опасности всех остальных. Это на моей
совести. Если бы мы остановились, доктор смог бы что-нибудь сделать...
     - Нет, - сказал Отанар громко, - ничего бы он не  сделал.  Я  слышал.
Старый Бекер вызвал его и стал на него орать. Но он-то из Росбахов, а  те,
когда на них орут, совсем стервенеют. Он стал орать в ответ, что никак  не
мог спасти детей, только ввести антитоксин, а это и без  его  сделали.  Он
стыдил  людей,  которые  допустили,  чтобы  открыли  окна,  самого  Бекера
упрекал.
     - Хотел бы я это слышать, - сказал Эйно.
     - Да и я тоже, - тепло согласился Гизо.
     - Спасибо, мне приятно это слышать, - сказал  Ян,  -  и  причин  тому
много. Сейчас вы узнаете подробности двух демаршей против  меня.  Я  знаю,
что обвинения эти ложные. Но если Главы Семей захотят судить меня по  ним,
я подчинюсь.
     - Почему судить? - спросил Отанар. - Может быть  расследовать,  а  не
судить - не раньше, чем подтвердятся обвинения. Только так.
     Остальные закивали, выражая согласие, и Ян подождал, пока не  утихнет
бормотание.
     - Я рад, что вы с этим согласны, - сказал он. - Поэтому теперь я могу
сказать вам, что произошло. Пока  вы  развлекались,  Главы  Семей  провели
тайное собрание. Меня схватили и заключили под стражу. Основываясь на этих
обвинениях, они провели суд - меня на нем не было - и сочли меня виновным.
Если бы я не сбежал, я был бы уже мертв, ибо таков был приговор.
     Они слушали эти слова с недоверием. Потрясение сменилось гневом,  как
только истинная ситуация прояснилась.
     - Не удовольствуйтесь лишь моими словами, - сказал Ян, - это  слишком
важно. Хейн и второй проктор заперты, и они скажут нам...
     - Я не хочу слушать, что скажет Хейн! - закричал Отанар. - Он слишком
много врет. Я верю тебе, Ян, мы все тебе верим, - остальные закивали. - Ты
только скажи нам, что делать. Надо рассказать людям. У них это не пройдет.
     - Пройдет, - сказал Ян. - Если мы  вмешаемся.  Сказать  людям  -  это
будет недостаточно. Вам приходилось  видеть,  чтобы  кто-нибудь  из  семьи
Тэкенга противоречил старику? Нет, я с  вами  не  согласен.  Мне  придется
явиться на суд, я хочу этого. Но лишь в соответствии  со  Сводом  Законов.
Публично, и чтобы все  свидетели  соглашались.  Я  хочу,  чтобы  все  было
открыто. Но Главы Семей  постараются  все  это  прекратить.  Нам  придется
заставить их силой.
     - Как?
     Наступила тишина.  Все  ждали,  готовые  помочь.  Но  удастся  ли  им
продвинуться достаточно далеко? Ян инстинктивно  знал,  что  если  бы  они
задумались о том, куда идут, они бы остановились. Но, действуя в унисон  и
будучи в ярости, они  на  это  способны.  И  после  этого  уже  не  смогут
повернуть  назад.  Они  думали  революционно  -  а  теперь  им  предстояли
революционные дела. Он взвесил свои слова.
     - Без энергии ничего не сдвинется. Эйно, как проще всего  вывести  из
строя движители? Снять программные блоки компьютеров?
     - Слишком большая работа, - сказал Инженер, погружаясь в  техническую
проблему и не сознавая масштабов преступления, которое они обсуждали. -  Я
бы посоветовал вставить в управление разъемный контакт-заглушку. То  есть,
поставить заглушку на оба конца, и снять кабель. Дела на пару секунд.
     - Прекрасно. Затем  сделаем  вот  что.  Обездвижим  заодно  и  танки.
Перенесем кабели на танк - шесть из больших. Затем поднимем всех и  скажем
им,  что  случилось.  Пусть  начинают  суд,  хоть  сейчас  же.  Когда  все
закончится, поставим кабели обратно и вернемся к работе. Что скажете?
     В последний вопрос он не вложил настойчивости, хотя это было наиболее
важное решение из всех.  Бесповоротное  решение,  обратного  пути  уже  не
будет. Если они поймут, что берут сейчас в руки всю  энергию  этого  мира,
они подумают по-другому. Секундное колебание, и он проиграет.
     Они были техниками, механиками, и никогда не  размышляли  в  подобной
манере. Они лишь хотели исправить явно неправильное.
