайера. После этого он попытался уснуть, что было
непросто, потому что яркие лампы горели над головой всю ночь.
Вопреки опасениям Фрайера никто не заговорил с ним, даже не
обращал на него внимания, даже не замечал его, после того, как он
продемонстрировал свой кровоточащий рот. Поезд грохал по стыкам,
и он наконец уснул, и удивленно проснулся только тогда, когда его
тихонько потрясли за плечо.
     - Вставай и радуйся, старина, - сказал Фрайер. - Полшестого
чудесного утра, ведь нельзя валяться в постели весь день. Давай
позавтракаем.
     Во рту Яна был ужасный привкус, небо болело, и тело сводила
судорога от всеношного сидения на жесткой скамье. Но долгая
прогулка по платформе на холодном воздухе разбудила его и вид
окон буфета заставил его понять, что он голоден, очень голоден.
     Завтрак был прост, но вкусен и сытен. Фрайер уплатил монетки
за чай и полные до краев стаканы портриджа, и Ян осушил свой
кубок залпом. Человек, одетый также, как они, поставил на стол
чашку чая и сел рядом с Фрайером.
     - Рубайте, ребята, и айда за мной. Времени в обрез.
     Они поднялись из здания станции на лифте, последовали за ним
в молчании. Он быстро шагал в холодном рассветном тумане, вошел в
здание неподалеку от станции и далее - бесконечные лестничные
пролеты - неужели лифты всегда нуждаются в ремонте? - и в мрачную
квартиру, которая, если не учитывать большого количества камней,
была бы дубликатом той, которую они посетили в Лондоне. Ян встал
у  раковины  и  побрился древней бритвой, пытаясь обойтись
минимальным числом порезов, затем вновь одел свою одежду. Надо
признать, с чувством облегчения. Он старался не задумываться о
том, что если он испытывал неудобство в этом одеянии, в этом
окружении, хотя пробыл в них в течении всего лишь одного дня -
какова должна быть жизнь в таких условиях? Ян устал, думать об
этом становилось все неприятнее. Двое мужчин смотрели на него с
явным равнодушием. Фрайер взял его ботинки - темные глянцевые
ботинки, в которых он работал.
     - Ну что ж, неплохо, кореш. На танцы в них, конечно, не
пойдешь, но для улицы - то, что надо. А я получил сообщение, что
некая персона будет ждать тебя в вестибюле "Каледонийского
Отеля". Если последуешь за нашим другом, он прямиком тебя туда
доставит.
     - А ты?
     - Никогда не задавай вопросов, кореш. Но я буду дома, как
только управлюсь. Очень уж холодно тут, на севере. - Улыбка его
показала множество потемневших зубов. Он взял ладонь Яна. -
Удачи.
     Ян вышел вслед за проводником на улицу, оставив между ним и
собой добрых двадцать метров. Солнце уже растопило туман, и
холодный воздух был хорош. Когда они подошли к "Калидонийскому
Отелю", человек пожал плечами, но вошел. Ян протиснулся во
вращающуюся дверь и увидел Сару, сидящую за пальмой в кадке и
читающую газету или делающую вид, что читает, потому что прежде,
чем он успел подойти, она встала, вышла  из-за  стола  и
остановилась перед ним, очевидно не заметив его, затем вышла в
боковую дверь. Он пошел за ней и обнаружил, что она ждет его за
углом.
     - Все устроено, - сказала она, - все, кроме лыж. Тебе
придется сесть на поезд в одиннадцать утра.
     - То есть времени достаточно, чтобы походить по магазинам. У
тебя есть деньги? - Она кивнула. - Хорошо. Тогда вот что мы
сделаем. Я думал об этом всю ночь, благо возможность для этого
была.
     - Да, во втором классе. Там было сносно.
     - Хорошо.  Нам  предстоит  посетить  три магазина, три
единственных в Эдинбурге места, где торгуют хорошим лыжным
снаряжением. Мы лично будем делать покупки через кассу, чтобы не
осталось записи об использовании кредитной карточки. Меня там
знают, я скажу, что потерял карточку в поезде, и понадобится не
менее часа, чтобы получить новую, так как купить я хочу сущие
мелочи. Я знаю, это сработает, потому что несколько лет назад
такое со мной уже было. Они возьмут деньги.
     - Такое может сработать раз, но не два. У меня есть карточка
на вполне надежный счет, хотя указанной в ней персоны не
существует.
     - Так даже лучше. Ты будешь покупать дорогостоящие предметы,
такие, как батареи с большим запасом энергии и два компаса.
Хочешь, я напишу тебе все, что понадобится?
     - Нет. Я приучена запоминать.
     - Хорошо. Ты говорила о поезде. Что я должен буду сделать?
