в,  но
птицы сообщили, что там ничего  нет,  кроме  камня.  Даже  лишайники  не
растут.
   Ночью мы услышали  далекий  гул  и  увидели  в  небе  огонь.  Похожее
когда-то наблюдал мой отец и часто об  этом  рассказывал.  Должно  быть,
огненная гора, которая находилась под водой,  поднялась  над  морем.  Мы
поплыли прочь, потому что кто может сказать,  как  дальше  поведут  себя
горы?
   Мы шли на запад и в полдень заметили это судно. Подняли  сигналы,  но
не получили ответа. Тогда тот,  кто  командовал  фальконерами,  отправил
свою птицу взглянуть поближе, потому  что  судно  показалось  нам  очень
необычным. Когда птица сообщила, что на борту никого нет, мы  подошли  к
кораблю и взяли его на  буксир.  Хотя  это  оказалось  довольно  трудным
делом. Мы и раньше находили брошенные корабли, но то все были салкарские
или  торговые  суда  из  Карстена,  ушедшие  далеко  от  своих   обычных
прибрежных маршрутов. Но о таком, какой мы привели в порт, я никогда  не
слыхал.
   - Кажется, лорд Саймон, ты такое  видел  раньше.  -  Портовой  офицер
указал на ящичек.
   - Не точно такой, но похожий - да. Это компас.
   - А что это такое, милорд?
   - Указатель направления. Эта стрелка, - он постучал  по  стеклу,  под
которым была шкала, -  должна  всегда  указывать  на  север.  Так  можно
следить за собственным курсом. На море такие использовались всегда...  -
Он немного помолчал, глядя на леди Джелит, потом продолжил:
   - Весь Эсткарп и Эскор знают: я родился не в этом мире и пришел  сюда
через врата. Этот прибор известен в моем мире и в мое время. И если  это
так... - Он снова замолчал, а закончил за него Кемок:
   - Значит, этот брошенный корабль может быть из другого времени-места?
Неужели и в море есть врата? И можем ли мы  пройти  через  них?  Колдеры
оказались злом, которое почти прикончило в свое время Эсткарп. Должны ли
мы опасаться новой катастрофы с моря?
   - Посмотрим, - лицо лорда Саймона стало мрачным. Он оттолкнул от себя
то, что назвал компасом. - И чем быстрее, тем лучше.
   Хотя ночь была темной, наш  путь  до  самого  причала  ярко  освещали
фонари, так что тени отступили немного дальше.  Капитана  Харвика  ждала
шлюпка, и мы все сели в нее. Он быстро отдал приказ, мы оттолкнулись  от
причала и направились в тьму залива. Я решила, что  мы  возвращаемся  на
собственный корабль и на нем поплывем к  мрачному  и  проклятому  Горму.
Люди капитана Харвика усердно работали веслами,  мы  миновали  последние
стоящие на якоре корабли и оказались в полной темноте безлунной ночи.
   Я подумала о Горме и о том, что он значит для  тех,  кому  по  жребию
выпало дежурить здесь в  сторожевой  башне.  Улицы,  по  которым  ходили
контролируемые  колдерами  мертвецы,  навсегда  покинуты.  Но  в  памяти
сохраняется тот  кошмар,  что  произошел  с  Сиппаром,  некогда  большим
портом. Больше поколения назад лорд Саймон со своими последователями вел
здесь великую битву, и я знала, что Совет направлял сюда  волшебниц  для
очищения города.  Но  все-таки  Горм  оставался  пустынным  и  проклятым
местом.
   По праву рождения здесь должен править лорд Корис. Когда Сиппар  пал,
он ушел в изгнание. Есть ли у него  какая-то  внутренняя  связь  с  этим
местом, очерненным ужасом и отчаянием крайнего зла?
   В тусклом свете нашей лампы я  увидела  руку  лорда  Кориса,  которая
легла на плечо леди Лойз... Они оба были лишены своих прав, но всем, кто
их видел, становилось ясно, что из взаимной веры и  силы  они  сотворили
для себя собственное королевство.
   На все еще отдаленном острове я увидела  огонь  маяка;  его  луч  все
время поворачивался, освещая вход  в  залив.  Мы  использовали  его  как
указатель, а наши гребцы были быстры и сильны. Вскоре  я  увидела  много
более тусклых огоньков; они обозначали большие причалы и помогали  судам
подходить к Горму.
   Мы направились туда. Рядом шевельнулся капитан  Сигмун.  Мы  случайно
оказались на одной скамье, и я знала, что он  считает  это  несчастливым
предзнаменованием. Но я гораздо отчетливее ощущала нечто иное.
