Но, конечно, будут и возражающие, те, кто  всегда  настаивал  на
строжайшей изоляции от других народов. Их среди нас много, и они никогда
не согласятся с твоим предложением. - Голос его дрогнул, и он  торопливо
отвернулся к окну. - Среди них  у  меня  много  друзей,  товарищей  моей
юности...
   Уна положила руку ему на плечо.
   - Тебе  не  обязательно  в  этом  участвовать.  Я  могу  сделать  это
предложение непосредственно твоим начальникам и иметь дело с  тем,  кого
они назначат.
   Тарлах повернулся к ней.
   - Нет, леди. Пусть будет, что будет. Фальконеры не  боятся  брать  на
себя ответственность. И то, что иногда вместе с ней  приходят  опасности
страшнее смерти или физического увечья, не имеет значения.
   - В долине Морской крепости не привыкли подвергать опасностям других,
когда можно предотвратить их самим.
   Он печально улыбнулся.
   -  Бесполезно,  леди.  Ни  один  фальконер  даже  не  задумается  над
предложением, сделанным женщиной, а я за  поддержку  такого  предложения
все равно встречу недовольство и требование наказания.
   Он распрямился. Она и раньше  не  раз  видела,  как  он  это  делает,
принимая важное решение.
   - Мне выполнять это дело, леди Морской крепости. Оно настолько  важно
для настоящего и будущего моего народа, что я даже подумать  не  могу  о
том, чтобы отказаться.
   Женщина из долины опустила глаза, потом снова подняла их.
   - Значит решено, - сказала Уна медленно и устало,  как  будто  только
что  выдержала  серьезную  схватку.  -  Хотя,  наверно,  пройдет  немало
времени, прежде чем мы подпишем окончательный договор. - Может, и не так
много. Ты помнишь о наших нуждах, и я  позабочусь,  чтобы  не  забыли  о
ваших.
   Оба замолчали. Больше об этом говорить нечего, теперь каждому из  них
нужно подумать.
   Тарлах не уходил. Он снова подошел к окну. Уна так много  делает  для
них. Она дарит им не просто долину, она дает новую  жизнь  его  суровому
народу, а он ей взамен ничего... То, что он высоко ценит ее предложение,
понимает его значение и готов подвергнуться риску позора и  изгнания  от
своих, для нее не оплата. Всего лишь долг воина перед своим народом.
   Он медленно  протянул  руку  к  маленькой  кожаной  сумке  на  поясе.
Наверно, он подсознательно уже решил отдать свой Талисман.  Иначе  зачем
положил его в сумку, а не надел, как всегда?
   - Уна, у меня нет ни золота, ни земель, чтобы отплатить  тебе,  но  я
прошу принять от меня это.
   Женщина взяла сумку и осторожно открыла ее.  Достала  оттуда  изящную
серебряную цепочку. К ней был подвешен предмет, при  виде  которого  она
удивленно  и  восхищенно  ахнула.  Маленький  и  великолепно   сделанный
серебряный сокол. Он изображен спускающимся на землю  с  кроваво-красным
камнем в когтях.
   - О, Тарлах, как это прекрасно!
   - Не только, - тут же ответил он таким тоном, что она  посмотрела  на
него.
   - Сила? - недоверчиво спросила она. Он кивнул.
   - Своего рода. Каждый фальконер делает такой, становясь  взрослым,  и
может владеть только одним в течение жизни. Талисман можно подарить, как
я сейчас делаю, но его нельзя отнять обманным путем  или  как-то  еще  у
владельца без его добровольного согласия. Его свойства передаются  тому,
кому он подарен, но не переходят при случайной потере.
   Он серьезно смотрел на Талисман. - Обладатель Талисмана  может  также
требовать помощи любого фальконера или отряда фальконсров, если дело его
справедливое и не в ущерб нашей чести.
   - Благодарю тебя, Тарлах, - прошептала Уна. - Я  никогда  не  опозорю
твой дар.
   Говоря это, она надела цепочку  на  шею,  потом  спрятала  сокола  на
груди. Он открыто дал ей свой Талисман, как до того открыл свое имя.  Не
требовал, чтобы она хранила это в тайне, не ставил  никаких  условий.  И
то, что она поместила Талисман рядом с сердцем, это ее собственный  дар,
обещание никогда не подводить его.
   Этот жест окончательно лишил Тарлаха самообладания. Воин  отвернулся,
лицо его исказилось от боли.
   - Уна, - приглушенно прошептал он. - Клянусь Рогатым Лордом, если  бы
мой народ не был в таком отчаянном положении, я предложил бы тебе больше
и просил бы большего. Я просил бы тебя...
   Женщина оказалась  в  его  объятиях.  Губы  их  слились  в  страстном
поцелуе.
   Он крепко обнимал ее.  Они  могли  исполнить  свое  желание,  Уна  не
девушка, она вдова и уже знала объятия мужчины...
   Но мысль эта, вспыхнув, сразу погасла,  хотя  тело  все  еще  горело,
словно в огне. Потребовалось огромное усилие воли, но он разжал  руки  и
отступил. Наслаждение не для него и не для них обоих. Он знал,  что  эта
женщина не будет принадлежать ему, несмотря на их любовь.
   Уна тоже отчаянно боролась  с  желанием,  горящим  в  ней.  А  теперь
приходилось бороться и со слезами.
   - Я отдала бы тебе руку и владение, мой лорд,  -  прошептала  она.  -
Пока я живу, ты всегда будешь моим единственным лордом.
   Она выпрямилась.
   - Но я не отказываюсь от надежды, фальконер Тарлах. Во время войны  с
Ализоном мы, в Высоком Холлаке, научились надеяться, несмотря ни на что.
Я думаю, что и ты не откажешься от этой надежды.  Никто  не  знает,  что
готовит нам судьба, какие сети она еще сплетет. Возможно, мы еще получим
то, что сейчас кажется невозможным.
   Леди долины глубоко вздохнула и улыбнулась воину.
   - Пошли, капитан. Нам следует ожидать визита лорда Маркхейма,  или  я
его плохо знаю. Надо подготовиться к приему.  Придется  убеждать  его  и
остальных, которые вскоре прибудут за ним.
   Они вместе вышли из комнаты, оба понимая, что впереди  их  ждут  дни,
полные забот и тревог, и каждый был готов принять  их  и  посвятить  всю
жизнь на благо и процветание своих народов.

