й  батальон  в
наступление.   Наткнулись   на   комбинированное   минное   поле.   Саперные
подразделения гибли одно за другим,  а  дело  требовало  продвижения.  Тогда
комбат сам пошел вперед, а за ним  медленно  полз  головной  танк.  Раздался
взрыв, Платицына ранило в голову. Он  почти  полностью  потерял  зрение,  но
мужество не оставило его. Тяжелобольной человек, он служил еще  три  года  в
армии, потом демобилизовался. В  35  лет  Герой  Советского  Союза  Платицын
окончил 10-й класс  школы  рабочей  молодежи,  потом  юридический  факультет
университета и успешно работает сейчас адвокатом.
     Признаюсь, что к 7-й гвардейской танковой бригаде я  был  неравнодушен.
Уж очень смело дрались ее бойцы, отважные танкисты. На мой взгляд, им просто
везло на геройских командиров. Сначала комбригом был Герой Советского  Союза
товарищ Копцов. В конце 1942 года его назначили командиром танкового корпуса
и направили под Харьков. Новым комбригом стал Б. И. Шнейдер, проведший  свою
часть от Волхова до Луги. Затем  его  выдвинули  на  должность  командующего
бронетанковыми и механизированными войсками 7-й армии. Начальник штаба Н. Н.
Юренков командовал бригадой уже в Карелии. Все это были исключительно боевые
офицеры.
     Полтора месяца шли бои на Онежско-Ладожском \389\ перешейке.  Противник
потерял здесь свыше 50 тысяч солдат и офицеров и утратил жизненно важную для
него территорию. Совместными ударами Ленинградского  и  Карельского  фронтов
были  потрясены  самые  основы  того  здания,   которое   фашистами   громко
именовалось "вечным финляндско-германским боевым содружеством".
     В начале августа стало известно, что президент Финляндии  Рюти  ушел  в
отставку, а вскоре финны запросили об условиях перемирия. Предстоявший выход
Финляндии из войны  следовал  за  серией  серьезнейших  неудач  гитлеровской
Германии и в других районах. Красная Армия начала  освобождение  Прибалтики.
Вышла из  войны  Румыния.  Войска  антигитлеровской  коалиции  наступали  во
Франции и Италии. Стрелка часов неумолимо двигалась в одном  направлении,  и
фашистам никакими усилиями нельзя было ее ни остановить, ни перевести назад.
25 августа Советское правительство получило официальную просьбу Хельсинки  о
перемирии, а 5 сентября боевые действия на южном участке Карельского  фронта
были прекращены.
     В Москве начались  переговоры.  Когда  4  сентября  финляндские  войска
прекратили огонь, на ряде участков фронта появились их парламентеры.  Они  с
радостью сообщали, что война  для  Финляндии  окончена.  Узнав  об  этом,  я
немедленно  позвонил  в  Ставку,  так  как  никаких  указаний   относительно
перемирия пока не имел. Тотчас последовал ответ: "Финское  правительство  не
приняло еще условий Советского Союза". Но долго "маневрировать" Хельсинки не
смогли. 5 сентября пришел  приказ  из  Ставки,  в  котором  говорилось,  что
финляндское  правительство  предложило  заключить  с  нами  соглашение.  Как
известно, одним из важнейших его пунктов  явилось  обязательство  разоружить
германские дивизии,  находившиеся  на  территории  Финляндии.  Как  читатели
увидят далее, это  обстоятельство  сыграло  особую  роль  во  время  боев  в
Заполярье.
     Возвращаясь от финляндских рубежей, я еще раз проехал по  местам  боев,
только теперь уже в обратном направлении. При  этом  я  смотрел  на  финские
укрепления сзади, то есть находился как бы в положении самих  финнов,  когда
они размещались здесь, готовясь к сражению. Я  попытался  представить  себе,
что могли видеть и о чем думали их военачальники?
