лгое
время ее экономика, находясь на нынешнем уровне, не протянет без планет.
     - Совершенно так же и мы без них не сможем.
     - Точно. Материальные ресурсы у них  велики,  но  к  пищевым  это  не
относится.  Сомневаюсь,  что  они  способны  прокормить   население   даже
синтетикой. Будущее туманно. Мы выиграли первую  битву,  но  не  войну.  И
нужда в продуктах у нас даже более отчаянная,  чем  у  Земли.  У  нас  нет
резервов. Такова земная политика. Голод очень  близок  -  вот  почему  нам
нужна кукуруза. Немедленно. Грузовые корабли уже на посадочной орбите, они
начнут спуск сразу же, как только я пошлю сигнал, что положение  надежное.
Мы благодарны, что вы доставили сюда зерно, невзирая на все  проблемы.  Мы
сразу же начнем погрузку.
     - Нет, - сказал Ян мрачно. - Это совсем не тот  путь,  которым  можно
идти. Зерно не будет погружено, пока я не прикажу.
     Дебху шагнул назад, рефлекторно вскинув пистолет.
     - Убей меня, если хочешь. Убей нас всех. Но кукуруза наша.



                                    20

     Глаза у Дебху превратились в гневные щелочки на темном лице.
     - Что ты несешь, Кулозик? Мы ведем войну, и нам нужна еда - мы должны
получить эту еду! Никто не смеет встать у нас на пути.  Я  заберу  у  тебя
жизнь с такой же легкостью, как подарил ее тебе.
     - Не надо угрожать мне и кичиться своей войной. Мы тоже ведем войну -
против этого чужого мира. И зерно мы привезли сюда для вас. Оно  здесь  не
случайно. Если бы мы оставили его там, оно бы превратилось  в  пепел.  Эти
люди и так бедны, а ради вас они лишились и  того  немногого,  что  имели.
Одежду, мебель, личные вещи - все оставили,  чтобы  было,  куда  поместить
зерно, которое ты хочешь забрать, словно имеешь на это право. Оно наше, ты
понимаешь это? Когда мы были во втором рейсе, погибли хорошие люди, и я не
хочу обнаружить,  что  они  погибли  понапрасну.  Ты,  разумеется,  можешь
забрать зерно, но у нас есть определенные условия. Тебе  придется  принять
их - или всех  нас  перестрелять.  Зерно  ты  заберешь,  но  это  будет  в
последний раз. Решение зависит от тебя.
     Дебху, сжав кулаки и напружинив мускулы, пристально посмотрел на Яна.
Долгое время они стояли вот так, молча глядя друг на друга. Наконец,  гнев
на лице Дебху сменился полуулыбкой. Он хмыкнул и пистолет скрылся с глаз.
     - Крепкий ты мужик, Кулозик, как я погляжу, - сказал он. - Я  ведь  и
сам собирался с  тобой  потолковать.  Утро  сегодня  слишком  хлопотливое.
Думаю, ты имеешь такое же право на плоды восстания, как  и  любой  другой.
Хотя их у нас не то, чтобы очень много. Пойди, разыщи свою жену, она  тебя
ждет, наверное. Потом что-нибудь выпьем и потолкуем.
     - Согласен.
     Элжбета была самане своя, все еще не верила в то, что случилось.  Она
уткнулась лицом в его плечо и прижала его к себе, плача и не зная, отчего.
     - Все хорошо, - сказал Ян, - все кончилось. Отныне все будет не  так,
как прежде, а гораздо лучше. Я объясню, почему, а пока завари  чаю  нашему
гостю.
     Ян вытащил бутылку дистиллированного спирта и разлил его по  кружкам,
надеясь, что чай улучшит вкус. Дебху глотнул, глаза его расширились.
     - Это вполне употребимо, - сказал Ян. -  За  что  же  мы  выпьем?  За
здоровье и мирное будущее.
     - Да, я за это выпью. Но я хотел бы так же узнать, что означает  твой
мятеж.
     - Это не мятеж, - сказал Ян, осушая кружку и ставя  ее.  Это  значит,
давай и бури. Равенство. Люди здесь - больше не рабы экономики. Они  будут
работать ради своей свободы, и они уже начали. Они  будут  поставлять  все
продукты, которые тебе потребуются. Но им нужно кое-что взамен.
     - Мы не можем дать многое. Причинены большие разрушения. Больше даже,
чем мне бы хотелось признать при всех. Хаос. Нам понадобятся  столетия  на
восстановление.
