остационарную   орбиту.   Там   другие  спутники.
Возможно...
     - Возможно все, что угодно. И это не имеет значения. Они будут мертвы
и рассеяны в тончайший атомный газ задолго до того, как туда доберутся. Мы
хорошо подготовили свои войска. Я хочу перехватить обе  эскадры,  встав  у
них на пути. Чтобы напасть на Землю, им понадобится напасть на нас. А  это
будет не так-то просто.
     Это была битва невидимок, битва компьютерной электроники, световых  и
радиоволн в пространстве.  Ни  один  из  противников  еще  не  мог  видеть
другого;  так  могло  продолжаться  до  тех   пор,   пока   они   еще   не
соприкоснулись. Между ними были все  еще  тысячи  миль.  Лишь  можно  было
увидеть разрывы атомных ракет. Мореходы  звездных  путей  были  достойными
потомками тех, чьи орудия били за горизонт по невидимому противнику.
     Все ближе, все ближе друг  к  другу,  пока  электронные  пунктиры  не
слились в один образ. Они были все еще невидимы  друг  для  друга.  Только
оптические телескопы могли давать видимое  изображение.  Адмирал  Капустин
глядел на контуры "Даннеброга",  заполнившие  к  этому  времени  экран,  и
зловеще улыбался.
     - Второй эскадре делать то же, что  и  я,  стрелять  одновременно  со
мной. Ни одному кораблю не сближаться с "Даннеброгом". Это мой приказ.


     На борту "Даннеброга" адмирал Скугаард улыбнулся и  хлопнул  себя  по
колену.
     - Взгляни на этого дурака, - сказал  он  Яну,  указывая  на  один  из
экранов. - Расшвыривает незаменимые атомные ракеты, как карманную мелочь.
     Компьютер дал сводку, что все неприятельские ракеты  уничтожены  либо
сбиты с курса.
     - По сути своей, он просто глупец, ничего не  понимающий  в  тактике.
Мне кажется, он верит, что может справиться с нами с помощью грубой  силы.
Это было бы разумно, если бы он подождал, пока мы сблизимся  -  тогда  нас
можно было бы задавить шквалом ракет. Но поскольку у нас  есть  кое-что  в
запасе, такая тактика не поможет.
     - Главный калибр готов к стрельбе, - сообщил компьютер.
     Центральная  ось  линии  кораблей,  будучи  направлена   на   эскадру
противника, двигалась с некоторым  упреждением  соответственно  невидимому
продвижению  вражеских  кораблей.  Два  больших   корабля-канонерки   были
наведены на эту цель, и теперь они  открыли  огонь.  Два  непрекращающихся
потока  железных  ядер  помчались  вперед,   направляясь   к   той   точке
пространства, где вскоре предстояло оказаться  врагу.  Острые  струи  огня
удерживали корабли на позиции, противодействуя отдачи  ядер.  Ускоряющиеся
потоки  металла  выглядели  на  экранах  радара  световыми  карандашами  и
двигались так быстро, что вскоре должны были исчезнуть из  виду.  Наконец,
остались лишь блики ракет, создававших иллюзию, что  перед  ними  движется
другой огромный флот. Их  радарные  отражатели,  гауссовые  поля  тепловые
источники должны были сбить с курса вражеские ракеты.
     А на борту "Сталина" Капустин был не так доволен, как хотелось бы.