     Когда финны,  объявив  нам  войну,  захватили  в  1941  году  Олонецкий
перешеек, он, естественно, не имел никаких \389\  укреплений,  обращенных  в
сторону СССР. А сейчас перед моими глазами расстилалась вполне  современная,
позиционная по своему характеру долговременная оборона.  Чтобы  создать  без
нарушения государственной экономики и удержать такую оборону, страна  должна
была  обладать  серьезным  военно-экономическим  потенциалом.  Но  его-то  у
Финляндии как раз и не имелось. Все три года с начала войны ее армия строила
здесь оборонительные  полосы  с  железобетонными  сооружениями.  Несомненно,
постройка  осуществлялась  с  иноземной  помощью   (в   основном,   конечно,
немецкой). Изучая оборону финнов,  я  старался  понять,  на  что  они  могли
рассчитывать. Своих войск им не хватало. Не имелось  у  них  и  достаточного
количества авиации, танков, артиллерии. Не взвалила ли эта маленькая  страна
на свои плечи явно непосильную ношу даже с чисто военной точки зрения?
     Только при подходе новых немецких соединений  Финляндия  попыталась  бы
прыгнуть с Карельского перешейка на Ленинград, а с  Олонецкого  -  далее  на
восток. А пока ее стратеги спешно возводили укрепления от Финского залива до
Ладоги и от Ладоги до Онеги. Нашим 7-й и 32-й армиям противостояли  свйрская
оборонительная полоса с предмостными укреплениями у  Свирь-3  и  Подпорожья,
петрозаводско-видлицкая оборона и оборонительный рубеж по линии Поросозеро -
Суоярви - Салми. Главную роль играла свирская полоса 30-километровой глубины
с олонецким укрепленным районом. Я  листаю  сейчас  свои  полевые  записи  и
нахожу следующие цифры: наши военинженеры подсчитали после боя, что на  один
километр фронта плотность обороны составляла здесь  более  30  пулеметных  и
минометных точек, 70 стрелковых ячеек, 10 дзотов  и  7  бронеколпаков.  Были
видны сплошные траншеи для пехоты со сферическими железобетонными убежищами.
На  основных  направлениях  было  построено  до  10  железобетонных   боевых
сооружений. Противотанковые препятствия поражали умелым  рассредоточением  и
применением  к  местности.  высоким  качеством  сооружений.  Сравнивая   эту
оборонительную полосу с линией Маннергейма, я пришел к выводу, что они  были
равны  по  мощи,  но  свирская  полоса  оказалась  лучше  приспособленной  к
сопротивлению современным средствам разрушения,  так  как  здесь  была  выше
плотность железобетонных боевых сооружений. Несомненно,  финны  использовали
опыт, приобретенный ими в \391\ кампанию 1939-1940 годов. И все-таки они, на
мой взгляд, должны были отчетливо представлять себе, что  их  ждало.  Только
слепая, безрассудная ненависть могла двигать  теми,  кто  ввязался  в  такую
авантюру, как война с великой Страной Советов.

НА КРАЙНЕМ СЕВЕРЕ

     Окружать не всегда нужно. - Выстрелы  и  дипломатия.  -  Есть  над  чем
подумать.  -  Слева  горы,  справа  море.  -  Уникальный   план.   -   Перед
наступлением. - По тундре. - От Пеленги до Никеля и Киркенеса.
     После завершения операции в Южной Карелии  возобновилась  подготовка  к
разгрому немецких войск  на  Севере.  Временное  полевое  управление  фронта
срочно было переброшено  в  Кандалакшу.  Туда  же  направились  и  некоторые
соединения  из  7-й  армии.  Помимо  того,  что  усиливались  наши  части  в
Заполярье, немалое значение  имело  и  ослабление  противника  в  результате
отвода финнами своих войск с нашей территории. Теперь южный  фланг  немецкой
20-й лапландской армии обнажился,  и  мы  получили  возможность  планировать
удары не только фронтальные, но также и окружающие, с заходом в тыл врага.
     Что именно намеревалось предпринять немецкое  командование  в  связи  с
новой обстановкой, мы не знали. Но предполагали, что  оно  рано  или  поздно
будет вынуждено отвести свои войска из Северной  Финляндии.  Чтобы  не  дать
противнику уйти безнаказанно, Военный совет фронта  4  сентября  предупредил
командующих всех трех наших  северных  армий  о  возможном  отходе  врага  и
потребовал  привести  войска  в  полную  боевую  готовность,  с  тем   чтобы
немедленно по особому приказу фронта перейти в наступление.