     - Все, что нам нужно - это простое  равенство  и  то,  что  из  этого
вытекает. Правлению Старейшин придет конец. Не сразу. Это  -  единственная
известная здесь система, и ничто не получится без нее. Но она  рухнет  под
собственной  тяжестью.  Нам  нужен  полный  контакт  со  всем   восставшим
Благосостоянием, со всеми  планетами.  Я  хочу,  чтобы  эти  люди  увидели
демократию в действии и сравнили ее  с  экономическим  рабством.  Я  хочу,
чтобы дети обучались за пределами этого мира. Не все, а самые лучшие.  Они
привезут обратно идеи и разум, и тогда все изменится к лучшему. Старейшины
не станут сопротивляться вечно.
     - Ты многого просишь...
     - Я прошу немногого. Но это должно начаться немедленно. На  этот  раз
начнем  с  нескольких  детей.  Возможно,  нам  придется  оторвать  их   от
родителей. Но они обучатся, хотят они того, или нет, и постепенно  поймут,
зачем  это  было  нужно.  Это  будет  непросто,  потому  что,  я   уверен,
образование и информация также зажаты на внешних планетах, как и на Земле.
Но факты именно таковы. Они должны будут все открыть и все  понять.  А  мы
все должны поделиться наследством с Земли,  с  которой  нас  изгнали.  Для
этого мира это  будет  означать  постепенный  конец  балаганной  культуры,
навязанной этим людям. Продукты, которые мы  будем  поставлять,  обеспечат
экономическое могущество, поэтому мы кое-что  должны  получить  за  труды.
Будущее может быть всяким. Нельзя играть всю жизнь с людьми, как с куклами
- пусть и похожими на живых, но все же висящими на ниточках, концы которых
у кукольных на Земле. Хрэдил  служила  инструментом,  который  должен  был
гарантировать, что не произойдет отклонений от той  пустой  роли,  которая
была предназначена для каждого. Для них мы были ничто, меньше, чем машины,
всего лишь  незначительные  и  заменимые  части  огромного  и  органичного
механизма, производящего дешевые и безвкусные продукты для убогих  обедов.
Но не более. Мы будем поставлять еду,  но  взамен  мы  хотим  человеческий
статус.
     Дебху глотнул крепленого чая, затем кивнул.
     - Ну что же, почему бы  и  нет?  Ты  не  требуешь  многого  по  части
материалов, и это надо  учесть.  Потому  что  мы  можем  предложить  очень
немногое. Но мы заберем детей, подыщем для них школы...
     - Нет, я сам об этом позабочусь. Я полечу с тобой.
     - Не надо! - закричала Элжбета, как от боли. Он взял ее за руки.
     - Это совсем ненадолго. Я  вернусь,  обещаю  тебе.  Но  там,  в  этой
неразберихе, никто ведь о нас как следует не побеспокоится.  Нам  придется
бороться за все, чего мы добились. Я знаю нужды этой планеты и удовлетворю
их. Хотя уверен - ни один из сотен тех, кого я оставляю здесь, не  одобрит
этого. Я заберу у них детей, вызову беспокойные раздумья. Вряд ли они меня
за это полюбят.
     - Ты уйдешь и никогда не вернешься, - сказала она так  тихо,  что  он
едва расслышал.
     - Не верь этому ни на секунду, - сказал Ян.  -  Моя  жизнь  здесь,  с
тобой. На этой страной планете сумерек и огня. Земля в  прошлом.  Я  люблю
тебя, и у меня здесь друзья, и жизнь - после  некоторых  перемен  -  будет
вполне приятна. Я ухожу только потому,  что  больше  некому  поручить  это
дело. Я постараюсь вернуться раньше, чем родится наш сын, но не могу этого
обещать. Но я вернусь прежде, чем отправятся  поезда,  потому  что  должен
привезти запчасти и материалы для нового переселения,  -  он  взглянул  на
Дебху. - Я уже не смею вообразить, что вы привезли батареи или что-нибудь,
что нам нужно.
     - Конечно нет. Там,  знаете  ли,  разруха.  И  еда  нужна  крайне.  А
большинство вещей, заявленных для этой планеты, вырабатывается на Земле.
     - Теперь ты понимаешь, Элжбета? Мы намерены сами позаботиться о себе,
и я собираюсь начать это лично. Но все получится, люди всегда находят, что
съесть...
     Наверху послышался нарастающий рев тормозных дюз. Прибывали  корабли.
Элжбета встала и поставила чайник на поднос.
     - Я еще заварю чая. Прости, что я смутила тебя, я поступила глупо.  Я
знаю, что ты вернешься. Ты всегда хотел здесь все изменить. И, может быть,
это удастся. Да, я  уверена,  это  удастся.  Но  после  перемен  будем  мы
счастливы?