     - На ночь мы оба отправимся в Инвернес. Ведь тебя, наверное,
хорошо знают в отеле "Кингомилл"?
     - Вы, друзья, знаете обо мне больше, чем я сам. Да, меня там
знают.
     - Мы так и думаем. Для тебя на ночь забронирована комната. К
утру будет куплено все, что потребуется.
     - Ты мне еще не сказала, какой у вас план.
     - Я сама не знаю. Все делалось наспех, в последний момент.
Но в горах у нас надежная база - по большей части там бывшие
узники, которые всегда рады помочь беглецам. Они по собственному
опыту знают, как живется в лагере.
     Они остановились в дверях, и она передала ему деньги. Он
перечислил все, что ему понадобится; она кивнула и повторила
перечень слово в слово.
     Когда они вновь встретились, покупки уже лежали в его
рюкзаке, но лыжи и все остальное, купленное ею, были уже усланы
на станцию. Они приехали на станцию за полчаса до отправления
поезда, и Ян произвел подробное изучение багажа, настолько
подробное, насколько мог сделать это без инструментов. ОН искал
спрятанных "жучков".
     - Ничего не нахожу.
     - К нашему счастью, багажные отделения редко оборудуются
"жучками", разве что в особых случаях. Другое дело - во втором
классе, где подслушивание и компьютерное слежение - самое обычное
дело.
     Сара сняла пальто и села возле окна, когда поезд тронулся,
глядя наружу, где строения сменились серым ландшафтом. Зеленый
костюм ее, похоже, был из мягкой кожи, скантованной тем же мехом,
из которого была сшита и шапка. Она обернулась и поймала его
взгляд.
     - Я восхищен, - сказал он. - В этом наряде ты очень
привлекательна.
     - Защитная окраска, симулирующая красоту женщины. Но в любом
случае, спасибо. Хотя я верю в полное равенство полов, меня не
может унизить, когда мною восхищается кто-нибудь иной, кроме как
мой разум.
     - Как такое может унизить? - удивился Ян. - Но не говори, не
сейчас. Я собираюсь открыть бар и дать тебе выпить чего-нибудь
крепкого, да и себе заодно, а потом позвонить, чтобы принесли
сэндвичи с мясом, - он почувствовал приступ вины, которую
попытался игнорировать. - И оленину, ее в этом поезде очень
хорошо готовят. А поначалу, быть может, копченого осетра. А под
него - да, оно здесь есть - "Глен Моранжи", лучшее и крепчайшее
содовое виски. Ты его пробовала?
     - Никогда даже не слышала о нем.
     - Счастливая девочка, катишь себе в теплой роскоши по
холодным горным пустыням и впервые попиваешь содовое. Я к теме
присоединяюсь.
     Было невозможно  не  наслаждаться поездкой, несмотря на
опасность, которую она представляла. Опасность была в прошлом - и
в будущем. На те короткие часы, которые они находились в поезде,
мир застыл в невесомости. За окном солнце ярко освещало белый
ландшафт - горы и леса, случайные равнины, замерзшие озера.
     Из дымохода коттеджей арендаторов не поднималось дыма - даже
самые старые из них отапливались электричеством, но в целом
пейзаж оставался неизменным уже тысячелетия. На запущенных полях
паслись  овцы,  и стадо оленей бросилось прочь при быстром
приближении электрического поезда.
     - Я не знала, что это может быть так прекрасно, - сказала
Сара. - Я никогда еще не забиралась так далеко к северу. Но он
кажется еще и очень стирильным и пустым.
     - Совсем напротив. Приезжай сюда летом - он будет бурлить
жизнью.
     - Возможно. Можно мне еще чуть-чуть этого замечательного
виски? У меня от него голова кругом идет.
     - Пусть идет. В Инвернесе ты протрезвеешь достаточно быстро.
     - Я в этом уверена. А ты пойдешь прямо в отель и будешь
ждать инструкций. Как там насчет лыжного снаряжения?
     - Половину я возьму с собой, вторую половину оставлю здесь с
багажом.
     - Ну и правильно, - Сара отпила содового виски и наморщила
носик. - Такое крепкое. Я все еще не могу понять, нравится оно
мне или нет. Инвернес, знаешь ли, на краю поля деятельности
Службы Безопасности. Все гостиничные реестры автоматически входят
в полицейское досье.
     - Я не знал. Но я достаточно часто останавливался  в
"Кингсмилсе", так что это не будет выглядеть необычным.
     - Да, у тебя отличное, идеальное прикрытие. Но я не могу
позволить себе появиться в каких бы то ни было списках. Я не
уверена, что попаду вечером на поезд последний обратно. Если мне
придется останавливаться в твоей комнате, ты не будешь возражать?
     - Это будет просто восхитительно.
     Когда она сказала это, Ян почувствовал чудесное теплое
ощущение где-то в середин