   Камень, который я получила в подарок в святилище Ганноры, согрелся, я
кожей ощущала его тепло. Так происходило только раз или два до сих  пор.
Сила - остатки Силы - ждет нас впереди. Я подняла руку и положила ее  на
свой камень. На мне одежда салкаров, она позволяет свободу  движений,  в
отличие от длинных юбок и придворных платьев, какие носят в Эсткарпе.  К
тому же, если не считать  цвета  глаз,  во  всех  отношениях  я  выгляжу
салкаром; мои отличия от них незаметны тем, кто не слышал сопровождающих
меня перешептываний.
   Очень  подходящими  оказались  короткие  свободные  брюки,  когда  мы
наконец подошли к причалу мертвого города. Я поднялась наверх с такой же
легкостью, как Орсия в своем  плотно  облегающем  блестящем  и  коротком
платье, похожем на чешую. Я действительно считала, что  оно  изготовлено
из шкуры какого-то большого морского животного. Орсия  стояла  рядом  со
мной, глядя на темную громаду города. Потом повернулась и  взглянула  на
море.
   - Это место Тьмы, - прошептала она. - Я...
   Она  зажала  руками  уши,  плотно  прижав  ладони  к  голове.   Кемок
повернулся к ней.
   - Все в порядке!.. - Я уловила ее мысль, обращенную к нему  и  быстро
воздвигла барьер: я никогда не читаю чужие мысли, если меня об  этом  не
просят.
   Лорд Саймон, должно быть,  обладал  даром,  полученным  в  том  мире,
откуда он родом. А леди Джелит, несомненно, волшебница. Двое из трех  их
детей тоже наделены даром, вопреки своему полу  и  отсутствию  обучения.
Все знают, что Каттеа волшебница во всем, кроме официального  признания,
а что касается Кемока - он не только вызвал то,  что  не  призывалось  с
самого основания Эсткарпа, и при этом уцелел, но  и  помог  другим.  Его
назвали чародеем, хотя он обычно не пользуется своим даром. А  его  брат
Киллан,  прозванный  при  рождении   тройни   "воином",   тоже   обладал
способностью предчувствовать, но свой дар использовал главным образом  в
битвах.
   Причал, на котором мы стояли, потрескался, и в одном месте часть  его
отвалилась и упала в воду. Недалеко горели две лампы и стояла  лестница,
прислоненная к борту судна. Лорд Саймон пошел туда большими шагами, чуть
не побежал. Леди Джелит, в свободном платье для  верховой  езды,  быстро
догнала его.
   Он стоял, подбоченясь, медленно  поворачивал  голову  справа  налево,
разглядывая брошенный корабль в свете ламп. Корабль большой, размером  с
салкарский, и я подумала, сколько умения и  труда  потребовалось,  чтобы
привести его сюда. Две палубы; у  меньшей,  верхней,  впереди  еще  одна
поднятая часть. Ближе к корме две шлюпки, как и доложил Харвик.
   Лорд  Саймон  прошел  по  причалу  возле  корабля.   В   борту   есть
иллюминаторы,  но  они  не  освещены  и  напоминают  мертвые  глаза,   и
невозможно разглядеть, что за ними. Как будто нас  не  существует,  лорд
Саймон ухватился за лестницу и поднялся на палубу. Наверху  тоже  горела
лампа, дававшая немного света.
   По-прежнему ничего не говоря, он подхватил лампу и скрылся  в  каюте.
Остальные последовали  за  ним,  но  медленнее.  Действительно,  корабль
никогда не предназначался для плавания теми способами, какие  используют
салкары. Мачта не сорвана бурей: для нее на палубе просто нет места.
   Рядом с дверью, в которой исчез лорд Саймон, еще одна лестница  ведет
на  самую  верхнюю  маленькую  палубу.  Туда  пошли  Сигмун  и   Харвик.
Оставшиеся последовали за  лордом  Саймоном.  Внутри  оказалась  длинная
каюта с иллюминаторами, похожими на окна, по  обеим  сторонам.  В  конце
стол, накрытый на четверых. На столе деревянные планки, которые не  дают
тарелкам и чашкам скользить во время бури.
