ь занять устойчивое положение.  Потом  немного  наклонилась
вперед и прижала ладонь с драгоценностями к  кубу.  Стена  оказалась  не
жесткой каменной, она словно покрыта слизью и отвратительной  грязью.  Я
послала ищущую мысль.
   ... И оказалась в объятиях темного зла. Передо мной  больше  не  было
прочной стены. Внутри сумятица, мечутся какие-то существа. Я представила
картину: Вождь пробрался в какую-то узкую нору, полную  мышей;  все  они
пытаются убежать, но выхода нет.
   Сосредоточенность на одном из этих слабых существ (это были умирающие
личности) ничего мне не даст. Возможно, я даже  испытаю  ту  же  судьбу.
Есть только одна возможность...
   Моя мысль послужила сигналом. Хоть я этого не видела,  в  том  месте,
куда легла моя рука, появилось свечение, вначале очень слабое, потом оно
превратилось в небольшое, но устойчивое пламя.  Я  мысленно  представила
себе украшения и направила всю свою Силу (я не знала, сколько ее у меня)
на призыв той, которая когда-то владела драгоценностями.
   Захваченные личности  по-прежнему  метались,  они  лишены  каких-либо
эмоций, испытывали только страх, находясь  на  самом  краю  безумия,  но
безумными все же не становились, потому что здесь питались их мыслями, а
мысли безумца утрачивали ценность.
   Драгоценности... я снова мысленно представила себе их, но не у себя в
руке, а на той, которую никогда не  видела  и  лицо  которой  не  знала.
Ожерелье на шее, серьги в ушах, кольцо на пальце. Сверкание камней стало
ярче.
   Она здесь! Мне не нужно было даже создавать  эту  мысленную  картину:
та, что носила эти украшения, потребовала их себе.  И  я  погрузилась  в
сознание, которое очистилось с помощью воспоминаний о драгоценностях.
   В этом сознании по-прежнему живет страх, но часть его  ухватилась  за
меня.
   Как сверкающий камень Ганноры послужил для меня якорем, так и то, что
я предложила ей, помогало  бороться  с  диким  отчаянием.  Дары...  дары
почестей и любви... некоторые ее мысли  были  теперь  ясны  мне,  другие
закрыты. Но теперь то, что захватило ее, больше не могло играть ею.
   Она сильна, эта  незнакомка.  Драгоценности  действительно  оказались
ключом, этот ключ повернулся в замке, и она обрела возможность вырваться
на свободу из ада, в котором металась, почти обезумев.
   Между нами установилась  связь.  И  прежде  всего  хозяйка  украшений
спросила, пришла ли  свобода.  А  я  вынуждена  была  ответить  со  всей
правдивостью, какая возможна только при обмене мыслями, что для нее  нет
другого пути, кроме одного. Сказав это, я побоялась, что потеряю ее. Она
действительно отступила от меня, как человек, осматривающийся в  поисках
выхода.
   И тут опять доказала, что действительно сильна. Потому что  мысли  ее
ухватились за мои и держались цепко. Если не  свобода,  кроме  той,  что
ждет всех за последними вратами, что еще может случиться с ней?
   И опять никакого лицемерия между нами не могло быть. Я думала о  том,
что нужно сделать, и чувствовала, как  мысль  ее  становится  прочной  и
острой, как лезвие меча. Я  обрисовала  ей  опасную  игру,  которую  нам
предстояло вести. И ничего не могла обещать ей взамен, кроме надежды.
   В ней пробудилась одержимость. Женщины, которые видят, как  все,  что
они любят, гибнет, могут подняться до такой высоты гнева... Этот гнев не
горячий,  он  холодный  и  смертоносный.  Я   знала,   что   чувствовали
волшебницы, когда готовились повернуть горы  против  захватчиков.  Такой
гнев становится могучим оружием.
   - Делай то, что  должно  быть  сделано!  -  Это  приказ,  но  за  ним
последовало обещание:
   - Я сделаю то же самое.
   Я почувствовала, как она  устремилась  к  этим  мечущимся  существам,
поймала одно, удержала своим горячим обещанием...
