овезло найти работодателя, ему лучше стараться - иначе
его выгонят. А Симмонс не старался. И потому оказался на улице. И
умер.
     - Я тут не при чем, - спокойно сказал он вслух. Затем
принялся укладывать чемодан. Черт с ним, с заводом Волсокен, и со
всеми, кто там работает. Его обязанности закончилась, как только
контрольное устройство было завершено и поставлено на линию,
техобслуживания - не его дело. Кто - нибудь другой об этом
позаботится. Утром он отправит рапорт, и пусть отныне инженерное
общество ломает себе голову, что делать дальше. А у него впереди
работы - с такими рекомендациями у него есть из чего выбирать. И
он не намерен заниматься этими протечками спирта посреди замерших
полей.
     Лицо болело, и он на обратном пути выпил больше, чем
следовало. Когда машина оказалась у въезда в Лондон, в конце
автострады,  он  переключил  ее   на   ручное   управление.
Безрезультатно. Компьютер регистрировал уровень алкоголя в крови,
и этот уровень превышал допустимый минимум. Речевое управление
отсутствовало. Машина ехала медленно, скорость движения приводила в
бешенство, поскольку компьютеру ведомы были лишь  несколько
маршрутов. И ни один из них не устраивал Яна. Коротким путем
добраться было невозможно. И неожиданно на любом перекрестке, и
приоритет любого транспорта с ручным управлением - неважно, каким
бы медлительным он ни был...
     Компьютер выключился лишь у дверей гаража, и Яну удалось
потешить душу, въехав на большой скорости по  ашпарели  и
врезавшись в стену гаража с жутким лязгом.
     Затем последовали новые порции виски, и он проснулся в три
часа, обнаружив, что в комнате не выключен свет и телевизор сам с
собой разговаривает в углу. Потом он проспал допоздна и уже
допивал первую чашку кофе, когда "дверной докладчик" подал
сигнал. Он повернулся к экрану и нажал на кнопку. Это был
двоюродный брат.
     - Нынче утром ты выглядишь немного встревоженным, - сказал
Сергуд-Смит, аккуратно складывая пальто и перчатки на тахту.
     - Кофе?
     - Пожалуй.
     - Я чувствую себя точно так же, как и выгляжу, - сказал Ян,
уже  успев  с  момента  пробуждения  настроиться  на ложь.
- Поскользнулся на льду. Кажется, зуб потерял. Поэтому пришел
домой и сильно напился, чтобы приглушить боль. Проклятая машина
даже не дала мне вести ее.
     - Будь проклята автоматика! Ты уже обследовался?
     - Нет Не было нужды.  Всего  лишь  ссадина.  Дурацкая
случайность.
     - Такое приключается и с лучшими из нас. Элизабет ждет тебя
к обеду.
     - Еще бы! Лучшая кухня в Лондоне. Если только это не
очередная попытка сватовства, - он с подозрением взглянул на
Сергуда-Смита. Тот поднял палец и улыбнулся.
     - Именно это я ей и сказал, и, хотя она протестовала, что
эта девушка одна на миллион, она в конце концов согласилась ее не
приглашать. Обедаем втроем.
     - Спасибо, Смитти. Лиз никак не смирится с фактом, что я
неженатый ребенок.
     - Я сказал ей, что ты, вероятно, не исправишься до самой
смерти, и она решила, что я вульгарен.
     - Я надеюсь лишь, что это окажется правдой. Но ты не стал бы
ехать через весь город в случае, когда достаточно и звонка.
     - Разумеется, не стал бы. Я хочу показать тебе  одно
приспособление. Взгляни, - он вынул из кармана и протянул Яну
сверток.
     - Не знаю, насколько хорошо мои глаза сегодня могут видеть.
Но попытаюсь.
     Ян извлек из конверта металлический ящичек и открыл его. Там
было множество переключателей и панелей. Сама по себе это была
прекрасная  вещь.  Сергуд - Смит уже приносил однажды Яну
сверхпроводниковое изделие. Это были электронные  инструменты,
которые проверяла Служба Безопасности, или технические проблемы,
нуждавшиеся в совете эксперта. Это было семейное дело, и Ян
всегда был рад помочь. Особенно когда за это платили наличными.
     - Прибор смонтирован элегантно, - сказал он. - Но  я
совершенно не представляю, что это такое.
