выходы  в
поле" (издание 1928 года).
     В тот день я засиделся в штабе дольше обычного. Книга захватила меня. В
ней я нашел  ответы  на  многие  вопросы.  Она  была  посвящена  центральной
проблеме  подготовки  войск  -  методике  совершенствования   и   воспитания
начальствующего состава. В ней и в последующих работах  Уборевич  с  большим
знанием дела давал рекомендации, как проводить различные  занятия,  высказав
при этом ряд \98\ поучительных и в то же время оригинальных  мыслей,  многие
из которых не утратили своего значения и поныне. Считаю полезным упомянуть о
них, ибо они оказали на меня сильнейшее влияние  и  в  значительной  степени
определили в дальнейшем, как мне кажется, мой "командирский почерк".
     И. П. Уборевич  считал,  что  только  всесторонняя  военная  подготовка
обеспечивает  успех  руководства  войсками.  Поэтому  он  рекомендовал   при
проведении различных военных игр производить подбор  участников  так,  чтобы
пехотинец почаще бывал в роли артиллериста, штабной работник  командовал  бы
частью, а строевой командир работал  в  штабе.  Особенно  важно,  писал  он,
использовать политработников и работников штабов  на  командных  должностях,
потому что обстановка в бою часто потребует того. Каждый, кто прошел Великую
Отечественную войну, знает, сколь верны эти слова.
     Залогом успеха в  проведении  командно-штабных  игр,  учений  и  других
занятий с начсоставом и войсками Уборевич  считал  прежде  всего  подготовку
самого руководителя занятия. Лично  он  готовился  исключительно  тщательно,
прорабатывая при этом  множество  вариантов.  Неоднократно  перед  занятиями
напоминал об этом и мне. Правильно руководить боевым учением, считал  он,  -
это значит самому прорешать,  продумать  всю  динамику  событий,  весь  путь
действий,  все  возможности,  а  потом  провести  по  этому  сложному   пути
обучаемых, обращая их внимание на  важнейшие  моменты,  причины  и  факторы.
Следует  ценить  и  уважать   при   этом   самобытное   творчество   каждого
подчиненного, дав ему свой образец решения только для  углубления  познаний,
но не сковывая его в деталях или даже в целом.
     Руководитель делает глубокую ошибку, когда на учении губит  в  зародыше
развитие самостоятельной  мысли  и  воли  подчиненного.  Он  обязан  зато  в
категорической форме, на основе проверенного опыта и своих  знаний,  научить
командира и штаб рационально вести работу, то есть научить  методам  быстрой
оценки обстановки, принятия решения, организации боя на основе этого решения
плюс необходимые расчеты, обучить сноровистой и  четкой  отдаче  приказов  и
распоряжений. При составлении плана основную роль Уборевич  отводил  решению
руководителя,  которое  должно  выражаться  в  конкретной   форме   приказа,
распоряжения \99\ или расчета. Руководитель, который не дает своего решения,
облеченного в такие формы, сам не вполне понимает, чего он хочет добиться  и
чему он хочет научить. Подобный руководитель - это, по  существу,  пассивный
участник учения, плетущийся в хвосте событий. Нельзя поучать  других  общими
разговорами: это, дескать, плохо, а вот это -  еще  хуже.  Надо  показывать,
давая свое решение. Здесь выражается основной метод военной учебы - показ.
     Мне не раз приходилось получать от  Уборевича  указания  на  разработку
учений, игр и полевых поездок. И каждый раз меня поражало его умение ясно  и
конкретно ставить задачи. Уходя от него, я всегда знал, чего от  меня  хочет
начальник, а следовательно, что надо  сделать  мне.  Очень  часто  он  лично
принимал участие в разработке замысла,  а  меня,  обычно  выполнявшего  роль
начальника   штаба   руководства   на   большинстве    проводимых    учений,
инструктировал и  готовил  к  этой  роли.  Так,  перед  сборами  начальников
дивизий, начальников училищ и руководящего  состава  округа  в  Гороховецких
лагерях,  где  все  участники  должны  были  вести  артиллерийские  стрельбы
дивизионом и выполнять упражнения на станковых пулеметах, Уборевич пригласил
меня к себе и начал задавать вопросы по теории  артиллерийской  стрельбы.  Я
знал, что он артиллерист, знал, что состоятся сборы, поэтому подготовился  к
ним заранее. После беседы он взял чистый лист бумаги и стал показывать,  как
вести стрельбу артиллерийским дивизионом. - Вам, товарищ Мерецков,  придется
первому командовать дивизионом. С вас будут брать пример. Поэтому вы  должны
быть на высоте положения. К  концу  дня  у  меня  будет  немного  свободного
времени, заходите, и мы с вами потренируемся, - сказал он, отпуская меня.