     - Очень, - сказал он, и ответом была ее улыбка.
     Чашки задрожали на блюдцах, а рев нарастал и  нарастал,  пока  им  не
пришлось прекратить беседу.
     Корабли, наконец, прилетели.



Гарри Гаррисон. Мир Родины.


     1.

     Это была чудовищно убогая комбинация древнего трубопровода,
сточенных клапанов и современной электронной технологии. Все это
следует взорвать и переделать заново из обломков.
     - Не так уж плохо, ваша честь. Мне кажется, в самом деле не
так уж все плохо. - Рэдклифф потер покрасневший нос тыльной
стороной ладони и невинно взглянул на нее, испачканную и мокрую.
Затем он украдкой вытер руку об штанину. - Линия действует: мы
производим отличный спирт...
     - Работает, но еле-еле, - Ян Кулозик устал, и в голосе его
звучали резкие нотки. - Все прокладки сальников нужно немедленно
заменить, иначе они взорвутся даже без  чьей-либо  помощи.
Взгляните на эти проточки - прокладки никуда не годятся.
     - Я все прочищу, ваша честь...
     - Я  не  об  этом. Прежде всего - прекратить утечки,
предпринять что-либо конструктивное, приятель. Это приказ.
     - Как вы скажете, так и будет сделано.
     Дрожащий Рэдклифф в знак повиновения опустил голову. Ян
взглянул на его лысеющее темя с налетом перхоти на жирной челке,
и не смог почувствовать ничего, кроме отвращения. Эти люди
никогда ничему не научатся. Сами они думать не умеют, и даже если
им все разжевать и в рот положить, все равно половину времени они
затратят на пустую возню. Этот управляющий был полезен не более,
чем окружающая Яна сейчас коллекция древних чанов с ферментом и
ржавых  труб,  которым  и  являлась,  по  сути  дела, эта
овощеперерабатывающая      линия.      Попытки      установить
автоматизированное управление выглядели пустой тратой времени.
     Холодным воздухом тянуло  от  высоких  окон,  очертания
механизмов в здании были едва видны, прожектора создавали на полу
лужи желтого цвета. В пределы видимости забрел один из рабочих,
приостановился и стал рыться в карманах. Это движение привлекло
внимание Яна.
     - Этому человеку - остановиться!
     Команда была внезапной, пугающей. Рабочий не знал, что
инженер находится здесь. Он выронил спичку, хотя все-таки успел
зажечь ее - и та упала в лужу жидкости у рабочего под ногами.
Синее пламя взметнулось вверх.
     Ян грубо  оттолкнул  человека  плечом,   бросившись   к
огнетушителю, сорвал его со скобы и побежал обратно, разбив на
бегу капсулу. Рабочий бешено затаптывал лужу горящего алкоголя,
отчего пламя лишь еще больше распространялось.
     Из зева огнетушителя с кашлем вырвалась пена, и Ян направил
ее вниз по кругу. Пламя было погашено мгновенно, но у рабочего
затлели брюки. Ян хлестнул пеной по ногам рабочего, и затем, в
припадке гнева - вверх, к груди... и вот уже лицо того словно
закрыло белое одеяло.
     - Вы - абсолютный дурак, законченный дурак!..
     Ян закрутил вентиль и отшвырнул  огнетушитель.  Рабочий
судорожно дышал и вытирал глаза. Ян холодно взглянул на него.
     - Вы знали, что курить здесь запрещено. Вам должны были
напоминать об этом достаточно часто. И вы стоите как раз под
надписью "Не курить".
     - Я... я плохо умею читать, ваша светлость, - он кашлянул и
сплюнул горькую жидкость.
     - Не  просто  плохо, а вообще не умеете. Вы уволены,
убирайтесь отсюда!
     - Ваша  честь, прошу вас, не говорите так! - человек
заплакал, забыв о боли; рот его в отчаянии раскрылся буквой "О".
- Я усердно работаю... мне уже несколько лет не везет... семья...
     - Вам все жизнь не везет, - холодно сказал Ян; гнев его
улетучился при виде горя человека, стоящего на коленях в пене. -
Скажите спасибо, что я не ответственен за пресечение саботажа.
     Ситуация была почти невозможной. Ян побрел прочь, не обращая
внимания на умоляющие взгляды управляющего и безмолвных рабочих.