     - Прибор для обнаружения подслушивающих устройств.
     - Невозможно!
     - Все так считают, но у нас в лаборатории подобрался
оригинальный народ. Это устройство столь чувствительно, что
анализирует любой элемент в цепи на основе сопротивления и потери
силы. Похоже, если прослушивать сигнал в проводе, воздействие
детектора вызывает измеримое изменение, которое может  быть
обнаружено. Тебе это что-нибудь говорит?
     - Многое. Но передаваемое сообщение несет также и потери
мощности - посредством сопротивления переключателей, контактов и
тому подобного - так что я не вижу, как такая штука способна
действовать.
     - Она должна анализировать каждую потерю, находить  ее
причину, определять истинное качество, и если все правильно,
переходить к следующему перерыву сигнала.
     - Все, что я могу сказать - это здорово. Твои парни, если
сумели утрамбовать все эти цепи и панели во что-то подобной
величины, знают, что делают. Что ты хочешь от меня?
     - Как бы нам проверить ее в работе вне лаборатории?
     - Достаточно просто. Подсоедини ее к различным телефонам - к
твоим и к телефонам остальных людей в твоей лавочке - и погоняй
некоторое время. Затем приложи клеммы к проводам и посмотри,
сделали ли они свою работу.
     - Действительно просто. Они сказали, что все, что нужно -
это присоединить к прибору микрофон. Ну как?
     - Ничего. Неплохо, - Ян подошел к телефону и прикрепил к
нему устройство.
     Вспыхнула надпись "Готово".
     - Скажи что -нибудь в микрофон, как ты это обычно делаешь.
     - Давай попробуем. Я скажу Элизабет, что ты придешь сегодня
вечером.
     Последовал короткий вызов, и оба они смотрели, как быстрые
сигналы вспыхивают на экране. Похоже, устройство делало свое
дело.
     Сергуд-Смит разнял контакты,  и  мерцание  прекратилось.
Загорелся свет.
     ПАРАМЕТРЫ ЭТОЙ ЛИНИИ ИЗМЕНЕНЫ.
     - Похоже, работает, - мягко сказал Сергуд-Смит, взглянув на
Яна.
     - Работает... Ты думаешь, оно обнаружило, что мой телефон
прослушивается? Почему, черт возьми... - он задумался на секунду
и поднял с укоризной палец. - Погоди-ка, Смитти. Ты не случайно
явился сюда и принес эту штуку! Ты знал, что мой телефон
прослушивается. Но почему?
     - Давай, будем считать, что я чего-то ожидаю, Ян. Я не могу
сказать с уверенностью, - он подошел к окну и взглянул, сцепив
ладони за спиной. - Мой бизнес изобилует неуверенностью и
подозрением. Я получил намек, что ты попал под надзор нашего
департамента, но я не могу спрашивать с уверенностью, а они, в
свою очередь, могут все на свете отрицать. - Он повернулся, лицо
его было очень холодным, - Но теперь я знаю, и поэтому покатятся
одна - две головы. Я не хочу, чтобы в дела моей семьи сваливались
рутинно мыслящие тупицы. Все будет улажено, и я надеюсь, что ты
сможешь забыть об этом.
     - Хотелось бы, Смитти. Но боюсь, что не смогу. Мне хочется
узнать, что же произошло.
     - Думаю, это возможно, - он смиренно поднял руку. - Просто в
неподходящее время ты оказался в неподходящем месте. Этого
оказалось достаточно, чтобы привести в действие наших примитивных
бюрократов.
     - Я не был ни в одном необычном месте, разве что в
кораблекрушении.
     - Именно. Я был с тобой недостаточно откровенен, когда
говорил о том, что ты видел. Я скажу тебе больше, но давай-ка
покинем эту комнату.
     - Видимо, ты хорошо знал, о чем спрашивал.
     - Прости. На первом судне были преступники. Контрабандисты.
Везли наркотики. Вторым кораблем был наш сторожевик. Настиг их и
отправил на дно.
     - Нелегальные наркотики? Я не подозревал, что тут замешаны
подобные штуки. Но если это так, и контрабандисты не ушли -
почему обошлось без доброго заголовка в газетных новостях.
