о, на одном тоне, паузы  и логические
ударения  будут  манерностью.  А "мая-ковскую" строчку  никак не  прочитаешь
монотонно,  смысл  будет  не  тот. Здесь  стих  уступами  идет,  преодолевая
преграды. И голос Высоцкого чем-то  похож на голос  Владимира Владимировича,
пробивающийся сквозь свист старой звукозаписи...
     Но  кое-кто  считает,  что   слишком  хрипло   Высоцкий  звучит.   Нина
Максимовна,  услышав  такие закулисные  слухи,  даже  сводила  сына к  одной
врачихе, дочери знаменитого отоларинголога. Ничего,  та  сказала,  голосовые
связки в полном порядке. Написала  справку, что со временем голос изменится,
что его можно поставить.  Может быть, стоит самому потренироваться, очистить
горло  от  хрипа? Но  как-то не хочется опускаться до стандартного, на  всех
похожего фальцета.
     В  июне,   пройдя  конкурс  и  сдав  экзамены,  Высоцкий   поступает  в
Школу-студию  МХАТ.  Много в  Москве  театральных  вузов:  ГИТИС,  Щукинское
училище  при  Вахтанговском театре (в просторечии  - "Щука"), Щепкинское при
Малом ("Щепка")... Но  МХАТ - это фирма, это классический вариант. На уровне
ремесла полезно овладеть традицией, а потом - твори, выдумывай, пробуй, если
у тебя фантазия имеется. Тот же Маяковский, сидя по молодому делу в Бутырке,
сочинял вполне классические стихи, а потом уже  разошелся: "Багровый и белый
отброшен  и  скомкан... " Или  Малевич,  который, прежде  чем ошарашить  мир
"Черным квадратом", в совершенстве овладел техникой традиционного портрета и
пейзажа.  А актер  для  начала должен  научиться  красиво говорить,  ходить,
держаться с достоинством.
     "Мхатовский говорочек", как его Маяковский называл, - это  русский язык
в идеальном  виде. Здесь учат не глотать  звуки, не  злоупотреблять  всякими
небрежными  "щас"  и  "скоко",  твердо  произносить  "с"  в  словах "боюсь",
"боялся", читать по-старинному: "Белеет парус одинокый", и фамилии  подавать
красиво: "Маяковскый", "Высоцкый". Конечно, не везде такая речь уместна,  но
владеть ею  - роскошь. Аристократизм - это не  жесткий стандарт, это  способ
проявить  индивидуальность.  Преподавательница  манер  Елизавета  Георгиевна
Волконская  сразу  сказала: "Володя,  не  пытайтесь  делать из  себя  графа,
постарайтесь   стать   Высоцким,  может  быть,  тогда  у  вас   и   появится
благородство".  Сама-то,  между   прочим,  сидит  нога  на   ногу,  в  зубах
папироска-и притом аристократично!
     В  группе  Бориса  Ильича  Вершилова вместе  с  Высоцким  постигают азы
мастерства Роман Вильдан, Жора Епифан-цев, Валя Никулин, Гена Ялович, Марина
Добровольская, Аза  Лихитченко.  Все  с  гонором, с серьезными  намерениями.
Ялович   затевает  подготовку  капустника,  расспрашивает,  кто   что  может
показать. Епифанцеву как начинающему стихотворцу поручается написать песню о
театре,  о системе Станиславского,  а Высоцкому как немножко "бацающему"  на
фортепьяно - подобрать музыку. Ну,  мелодию решили взять из популярной тогда
песни  "Одесский  порт" (где, в  частнос-ти,  есть слова: "Мне  бить китов у
кромки льдов,  рыбьим жиром детей обеспечивать",  и последние  строки такие:
"Пройдут года,  но  никогда это чувство к тебе не изменится"), а  с  текстом
как-то  дело не шло. Зашли  в  сад "Эрмитаж", вдохновились  бутылкой пива на
двоих (больше денег просто не было), и вдруг Высоцкий, взяв у Жоры листок со
следами творческих мук, в момент набрасывает:
     Среди планет, среди комет
     Улетаем на крыльях фантазии
     К другим векам, материкам,
     К межпланетным Европам и Азиям.
     Ведь скоро будут корабли
     Бороздить океаны те вечные,
     Чтобы системой мы могли
     Межпланетных людей обеспечивать.
     Коль будет жизнь среди миров,
     Без актеров она не получится.
     Актеры все, из всех веков
     У системы искусству научатся.
     Мы можем все предугадать,
     Что задумано, это все сбудется!