Совершенно невозможно. Но в комнате контроля было лучше, намного
лучше. Он почти сумел расслабиться и улыбнуться, глядя на порядок
установленной  им системы. Кабели змеились во все стороны,
сочленяясь, соединяясь в контрольном блоке. Он последовательно
нажал клавиши цифрового замка, и крышка раскрылась. Безмолвный,
гладкий, совершенный! Микрокомпьютер в центре машины производил
все расчеты с бесконечной точностью. Терминал находился в чехле у
него на поясе. Он отстегнул терминал и вложил его в компьютер,
набрал на клавиатуре сообщение. Мгновенно вспыхнул экран - ответ
был готов. Никаких проблем - во всяком случае, здесь. Хотя,
конечно, для всей линии это не было обязательным. Когда Ян
затребовал доклад об условиях в целом, побежали строчки:
     КЛАПАН БЛОКА 376-Л-9 ПРОТЕКАЕТ
     КЛАПАН БЛОКА 389-П-6 НУЖДАЕТСЯ В ЗАМЕНЕ
     КЛАПАН БЛОКА 429-П-8 ПРОТЕКАЕТ
     Обстановка действовала довольно угнетающе, и он очистил
экран  с  помощью  быстрой команды. За спиной осторожно и
уважительно зазвучал голос Рэдклиффа из открытой двери:
     - Прошу вас простить меня, инженер Кулозик, но я насчет
Симмонса, человека, которого вы уволили. Он хороший рабочий.
     - Я не думаю, 1то он уж очень хорошо работает. - Гнев
испарился, и Яну хотелось быть объективным, но мягким. - Найдутся
многие, кому эта работа придется по душе. И любой из них
справится с ней также хорошо, если не лучше.
     - Он учился долгие годы, ваша честь. Годы. Чтобы избавиться
от нужды. Это кое о чем говорит.
     - Зажженная спичка говорит еще больше. Мне жаль. Но я думаю о
вас и об остальных, работающих здесь. Что бы вы делали, если бы
он спалил дотла вашу работу? Вы управляющий, Рэдклифф, и вам,
соответственно, надлежит рассуждать. Может быть, это трудно, и со
стороны выглядит неверным, но иначе никак нельзя. Вы согласны, не
правда ли? Совсем недолгая пауза, затем последовал ответ:
     - Конечно.  Вы правы. Я сожалею, что досаждал вам. Я
немедленно его выгоню. Таким, как он, здесь не место.
     - Только так. И никак иначе.
     Внимание Яна привлекло тихое гудение и вспышка красной
лампочки на блоке управления; Рэдклифф задержался в дверях.
Компьютер обнаружил какую-то неполадку и захотел, чтобы о ней
узнал Ян.
     КЛАПАН БЛОКА 982-Р-9 СЕЙЧАС БЕЗДЕЙСТВУЕТ
     В ПОСТОЯННО ОТКРЫТОМ ПОЛОЖЕНИИ. ЕГО
     НАДЛЕЖИТ ИЗОЛИРОВАТЬ ДЛЯ ЗАМЕНЫ.
     - 982-Р.  Что-то  знакомое. - Ян набрал информацию на
персональном компьютере и кивнул. - Я так и думал. Эту штуку было
предложено заменить на прошлой недели. Работу завершили?
     - Я проверю записи, - Рэдклифф был бледен.
     - Не утруждайтесь. Мы оба знаем, что ничего не делалось.
Поэтому уходите отсюда и принимайтесь за клапан сейчас!
     Ян самостоятельно отделил испортившийся узел механического
двигателя, воспользовавшись массивным ключом, чтобы повернуть
заклинившие гайки. Те густо заросли ржавчиной. И так всегда. Еще
бы - ведь капнуть на них маслом, пока они не сели намертво,
стоило бы огромных усилий. Он стоял и смотрел, как потеющие
рабочие сражаются со старым клапаном, как разбиваются струи
жидкости, извергающиеся из разомкнутых труб, об их тела. Когда
под его внимательным взглядом был подогнан и закреплен новый узел
(а работа на этот раз длилась намного больше секунды), он
завинтил болты мотора.
     Работу выполнили   хорошо,   без   лишней  болтовни,  и
рабочие,закончив дело, сразу собрали инструменты и ушли. Ян
вернулся к контролю, чтобы открыть заблокированную секцию и вновь
привести линию в действие. Он еще раз запросил общий доклад,
затем заказал распечатку. Когда та вылезла из принтера, он рухнул
в кресло и внимательно просмотрел ее, отмечая данные, которые,
видимо нуждались в наибольшем внимании.