   И тут же я оказалась за пределами куба, моргая от восходящего солнца.
   Все стояли на тех местах, где я их оставила. Но появилось новое лицо.
Вперед вышел Вождь. Уши прижаты к  голове,  хвост  распущен,  шерсть  на
загривке встала дыбом, а он издавал дикий боевой вопль. И прежде  чем  я
смогла пошевелиться, он миновал меня и прижался носом к  стене  куба.  Я
снова услышала его вопль, но на этот раз он звучал  приглушенно,  словно
доносился издалека.
   Я наклонилась, чтобы поднять  кота,  но  он  оцарапал  меня  когтями,
оставив красные полосы на руке, и я сразу выпустила его. Он вернулся  на
прежнее место.  Я  попыталась  использовать  мысленный  поиск.  Но  наши
мышления совершенно различны, я не  могла  встать  на  его  уровень.  Он
нацеливался на какое-то устойчивое ядро, и я только  надеялась,  что  он
нашел обладательницу драгоценностей и она делает, что может.
   Мы подготовились к битве, объединив при свете солнца наши сознания, и
встали перед тем, что никогда не должно было появиться в нашем мире.  Но
оно появилось и теперь  должно  исчезнуть  навсегда,  если  мы  окажемся
достаточно сильны и устоим против него. И если та, что находится внутри,
действительно соберет оставшихся и послужит нашему делу.
   Лорд Саймон извлек меч, сунул его в щель камня, положил обе  руки  на
простую крестообразную рукоять.  Кемок  тоже  обнажил  свое  оружие,  но
высоко подняв голову, смотрел в небо, как будто там  находилось  оружие,
которому он отдавал предпочтение. Рядом с ним Орсия вертела свою нить  с
раковинами, губы ее тоже  шевелились,  словно  она  считала.  Руки  леди
Джелит были подняты. Я увидела, что она держит прут,  найденный  мною  в
пустыне. С его конца срываются в воздух голубые сверкающие кольца.
   Человек с топором держал в одной руке свое могучее оружие, а в другой
погремушку,  и  звуки  ее  разносились  в  воздухе,  неожиданно  ставшем
тяжелым, густым и полным зловония.
   У меня камень Ганноры. И что-то внутри, для чего у меня нет названия.
Но оно растет и усиливается. Вождь отошел от куба, отступил с  шипением.
Он иногда начинал ворчать. Какая странная группа  воинов!  Единственное,
что у нас общее, это цель.
   На стене куба возник светлый круг, в нем череп, а потом голова Лакит.
Она улыбалась и обращала по очереди к каждому  из  нас,  даже  к  Вождю,
долгий оценивающий взгляд.
   - Ничтожества из плоти и крови, пленники последних врат, связанные  и
удерживаемые в пределах одной жизни...
   Она насмехалась. Мы слушали.
   Сверху послышался громовой треск, ударила молния, но не в нас. Что-то
отразило ее, и она попала в соседние утесы. Я  увидела  побелевшее  лицо
Кемока и поняла, что это его Сила отразила удар.
   - Мертвые лежат с мертвыми в мире.
   Ко мне пришли эти слова, и я произнесла их. Теперь  я  поверила,  что
стала Голосом, и эта вера все усиливалась.
   - Да будет мир и с тобой, Лакит. Тот, ради которого ты хранишь врата,
давно исчез и никогда не вернется. Иди и ты с миром.
   И в этот момент я поняла, что  опасность  сдерживается  волей.  Волей
той, что давно исчезла, той, что должна быть мертва.
   Лакит зашипела,  как  кошка.  Куб,  казалось,  раздулся...  Над  нами
пронесся мощный поток энергии. Если бы он ударил в нас, мы  превратились
бы в ничто. Но Лакит может действовать только в  установленных  для  нее
пределах.
   На  востоке  загремело.  Земля  под  нами   дрогнула.   Часть   утеса
обвалилась.
   - Пора! - услышала я голос леди Джелит. Моя мысль устремилась вперед.