     Пройдут года, но никогда
     Станиславского труд не забудется!
     Это  не  Пушкин,  конечно,   но   Епифанцеву,  ошеломленному  скоростью
стихосложения,  остается  только произнести:  "Володя, да  ты же  гениальный
поэт!" Такие  слова некогда Давид Бурлюк адресовал Маяковскому  - неподалеку
отсюда  это было, на Сретенском  бульваре.  Капустник  потом прошел  на ура,
Высоцкому  отныне   постоянно  заказывают   сочинение   пародий,   эпиграмм,
посвящений.
     После  внезапной  смерти  Вершилова  его  группу  принимают   Александр
Михайлович Комиссаров и Павел Владимирович Массальский. Солидность не мешает
мхатовским мэтрам неформально встречаться  с  молодежью, прививая  ей навыки
застольной  культуры. Случаются  совместные  вечеринки,  порой  в  увешанном
мемориальными досками мхатов-ском доме на улице Немировича-Данченко.
     Кажется,   именно  на  одной  из  таких  встреч,   осенью,  неотразимое
впечатление на Высоцкого производит  Иза  Жукова, студентка  третьего курса,
недавно вернувшегося из поездки на целину.  В  спектакле третьекурсников  по
пьесе Штейна "Гостиница "Астория"" и у Высоцкого есть роль, только без слов,
и изящная Иза на мальчика пока внимания не обращала. Теперь появляется шанс.
Когда гости начинают расходиться и один  педагог уговаривает Изу вместе с ее
подругой  поехать  к  его тетке  (какая  тетка в  такое время!), Высоцкий  с
необычайной  властностью берет приглянувшуюся девушку за палец и уводит. Она
пока не в восторге от его активности, но позволяет проводить ее до общежития
на  Трифоновской. По дороге он узнает, что  Иза родом из Горького, училась в
хореографическом  училище  и  чуть-чуть  не стала  балериной.  Уже  побывала
замужем, прямо со школьной скамьи,  да и сейчас  не совсем чтобы в  разводе:
муж, авиационный техник, служит где-то в Таллине.
     С  девочками,  именно  девочками,  хотя  и  весьма легкомысленными, уже
немало  встреч было  у Высоцкого, а  тут -  женщина, очень молодая, но такая
взрослая по сравнению с ним. У  него  все так просто, все наружу,  а в ней -
что-то таинственное, необъяснимое... И вкусы у них разные.  Смотрели  вместе
спектакли нового театра-студии  "Современник": "Два цвета", "Голый  король".
Изе  не  понравилось:  слишком  много  эпатажа,  вызова.  А он,  пожалуй, не
отказался бы в таком озорном театре работать.
     Осенью пятьдесят седьмого он приводит ее  на Первую Мещанскую, знакомит
с мамой, с Гисей Моисеевной, и они поселяются в третьей, общей  комнате, где
большая кровать отгорожена ширмой. Вот что такое "счастье в личной жизни"...
Не больше, но и не меньше.
     Слова  "семья"  в  языке  Высоцкого пока нет, ему больше  по душе слово
"компания".  Большой  Каретный  по-прежнему  притягивает  как  магнит. Здесь
несравненно выше театра ценится кинематограф. И в Школе-студии многие бредят
"важнейшим из искусств". Жору Епифанцева прославленный режиссер Марк Донской
пригласил на роль Фомы Гор-деева в своем фильме - это нечто! У Жоры фактура,
конечно,  выгодная,  эффектная  - могучий русский мужик.  А  Высоцкого  пока
киношники вниманием не балуют. Ходил  на  фотопробы  к  фильму "Над  Тиссой"
(детектив про шпионов, в "Пионерской правде" из  номера в номер печатался) -
никаких  последствий.  Была еще  встреча с Борисом Барнетом, набиравшим себе
студентов для  эпизодов фильма  "Аннушка". Барнет в  первую очередь известен
тем,  что  поставил  легендарный  "Подвиг   разведчика"  с  Кадочниковым,  а
настоящие ценители говорят, что главный  его творческий подвиг  - это  фильм
"Окраина" начала тридцатых годов, где молодой  режиссер  выходил  на мировой
уровень   и  обещал  стать   вторым  Эйзенштейном.   Ну  и  что  получилось?
Рассказывали потом:  Барнет, дескать,  сказал, что самый интересный из  юных
актеров  -  это тот  невысокий  паренек, который сидел  в  углу и молчал. Но
ассистенты  режиссера  этому  высказыванию значения  не  придали, и  встреча
обернулась  невстречей,  говоря  ахматовско-цветаевским  языком.  А  случись
по-иному, могла вся судьба актерская поехать по совсем другим рельсам...