Летописец

   Рассказ о Морской крепости продолжался  не  один  вечер.  Рассказчик,
начав, стремился обязательно его завершить. Мне даже  казалось,  что  он
таким образом отвечает сам себе на волнующие  его  вопросы  и  проверяет
свои чувства.
   Когда он наконец закончил, я бросил свои кристаллы. Но  получился  не
рисунок глаз сокола, как для Пиры. Вышла неровная красная линия,  а  над
ней серая. И я понял, что рассказчика ждет беда. Мне хотелось поговорить
об этом с птичьим воином,  но  он  получил  сообщение,  что  из-за  моря
приплыла леди Уна и готова присоединиться к нему  в  его  поиске.  И  он
сразу отправился из Лормта навстречу ей.
   Я был необычайно встревожен и часто бродил за стенами  Лормта.  Моими
единственными спутниками  были  Летящая  в  Бурю  и  Равит.  Дважды  мне
показалось, что на небе видна странная тень - но не на  востоке,  где  в
Эскоре продолжалась схватка с Тьмой и опасность могла появиться повсюду,
а на западе, над землей, которая, казалось, избавилась от войны.
   Моя рука невольно потянулась к мечу, но оружия со  мной  не  было.  Я
прислушался, не принесет ли ветер  звуки  пограничного  рога.  И  понял,
пусть я и считал, что больше никогда не  буду  играть  активной  роли  в
происходящих событиях, судьба уготовила мне в будущем нечто необычное.
   Да, борьба еще не закончилась, и мне не избежать участия в ней.



   Андрэ НОРТОН и Мэри ШАУБ
   ИЗГНАНИЕ

Серийное оформление А. Кудрявцева


Анонс

   Андрэ Нортон - одна из самых популярных писательниц  за  всю  историю
мировой фантастики, более того, один  из  тех  редких  авторов,  таланту
которых в равной степени подвластны как жанр научной фантастики,  так  и
жанр  фэнтези,  первая  и   пока   единственная   женщина,   удостоенная
Американской ассоциацией писателей-фантастов  высокого  титула  Великого
Мастера  Однако  в  ряды  классиков  фантастической  литературы   нашего
столетия  Нортон  вошла  именно  благодаря  фэнтези  -  благодаря  своей
знаменитой эпической саге о  Колдовском  мире,  мире  могучих  героев  и
могущественных волшебников, уникальном,  бесконечно  оригинальном  мире,
полюбившемся миллионам читателей...