     - Я с тобой согласен, но другие - нет. Они чувствуют, что
публикация только воодушевит нарушителей закона. В этом деле
уверены и мы, и полиция, и тут ты попадаешь в самую середину. Но
ненадолго. В общем, забудь о том, что я тебе сказал, и будь здесь
к восьмичасовой выпивке.
     Ян подошел и взял шурина за руку.
     - Если мой  голос  не  может  звучать  с  достаточной
благодарностью, то это лишь из-за похмелья. Спасибо. чудесно
знать, что ты здесь. Я не понял и половину из того, что ты сказал
мне, да, пожалуй, и не хочу понимать.
     Когда закрылась дверь, Ян выплеснул холодный кофе из чашки в
раковину и направился к бару. Он обычно избегал дразнить гусей,
но не сегодня. Играл ли Смитти, или его рассказ правдив?
Единственное, что он мог сделать - это показать, что все именно
так. И подслушать, что он скажет по телефону.
    Затем внезапно пришло осознание, что то, что говорила ему в
субмарине Сара, это правда. Мир упорно отстаивает свое право не
быть таким уж простым местом, как ему всегда казалось.
     Снаружи шел снег, и Лондон исчез за белой пеленой. Что
происходит? Он понимал, что находится на поворотной точке, на
ответвлении от жизненного пути. Возможно, это главная ветвь, одна
из самых значительных. За последние недели было много потрясений,
больше, быть может, чем он испытывал за всю жизнь. Драки в
подготовительной школе, экзамены в университете, любовные утехи -
все это действительно было просто. Жизнь текла навстречу, и он
принимал ее такой, как она есть. Все решения были легки, потому
что они двигались вместе с потоком. Но сегодняшнее положение дел
было иным, и оно требовало особенного решения.
     Конечно, он мог бездействовать, игнорируя все, что слышал и
открыл, и ведя прежнюю жизнь.
     Но это было невозможно. Все изменилось. Мир, в котором он
жил  не  был  реальным, подлинным. Израиль, контрабандисты,
субмарины, демократия, рабовладение. Все это существовало, и он
знал об этом. Он был также одурачен, как и те, до Коперника,
думавшие, что Солнце вращается вокруг Земли. Они верили, нет, они
знали, что это так. И они были неправы. Он все знал о своем мире,
и он также был неправ.
     В этот миг он знал, куда ведет такой путь, испытывал
странное, гнетущее чувство, что все может кончится бедой. Так
могло случиться, но решение уже было принято. Он гордился
свободой  своих   мыслей,   способностью   к   рациональному
неэмоциональному мышлению, которое вело его к истине, какой бы
она ни казалась.
     Да, в этом мире, о котором он ничего не знал, было много
правды, и он собирался найти ее. И он знал,как к ней идти. Это
должно быть просто, правда, он может упустить ее следы, но если
он будет действовать правильно, он не минует ее...
     Улыбаясь, он сел, вооружившись блокнотом и ручкой и принялся
составлять полную диаграмму компьютерной программы.






                               6.

     - Не могу даже вообразить, как я рада, что ты решил
присоединиться к нашей программе, - сказала Соня Амарилио. -
Почти все наши микросхемы - это древность, годная разве что для
музеев, и я уже отчаялась что-либо сделать с ними, - она была
русоволоса, полной и почти терялась за большим столом. И, как
прежде, чувствовался ее бельгийско-французский акцент; тут не
помогли даже годы, проведенные в Лондоне. Она была похожа на
консьержку или на усталую домохозяйку. Но ее признавали лучшим
инженером связи во всем мире.
     - Находиться здесь - большая радость для меня,  мадам
Амарилио, но должен признать, что мои мотивы для подключения к
твоей программе весьма эгоистичны.
     - Побольше бы мне такого эгоизма!
     - Нет, это неправда. Я работаю над уменьшенной версией
морского навигатора, и у меня возникли проблема в том, что я
очень мало знаю о спутниковых схемах. Когда я услышал, что тебе
нужен специалист по микросхемам, я бросился сюда со всех ног.
     - Ты самый замечательный мужчина, и ты здесь  вдвойне
желанен. Мы немедленно пойдем в твою лабораторию.
     - Ты даже не скажешь мне сначала, в чем состоит моя работа?