     Любимый предмет Высоцкого в  Школе-студии  -  литература. На  удивление
остальным он увлекается античной словесностью, а в древнегреческую мифологию
впился с  детским  азартом.  Имена-то  какие: Кассандра, Пандора, Ариадна  -
каждое звучит как  песня, как загадка. С русской литературой крупно повезло:
ее  преподает Андрей Донатович  Синявский  -  сравнительно  молодой  доцент,
бородатый, с неуловимым взглядом, то и дело  косящим  в неведомую сторону. В
его лекциях - ни  малейшего пафоса,  никакой почтительности  по  отношению к
классикам. С Пушкиным, Гоголем - абсолютно на дружеской ноге, говорит о  них
как  равный.  И  на  литературу  смотрит  исключительно  с  точки зрения  ее
артистизма,  художества.   "Крепостное  право",  "лишние   люди",  "типичные
представители" дворянства или народа  - без  всех этих штампов, оказывается,
можно отлично обойтись! Надо на каждое  произведение смотреть так, как будто
ты его сам сочинил, - и тогда все сразу понятно станет...
     Для  Синявского  нет  различия   между  преподаванием  и  разговором  о
литературе, на уровне дружеского трепа. Студенты часто заходят к нему домой,
где Синявский  и  его жена Маша с удовольствием слушают всю  ерунду, которую
несет молодежь. Высоцкий поет им цыганские песни, имитирует Чарли  Чаплина и
Ива Монтана. А когда  они  с  Ялови-чем стали блатные песни выдавать, Андрей
Донатович   начал  их  записывать  на  недавно  купленный  магнитофон.  Этот
фольклор, говорит, - источник самой высокой поэзии. Блок вышел из  цыганщины
и  из городского романса.  А из  книжек  ничего нового  не рождается,  новое
приходит с улицы, с низов, из устной речи.
     Еще что  важно - Синявский не проводит резкой границы между классикой и
литературой  нынешней.  Современной   поэзией  очень  интересуется,   причем
довольно прохладно относится к Евтушенко и Рождественскому - не  осуждает, а
просто отмалчивается, когда о них речь заходит. А  вот кого настоящим поэтом
считает  -  так это  Окуджаву. С  виду,  говорит, эти песенки  просты,  язык
незамысловатый, но гамма эмоций очень богатая.
     Про Окуджаву Высоцкому было известно весьма приблизительно. Откуда  он,
какого возраста, на "о" его  фамилия начинается  или  на "а"... Просто слово
такое  -  "Окуджава",  звучащее  в  одном  ряду  с  сочетаниями   "последний
троллейбус" и "дежурный по апрелю". Те, кто с ним знаком, кому он свои песни
на  магнитофон напел, называют  его просто  Булат. Обещали  как-то Высоцкого
сводить на квартиру, где этот Булат будет петь.
     Но  вот  выступление  Окуджавы  устраивают  в Школе-студии. Скромно,  в
простой  аудитории. Нормальный  грузин  московского  разлива,  худощавый,  с
усиками, в  буклистом пиджаке, почти как у Высоцкого,  в клетчатой ковбойке.
Очень был сдержан, говорил мало. Сказал, что пишет стихи, вышла у него книга
в Калуге, скоро выйдет и в Москве. То, что он поет, - это тоже стихи, только
положенные  на  мелодию, музыкой он это  не считает. Ну, насчет  мелодий он,
пожалуй, скромничает, они  у  него довольно запоминающиеся,  а  гитарист  он
весьма безыскусный. Оказалось,  что Окуджаве принадлежат и "Ванька Морозов",
и "А мы швейцару: "Отворите двери!"", и "Девочка плачет: шарик улетел... " -
многие держали эти песни за "народные". И все это он не  исполняет, а как бы
рассказывает, беседует со всеми собравшимися.
     И сказать после этих песен нечего, здорово - и все тут! Вышли с Изой на
улицу  Горького,  и улица вся переменилась. И Центральный телеграф по-новому
засветился,  и  пешеходы  как  будто  красивее  стали,  и  каждый троллейбус
действительно  плывет, как  корабль. Иза произнесла  что-то  скептическое  -
насчет банальности  и сентиментальности "этих песенок", он спорить не  стал,
но почувствовал, что песенки эти еще сыграют роль в его собственной судьбе.