     Наши предположения до некоторой степени  оправдались.  Опасаясь  выхода
советских  войск  во  фланг   18-го   горнострелкового   корпуса,   немецкое
командование 7 сентября начало отводить его с  Ухтинского  направления.  Как
только генерал Сквирский известил об этом штаб фронта, я немедленно приказал
перейти к преследованию врага. Однако еще днем раньше было дано распоряжение
19-й армии \392\ приступить к выдвижению основных сил обходящей  группировки
в тыл 36-го  немецкого  армейского  корпуса.  К  этому  обходу  наши  войска
готовились задолго до  наступления.  Они  тщательно  изучили  предполагаемый
маршрут движения, до деталей продумали все вопросы прокладки колонных путей,
построение походных колонн, обеспечение  и  охранение  их  на  марше.  Чтобы
прокладка колонных путей не задерживалась, в голове  каждой  колонны  должны
были двигаться саперы, а головным стрелковым подразделениям роздали  топоры,
саперные лопаты,  пилы  и  ломы.  Перед  выступлением  все  бойцы  пополнили
неприкосновенный запас продовольствия, увеличили  запас  патронов  и  ручных
гранат. Ведь в тяжелых условиях лесисто-гористой местности района Пяозеро  -
Куйто, при почти полном отсутствии дорог и занятости нашей авиации в  других
местах снабжение частей, оторвавшихся от тыла, было бы сложной проблемой.
     19-я армия оказалась на высоте. Совершив  по  трудной  местности  почти
100-километровый марш, она в ночь на 12 сентября  внезапно  для  противника,
далеко обойдя его позиции, перерезала коммуникации.  Одновременным  прорывом
на северном участке и обходом на  Южном  вспомогательном  направлении  армия
поставила немцев перед угрозой разгрома. Опасаясь полного окружения, фашисты
стали спешно покидать позиции. Бросая военное имущество  и  снаряжение,  они
устремились в сторону Северной Финляндии. Получив известие, что  19-я  армия
оседлала дорогу в районе Кайралы, я немедленно доложил об  этом  по  прямому
проводу  первому  заместителю  начальника  Генштаба  генералу  армии  А.  И.
Антонову. Выслушав меня и попросив уточнить  некоторые  детали,  он  сказал:
"Ждите распоряжения". Я ожидал приказа о  боях  на  уничтожение  окруженного
врага. Но ночью мне принесли телеграмму, в которой  говорилось:  ни  в  коем
случае не ввязываться в тяжелые бои с отходящими  частями  противника  и  не
изнурять наши  войска  глубокими  обходами;  уничтожение  фашистов  вести  в
основном огневыми средствами, расставленными вдоль  дороги,  по  которой  те
отходили.
     Это была новая  установка,  и  она  мне,  признаться,  не  совсем  была
понятна. Поэтому я позвонил в Ставку и попросил разъяснить, чем вызван отказ
от наступательных действий на окружение 36-го немецкого армейского  корпуса.
Мне ответили приблизительно так: самое главное \393\ сейчас - сохранить силы
для  решения  первоочередной  задачи  в  Заполярье:  освободить   Печенгскую
область. Крайний Север имеет для Германии огромное значение.  Там  находятся
разработки никеля и расположены важные военно-морские  и  авиационные  базы,
где сосредоточены подводные лодки и самолеты для действий на  наших  морских
сообщениях. Немцы оттуда не собираются уходить. Их придется выдворять силой.
Погоня же за 36-м корпусом потребует расхода резервов, без которых  начинать
операцию на Мурманском направлении будет невозможно. "Но разве  я  не  смогу
использовать имеющиеся резервы?" - спросил я. "Нет, - ответили мне, - Ставка
вам ничего не даст. Наоборот, не  исключена  возможность,  что  в  ближайшее
время мы. заберем у вас часть сил для переброски  на  Западное  направление,
причем речь пойдет именно о тех  соединениях  19-й  и  26-й  армий,  которые
сейчас преследуют немцев".
     Таков был военный аспект проблемы.  В  дальнейших  разъяснениях  он  не
нуждался. Мы обязаны были сохранить силы,  имевшиеся  в  центральном  районе
Карельского фронта, для других фронтов, а самим надо было думать о том,  как
бы  поскорее  перебросить  31-й  стрелковый  корпус  из-под   Кандалакши   к
Мурманску,  чтобы  освободить  Заполярье  до  того,   как   туда   подоспеют
отступавшие  по  финляндским  тылам  силы  немцев.  Стратегическая  разведка
установила, что Берлин не собирается оставлять свои базы в Северной Норвегии
и никелевые разработки в Северной Финляндии. Но, как оказалось, имелся еще и
политический аспект проблемы, о котором Ставка  не  могла  либо  не  считала
нужным сообщать в войска. Этот аспект раскрылся сам собою через две  недели,
когда отступавшие из районов Кандалакши, Ухты и Центральной Финляндии  немцы
добрались до Ботнического залива. Все это  время  шли  переговоры  Москвы  с
Хельсинки относительно соглашения  о  перемирии,  и  19  сентября  оно  было
подписано.