     - Что это, технические неполадки? Этого не может быть, -  сказал  он,
указывая на набор цифр, обескураживающий его.
     - Ошибки всегда присутствуют, товарищ адмирал, - сказал Онегин. -  Но
их доля обычно незначительна...
     - И все же эта чертова машина утверждает,  что  по  вражескому  флоту
попаданий нет. Ни одного! А я собственными глазами вижу вспышки.
     - Да, адмирал. Но это всего лишь приспособления для отвлечения нашего
огня. После каждого попадания наши ракеты-мониторы обшаривают пространство
в поисках обломков. Но следует учесть, что каждая ракеты  уничтожает  одно
из устройств противника. А поскольку ракет у нас больше,  то  в  итоге  мы
выиграем битву.
     Настроение Капустина  слегка  повысилось,  но  он  не  был  полностью
удовлетворен.
     - А где его ракеты? Этот трус не станет стрелять в ответ?
     - Поскольку у него ракет очень мало, я думаю, он будет  ждать,  когда
мы сблизимся настолько, что они смогут принести максимальный урон. Но  наш
защитный экран движется впереди, и его противнику не пробить.
     Время для этого подтверждения было выбрано самое неудачное. Едва  эти
слова сорвались с уст Онегина, зазвенел сигнал тревоги.
     ОБЪЕКТЫ НА ВСТРЕЧНОМ КУРСЕ, - загорелись огненные  буквы,  и  тут  же
кто-то выкрикнул это во весь голос. Почти тот  час  же  с  кораблей  стали
поступать  сигналы  о  повреждениях.  Адмирал  с   ужасом   уставился   на
видеоэкран, который показывал, как от  его  кораблей  откалываются  куски.
Один из участков обшивки взорвался пламенным облаком.
     - Что такое? Что происходит? - закричал он.
     - Метеоритное поле, - сказал Онегин, хотя знал, что это не так.
     Адмирал  казался  парализованным;  он  сидел  в  кресле  с   отвисшей
челюстью. Онегин затребовал на  дисплее  причину  повреждения.  Хотя  весь
обстрел занял менее секунды, компьютер сделал запись и теперь прокрутил ее
в замедленном темпе. Первым признаком приближающейся беды была стена,  или
барьер, который мчался на них из космоса.  Он  был  по  крайней  мере  два
километра в длину и двигался наперехват с большой точностью. Затем - удар.
Это была враждебная акция. Когда изображение увеличилось, он  увидел,  что
сплошной барьер состоит из дискретных единиц материи. В нем возникли бреши
при взрыве защитных ракет, но они не оказали заметного воздействия на весь
поток.
     - Похоже, у них секретное оружие, - сказал Онегин.
     - Какое?
     - Секретное, - чуть было не вырвалось у  Онегина,  но  не  вырвалось,
поскольку он весьма дорожил своей жизнью. - Инертный материал, выброшенный
нам навстречу. Какой  именно  материал  и  как  именно  выброшенный,  пока
неизвестно.
     - А будет еще?
     - Можно предположить,  хотя  знать  определенно,  разумеется,  мы  не
можем. Возможно, они истратили весь свой запас за одну попытку...
     - Отправьте защитные ракеты, немедленно!
     - Похоже, они на этот раз  оказались  бесполезны,  адмирал.  Если  мы
растратим их сейчас, нам нечем будет стрелять, когда...
     Он рухнул, сбитый с ног затрещиной Капустина.
     - Неповиновение приказу? Вмешиваешься в мое командование флотом?
     - Ни в коем случае! Я извиняюсь... Это всего лишь совет... Никогда не
повторится, - Онегин с трудом поднялся на ноги, кривая струйка крови текла
по его лицу. - Немедленно поставить зонтик из противоракет...
     - Все до единой! Это оружие надо остановить!
     Тут же ракеты были высланы. Онегин вытер рукавом рот, испачкав  форму
кровью, но не заметив этого. Что ему  еще  оставалось  делать?  Он  и  так
предпринял все, что  мог.  Хотя  адмирал  и  был  некомпетентным  дураком,
офицеры слишком боялись его, чтобы делать предложения,  которые  могли  бы
привлечь к ним его внимание.
     - Позвольте предложить сделать заодно маневр, адмирал. Возможно,  это
будет  эффективней,  чем  защита  ракетами.  Оружие  мятежников  наверняка
неуправляемое, перед ударами мы не  зарегистрировали  никакого  излучения.
Если мы изменим скорость, появится большой шанс, что они промахнутся.
     - Что? Тормозить? Ты что, считаешь меня трусом?
     - Нет, сэр. Разумеется, нет. Ускорение  может  дать  тот  же  эффект.
Спешим в битву?
     - Пожалуй. В любом случае, отдай приказ. Это не помешает.