     Снова  решил  поучиться гитарному искусству и прямо  на  следующий день
упросил  Романа Вильдана преподать ему  ряд уроков, утаив по скромности, что
уже  учился у Коханов-ского. Что  ж, основными  аккордами овладел он теперь,
пожалуй,  не хуже,  чем  Окуджава. Вот если бы еще и  сочинить что-нибудь на
уровне этого скромника...
     У Изы между тем наступило время дипломного спектакля. В этой "Гостинице
"Астория"" и Высоцкий доблестно сыграл роль молчаливого бойца. Распределение
Иза получает  в  Киевский  театр имени  Леси Украинки.  А  летом шлет родным
телеграмму о том, что приезжает в Горький "с новым мужем".
     По  приезде новому мужу приходится поселиться на дебаркадере, сняв  там
каюту: дома у  новых родственников слишком тесно.  Зато  можно почувствовать
себя настоящим моряком. Объявился Жора Епифанцев, который снимается в  "Фоме
Гордееве" по месту жительства героя и автора.  Вдвоем с Высоцким они берутся
переплыть  Волгу.  До  берега  добрались,  только здорово  снесло  течением:
возвращались на пароме, а Иза в это время извелась в ожидании, да еще сестра
Наташка ей все время твердила: "Пошли домой, они, наверное, утонули".
     Он проводил Изу в Киев, а  сам вернулся в Москву и по  вечерам коротает
время  то в Большом Каретном, то в общежитии на Трифоновке, сидя в комнате у
Романа  Вильдана.  Романа  в свою  очередь  он часто  приглашает  на  Первую
Мещанскую,  чтобы  напоить   чайком,  накормить  по-человечески.  Иной   раз
организует доставку горячей пищи на дом: Нина Максимовна нажарит картошки, а
он  весь  противень  тащит  на Трифоновку  ребятам:  расстояние невелико,  и
картошка не успевает остыть...
     Вильдан теперь -  Раскольников, а Высоцкий - Порфирий Петрович. В сцене
из "Преступления и наказания", которую на их курсе поставил Виктор Сергачев.
Играли они эту сцену и в Музее Достоевского, с успехом притом. Обнаружилось,
что Высоцкий умеет не  только смешить и передразнивать,  годится  он  и  для
психологического театра. Роль Порфирия дьявольски интересна и глубока. Это и
обвинитель и защитник в одном  лице. Он способен каждого человека понять как
самого  себя, влезть в шкуру того же  Раскольникова. В этом  смысле он умнее
его, потому что тот весь умещается в рамках своего сознания. Когда еще такая
роль будет у Высоцкого?
     В  начале года  пятьдесят девятого  у Высоцкого наконец  дебют в  кино.
Видели  картину   Василия  Ордынского  "Сверстницы"?  Злободневный  фильм  о
молодежи,  о борьбе  со  стилягами,  о  студентах театрального вуза. Главная
героиня разочаровывается в своем таланте и переходит в медицинский институт.
Люда Крылова там играет, Лида Федосеева. Всеволод Сафонов в роли аморального
соблазнителя. А еще там есть персонаж по имени Петя, он ненадолго появляется
и задает один вопрос: "Ну как там дела?" В роли Пети - Владимир Высоцкий. Не
обратили внимания? Ничего, еще обратите!
     Ездил он в Киев к Изе.  Пробрался тайком на репетицию "Дяди Вани",  где
Иза Соню  играет. Режиссер Романов - со странностями, не выносит посторонних
в зале. Вдруг примечает он незваного гостя в бельэтаже и грозно вопрошает:
     - Кто там?
     А оттуда ответ:
     - Пока - никто.
     Ответ  оригинальный.  Он  напоминает  одну  дискуссию  в  самом  начале
двадцатых годов. Речь шла о командарме, имевшем два ордена Красного Знамени.
Говорилось, что таких, как он,  всего двадцать человек. Присутствовавший при
этом Маяковский  сказал: "А таких, как я, всего один".  Хлебников же скромно
прошептал: "А таких, как я, и одного не сыщешь".
     Владимир Высоцкий - еще будет!

     Начало карьеры

     Говорят, что молодость -  это недостаток, который быстро  проходит. Как
сказать...  У Высоцкого  молодость проходит  медленно, неуверенно, сумбурно.
Внутренняя  неуравновешенность,  постоянные эмоциональные  перепады.  То  он
ощущает  избыток  сил,   фонтанирует  идеями,  готов  душу   отдать  первому
встречному, - то погружается в уныние и депрессию, уходит в себя, а  в  себе
тоже  неуютно и  хочется забыться, усыпить душу  и  разум  привычным русским
способом.  Напротив  Школы-студии имеется  кафе  "Артистическое",  именуемое
также на французский манер "Артистик": здесь порой можно обрести забвение, в
пределах наличных средств.