     - Твоя работа - во всем, - сказала она, делая руками быстрый
всеохватывающий жест. - Я хочу, чтобы вначале ты изучил нашу
схематику,  задал вопросы, разобрался со спутниками. У нас
достаточно освоишься, я предоставлю тебе целую гору - вот такой
высоты! - этих проблем. Ты пожалеешь еще, что явился сюда.
     - Вряд ли. Мне ведь именно это и нужно.
     Сказанное было правдой. Ему нужно было работать в очень
большой лаборатории, а открытие входа в спутниковую программу
было   случайным.   Он   действительно   мог  работать  над
усовершенствованием своего навигатора.
     И здесь,   где  микропроцессорная  техника  была  столь
устаревшей, его могли ценить.
     Дело обстояло даже хуже. Первый же спутник, который он
обследовал до последней детали, был  большой  геосинхронной
машиной, висевшей в 35,924 километрах над Атлантическим океаном.
Он несколько лет был не в порядке, в действии находилось меньше
половины цепей, и поэтому была произведена замена. Ян рассмотрел
диаграмму замены, причем все они были схематически изображены на
дисплее, а на другом, большем по величине, экране, были в цвете
выделены нарушения. Некоторые из цепей казались знакомыми. Он
прикоснулся к рычагу экрана, подав сигнал к вызову информации.
Загорелась третья строка, показывая нумерацию деталей.
     - Не могу поверить! - сказал Ян вслух.
     - Вы меня звали, ваша честь? - лаборант-ассистент, катящий
тележку с инструментами, остановился и повернулся к нему.
     - Нет, не нужно. Спасибо. Я говорил сам с собой.
     Человек заторопился дальше. Ян в изумлении потряс головой.
Подобные схемы он видел еще в школьных учебниках; им должно быть
не меньше пятидесяти лет. С того времени должно были быть внесены
десятки усовершенствований. Если это так, то ему, чтобы выправить
конструкцию  спутника,  достаточно  заменить  эти  схемы на
современные. Нудно, но легко. И это даст ему дополнительное время
на осуществление личных планов.
     Дело пошло хорошо. Он уже  миновал  большинство  пломб
компьютера  Оксфордского университета и подобрался теперь к
запретным областям исторических секций. Годы конструирования
компьютерных цепей не прошли даром.
     Компьютеры совершенно неразумны. Это всего навсего большие
счетные машины, считающие на пальцах. Разница лишь в том, что у
них не счесть этих пальцев, и считают они невероятно быстро. Они
не умеют ни мыслить самостоятельно, ни делать что-либо, не
предусмотренное программой. Когда  компьютер  действует  как
хранилище памяти, он отвечает на любые вопросы, которые ему
задают. Банки памяти публичной библиотеки открыты для любого,
имеющего  доступ к терминалу. Библиотечный компьютер весьма
полезен. Он может найти книги по заголовку, по имени автора или
же по теме. Он будет снабжать вас информацией о книге или книгах,
пока вы не решите окончательно, что это именно та книга, которая
вам нужна. По сигналу библиотечный компьютер переправит книгу за
несколько секунд в  банк  памяти  терминала  запрашиваемого
компьютера. Просто.
     Но даже библиотечный компьютер имеет некоторые ограничения к
выдаче  материалов.  Одно  из них - зависимость доступа к
порнографической секции от возраста спрашивающего. Код каждого
посетителя содержит в себе данные о его рождении, а также прочую
необходимую информацию, и если десятилетний мальчик захочет
прочитать "Веселый холм", он получит на свой запрос вежливый
отказ. А если он будет настаивать, он узнает, что его психиатр
поставлен в известность о столь длительном и нездоровом акте.
     Правда, если мальчик воспользуется идентификационным номером
отца,  он  получит  "Веселый  холм"  в издании с цветными
иллюстрациями, и никаких затруднений при этом не встретит.
     Ян знал, как безмозглы эти компьютеры, знал как обойти
запреты и предупреждения, встроенные в программу. Раньше чем
через неделю он добился доступа к неиспользуемому терминалу
колледжа в Бальоле, разработал следующий по очередности код, и с
его помощью проник к записям, которые ему были нужны. Если бы его
попытки вызвали тревогу, его можно было бы проследить лишь до
Бальоля, где все было предусмотрено как раз для этого случая. При
дальнейшем прослеживании в действие вступала цепь, уводящая в
лабораторию патологий в Эдинбурге. Попутно он ввел в программу
достаточно сигналов тревоги, чтобы задолго до того, как его
начнут выслеживать, узнать об этом, прервать связь и уничтожить
все следы поиска.