     Уборевич не терпел слишком объемистых разработок или длиннот в  штабных
документах. Лично просматривая основные материалы в  черновиках,  он  вносил
коррективы и  доводил  их  до  предельной  ясности  и  простоты.  Такого  же
отношения к штабной работе настойчиво добивался он и от  своих  подчиненных.
Вспоминается учение,  во  время  которого  по  техническим  средствам  связи
требовалось передать приказ  армии  на  наступление.  Но  приказ  был  очень
длинным, а личный состав подразделений связи знал технику нетвердо.  Поэтому
передача велась недопустимо долго.  Тогда  Уборевич,  руководивший  учением,
приказал \100\ разработать новый приказ. Но и на этот  раз  приказ  оказался
длинным, и передача заняла много времени. Пришлось переделывать его еще раз.
Однако  штаб  армии  замешкался  с  решением,  и   Уборевич   дал   указание
"противнику"  перейти  в  наступление.  Так,  изменяя  обстановку  и  время,
Уборевич постепенно добился от штаба армии отработки  ясного  и  конкретного
приказа. Он считал, что положительное знание для военных действий в условиях
окружающей  опасности  приобретается  лишь  тогда,  когда  сам   обучающийся
несколько раз проделает данную работу и  постепенно  овладеет  практическими
навыками, то есть когда они как бы войдут в плоть и кровь человека.
     При разборе вышеупомянутого учения он подчеркнул, что принятие  решения
и работа штаба по его оформлению и доведению до войск зависят от  имеющегося
времени. Если времени достаточно, то решение может быть оформлено приказом в
развернутом виде. В кризисные моменты боя  приказ  должен  содержать  только
краткое  изложение  решения  и  задачу.  Рациональной  мерой  для   быстрого
доведения  до   исполнителей   решения   командира,   безусловно,   являются
предварительные распоряжения, устные приказы и приказания.
     Уборевич с большим мастерством проводил командно-штабные игры,  учения,
руководил полевыми поездками и другими  занятиями.  Он  неизменно  добивался
большой динамичности в ходе игры, создавал сложные и  интересные  моменты  в
обстановке, максимально приближая игру к условиям военного времени.  Занятия
всегда проходили поучительно, с теми неувязками и с той  нагрузкой,  которые
характерны для жизни, для боевой обстановки. Поэтому на них неизменно  можно
было встретить поучительные примеры.
     До сих пор актуальны  высказывания  Уборевича  против  "всезнайства"  и
шаблона. От руководства, писал он, требуется (и от  него  же  зависит)  дать
такое  направление  взаимоотношениям  командиров  на  занятиях,   чтобы   не
получалось грубого ущемления отдельных лиц за совершенные ошибки,  чтобы  не
появлялись  выскочки  и  претенденты  на  всезнайство,  чтобы  не   затирали
отдельных командиров, чтобы ценилась не только начитанность, которая сама по
себе еще не есть решающий  фактор  боевой  пригодности  командира,  и  чтобы
прежде всего было доказано  умение  командира  управлять  частью  в  бою,  в
конкретной  обстановке  \101\  толковыми  распоряжениями.  Руководитель  так
должен "взять в работу" играющего участника и  потребовать  от  него  такого
умения распоряжаться, делать расчеты и находить выход из тяжелого положения,
чтобы с играющего слетел нанос шаблонов и чужих мыслей, чтобы он выявил себя
таким, каков он есть, и показал все, что он умеет.