     В  сложившихся  условиях  пребывание  немецких  войск   на   территории
Финляндии  было  для  последней  весьма  опасным.   Боясь,   что   Советское
правительство укажет Финляндии  на  несоблюдение  ею  пунктов  соглашения  и
возможных от этого последствий, Хельсинки  были  вынуждены  силой  выдворять
немцев. Этот эпизод в историческом плане весьма поучителен.  Даже  на  войне
бывают случаи, когда политическое  решение  проблемы  оказывается  важнее  и
эффективнее военного решения. \394\
     Линия нашего правительства была верной. Финляндский министр иностранных
дел заявил германскому послу о том, что между их странами отношения порваны,
и радировал еще в начале месяца  во  все  концы  Финляндии  о  выводе  к  15
сентября немецких войск с финской территории. Не желая  сражаться  со  своим
бывшим союзником, командование вооруженных сил Финляндии обратилось  в  штаб
20-й горной армии немцев с предложением разрешить вопросы полюбовно. Как нам
стало известно несколько позднее, немцы согласились лишь отодвинуть  границу
финской военной зоны до северного берега Ботнического залива.  Дело  в  том,
что накануне нападения на СССР Германия и Финляндия договорились о  "разделе
сфер влияния": от порта Оулу тянулась на восток воображаемая линия, севернее
которой все военные операции осуществляли немцы. Теперь линия  сдвигалась  с
65-й параллели примерно  до  66-й  и  далее  вдоль  советской  границы.  Это
значило, что Лапландия по-прежнему оставалась в руках немцев.
     Между тем 19 сентября Финляндия приняла на себя  обязательство  изгнать
либо интернировать все еще остававшиеся в ее пределах войска  Германии.  Вот
здесь-то и вступили в  действие  те  факторы,  которые  имело  в  виду  наше
правительство.  В  конце  сентября  финны  попытались  выдворить  немцев  из
приморских городов Кеми и Торнио, и  в  течение  первой  недели  октября  им
удалось это  сделать,  после  чего  они  предприняли  наступление  на  город
Рованиеми. Там находился штаб 20-й горной армии, которой командовал немецкий
генерал-полковник Л. Рендулич.  Спалив  дотла  Рованиеми,  оккупанты  начали
отступать на Петсамо,  все  разрушая  за  собой.  Это  возбудило  в  местном
населении ненависть. Обманутые ранее официальной пропагандой,  многие  финны
поняли теперь смысл происходившего. У  них  открылись  глаза,  и  они  стали
помогать своим войскам изгонять немцев. К концу  октября  войскам  Финляндии
удалось  расчленить  немецкие  полки  надвое.  Одна  их  часть   отошла   на
северо-запад, где удерживала район  Кильписярви  возле  норвежской  границы.
Другая заняла позиции у озера Инари, прикрывая дорогу на Петсамо. В  течение
ноября финны  медленно  продвигались  дальше,  тесня  отряды  Рендулича.  Им
понадобилось  целых  шесть  месяцев,  чтобы   очистить   от   немцев   район
Кильписярви. Но нас это не смущало, так как тот отдаленный участок  не  имел
существенного значения. Гораздо важнее  было,  что  немецкие  \395\  войска,
отступившие в  сторону  Петсамо,  соединились  с  находившимися  в  Северной
Лапландии.
     На дальнейшую помощь со стороны финнов рассчитывать не приходилось, так
как к началу декабря они стали переводить свои вооруженные  силы  на  мирное
положение. Ликвидация немецкой группировки в  районе  от  Петсамо  до  озера
Инари и Киркенеса оставалась  делом  Карельского  фронта.  Так  развернулись
события в течение осени и позднее. Пока же, в середине сентября, нужно  было
дать толчок финнам, чтобы они приступили к операциям против Германии. Как мы
видим, военный аспект проблемы тесно переплелся здесь с политическим.