     - Прекратить огонь главному калибру, - приказал адмирал  Скугаард.  -
Они нарастили скорость, так что последний  обстрел  неудачен,  им  удалось
проскочить. Но мы все же их потрепали. Поглядите на  экран.  Мы  истребили
добрую четверть из них. Следующий обстрел  покончит  с  ними.  Мы  еще  не
достигли дистанции поражения для мелкого калибра?
     - Через тридцать две секунды, сэр, - сказал оператор-наводчик.
     - Подготовьтесь к стрельбе. Нужно, чтобы они  столкнулись  со  стеной
железа.
     Орудийные  башни  находились  в  постоянном  и   точно   рассчитанном
движении, нацеливая стволы орудий на определенные  точки  в  пространстве.
Орудия представляли собой обычные перекладины, на которых были установлены
направляющие трубы ракет. От  каждой  ракеты  к  кораблю  вели  эластичные
пластиковые  трубки,  по  которым  из   корабля   в   большом   количестве
переправлялись маленькие стальные ракеты. Это было грубое,  но  быстрое  и
смертоносное оружие.
     Когда выверенная точка пространства была достигнута, включились  цепи
стрельбы. Электронное зажигание  активировало  топливные  дюзы  каждой  из
ракет. Как только они сорвались и помчались вперед,  на  их  место  встали
новые  ракеты,  затем  следующие.  Поскольку  не  было  нужды  каждый  раз
перезаряжать оружие, поток ракет был постоянным,  скорость  ограничивалась
лишь механизмом магазина. Каждое  орудие  выпускало в среднем [ в секунду]
60 малых ракет, по  480  из  каждой башни. Все 197 башен  были установлены
перед самым вылетом флота, некоторые из  них  пришлось отлаживать на ходу.
Но дело  того стоило.
     Каждую секунду 94560 ракет срывались с установок. Две  и  одна  треть
тонны стали. Когда через минуту стрельбы прекратилась, в  сторону  земного
флота улетело 141 тонна металла. Во  время  стрельбы  постоянно  вносились
коррективы,  включая  учет  определенного  количества  уклонных  маневров,
которые мог предпринять враг, если ему удастся разжечь дюзы.


(*)  Дополнительные  подсчеты  говорят: Вес малой ракеты 24 грамм. В башне 8
орудий со скорострельностью 60 выстрелов в секунду (!) каждое. ("калашников"
и "узи" отдыхают). (прим. корректора)


     Все выше и выше скорость, все ближе момент,  когда  масса  становится
невидимой, и  вот  уже  на  экранах  угасает  мерцающее  облачко.  Тот  же
компьютер, который наводил ракеты, теперь рассчитывал момент столкновения.
Вначале минуты, затем секунды, вот они быстро уменьшаются,  приближаясь  к
нулю. Сейчас!
     - Боже мой! - судорожно вздохнул Ян, когда экран осветился множеством
вспышек. В этот миг все защитные ракеты взорвались  от  соприкосновения  с
массой железа. Космос озарился атомными и  химическими  вспышками,  облака
плазмы  расширялись,  словно  желая  скрыть  от  них  сцену  разыгравшейся
трагедии.
     Пройдя   сквозь   растущее   облако,   атакующие    смогли    увидеть
неприятельский флот. Установки Скугаарда были наведены,  ракеты  наготове.
Бросив один-единственный взгляд,  он  приказал  стрелять.  Он  в  молчании
отвернулся от экрана. Многих погибших он знал, они были его друзьями.
     Там, где недавно находился флот космических кораблей, теперь  плавали
лишь  исковерканные  металлические  обломки.  А  вперемежку   с   ними   -
растерзанная плоть адмирала Капустина и всех его  людей.  Флот  защитников
прекратил существование,  обе  эскадры  были  уничтожены  с  интервалом  в
какие-то секунды.
     Два облака обломков быстро уплывали назад.