   На столе остатки явно прерванного обеда, судя по количеству  высохшей
и  сгнившей  пищи  на  тарелках.  Стены  покрыты  деревянными   панелями
красивого красно-коричневого цвета. В двух небольших нишах,  несомненно,
предназначенных для сна, на койках лежит ярко раскрашенная одежда. Койки
больше напоминают постели, и вообще многое  свидетельствует,  что  здесь
располагались женщины. Но никакого хаоса, который свидетельствовал бы  с
том, что каюта разграблена  пиратами.  Леди  Лойз  подняла  ожерелье  из
сверкающих камней. Такое богатое украшение вполне можно надеть при дворе
в Ализоне, где кичатся богатством. Как будто  владелица  этого  ожерелья
просто ненадолго вышла.
   Вернувшись в большую каюту, лорд Саймон с  восклицанием  взял  что-то
лежавшее на мягком сидении у стены. Это явно не  свиток  и  не  одна  из
редких  книг,  которые  делают,  собирая  вместе  несколько  свитков   и
переплетая  их  в  резное  дерево  или   гравированный   металл.   Здесь
действительно собрано вместе множество листов, но они большие и  сделаны
из гораздо более легкого и тонкого материала, чем пергамент.
   Лорд Саймон перелистывал эти листы. Заглядывая  ему  через  плечо,  я
решила, что эти совершенно незнакомые мне письмена должны быть какими-то
рунами. Был там и рисунок  женщины  в  необычном  платье,  которое  едва
прикрывало ее тело. Ткань, если  ее  можно  так  назвать,  ярко-красная.
Волосы у женщины  длинные,  они  свободно  падают  на  плечи,  и  их  не
связывает лента, не покрывает сеточка. Женщина лежит на животе,  вытянув
ноги, тело ее на песке, только голова и плечи приподняты. За ней голубая
полоска воды, а на ней точно такой же  корабль,  на  котором  мы  сейчас
стоим. Вода расходится в обе стороны от его носа, который, словно ножом,
режет волны!
   Лорд Саймон захлопнул этот предмет и  посмотрел  на  переплет.  Здесь
тоже картинка, опять  женщина,  она  улыбается.  У  нее  черные  коротко
подстриженные волосы, как у Древнего народа, но она явно не из Эсткарпа.
Ее плечи обнажены, а в ушах и на шее сверкали драгоценности.
   Лорд  Саймон  пальцем  провел  по  надписи  под  картинкой   -   это,
несомненно, руны. Неожиданно он выронил книгу и посмотрел на свои руки.
   - Саймон!.. - Леди Джелит взяла его за руку и озабоченно посмотрела в
лицо.
   Он  вздрогнул,  словно  очнувшись  от   глубокой   задумчивости   или
предвидения. Может, верно последнее, потому что он произнес,  как  будто
не веря самому себе:
   -  Пятьдесят  лет!  Но  не  могло  же  пройти  пятьдесят  лет!  -  Он
по-прежнему смотрел на свою руку, которую сжимали  пальцы  леди  Джелит.
Кожа у него потемнела от загара, но она плотная и гладкая. И  у  меня  в
голове промелькнула догадка - может, не только я, но и все  уловили  его
мысль: он ожидал увидеть на руке морщины глубокой старости.
   Хорошо известно, что у Древнего  народа  очень  долго  не  появляются
признаки старения (а Древние живут гораздо дольше,  чем  остальные  люди
нашего мира). Только перед самой смертью у них  становятся  заметны  эти
приметы, обычные для других. Но  лорд  Саймон  из  другого  времени,  и,
казалось, считает, что у него должно быть по-другому.
   - Значит, правда, Саймон, этот корабль...
   - Из моего времени и мира? - хрипло закончил он.  -  Да...  из  моего
мира... но не из моего времени. Похоже, там время идет быстрее.  Неужели
врата есть и в море?
   - Может быть, - согласилась она. -  Но  такие  врата,  через  которые
может пройти корабль без экипажа? Я думаю, это совсем другое дело.

Глава третья

   Оставшуюся часть ночи после возвращения в  башню  порта  я  проспала.
Конечно, помещения здесь уступают тем, что отвели мне в крепости Эса, но
они гораздо лучше того, что я встречала в своей бродячей жизни. Если мне
что-то и снилось, то, проснувшись, я ничего не помнила.  Солнечный  луч,
упавший на пол недалеко от моей кровати, подсказал, что уже поздно.
   В скромно обставленной комнате оказались приспособления для умывания,
и я ими воспользовалась. Умывшись,  посмотрела  на  себя  в  зеркало  из
полированного  металла,  висящее  на  стене.  Я  вспомнила  картинку  на
переплете книги, которую лорд Саймон прихватил с собой.