     Послышались  крики  согласия,  затем   они   занялись   согласованием
различных вопросов, приведением операции в действие. Лишь Гизо  Сантос  не
присоединился к общему возбуждению и сидел, глядя на Яна  широкими  умными
глазами. Ян не дал ему  задания,  и  вскоре  остался  наедине  с  молчащим
офицером связи. Тот заговорил лишь когда все вышли.
     - Ты знаешь, что делаешь, Ян?
     - Да. И ты тоже. Я ломаю все правила, создаю новые.
     - Более того, будучи сломанными, правила уже никогда не восстановятся
в прежнем виде. Главам Семей это не понравится.
     - Им придется пойти на это.
     - Я знаю. И я могу подобрать слово  для  этого,  если  ты  сам  этого
сделать не можешь. Это революция, не так ли?
     После  долгого  молчания  Ян  произнес,   глядя   на   мрачное   лицо
собеседника:
     - Да, это так. Так тебе не вкусу эта идея?
     Лицо Гизо медленно растянулось в широкую ухмылку.
     - Не по вкусу? Я думаю, она чудесна. Ведь она должна  произойти,  так
ведь говорится в труде "Класс и труд - вечная борьба"?
     - Я никогда о нем не слышал.
     - Да, и многие не слышали, я думаю. Мне его дал один из  корабельного
экипажа. Он  сказал,  что  эта  книга-невидимка,  нигде  не  значится,  но
существует небольшое число оригиналов, а с них делаются дубликаты.
     - Ты на опасной стезе...
     - Я знаю. Он сказал, что может привезти  еще,  но  я  его  больше  не
встречал.
     - Несложно догадаться, что с ним произошло. Так значит, ты  со  мной?
Это превзойдет все твои ожидания.
     Гизо схватил руки Яна в свои ладони.
     - Навсегда. Каждый шаг - с тобой вместе.
     - Хорошо. Тогда ты мне поможешь в одном деле. Я хочу, чтобы ты  пошел
со мной в кладовую, где заперты Хейн и второй  проктор.  Они  готовы  были
привести смертный приговор в исполнение, поэтому оба знают о тайном  суде.
Они - наши свидетели.
     Когда они  шли  в  кладовую,  кое-кто  из  спавших  уже  потягивался,
просыпаясь. Дверь на улицу была полураскрыта, как и оставил ее Ян.
     Но дверь хранилища была отворена, и двое прокторов исчезли.



                                    12

     Ян быстро оглянулся. Во всем хранилище было так же  пусто,  как  и  в
кладовой.
     - Где они? - спросил Гизо.
     -  Неважно.  Это  тревога,  и  нам  нужно  начать  раньше,  чтобы  их
опередить. Попытаемся вывести их из равновесия. Пошли.
     Они побежали, не обращая внимания на изумленные взгляды, тяжело топая
в пыли к ряду танков. Те стояли нетронутыми. Ян перешел на ходьбу,  тяжело
дыша.
     - Мы пока впереди, - сказал Ян. - Действуем согласно плану.
     Они забрались в танк-шесть и завели двигатель. Этот танк  представлял
собой  последний  механизм,  который  мог  двигаться.  Ян  провел  его  по
Центральному пути и остановил перед надувным куполом.
     Люди уже проснулись, но отключение танков и движителей прошло гладко.
Поначалу конспираторы действовали скрытно, стараясь не попадаться на глаза
посторонним, но потом заметили, что никто не обращает на них внимания. Для
них это были лишь техники, выполняющие очередные  неотложные  задачи.  Как
только они поняли, то стали переносить кабели открыто, окликая друг  друга
таинственными возгласами. Это занятие было очень захватывающим.
     Но не для Яна. Он сидел за пультом танка и смотрел на  экраны,  следя
за первым из  мужчин,  приближающимся  с  комплектом  кабелей.  Кулак  его
медленно и незаметно опустился на  панель  рядом  с  ним.  Затем  появился
второй техник, за ним третий. Гизо  сидел  наверху,  в  открытом  люке,  и
передавал Яну кабели.
     - Готово, - сказал он. - Что мы должны делать теперь?
     - Тебе и остальным надо находиться в толпе. Я думаю, это лучше всего.
Мне не нужны не конфронтации, ни попытки заговора на столь ранней стадии.
     - Для других это самое подходящее. Но нужно, чтобы кто-нибудь  был  с
тобой рядом.
     - Тебе бы не следовало, Гизо...
     - Я знаю. Я доброволец. Что будет дальше?
     - Все очень просто. Мы соберем людей.
     Сказав это, он нажал на кнопку  сирены  и  держал  ее,  не  отпуская.