20

     - Мне пора на самолет, - сказала Двора. - Все уже на борту.
     Она начала уставать от сидения в машине и, выбравшись, прислонилась к
его борту. Ночь была теплая, звезды ясно  блестели  в  воздушных  потоках.
Хотя аэропорт был затемнен, темные силуэты  самолетов,  выстроенных  вдоль
взлетно-посадочной полосы, можно было различить. Но боку  Дворы  уже  была
сумка с боеприпасами, автоматический пистолет и шлем. Рядом  с  ней  стоял
Амрай Бен-Хаим, его трубка ярко светилась в темноте.
     - Спешить незачем, Двора, - сказал он. - Еще по меньшей мере тридцать
минут до взлета. Твои солдаты - люди взрослые, незачем держать их за руку.
     - Взрослые! - фыркнула она выразительно. - Фермеры  и  профессора  из
университетов. Как они еще поведут себя, когда  в  них  полетят  настоящие
пули!
     - Очень хорошо, могу тебя заверить. Они  очень  хорошо  подготовлены.
Как и ты. Просто, ты в отличии от них, обладаешь полевым опытом. Можешь на
них положиться...
     - Пришло сообщение, - сказал водитель, когда радио подало сигнал.
     - Принимай по моему коду, - сказал Бен-Хаим.
     Послышалось перешептывание. Водитель выглянул в окно.
     - Всего два слова. Бетс доар.
     - Почта, - сказал Бен-Хаим. - Они  все  сделали.  Эвакуируют  станцию
Картоум. Объясни Блонштейну, что ситуация,  когда  он  говорит,  пришла  в
движение. Потом на самолет. Тебе не следует здесь болтаться.
     Шлем Дворы уже был на ее голове, микрофон включен. Она сказала:
     - Да... да, генерал. Я это сделаю, - она повернулась к  Бен-Хаиму.  -
Генерал Блонштейн обращается к вам. Он просит поглядеть в  его  отсутствие
за Израилем. Он бы хотел по возвращению найти его на месте.
     - Мне бы тоже этого хотелось. Будете с ним говорить, скажите,  что  я
сижу на окороках и жду результатов. До сих пор, во всяком случае,  пока  у
меня будут окорока. - Двора быстро поцеловала  его  в  щеку,  и  топот  ее
бегущих ног вскоре затих вдали.
     Бен-Хаим безмолвно смотрел, как  один  за  другим  оживают  двигатели
огромного самолета. Тонкие языки пламени вырвались из турбин,  и  тут  же,
как только двигатели были  отрегулированы,  исчезли.  Первый  самолет  уже
двигался, все быстрее и быстрее, и отрывался от  взлетной  полосы.  Другие
отставали от него всего лишь на секунды. Задействованы  были  обе  полосы;
ровный  поток  улетающих  темных  теней   внезапно   прекратился.   Грохот
двигателей затих, замер, вновь вернулась  тишина.  Бен-Хаим  заметил,  что
трубка погасла; он выбил  ее,  постучав  о  каблук.  Он  не  испытывал  ни
сожаления, ни подъема, только сильную усталость после этих дней подготовки
и напряжения. Выбор сделан,  больше  невозможно  сделать.  Он  вернулся  в
машину.
     - Ну, что ж. Можно и домой.
     А в небе, совершая круг над океаном, набирала высоту стая  самолетов.
Воздушное пространство над Израилем  было  слишком  маленьким  для  такого
маневра. Тут еще можно  было  не  опасаться  радарного обнаружения,  но  в
соседних странах были и поселения и города, и люди в них могли услышать  и
задуматься, что это за ночные полеты. Второй раз они  пересекали  Израиль,
будучи уже в шести  милях  над  землей.  Выстроившись  в  два  клина,  они
повернули к югу и полетели вдоль Красного моря.