     Уборевич был  чрезвычайно  требователен  к  себе  и  к  подчиненным,  в
суждениях - принципиален, в работе - точен.  Свои  действия  и  поступки  он
рассчитывал буквально до минуты. Такой же точности в работе  требовал  и  от
подчиненных. И если случалось, что из-за их  оплошности  приходилось  менять
сроки проведения мероприятия, он сильно сердился и очень переживал.
     Мне  припоминается  случай,  происшедший  в  Гороховце  на  учениях   с
саперными подразделениями.  Начальник  штаба  Е.  А.  Шиловский,  готовивший
учения, допустил грубый просчет во времени, необходимом для  сбора  саперных
подразделений,  в  результате  чего  учения   не   могли   быть   начаты   в
запланированные часы. Когда об этом узнал Уборевич, он долго не хотел верить
в необходимость переноса занятий. Затем,  обращаясь  к  Шиловскому,  сказал:
"Как же это вы смогли  допустить  такой  просчет?!"  Впоследствии  Шиловский
признался мне, что вопрос командующего потряс его больше  и  глубже,  нежели
возможное замечание, и он никогда и ничто так не переживал, как в этот  раз.
И все же, несмотря на  сложившуюся  обстановку,  командующий  не  согласился
перенести срок начала учений. Он привлек решительно всех штабных командиров,
прибывших на учения, направив их в дивизии, мобилизовал  местный  транспорт,
сделал абсолютно все, чтобы ускорить сосредоточение саперных  подразделений.
И ему в известной мере это удалось.
     Исключительно  важное  значение  придавал  Уборевич  разборам.  Выводы,
которые при этом делает руководитель, по его мнению, составляли  чрезвычайно
ответственную часть работы. Нужно все продумать и проверить, когда возникает
положение, идущее вразрез с уставным или  общепринятым  порядком  применения
оружия. А уж потом, не колеблясь, пойти на нужное  изменение.  Все  новое  и
лучшее должно властно заменять старое. По своей форме  разборы  должны  быть
краткими и в то же время давать решение  руководителя  или  указание,  каким
путем оружие можно  было  применить  лучше.  Сам  Уборевич  мастерски  \102\
проводил разборы. Пользуясь расчетами, фактами, а также примерами из  первой
мировой и гражданской войн, живо и доходчиво анализировал он  ход  учения  и
делал аргументированные выводы, увязывая их с конкретными задачами  с  ходом
боевой и политической подготовки начальствующего состава штаба и  войск.  Он
умел находить поучительные моменты в любом учении, даже в неудавшемся.
     Примером последнего может служить учение, проведенное им в 1930 году  с
только что сформированной мотомехбригадой. Это  было  тогда  в  нашей  армии
опытное  соединение.  Оно  было  создано  для  проверки  на  практике  новой
военно-теоретической мысли: использование глубокой операции,  основанной  на
применении больших масс танков, мотопехоты, конницы  и  авиации.  На  учении
присутствовал заместитель начальника Генерального штаба В. К. Триандафиллов.
Ему же принадлежала и идея учения. По  его  замыслу,  мотомехбригада  должна
была в ходе  параллельного  преследования  выйти  на  уровень  кавалерийской
дивизии "противника", прикрывавшей отход своих войск, и нанести по ее флангу
удар. Но этого не получилось. Бригада, израсходовав запланированные для  нее
ресурсы, не смогла угнаться  за  кавдивизией,  следовательно,  не  выполнила
поставленную  задачу.  Казалось,  что  эта  неудача  поставит   командующего
войсками округа перед необходимостью сделать вывод не в пользу бронетанковых
войск. Но не тут-то было. Уборевич твердо верил в силу танковых соединений и
в их яркую будущность. Другое дело, говорил он тогда, что на  данном  учении
мы неумело управляли мотомехбригадой. В  результате  такое  важное  качество
танковых соединений, как маневренность, не получило должного развития.  Наша
задача как раз и должна состоять в том, чтобы в кратчайшее  время  научиться
управлять подобным соединением при самостоятельном ведении боя его силами, а
также  совместно  с  кавалерией,  стрелковыми  войсками  и   авиацией.   При
дальнейшем   разборе   Уборевич   развернул   конкретный   план   подготовки
подразделений, частей  и  штабов  этой  бригады  и  наметил  мероприятия  по
совершенствованию ее организации и управления.