Раздался визг баньши, то слабеющий, то усиливающийся. Не заметить его было
невозможно. Спавшие неожиданно проснулись, приступившие к работе  оставили
ее и бросились на звук.  Когда  Центральный  Путь  начал  заполняться,  Ян
выключил сирену и отстегнул со стены микрофон. Гизо ждал  наверху,  лениво
привалясь к плавильной пушке.
     - Все сюда, - сказал Ян в мегафон. Усиленные слова отдавались в  ушах
эхом. - Все сюда! Важное сообщение! - он увидел,  как  Тэкенг  появился  в
дверях своей машины и потряс кулаком. - Главы Семей, тоже сюда. Все  сюда.
- Тэкенг вновь  потряс  кулаком,  затем  повернулся  к  человеку,  который
торопливо приблизился и что-то сказал ему. Он  оглянулся,  бросил  на  Яна
один-единственный потрясенный взгляд,  затем  последовал  за  посланным  к
надувному куполу.
     - Все сюда, ближе, - сказал Ян, затем включил микрофон. -  Здесь  нет
ни одного из Глав Семей, - сказал он Гизо. -  Они  что-то  замышляют.  Что
будем делать?
     - Ничего. Тревожится пока не о чем. Приказывай приступить к разгрузке
кукурузы для обратного рейса.
     - Но они отменили этот план.
     - Главное, что они никому не сказали об этом. Пусть они сами начнут -
здесь, на глазах у всех.
     - Ты прав, - Ян вновь повернулся к рупору и  заговорил:  -  Извините,
что потревожил ваш отдых, но вечеринка закончена, и нам вновь надо браться
за работу.
     При этих словах раздались стоны, и несколько человек из задних  рядов
попятились. Поверх голов Ян увидел, что из надувного купола вышел  Хейн  и
стал проталкиваться сквозь толпу. Он что-то кричал, лицо его было  красным
от  натуги.  В  кобуре  у  него  был  новый  пистолет.  Его  нельзя   было
игнорировать.
     - Чего ты хочешь, Хейн? - спросил Ян.
     - Ты... иди сюда... купол... сейчас... собрание...
     Многие его слова потерялись в шуме толпы.  Он  яростно  протискивался
вперед, размахивая пистолетом для усиления своего  авторитета.  Яна  вдруг
осенила идея: он повернулся и обратился к Гизо:
     - Мне нужно, чтобы эта свинья говорила отсюда. Пусть все слышат,  что
она скажет. Возьми других к себе в помощь.
     - Это опасно...
     Я засмеялся.
     - Вся наша затея - безумство. Действуй.
     Гизо кивнул и выскользнул наружу. Ян снова взял микрофон.
     - Здесь капитан-проктор. Прошу  вас,  пропустите  его.  У  него  есть
кое-что сказать.
     Хейну помогли - возможно, более, чем он хотел.  Он  пытался  остаться
внизу, но он был подхвачен и прежде, чем что-либо понял, уже стоял рядом с
Яном, все еще держа пистолет. Он хотел было заговорить с Яном тихо, но тот
прижал рупор к его губам.
     - Ты поедешь со мной! Убери эту штуку! - Он ударил по рупору ладонью,
но Ян держал рупор крепко, и их голоса грохотали над толпой.
     - Почему я должен идти с тобой?
     - Ты знаешь, почему, - Хейн  брызгал  слюной  от  ярости.  Ян  только
улыбнулся в ответ и подмигнул ему.
     - Но я не знаю, - сказал он невинно.
     - Знаешь. Тебя судили и сочли виновным. А теперь пошли со мной, -  он
поднял пистолет. Ян старался не замечать побелевших суставов на его руке.
     - О каком суде ты говоришь? - он неторопливо обернулся к Хейну спиной
и обратился к толпе. - Кто-нибудь из вас что-нибудь знает о суде?
     Некоторые из них отрицательно покачали головами,  и  все  они  теперь
внимательно слушали. Ян повернулся и прижал рупор к губам Хейна, следя  за
пистолетом и готовясь ударить, если тот попытается нажать на  спуск.  Хейн
закричал, но другой голос заглушил его крик:
     - Достаточно, Хейн. Убери постелет и слезь с машины.
     Это была Хрэдил, она стояла в дверях  купола  и  говорила,  пользуясь
системой широкого вещания. Лишь она, лишь она  одна  из  всех  Глав  Семей
обладала  достаточной   чувствительностью,   чтобы   увидеть,   что   Хейн
проигрывает эту игру.  Лишь  она  одна  была  способна  действовать  столь
быстро.