   Светлые волосы, еще более выбеленные солнцем, я подрезала  на  уровне
плеч, так как  находила  слишком  длинные  волосы,  какие  носят  другие
женщины, помехой. Моя кожа от летней жары стала  коричневой,  и  от  тех
частей тела, которые обычно прикрыты одеждой, резко отличалась.  У  меня
широкие скулы салкаров, но  подбородок  не  квадратный,  а  рот  слишком
велик,  чтобы  меня  могли  считать  красивой  или  даже  сравнивать   с
женщинами, которых мне приходилось видеть.
   Глаза больше всего доказывали,  что  я  чужая  людям,  кровь  которых
наполовину разделяла. У салкаров глаза голубые и зеленые, а у меня цвета
хорошо закаленной стали и слишком большие.  Глаза,  обрамленные  черными
ресницами и бровями (этот цвет резко  отличается  от  волос  на  голове)
особенно  выделяются  на  лице  и,  как  я  считаю,  кажутся  окружающим
холодными, словно плавучие ледяные горы, которые  иногда  встречаются  в
далеком северном море.
   Я отвела  назад  волосы,  чтобы  посмотреть,  как  буду  выглядеть  с
прической, как у той женщины на картинке. Впечатление оказалось не очень
благоприятным, и я принялась одеваться, думая,  что  судьба  не  слишком
благоволит ко мне - ни внешностью, ни  тем  даром,  который  принес  мне
больше вреда, чем пользы.
   Руки мои нащупали талисман Ганноры, который я осторожно  поместила  в
ложбинку между маленькими грудями. Но это ничего не  изменило.  Накануне
ночью камень был теплым, а теперь он холодный. Я быстро  затянула  ремни
своей куртки. Кто-то постучал  в  дверь  моей  комнаты,  и  я  торопливо
ответила. В  дверях  стояла  леди  Лойз.  Она  такая  маленькая,  что  я
почувствовала себя рядом с ней слишком большой и неуклюжей.
   - Дестри, мы снова собираемся.  Джелит  хочет  о  чем-то  расспросить
тебя. И еще принесли завтрак. - Она приветливо улыбнулась.
   Я многое передумала с тех пор, как оказалась в кругу старых друзей  и
родственников. Именно леди Джелит пригласила меня на  первую  встречу  в
город Эс. И вот эти известные женщины: Джелит, Лойз,  Орсия  -  те,  кто
принесли мир в места, которыми владела Тьма, приняли меня без  вопросов,
разговаривали со мной так, словно  я  им  близкая  родственница  или  во
всяком случае боевой товарищ  из  других  времен.  Стремление  к  правде
заставило меня рассказать леди Джелит о своем происхождении, и леди Лойз
тоже слышала этот рассказ. Но она не отвернулась от меня, не отдергивала
платье, если я касалась его, как будто через такое  прикосновение  может
передаться зло.
   Такое отношение мне непривычно, и из-за своего прошлого  я  никак  не
могу его принять. Что такого есть во мне, что они говорят  со  мной  так
ласково и сами приглашают на завтрак, хотя это вполне мог сделать слуга?
Я старалась скрывать эти свои мысли, но  они  усиливают  мое  угнетенное
состояние, к которому я привыкла, как к старому платью.
   -  Хороший  день,  -  сказала  Лойз.  Она  остановилась  у   большого
внутреннего окна, выходящего на  центральный  двор  крепости.  Цветочная
клумба казалась неуместной за такими прочными  стенами.  Мы  видели  три
скамьи, стоявшие рядом и вдалеке от этих стен, как будто те, кто садился
на них, опасался, что их подслушают, что у стен тоже могут быть уши. Там
сидели все те, кого я видела вчера вечером, кроме Сигмуна. Они брали еду
со столика на колесах.
   Вскоре мы присоединились к ним, и все приветствовали  меня  спокойно,
как будто я действительно обычный участник таких встреч. Лорд Саймон пил
из чашки, глаза его были устремлены на то, что он держал на  коленях,  -
книгу с чужого корабля. Но когда Орсия усадила меня рядом с собой,  лорд
Саймон озабоченно посмотрел на меня. Кемок сидел возле  Орсии,  скрестив
ноги, и внимательно глядел  на  отца,  как  будто  одним  этим  взглядом
получал какие-то важные сведения.
   Леди Джелит отставила свою чашку и тоже взглянула на  меня.  Я  сразу
насторожилась. Вот оно - то, ради чего меня позвали.
   - Ты можешь предвидеть... и видеть на расстоянии...