     Иероним Петрович вообще являлся, наряду с  М.  Н.  Тухачевским,  В.  К.
Триандафилловым и  некоторыми  другими  видными  военачальниками,  одним  из
инициаторов постановки новых вопросов в подготовке войск. Так,  выступая  на
расширенном заседании РВС Союза ССР 28 октября \103\ 1929 года  относительно
обучения и воспитания войск, он обратил особое внимание на изучение  военной
техники,  которая  в  связи  с  техническим  перевооружением  армии  во  все
возрастающем количестве поступала в то время на вооружение.  Он  подчеркнул,
что овладение современной  техникой  определяет  все  дальнейшее  содержание
военной подготовки. Однако тут же  заметил,  что  здесь  нам,  к  сожалению,
мешает незнание элементарной математики,  основ  физики  и  химии,  то  есть
именно того, что особенно важно в связи с применением в армии машин.
     На том же заседании  Уборевич  поставил  вопрос  о  создании  базы  для
обучения танкистов. Нельзя с теми полигонами, стрельбищами и полями, которые
мы имеем, говорил он, добиться большого успеха. Новый базис требует  резкого
отражения в финансовой смете и в решениях  Реввоенсовета,  чтобы  обеспечить
техническую учебу  войск.  Внимательно  следя  за  развитием  авиации  и  за
состоянием наземных средств борьбы с нею,  Уборевич  пришел  к  выводу,  что
угроза нападения на важные объекты  в  глубоком  тылу  с  каждым  годом  все
возрастает, и выдвинул задачу усиления средств противовоздушной  обороны.  В
своем решении по этому вопросу РВС  МВО  записал  10  июня  1929  года,  что
требуется решительный перелом в сторону усиления активных средств ПВО как  в
отношении их  количества,  так  и  в  качественном  отношении.  Реввоенсовет
наметил затем широкую программу усиления противовоздушной обороны столицы  и
всей территории округа.
     Иероним Петрович  был  высокообразованным  человеком.  Он  хорошо  знал
художественную  литературу  и  искусство,   отлично   разбирался   в   общих
технических вопросах, упорно работал над развитием  военной  мысли.  Так,  в
годы гражданской войны он самостоятельно познакомился  с  историей  военного
искусства, тактикой и стратегией, а  позднее  глубоко  изучил  труды  М.  И.
Драгомирова по подготовке войск в мирное время. Он неоднократно говорил мне,
что чтение книг явилось для него своего рода академией, давшей ему  познания
в различных областях науки, в том числе и  в  военном  деле.  Наблюдая,  как
некоторые командиры, прибыв на  сборы,  часто  недосыпая,  набрасывались  на
учебники, стараясь за короткое  время  восполнить  свои  пробелы  в  теории,
Уборевич не одобрял их и говорил, что только систематическое чтение военной,
художественной, технической и иной  литературы  может  \104\  способствовать
приобретению знаний, развитию кругозора. Чтение -  это  работа.  Оно  должно
быть непрерывным и регулярным, вестись изо дня в день, а не урывками. Но  от
этого важного и полезного дела нужно отличать еще более важное,  полезное  и
необходимое особенно  на  войне  -  умение  действовать,  умение  руководить
войсковым соединением  в  боевой  обстановке,  когда  перед  тобой  реальный
противник.
     Служба Уборевича в MBО длилась около  полутора  лет.  Но  она  оставила
исключительные по своему значению следы. Я хотел бы еще подчеркнуть,  что  и
сам командующий не стоял на месте. Он непрерывно рос сам,  а  вместе  с  ним
росли и мы.
     Новым командующим войсками МВО стал А.  И.  Корк.  Наступил  срок  моей
очередной стажировки в командирской должности, и я был назначен командиром и
комиссаром 14-й стрелковой дивизии. Назначение это  я  воспринял  с  большим
удовлетворением, так как очень хотел приобрести опыт командования  дивизией.