     Хейн осел, как спущенный баллон,  и  краска  покинула  его  лицо.  Он
затолкал пистолет в кобуру, и Ян отпустил его, зная, что  с  этой  стороны
ему уже не окажут помощи поневоле. Предстояло стать лицом к лицу с Хрэдил,
а это было нелегким делом.
     - О каком суде вы  говорите,  Хрэдил?  Что  он  имел  в  виду,  когда
говорил, что я был судим и признан виновным?
     Его усиленный голос разнесся над толпой, которая  была  безмолвной  и
внимательной. ЕЕ голос отвечал точно так же.
     - Ничего не имел в виду. Он болен, жар, рука у него болит. Уже послан
доктор.
     - Это хорошо. Бедняга! Так значит, раз не было суда, я ни  в  чем  не
виноват?
     Молчание затянулось, и даже с такого расстояния  Ян  видел,  что  она
хочет его смерти так, как ничего не хотела  в  жизни.  Он  не  двигался  -
стоял, словно камень, и ждал ответа. Наконец, ответ пришел:
     - Нет... не было суда... - слова кривили ее губы.
     - Это тоже хорошо. Ты права, Хейн болен. Ну что ж, раз не было  суда,
то я ни в чем не виновен, - итак,  он  ее  поймал,  она  предстала  глазам
общественности. Надо было развивать успех. - Прекрасно, все  слышали,  что
сказала Хрэдил? А теперь все за работу.  Как  только  сможем,  тронемся  в
обратный рейс.
     - НЕТ! Загремел  ее  усиленный  голос.  -  Я  предупреждаю  тебя,  Ян
Кулозик, ты заходишь слишком далеко. Тебе  надо  молчать  и  повиноваться.
Никаких рейсов за кукурузой, мы так решили. Ты будешь...
     - Не буду, старуха. Ради общего блага решено, чтобы  мы  отправлялись
за кукурузой. И мы отправимся.
     - Я тебе приказываю!
     Она была в гневе, в такой ярости, в какой никогда  не  бывала.  Любой
призыв следовать  закону  и  логике  был  тщетен,  любая  попытка  вовлечь
зрителей была обречена на провал. Сейчас их нельзя было убедить, им  можно
было лишь приказывать. Ян сунул руку в башню танка, вытянул кусок кабеля и
потряс им в ее сторону.
     - Я не принимаю твои приказы.  Все  танки  и  движители  выведены  из
строя, и не будут действовать до тех пор, пока  я  этого  не  позволю.  Мы
уезжаем за кукурузой, и тебе нас не остановить.
     - Схватите его, он безумен, убейте его! Я приказываю!
     Несколько человек конвульсивно качнулись вперед, затем отступили, как
только Ян склонился над  люком  и  подал  энергию  в  систему  плавильного
орудия.  Черное  воронкоподобное  жерло  пушки  дернулось   вверх,   затем
взорвалось ревом, послав прямо в небо столб  пламени.  Раздались  вопли  и
визг.
     Выстрел орудия сказал больше, чем мог  сделать  Ян.  Хрэдил,  скрючив
пальцы, как когти, наклонилась вперед, затем повернулась. На  пути  у  нее
оказался Хейн; она оттолкнула его и исчезла в двери  купола.  Ян  отключил
пушку и бешеный рев утих.
     - На этот раз ты выиграл, - сказал Гизо, но  в  голосе  его  не  было
торжества. - Все же тебе придется постоянно быть настороже. Кончится  тем,
что победишь либо ты, либо она.
     - Мне не нужна борьба с ней, достаточно перемен...
     - Перемены для нее - угроза, никогда не забывай  этого.  Тебе  нельзя
отступать, только вперед.
     Ян почувствовал внезапную слабость, истощение.
     - Пусть разгружают кукурузу. Надо, чтобы люди работали, тогда  у  них
не будет времени думать.
     - Гизо, - позвал голос. - Гизо, это я. - На гусеницу взобрался тонкий
мальчик-подросток. - Тебя хочет видеть старый Ледон. Сказал, чтобы ты  шел
немедленно, не тянул, говорит, это очень важно.
     - Мой Глава Семьи, - сказал Гизо.
     - Начинается, - Ян подумал о возможных последствиях. - Узнай, что ему
нужно. Но о чем бы он не просил, сразу же возвращайся и дай мне знать.  Он
знает, что ты со мной - должно быть, причина в этом.
     Гизо спрыгнул и последовал за парнем,  но  его  место  занял  инженер
Эйно.
     - Я пришел за кабелями. Надо прицепить сначала семейные машины.