     Ян был высоким нервным человеком под тридцать. Женщины
считали, что он неплохо смотрится. Многие говорили ему это, но он
не придавал их словам особого значения. Женщины красивы, но у них
своя   роль,  безусловно,  второстепенная  по  сравнению  с
конструированием микросхем.
     Что бы он не читал, он так хмурился, что по переносице его
пролегала почти никогда не исчезающая складка. Сейчас, пробегая
глазами распечатку во второй раз, он хмурился еще больше - и
вдруг на лице его появилась широкая ухмылка.
     - Готово. Почти готово!
     Работа на заводе Волсокен, которая  поначалу  выглядела
довольно простой, с каждым днем все усложнялась и усложнялась.
Была осень, когда он прибыл сюда для оборудования системы
контроля вместе с Бучананом, специалистом по гидравлике. Но
Бучанану не повезло (а на самом деле повезло, да еще как!), и он
слег с приступом аппендицита и был увезен вертолетом скорой
помощи, чтобы больше уже не вернуться. Яну в придачу к своей
электронике пришлось взять под опеку текущий ремонт механических
конструкций, и осень сменилась зимой, а конца этому не было
видно.
     А теперь конец забрезжил вдали.  Главное  смонтировано,
основные ремонты остались позади, завод раздавался вширь и ввысь.
И Ян собирался убраться отсюда. Ладно, пусть еще несколько
недель, а там управляющий сможет руководить уже самостоятельно.
     - Рэдклифф, зайдите. У меня для вас есть интересные новости.
     Слова с шумом вырывались из многочисленных громкоговорителей
здания, разносились по помещениям, рождая эхо. Через несколько
секунд раздался шум бегущих ног, и управляющий, тяжело дыша,
влетел в комнату.
     - Да... ваша честь?
     - Я уезжаю. Сегодня. Не раскрывайте рта, приятель, я думаю,
перспектива  придется  вам  по  душе.  Эта старинная водка
производится теперь поточным методом, и вам нужно будет только
следовать указаниям, изложенным в этом перечне. Я подключил к
компьютеру всю автоматику, и  даже  в  секторе  топливного
концентрата будет выставлен монитор для слежения за операциями.
Любая проблема немедленно даст о себе знать. Но не думаю, что
будут какие-то проблемы, не правда ли, Рэдклифф?
     - Нет, сэр, разумеется, нет. Будем делать все возможное.
Спасибо, сэр!
     - Надеюсь на это. И пусть это ваше "все возможное" делается
немного лучше, чем до сих пор. Я вернусь, как только смогу, чтобы
проверить операции и ваши действия по завершению. А сейчас, если
у вас больше ничего ко мне нет, я собираюсь покинуть эти места.
     - Нет. Ничего, сэр.
     - Хорошо. Смотрите, чтобы так было впредь.
     Ян махнул управляющему, разрешая идти. Затем он  вынул
терминал  из  компьютера, уложил его в футляр. Нетерпеливо
(пожалуй, впервые за все время), он натянул пальто, отороченное
овчиной, и водительские перчатки. Следующий пункт - отель, чтобы
уложить чемоданы - и все. Он насвистывал сквозь зубы, с шумом
распахнул дверь в предвечерний сумрак.
     У порога земля была тверда, как камень, и воздух пах снегом.
Его автомобиль, красный, блестящий, казался единственным цветным
мазком на однообразном унылом ландшафте, безмолствовавшим под
унылым серым небом.
     Когда он повернул ключ, порыв теплого воздуха от нагревателя
согрел кабину. Он медленно тронул автомобиль по замерзшим колеям
двора и выехал на мощеную дорогу.
      Раньше это была страна болот, впоследствии осушенных и
распаханных. Но некоторые из старых каналов еще уцелели; Визбеч
все еще оставался внутренним портом. Яну доставляло удовольствие
смотреть на эти реликты.
     Сборы заняли десять минут - он предпочитал путешествовать
налегке, и администратор отеля  придержал  парадную  дверь,
поклонился и пожелал ему благополучного путешествия.
     Сразу за городом начиналась автострада. На въезде в горд
полицейский  отсалютовал ему, и он помахал в ответ рукой.
Оказавшись на магистрали, он включил автоводитель, указав свою
цель  -  ЛОНДОН,  ВЫХОД 74. Эта информация перенеслась из
передатчика под машиной по кабелю под поверхность автострады на
сетевой компьютер, который разработал маршрут и за какие-то
микросекунды отослал команду автомобильному компьютеру. Колесные
электрические моторы постепенно нарастили скорость до стандартной
- 240 километров в час, и ландшафт превратился в мелькающие пятна
на фоне сгущающих