   - Я не стану использовать предвидение, - быстро и, может  быть,  чуть
поспешно ответила я.
   Я заметила, что лорд Саймон и Кемок  оторвались  от  своих  мыслей  и
смотрели на меня. Но леди Джелит продолжала:
   - Способна ли ты устанавливать происхождение того, что  находится  на
большом расстоянии от тебя и что ты видишь в  своих  видениях?  Эти  два
дара часто связаны.
   Я удивленно молчала. За все годы своих странствий  -  хоть  их  и  не
очень много - я никогда не испытывала свой дар в  этом  смысле  и  таким
образом. Но теперь я вспомнила, что часто, когда беру  в  руки  какую-то
вещь, я могу что-то сказать и о том, кто  ею  владел.  Однако  я  всегда
считала, что  это  вызвано  лишь  моей  повышенной  чувствительностью  и
воображением, а не даром.
   - Возьми это. - Леди Джелит взяла у  лорда  Саймона  чуждую  книгу  и
передала ее мне. Голос ее звучал резко, она как  будто  приказывала,  не
ожидая встретить отказ.
   Книга очень гладкая на ощупь. Я провела кончиками пальцев по строчкам
рун. Они  не  выпуклые  и  не  вдаются  в  поверхность,  как  бывает  на
пергаменте.  Каким-то  образом  они  составляют  часть  поверхности,  на
которой видны.
   Что-то во мне проснулось - не как призыв к видению, который я  хорошо
знаю, а что-то другое.  Я  закрыла  глаза  и  попыталась  открыть  дверь
сознания, о существовании, которой до того не подозревала.
   ... Буря, такая сильная, что самому искусному  моряку-салкару  трудно
бороться за жизнь своего корабля. И страх - такой сильный и  дикий,  что
находится на самой грани безумия. Я сижу, скорчившись, в  большой  каюте
чужого корабля. Во рту у меня горечь. Я вижу другую тень - света в каюте
нет - и узнаю ее.
   - Мигги! - Я произношу это имя, но  не  слышу  собственного,  голоса,
настолько свирепа буря. Она возникла словно ниоткуда.
   - Джим! - Снова имя, и с ним приходит  ощущение  еще  более  сильного
страха, если это вообще возможно. Джим погиб, его смыло  в  море,  смыло
гигантской волной, словно языком.
   До бури... я пытаюсь ухватиться за  это  -  что  произошло  до  бури?
Каким-то образом мне удается вспомнить. Было солнце, горячее  солнце  на
песке. И небольшой причал, у которого стоят несколько  чуждых  кораблей.
Мигги  и  Джим,  они  перешептывались.  Какое-то  предстоящее   действие
заключает в себе опасность. Но именно опасность и делает его интересным.
Оно имеет отношение к лодке, к лодке и к путешествию на другой  корабль,
гораздо больший. Что-то должно быть перевезено с него. Это тайна, и  она
источник тревоги, но все равно привлекает. Теперь я вижу каюту изнутри -
в ней четверо. Они не похожи внешне, как салкары или Древние, которые  в
своей наружности несут отпечаток родства, и все его могут видеть. У той,
что я знаю как Мигги  (что  это  за  имя?),  рыжие  волосы.  А  у  Джима
каштановые, серебристые около ушей, коротко подстриженные, как у  Мигги.
Еще  одна  женщина  расчесывает  длинные  черные  волосы  с  несколькими
серебристыми  прядями.  У  мужчины  рядом  с   ней   короткие   вьющиеся
темно-каштановые волосы.
   Они спорят, но я не слышу  их  слов,  чувствую  только  напряжение  в
воздухе. Это касается опасности. Потом...
   Снова буря,  корабль  сильно  раскачивается.  Вспыхивают  молнии.  Из
иллюминаторов пробивается  вода  и  льется  на  палубу.  Потом  пустота,
потом...
   Я открыла глаза  и  увидела,  что  все  смотрят  на  меня.  Медленно,
стараясь припомнить все подробности, я рассказала  о  том,  что  видела.
Если, конечно, увиденное не рождено моим воображением. В тот момент я ни
в чем не  была  уверена,  чувствовала  только  сильную  усталость.  Если
поворачивала голову, все окружающее начинало качаться, как на корабле  в
бурю.
   - Врата, - первой, когда я закончила,  заговорила  Лойз.  -  Как  они
прошли через врата? Как могут существовать врата в открытом море?
   Я   осторожно   покачала   головой,    опасаясь    вызвать    приступ
головокружения.
   - Буря... и перед ней - то, что на берегу... Больше ничего