Летописец

   Некогда я был пограничником Дуратаном, как же мне  назваться  теперь?
Отчасти я летописец деяний других людей, кроме того, я,  как  и  Квен  и
Вессел, помогаю поддерживать хозяйство Лормта, чтобы  те,  кто  приходит
сюда в поисках знаний, имели кров над головой и пищу,  которая  сохранит
силы в их теле, пока они роются в записях в  поисках  прошлого,  которое
любят.
   И еще я искатель. Немного здесь, немного там - я ищу ответ на вопрос,
что делать мне в перевернутом  Силой  мире,  в  котором  многие  из  нас
потерялись и не знают, куда идти.
   Когда  над  Эсткарпом  нависла  непосредственная  угроза  от   Пагара
Карстенского и все, кто обладает ясным разумом (но не использует  Силу),
видели, что мы неизбежно будем побеждены, волшебницы встали между хаосом
и своей землей. Они соединили свои тела и  мысли  и  обрушили  всю  свою
прославленную мощь на саму землю, подчиняя своей воле силы природы.
   Горы, через которые двигались армии Пагара, чтобы раздавить нас, были
потрясены,  они  рушились  и  возникали  снова.  Земля  раскололась,  ее
прорезали трещины, раны, шрамы. Исчезали леса,  реки  уходили  из  своих
прежних русел, мир охватило безумие.
   За это пришлось заплатить дорогую цену. В городе Эс,  где  размещался
Совет,  не  уцелел  никто.  Другие  волшебницы  превратились  в   пустую
оболочку, все у них внутри было выжжено вызванной ими Силой.
   Правление волшебниц кончилось, когда погибло большинство тех, кто его
осуществлял. Но сохранились за  границами  Эсткарпа  враги,  такие,  как
Ализон, где ненавидели правление волшебниц.
   Последние муки мира, каким мы его знали, начали колдеры. Они пришли в
наш мир через Врата, хлынули, как гной из проколотого нарыва.
   Но появились и защитники. Их поддерживали  волшебницы.  Пришел  через
другие Врата Саймой Трегарт, воин из другого мира. К нему присоединилась
волшебница Джелит, и Корис из Горма (этого злополучного  места,  которое
первым подверглось осквернению колдерами), и Лойс из  Верлейна.  Были  и
другие, свершившие деяния, о которых поют в балладах кователи песен.
   Саймон и Джелит  замкнули  Врата  колдеров.  Но  война  продолжалась,
потому что зло, посеянное колдерами, было далеко не уничтожено.
   В долинах Верхнего Холлека  начались  яростные  схватки,  потому  что
колдеры подтолкнули Ализон к  вторжению,  помогли  ему  своим  необычным
оружием, провели в Арвон, где Древние хранили  сокровища  своей  власти.
Вслед за падением колдеров последовало и поражение  Ализона,  его  армии
были изгнаны из долин и сброшены в море. Они погибли, потому что  у  них
не  было  пути  отступления.  Сулкары,  которые  всегда  были   дружески
расположены к Эсткарпу, увели свой флот от берегов.
   Но предводители Ализона не считали себя побежденными. Они  зализывали
раны, продолжая поглядывать на юг.  Они  ненавидели  Силу,  но  обладали
тайнами, принадлежащими Тьме.
   Карстен освободился от колдеров и власти Пагара, но что произошло там
после того,  как  волшебницы  положили  конец  вторжению?  Было  ли  это
действительно концом? Или началом?
   Ибо в Повороте сыграли свою роль и Трегарты.
   Их было трое, детей Саймона и его жены, волшебницы  Джелит.  Родились
они вместе - неслыханное у  нас  дело:  воин  Киллан,  чародей  Кемок  и
волшебница Каттеа.  Они  сняли  старинный  запрет,  наложенный  на  наше
сознание, и ушли на восток, за горы, в Эскор,  из  которого  пришел  наш
народ за тысячелетия до этого.
   Но их появление в Эскоре нарушило древнее равновесие  Света  и  Тьмы.
Снова началась война, появились страшные твари,  рожденные  грязью  зла.
Восстали и Древние, они  взяли  своих  родичей,  своих  близких  и  тоже
пересекли восточные горы, чтобы своими мечами отогнать Тьму и поддержать
силы Света.
   Когда произошел Поворот, я находился  в  Лормте  и  не  участвовал  в
битвах. Моим товарищем по оружию был Кемок; он прожил некоторое время  в
нашем хранилище знаний, прежде чем уехать, чтобы  освободить  сестру  от
пут волшебниц. Я навещал его.
   Конечно, на меня не были наложены обеты, но мне хотелось вернуться  в
те места, откуда пришлось уехать после тяжелого ранения в горной лавине.
   Хотя Кемок уже уехал из Лормта, я остался там.
   Меня разрывали противоположные стремления: хотелось вернуться к жизни
пограничника, какую я всегда вел, но хотелось и  погрузиться  в  древние