     - Нет, - сказал Ян,  почти  не  думая,  повинуясь  рефлексу.  Кабели,
обездвиженные экипажи - это их единственное оружие. У него  было  чувство,
что великие силы были готовы заняться им, и нельзя было сейчас лишать себя
оружия. - Подожди немного. Передай  остальным,  что  мы  должны  собраться
через... ну, скажем, через три часа. Обсудить планы разгрузки.
     - Как скажешь.
     Ожидание было  долгим,  и  Ян  резко  чувствовал  одиночество.  Через
переднее окно он видел, как суетятся  люди:  достаточно  обыденно.  Но  не
обыденно для него. Он  встряхнул  Глав  Семей,  вывел  их  из  равновесия,
одержал победу. На миг. Но сможет  ли  он  удержать  то,  что  выиграл?  В
гадании не было толку. Надо было  лишь  стараться  сохранить  спокойствие,
сидеть и ждать, каков будет их следующий ход.
     - Дело плохо, - сказал Гизо, пробираясь в люк.
     - Ты о чем?
     - Старый Ледон запретил мне идти во второй рейс. Вот так-то.
     - Он тебя не сможет остановить.
     - Меня - да, но я такой один. Я знаю, почему я здесь, и что  все  это
значит. Но откуда это знать многим  остальным?  Старейшины  вызовут  своих
техников и механиков. Им скажут, что делать,  и  они  послушаются.  А  нам
останется революция двух человек, и некуда будет деться.
     - Мы еще не мертвы. Будь здесь, сиди  на  кабелях,  запри  люк  и  не
открывай, пока я не вернусь. Без них мы проиграем.
     - А если кто-нибудь захочет их взять? Кто-нибудь из наших людей?
     - Не давай. Даже если...
     - Если придется драться? Что, убить?
     - Нет, так дело не пойдет.
     -  Почему  же?  -  Гизо  теперь  был  смертельно  серьезен.  -   Цель
оправдывает средства.
     - Нет, не оправдывает. Делай, что сможешь, но не вреди никому.
     За спиной Яна захлопнулся люк, и он услышал, как задвижки  встали  на
свои места. Он спрыгнул с  гусеницы  и  спокойно  пошел  к  куполу.  Толпа
большей частью рассеялась, но все же поблизости оставалось довольно  много
людей. На него смотрели с любопытством, но  отворачивались,  встречаясь  с
ним взглядом. Они  были  пассивны,  натасканы  выполнять  приказы,  но  не
представляли проблемы. Предстояло иметь дело со Старейшинами.
     У входа не было прокторов, и это оказалось кстати - ему не хотелось с
ними сталкиваться. Ян тихо открыл дверь и остановился у  входа.  Они  были
здесь, все Главы Семей, они были слишком заняты  руганью  друг  с  другом,
чтобы заметить его. Он прислушался.
     -  Убить  их  всех  -  вот  единственный  ответ!  -   голос   Тэкенга
потрескивал; должно быть, он кричал до хрипоты.
     - Ты дурак, - сказала Хрэдил.  -  Нам  нужны  обученные  люди,  чтобы
обихаживать механику. Мы должны приказывать им, а они должны  подчиняться.
Позже, когда он умрет, они будут наказаны один за другим. Мы не простим.
     - Никто не будет наказан, - сказал Ян, шагнув  вперед,  настолько  же
спокойный, насколько все они были яростны. - Вы даже не понимаете, глупцы,
в какой беде мы оказались. Если не прибудут  корабли,  мы  не  получим  ни
запасных частей, ни топлива. Наши танки и движители один за другим  выйдут
из строя, а потом мы все умрем. Если корабли придут,  им  понадобится  вся
кукуруза, которую мы смогли собрать. Она нужна для изголодавшихся людей  -
а нам она нужна, как единственное оружие...
     Хрэдил плюнула ему в лицо, слюна попала в щеку и побежала через  рот.
Он вытер ее тыльной стороной ладони и попытался сдержать ярость.
     - Ты будешь делать то, что мы тебе прикажем! - заявила она. - И чтобы
мы больше не слышали от тебя, что надо делать, чего не надо.  Мы  -  Главы
Семей, и ты должен повиноваться. Второго рейса не будет. Ты...
     - Глупая старуха, ты что, не можешь понять меня?  Ты  что,  настолько
безмозгла, что не соображаешь, что здесь ничто не тронется с места, пока я
не разрешу? У меня части всех машин, и машины не придут в  действие,  пока
части не будут поставлены на место. Сейчас  я  их  уничтожу,  и  мы  умрем
быстрее. Я сделаю это немедленно, если ты не дашь  согласия  на  повторный
рейс. Сделай это, и я обещаю больше тебя ни о чем  не  просить.  Когда  мы
вернемся, ты будешь хозяйничать,  как