     Такая  неуравновешенность - свойство, нередко сопутствующее творческому
таланту (но сама  по себе  его, естественно, не гарантирующая). И тут многое
зависит  от  обстоятельств, от  степени  востребованности  актера. Если  его
заметили,  оценили,  начали  использовать,  то  в  момент "светлой" фазы  он
реализуется  полностью,  а  последующий  провал  становится  просто  паузой,
интервалом. Если  же избыточные силы  не находят созидательного  применения,
они могут перекинуться на саморазрушение.
     В Школе-студии  Высоцкий  на  хорошем  счету, но  в  учебных спектаклях
достаются ему роли мелковатые: в чеховской  "Ведьме"  - ямщик,  в  "Свадьбе"
того же автора - Жигалов, отец невесты,  вопрошающий: "А вот грузди в Греции
есть?"  (Александр  Михайлович Комиссаров  научил  его  в  этом  месте двумя
пальцами  изображать  вилку,  на  которую  этот  гриб насажен.  )  В  январе
шестидесятого  - столетний юбилей классика, на его родине в Таганроге в ходе
Чеховских  дней  выступают  и  мхатовские  студенты,  но без Высоцкого  - он
отстранен от поездки за недисциплинированность, за срывы.
     В  дипломном  спектакле  "На дне"  у  него  роль  Бубнова.  Все хвалят,
удивляются, как  он здорово  перевоплощается в  такого взрослого дядьку,  но
все-таки  весь спектр своих  возможностей  он развернуть не  может. Ведь  не
только грубость и брутальность ему доступны,  он  и Актера с его надрывом  и
отчаянием потянул бы...
     Приезжает в  Москву Иза, избавившаяся наконец от уз  предыдущего брака.
Пора оформить отношения. Пришли в загс, там девушка выдала им бланки,  стала
что-то объяснять, а жених тут же демонстративно указывает на невесту:
     - Это вы ей говорите! Я в этом ничего не понимаю...
     И дальше  все  пошло  в таком  же шутейном  духе.  Словно  не настоящая
женитьба, а учебный спектакль, генеральная репетиция взрослой жизни, которая
начнется еще нескоро.
     Семен Владимирович из Ленинграда, где сдавал экзамены в Академии связи,
скомандовал по  телефону: "Делайте нормальную  свадьбу, как у людей!" А где?
Может быть,  у Володи Акимова? Нина  Максимовна  даже  сходила туда,  навела
порядок, вымела два ведра окурков... Нет, лучше в Большом Каретном.  Евгения
Степановна  с  ее армянской  родней активно готовится к  событию, а Высоцкий
прощается с прежней жизнью, учинив мальчишник в "Артистическом". В актерском
мире  особенное отношение к браку:  здесь  не считается, что  в двадцать два
года жениться рано, бывают мальчишки, которые и в более нежные годы попадают
в западню. Просто актерский брак - он всегда как бы под вопросом, это своего
рода   черновик.  Некоторые  актеры   потом   мужают,  матереют,  становятся
добропорядочными отцами семейств, иные же  и  до  девяноста лет  порхают  по
сцене и по жизни, то и дело  надевая на себя очередные цепи Гименея, а потом
сбрасывая их, как бумажную гирлянду или ленту серпантина во время новогодней
елки.
     Двадцать  пятого апреля Иза была  на регистрации  в сказочном наряде  -
бело-розовом платье с каркасом. Потом  вся квартира в Большом  Каретном была
переполнена  однокурсниками  невесты  и жениха, который перемежал исполнение
песен  репликами: "Она  меня соблазнила,  лишила свободы!"  Среди подарков -
огромный дог, купленный Геной  Яловичем на улице у какого-то мужика всего за
десять рублей. Через  три  дня эту  Баскервильскую  собаку  пришлось вернуть
дарителю, а тот потом долго сбывал ее с рук.
     Под  утро  вернулись  на  Первую   Мещанскую,   и  сумрачные  работяги,
шествовавшие на смену, с недоумением  лицезрели невысокого  стройного юношу,
стоящего на  подоконнике  в одних трусах и  приглашающего их  к себе с  тем,
чтобы торжественно обмыть "лишение свободы". Однако все, кончен бал, шутки в
сторону!
     В  конце  апреля  -  прогон  дипломного  спектакля  "На  дне".  В  зале
присутствовал  Борис  Шаляпин - сын леге