     Сегодня он намеревался провести главное испытание, чтобы
узнать стоила ли его работа затраченных усилий.  Дома  он
подготовил программу вопросов, и теперь держал ее при себе.
Начался утренний перерыв на чай, и большинство  лаборантов
покинуло свои места. На него никто не обращал внимания. Он
вытащил маленькую сигару - то, что он начал курить после восьми
лет воздержания, тоже было хитростью, - затем извлек из кармана
блестящую зажигалку и включил ее. Элемент мгновенно раскалился до
бела, и он выпустил облако дыма. И затем он положил зажигалку на
кушетку перед собой.
     Затем он сосредоточился на чернильном пятне на поверхности
покрывала кушетки - вероятно, случайном. Хотя, на самом деле, оно
было нанесено с большой тщательностью.
     Он счистил ближайший маленький экран и спросил компьютер,
готов ли он к считыванию информации. Тот был готов - и это
значило, что зажигалка находится в правильной позиции  над
проводами в кушетке.
    Ян набрал возвратный ключ, и экран откликнулся - "готов".
Программа уже находилась в компьютере. Затем зажигалка вернулась
в карман, вместе со встроенным в нее пузырьком памяти 64К, а на
освободившееся место он положил большую и маленькую батареи.
     Момент истины. Если он правильно составил программу, можно
будет извлечь информацию, не оставив не следа запроса. Если даже
поднимется тревога, он был уверен, что его не так-то легко будет
выследить. Потому что как только эдинбургский компьютер получит
информацию, он передаст ее в Бальоль. Затем, даже без проверки,
будет стерта из памяти вся программа: запрос, передача и адрес.
Бальоль поступит точно также, как только переправит информацию к
нему в лабораторию. Если информация будет передана неправильно,
значит, придется кропотливо повторять все с начала. Но это
стоящее  дело.  Любые усилия оправданы, если направлены на
предотвращение слежки.
     Ян стряхнул пепел в пепельницу и увидел, что никто не
смотрит в его сторону. Похоже, его занятия никого не интересуют.
Его действия совершенно естественны. Он набрал на экране кодовое
слово ИЗРАИЛЬ. Затем набрал РАБОТА и нажал обратный ключ.
     Шли секунды. Пять, десять пятнадцать. Он знал, что на поиски
в памяти нужно время. Время  идет  на  прохождение  через
кодированные замки, на поиски правильного обращения, и еще на
передачу. Провода проверки неклассифицированных материалов, он
установил из того же источника, что максимальное время ожидания
не превышает восемнадцати секунд. На этот раз он мог допустить
двадцать секунд и ни секундой больше. Палец застыл над кнопкой
разрыва связи. Восемнадцать секунд. Девятнадцать.
     Он готов был опустить палец, когда экран очистился, и
появилось следующее:
     ПРОГРАММА ЗАВЕРШЕНА.
     Понятно, он чего-то добился, а, может быть, и нет. Но в эту
минуту он не собирался выяснять. Отбросив недоконченную сигару,
он вытащил из пачки новую и закурил. И поместил зажигалку на
стол. Она находилась в правильной позиции.
     Потребовалось лишь  несколько  секунд,  чтобы  перевести
содержимое компьютерной памяти в память пузырька в зажигалке. Как
только она благополучно вернулась в карман, он стер все следы,
оставшиеся в памяти терминала, вернул на экран диаграмму и пошел
пить чай.
     Ян не хотел делать в этот день ничего необычного, а поэтому
занялся изучением спутников. И как только они пленили его
внимание, он совершенно забыл о содержимом зажигалки. Ушел он в
конце дня, не первым, но и не последним. Оказавшись  под
прикрытием стен своих апартаментов, он сбросил пальто и запер
дверь, проверив сигнализацию, установленную на случай взлома.
Ответ был отрицательным, и, похоже, с того времени, как он
покинул жилище, никто его не посещал.
     Память перекочевала из оболочки зажигалки в компьютер. Он
набрал "РАБОТУ" и пустил в