     То, что не сразу стало ясно  и  мне,  оказалось  совершенно  непонятным
командующему  19-й  армией  Г.  К.  Козлову.  Когда  я  передал  ему   новое
распоряжение, он долго не  хотел  поверить  в  случившееся.  Идея  окружения
вражеской группировки была столь  заманчивой,  что  мне  пришлось  повторять
приказ в письменном виде, а  затем  туда  выехал  начальник  Политуправления
фронта   генерал-майор   К.   Ф.   Калашников   со   специальным    заданием
проконтролировать  выполнение.  С  этого  момента  преследование  противника
приняло мобильный характер, без трудных и длительных  обходов.  Наши  войска
гнали врага с советской  земли,  уничтожая  его  всеми  видами  огня.  К  17
сентября 26-я армия вышла на довоенную государственную границу с Финляндией,
а к 30 сентября очистила от фашистов советскую землю и 19-я армия.
     Теперь почти вся советская  граница  от  гранитных  скал  Лапландки  до
Ладожской низменности была восстановлена. Противник оставался пока  лишь  на
Крайнем Севере, где,  укрывшись  за  мощными  железобетонными  и  гранитными
укреплениями, стоял 19-й горнострелковый корпус немцев. В течение  трех  лет
враг возводил здесь лапландский оборонительный вал. С выходом  Финляндии  из
войны дополнительные оборонные работы носили просто  лихорадочный  характер.
Наша разведка беспрестанно  сообщала,  что  специальные  строительные  части
противника круглые сутки вгрызаются в гранит, возводят новые  железобетонные
и бронированные  огневые  точки  и  укрытия,  прокладывают  траншеи  и  ходы
сообщения. Перед нами на фронте длиной  90  километров  тянулись  надолбы  и
противотанковые рвы, густые  минные  поля  и  проволочные  заграждения.  Они
перехватывали все горные перевалы, лощины и дороги, \396\  а  господствующие
над местностью высоты представляли собой настоящие  горные  крепости.  Кроме
того, со стороны моря  их  прикрывала  береговая  и  зенитная  артиллерия  в
полевых капонирах. Меж укреплений лежали  бесчисленные  озера,  речки,  цепи
отвесных скал, болота и топи.
     Опираясь на оборонительный вал, немцы надеялись не допустить  советские
войска  к  Норвегии  и  сохранить  свою  базу  на  Баренцевом  море.   Всего
петсамо-киркенесская группировка насчитывала 53 тысячи солдат, 770 орудий  и
минометов, 160 самолетов и 200 кораблей.  Штабу  Карельского  фронта  (новый
начштаба с  осени  -  выдвинутый  на  эту  должность  по  моему  предложению
генерал-лейтенант А. Н.  Крутиков)  и  командующему  фронтом  было  над  чем
поломать голову. В перехваченном нами  приказе  командир  2-й  горноегерской
дивизии генерал-лейтенант Деген, ссылаясь на приказ Гитлера во что бы то  ни
стало удержать позиции в Северной Финляндии, в  частности  район,  никелевых
разработок, писал:  "Мы  дадим,  русским  возможность  нахлынуть  на  сильно
укрепленные  опорные  пункты,  а  затем  уничтожим   их   контрударом.   Все
преимущества на нашей стороне. Наличие, готовых  к  контрударам  маневренных
резервов даст. нам возможность, нанести удар в. тот момент, когда  противник
истечет кровью от, воздействия смертоносного огня наших опорных пунктов. Нам
приказано удержать фронт, несмотря на политические  изменения  в  Финляндии.
Это значит, что фронт будет удержан. Вам известно, почему так должно,  быть:
нам нужны никель и медь, вырабатываемые на заводе в Колосиоки.  В  ближайшие
дни здесь снова начнут дымиться плавильные печи.  Кроме  всего  прочего,  мы
должны именно здесь доказать русским, что еще существует  немецкая  армия  и
держит фронт, который для них недостижим".
     Гитлеровцы продолжали подбрасывать на север подкрепления и по  суше,  и
по воздуху, и морем. На полуострове Варангер в  горах  обосновалась  в  тылу
противника разведгруппа  отряда  особого  назначения  Северного  флота.  Три
смельчака во главе с В.  Лянде  регулярно  сообщали  своему  командованию  о
движении   вражеских   тран