Командуя ею, я поставил перед  собой  три  задачи:  довести  организацию  ее
управления до достаточно высокого уровня; максимально приблизить  дивизию  к
тому, что входило  в  понятие  кадрового  регулярного  соединения,  имеющего
высокую боевую готовность; активно участвовать во всех окружных учениях.
     Первая задача начала выполняться в  той  мере,  в  какой  мне  хотелось
этого,  не  сразу.  Пришлось  преодолевать  инертность   некоторых   штабных
работников и сдержанно-скептическую  позицию  отдельных  командиров  частей,
которые думали, что они, опытные и повидавшие жизнь  люди,  могут  не  очень
серьезно относиться к распоряжениям 33-летнего  комдива.  Выполнение  второй
задачи требовало длительной и многолетней работы. В нее  внесли  свою  лепту
многие командиры до меня и после меня.  Это  и  есть  то,  что  мы  называем
преемственностью в войсках. Третья задача решалась более оперативно,  причем
я старался применять здесь все, что приобрел за время службы в штабе  МВО  и
что воспринял от К. Е. Ворошилова, Г. Д. Базилевича и И. П. Уборевича.
     Замечу, что тогда в третий раз в своей жизни я был назначен комиссаром.
В результате мне довелось тесно общаться с рядом  видных  политработников  и
пройти хорошую школу  политического  воспитания,  которая  мне  очень  \105\
пригодилась в последующем, особенно во время национально-революционной войны
республиканской Испании, в  финскую  кампанию,  а  также  во  время  Великой
Отечественной  войны.   В   то   время   в   МВО   заместителем   начальника
Политуправления   служил   А.   В.   Хрулев,   обладавший   большим   опытом
партийно-политической работы. Он нередко давал  мне  полезные  советы.  Меня
радовало также, что направлен я был именно в 14-ю  дивизию,  носившую  номер
соединения, в котором десятью годами раньше я служил  помощником  начальника
штаба. Правда, та дивизия  называлась  теперь  2-й  Кавказской  и  стояла  в
Азербайджане, но ведь и в этой 14-й дивизии было немало  героев  гражданской
войны.  Отыскав   их   и   познакомившись   с   ними,   я   привлек   их   к
политико-воспитательной работе среди красноармейцев и вскоре  убедился,  что
воспитание на основе боевых традиций хорошо влияет на повседневное отношение
к делу у всех военнослужащих;
     Одна из специфических сторон моей  политико-воспитательной  работы  как
комиссара 14-й стрелковой дивизии состояла в разъяснении бойцам смысла того,
что   происходило   тогда   в   советской   деревне.   Партия   осуществляла
коллективизацию сельского хозяйства. В 1930 году уже  развернулась  сплошная
коллективизация. Активизировались отделы по  работе  в  деревне.  Во  многих
селах  возникли  партийные   ячейки.   Сельские   Советы,   самая   массовая
политическая организация деревенского населения, обрели большие  полномочия.
Напряженно работали  группы  бедноты.  Развернулась  борьба  с  кулачеством.
Социализм наступал в деревне  широким  фронтом.  Между  тем  в  войсках  МВО
вообще, в 14-й дивизии  в  частности  служило  много  не  только  рабочих  и
служащих, но также крестьян из различных областей. Став красноармейцами, они
сохраняли, естественно, тесную связь с родными местами, получали от домашних
письма, сами следили по газетам за событиями на селе и  живо  интересовались
всем происходящим. Ни одна политическая беседа в то время не обходилась  без
рассказа  о  сути  коллективизации,  о  ее  экономической   и   политической
необходимости, о линии партии в сельском хозяйстве  как  о  составной  части
генеральной линия ВКП(б), о путях развития социалистической деревни.
     На командной службе в армии  руководство  дивизией,  как  мне  кажется,
является самой интересной, но в то же время наиболее сложной  и  напряженной
работой.  Эта  \106\  работа   охватывает   многие   стороны:   политическое
воспитание, обучение, устройство и быт многотысячного  коллектива  бойцов  и
командиров, а также содержание вооружения и техники в  исправном  состоянии.
Главная обязанность  командира  -  обеспечивать  высокую  боевую  готовность
дивизии.  Приходилось  также  постоянно  разъяснять  бойцам   и   командирам
международную обстановку и