записи. Будучи воином, я готов был бы поклясться, что не обладаю никаким
Даром.  Считалось,  что  Даром  могут  обладать  только  женщины.  Но  я
обнаружил, что владею странными способностями.
   Я был молод и энергичен, хромота мне не очень мешала,  поэтому  после
Поворота я стал главным помощником Квена в Лормте. В нашей  крепости  из
четырех башен уцелели две; две другие рухнули - одна  полностью,  другая
частично - и прихватили с собой часть соседней стены.
   Хотя у нас было много раненых, никто не погиб.
   Однако самое поразительное  -  падение  башен  обнажило  запечатанные
помещения и склепы, в которых  находились  сундуки  и  большие  кувшины,
заполненные самыми разнообразными свитками и книгами.
   Наши ученые пришли в крайнее возбуждение, и нам, более уравновешенным
и  меньше  занятым  исследованиями,  пришлось  следить,  чтобы  они   не
пострадали во время своих поисков. Поэтому в  первые  дни  я  был  очень
занят и не замечал перемен, кроме тех,  что  происходили  у  меня  перед
глазами.
   У нас нашли убежище  и  немногие  беженцы.  Среди  них  была  молодая
женщина, которая приехала к нам в надежде  вылечить  свою  тетю  Старшую
женщину я сам не видел, но слышал, что  она  получила  сильный  удар  по
голове и находилась  в  бессознательном  состоянии.  С  ними  приехал  и
пограничник, чей отряд был рассеян во время  катастрофы.  Он  подрядился
благополучно довести женщин до нас.
   Нанявшие его проводили много времени с Морфью, нашим ученым,  который
обычно помогал другим. Вскоре они втроем внезапно уехали, как  рассказал
мне Вессел, снабдивший их припасами. Морфью сообщил, что девушка - Нолар
- отыскала в  недавно  найденных  записях  упоминание  о  древнем  месте
исцеления. Я был слегка  обеспокоен:  поворот  уничтожил  все  ориентиры
местности. Мне хотелось поехать с ними, но  слишком  многое  нужно  было
сделать. К тому же я думал, что они вскоре вернутся в разочаровании.
   Когда я впервые посетил  Кемока  в  Лормте,  он  дал  мне  мешочек  с
разноцветными камешками, и я обнаружил, что они отзываются на  мой  дар.
Когда я бросаю эти камешки, они образуют рисунки. И если разглядеть  эти
рисунки, возникают новые мысли и предупреждения. И вот у  меня  вошло  в
привычку каждое утро, вставая, прежде всего бросать камешки и читать  по
ним, что ждет меня этим днем.
   Бросив на следующий день после ухода троих камни, я об ушедших  и  не
думал. Но получил ясное предупреждение.
   Красный, почти черный  камень  (символизирующий  самое  большое  зло)
находился в центре Перед ним три других камня. Один зеленый,  маленький,
но чистый; два остальных ярче. Синий и  чисто-белый,  и  из  каждого  на
темный устремлялся луч. И  я  понял,  что  стал  свидетелем  напряженной
схватки. Рука  моя  сжала  край  стола.  Собака  Равит,  которая  всегда
смотрела, как я бросаю камешки, заворчала,  а  со  спинки  кресла  самка
сокола, которую звали Летящая В Бурю  закричала,  как  перед  боем.  Три
света против  тьмы.  Я  сразу  вспомнил  троих  уехавших  из  Лормта.  И
постарался достичь их мыслью. Но камешки переместились - и не  по  моему
желанию.
   Я испугался - неестественно. Может, что-то снова  высвободилось,  как
высвободили невольно Трегарты Тьму в Эскоре. Но  мне  казалось,  что  на
этот раз Тьма проснулась не в Эскоре, а где-то гораздо ближе к Лормту.
   В этот день и в четыре последующих я объезжал границы наших  полей  и
дважды, трижды в день бросал свои камешки. Я навестил Морфью. Он показал
мне свиток, найденный девушкой Нолар. В нем говорилось о камне  Коннард.
Я был уверен, что с камнем связано страшное колдовство.  И  боялся,  что
трое высвободят его и выпустят в мир.
   Я вооружился и начал  собирать  припасы,  хотя  не  знал,  что  смогу
предпринять. Но грозила опасность, и я должен был  предотвратить  ее.  В
последний раз бросил я камни.
   И тут мне повезло. Камень,  символизировавший  зло,  исчез.  Остались
только светлые камни, и они пульсировали ровно, как бьющееся сердце.
   Я услышал лай Равит и неожиданный резкий крик Летящей В Бурю. Поэтому
я выглянул за ворота Лормта и увидел двоих всадников, устало сидящих  на
лошадях. И ощутил огромную радость, словно миновала страшная угроза.
   Я поехал навстречу Нолар  и  Деррену.  И  они  сумели  добавить  свой
рассказ к моим хроникам.