     Григор выглянул в иллюминатор и зацокал языком.
     - Двора, - сказал он. - То, что я вижу - не самый лучший маршрут.
     - Ты что, в темноте видишь?
     - Чтобы определить направление  полета,  этого  совсем  не  нужно.  -
Григор был математиком, пожалуй, лучшим солдатом в подразделении Дворы. Но
он был снайпером и никогда не  делал  промаха,  из  какого  бы  оружия  не
стрелял. Это было ценное качество. - Нам нужно атаковать Космический центр
на западе Соединенных Штатов - это такой засекреченный  объект,  что  даже
само название стерто со всех карт. Это и ребенку известно. Полярная звезда
при повороте зашла нам в спину. Поскольку мы движемся к югу, я считаю, что
мы  выбрали  неудачный  маршрут.  Или  эти  корабли  оснащены   топливными
резервуарами, чтобы они моли добраться да Америки через Южный Полюс?
     - Да, мы выбрали не самый прямой путь.
     - Теперь ты можешь уже сказать, Дворкила, - сказал Вазил, стрелок  из
тяжелого оружия.
     Солдаты, сидевшие на скамьях, наклонились к ней и прислушались.
     - Хватит секретничать, -  сказал  другой  солдат.  -  Кому  мы  здесь
разболтаем?
     - Об этой части курса я могу вам рассказать, - сказала  Двора.  -  Но
после дозаправки вы не услышите от меня ни слова. Пока мы будем  лететь  к
югу, но сразу после нубийской пустыни повернем на север. Там, в  Картоуме,
находится радарная станция, но о ней уже позаботились. Единственное, о чем
можно беспокоиться - нет ли другой станции на пути к Марокко... - голос ее
замер.
     - А потом? Что-нибудь сделаем с помощью того большого черного креста,
с которого я помогал сегодня вечером срывать  бумагу?  Плывем  под  чужими
символами, как пираты.
     - Это сверхсекретно...
     - Двора, пожалуйста...
     - Ты прав, конечно. Сейчас уже безопасно. У нас есть агенты в  верхах
правительства ООН. - Или, быть может, они у нас есть, подумала она, или мы
у них? Если это западня, остается  лишь  идти  до  конца.  -  Поэтому  нам
известно, что немецкие солдаты  посланы  удерживать  космический  центр  в
Мохавской пустыне. На наших кораблях их символика, и мы имеем их  код.  Мы
намерены занять их место.
     - Это непросто, - сказал Григор. -  Я  уверен,  что  есть  и  кое-что
другое, о чем ты нам не говоришь.
     - Да. Но я могу добавить лишь одно. Мы всего лишь  на  час  опережаем
немецкие самолеты. Вот почему мы  оттягивали  вылет.  Точное  время  очень
важно, поскольку мы летим без связи  с  землей.  Отныне  действует  только
расписание. Поэтому предлагаю отдохнуть, пока это возможно.
     Темная карта Африки медленно проплывала под ними.  Большинство  людей
спали на откидных койках,  только  пилоты  были  настороже  и  следили  за
приборами,  контролируя  действия  автопилотов.  Генерал  Блонштейн,   сам
квалифицированный летчик, сидел в пилотском кресле  ведущего  самолета.  С
этой высоты он ясно видел черноты Атлантического океана, сменившие тусклые
марокканские пустыни. Зашуршал приемник.
     - Рабатская башня  вызывает  Воздушные  Силы  Четыре  семь  пять.  Вы
слышите меня?
     - Воздушные силы четыре семь пять. Я слышу вас, Рабатская башня.
     Радиоконтакт был  всего  лишь  формальностью.  Наземная  станция  уже
включила полностью автоматически автоответчики  каждого  самолета,  и  они
выдавали теперь записанную  заранее  информацию  и  коды,  а  также  место
назначения.
     - Регистрируем ваш курс на Азоры, - сказало радио. Затем  послышалось
какое-то бормотание. - Вы опережаете на пятьдесят девять  и  пять  девятых
минуты предписанное время.
     - Сильные попутные ветры, - спокойно сказал Блонштейн.
     - Вас понял, Воздушные силы. Конец связи.
     Были на земле и другие  уши,  которые  внимательно  следили  за  этой
частотой. Скрываясь в тени деревьев, неподалеку от берега прятался мужчина
в бурнусе. Вдоль скоростной автострады стояли столбы высоковольтной линии.
Человек внимательно прислушивался к беседе, хмурясь, если отдельные  слова
глушили статические заряды. Он подождал несколько секунд, чтобы убедиться,
что беседа закончена. Больше ничего не было слышно. Он кивнул и  нагнулся,
чтобы нажать на кнопку коробки, лежавшей у его ног.
     Яркая вспышка осветила ночное  небо;  через  несколько  мгновений  он
услышал звук взрыва. Один из пилонов двенадцатикиловольтной линии стал все
быстрее и быстрее  склоняться  к  земле,  затем  глухо  ударился  об  нее.
Последовала красочная вспышка крупных искр, и они быстро погасли.
     А вместе с ними погасла и половина ламп в  Рабате.  И  неудивительно,
что на станции радиослежения тоже произошло замыкание.


     Дежурный штат аэропорта Кру ди Ли в это время  звучно  храпел.  Очень
немногие самолеты останавливались для дозаправки на Азорах, поэтому  ночью
было можно спать до рассвета. Кому-то, может быть, и полагалось следить за
сигнальным устройством, но это было не так уж важно. Радио  обычно  будило
всех.
     Так было и на этот раз. Голос из громкоговорителя  выдернул  капитана
Сармиенто из глубокого сна.  Он  соскочил  с  койки,  и,  покрывая  колени
ушибами, метался по станции контроля, пока не нашел выключатель.
     - Круц дель Люц, - сказал он. - Слушаю. - Голос хрипел спросонья;  он
откашлялся и сплюнул в мусорную корзину, нашаривая на стене распечатки.
     - Воздушные силы четыре пять семь, просим посадки.
     Пальцы Сармиенто нашли на столе бумагу. Да, та самая.
     - Для вас подготовлена первая полоса. Я прослежу, чтобы вас поставили
на посадочный контроль, - он моргнул, уставясь на цифру  на  листе,  затем
взглянул  на  часы.  -  Воздушные  силы,  вы  опережаете  полетное   время
приблизительно на час...
     - Попутные ветры, - последовал короткий ответ.
     Сармиенто устало рухнул в кресло и с  омерзением  посмотрел  на  свою
сонную спотыкающуюся команду, которая начала собираться на станции.
     - Сучьи дети! Большая дозаправка, может  быть,  самое  важное  боевое
задан