Изгнание

   Что-то неладное в воздухе. Невидимое - не дым и не  пыль,  стесняющая
дыхание. Воздух позднего лета чистый и свежий, как обычно  в  предгорьях
Эсткарпа, находящихся у подножий высоких  гор.  И  все  же...  ощущается
гнетущее беспокойство.
   Нолар отложила травы, которые разбирала, и снова  подошла  к  узкому,
выходящему на юг окну. Весь день она испытывала непонятную тревогу,  как
будто какая-то неопределенная опасность таится от глаза.
   Похоже на тень ястреба, подумала она, когда не знаешь, в какой момент
он набросится на добычу.
   Нолар вышла, чтобы лучше увидеть небо. Восход был ясным, но  днем  на
юге собрались зловещие тучи.
   Нолар, опытная целительница, видела  такой  черно-пурпурный  цвет  на
поврежденной плоти. Грома она не слышала, но по опыту  знала,  что  буря
может  разразиться  с  ужасающей  скоростью.   И   почти   всегда   буре
предшествует  абсолютное   спокойствие,   такое   же,   как   теперешняя
неестественная тишина.
   Точно так же Нолар помнила колющее ощущение в руках и  лице,  дыхание
ее убыстрилось, как будто она только что взбежала по крутой тропе у дома
Остбора. Девушка сосредоточилась на том, что обычно предшествует  бурям.
Она знала, что  всегда  испытывает  угнетающее  ощущение  силы,  которая
сгущается, сдерживается и наконец высвобождается в буре.
   Неожиданно Нолар остановилась. Она уловила очень важное отличие. Весь
день ее тревожит не  собирающаяся  Сила.  Напротив.  Она  бессознательно
отметила  сокращение  обычной  сферы  жизни,  то  ощущение  животных   и
растений, ощущение жизни,  которое  и  составляет  естественный  порядок
вещей.
   Весь день что-то настойчиво вмешивается в энергетическую целостность.
   Нолар заметила, как необыкновенно тихи окружающие склоны.  Не  кричат
птицы, не шуршат зверьки. Девушка  привыкла  к  тишине  холмов,  но  эта
необыкновенная, безжизненная тишина ее тревожила. И она сразу подумала о
Силе и о том, как использовали ее волшебницы Эсткарпа.
   Сколько она себя помнит, Нолар одновременно привлекают и  отталкивают
волшебницы. Они правительницы Эсткарпа и его надежная защита. В их руках
судьба народа Древних, так как только их  сила  сдерживает  на  границах
Эсткарпа силы врага. Вначале это были повторяющиеся нападения Карстена с
юга, потом Ализона с севера. В последние годы главная угроза исходила  с
юга, где Пагар из Гина стал герцогом, объединил Карстен и  напрягал  все
силы,  чтобы  уничтожить  Эсткарп.  Несмотря  на  морские  рейды  верных
Эсткарпу сулкаров, Карстен продолжал нападать на границы,  медленно,  но
уверенно сокращая количество защитников Эсткарпа. Даже  в  своей  горной
северной местности, далеко от границ на юге, которым грозила  опасность,
Нолар слышала рассказы об этой борьбе.
   Неожиданно она вспомнила слова  бродячего  торговца  тканями.  Раз  в
неделю Нолар  обычно  спускалась  с  холмов  в  ближайшую  деревню,  где
обменивала собранные травы на припасы, которые не могла изготовить сама.
Два дня назад она взвешивала  сушеные  семена,  когда  появление  нового
посетителя привлекло ее внимание к входу в магазин. Пропыленный  мужчина
средних  лет,  с  проницательным  взглядом  и  обветренным  лицом,  явно
наслаждался вниманием, которое привлекал. Нолар ясно слышала его жалобы,
потому что у него был голос  настоящего  торговца,  с