Я поискала  внутри  куба,  соприкасаясь  с  ним,  но  вдруг  вокруг  нас
сомкнулась стена.
   Мы ударили по ней. Я вложила в этот  удар  всю  силу  Ганноры:  рост,
урожай, любовь и существование, жизнь и смерть, которая всего лишь  иные
врата, мир и все прекрасное в мире.  С  пальцев  леди  Джелит  сорвались
потоки света и ударили в стену. Кемок закричал, и гром с неба ответил на
его крик, с туч срывались молнии и вонзались в землю вокруг  нас.  Топор
взлетел над головой воина. Возможно, разыгралось мое воображение, но мне
показалось,  что  от  туч  отделились  гигантские  фигуры,  похожие   на
нарисованные человеком с топором,  и  их  руки  с  квадратными  пальцами
ухватились за куб.
   Орсия  высоко  над  головой  вертела  нить  с  раковинами.  Я   снова
почувствовала дрожь под  ногами.  Но  на  этот  раз  будто  потоки  воды
устремились под куб.
   Так мы сражались. И не только мы. Я  знала,  что  та,  заключенная  в
кубе, тоже ведет свой бой.  Она  привлекла  к  себе  еще  троих,  и  они
сражаются вместе. Когда у них потребовали энергию, они ее не отдали. Все
сильнее становились удары, но они держались, хотя  после  каждого  удара
становились слабее.
   Я видела, как исказилось лицо  Лакит  -  вначале  в  гневе,  потом  в
страхе, наконец в смертельной муке. Это смерть,  какая  только  возможна
для нее. Уход бытия на другой путь. Молния ударила  в  куб.  Гиганты  из
песочных рисунков нанесли новый удар.
   Послышался треск. Я прорвалась внутрь куба, протягивая  дар  Ганноры.
Та, что сражалась, не приняла его, но взяли другие, и каждый обрел  мир,
все, у кого еще оставались  силы.  Моя  незнакомка  осталась  последней,
посмотрела на  меня  и  улыбнулась.  Сделала  какой-то  жест,  и  что-то
ослепительное оказалось  у  меня  в  руках.  Я  увидела  цветы,  которые
преподносят невестам в Дейле, когда  они  в  последний  раз  выходят  из
родного дома. Руки ее сомкнулись  над  этими  цветами,  и  она  исчезла.
Закончилась эта короткая жизнь.
   Но Лакит еще существовала. Она каким-то образом соорудила себе  тело,
очень худое, подобное скелету, а голову склонила набок. Вышла из куба  и
направилась ко мне.
   - Я всегда вас ненавидела, -  голос  ее  в  моем  сознании  прозвучал
криком. - Я поклялась, что уничтожу вас. Не было никакой другой  причины
для... - Она указала на куб, стены которого теперь покрылись  трещинами.
- Он пообещал мне, что для вас  всех  наступит  конец.  А  Яннон  всегда
выполнял свои обещания. Поэтому...
   Она прыгнула ко мне, протянув костлявые руки к горлу. Словно ниоткуда
появилось что-то черное и пушистое. Ударило  ее  в  плечо,  и  Лакит  не
дотянувшись до меня, упала на землю.
   - Иди с миром!
   Я наклонилась к ней, и свет амулета попал на нее. И в этом свете  она
утратила худобу, превратилась из ужасного существа в обычную женщину.
   Повернувшись на спину, она взглянула на меня.
   - Я... всегда... ненавидела... вас... - произнесла она. - Оставь  мне
это... оставь только это.
   И она исчезла, и только пыль смешалась с разноцветным песком.
   Гром прекратился. Гиганты, явившиеся по призыву человека  с  топором,
исчезли. Куб распался. Из него  поднялся  фонтан,  и  запахло  весенними
цветами, а не зловонием разложения.
   Так закрылись врата, а те, кто стал их жертвой, освободились.  Многое
изменилось. Корабли салкаров направились  на  юг  и  отыскали  в  трюмах
мертвых судов необычные грузы. Варн получил возможность собирать урожай.
Разрушенный город был восстановлен.
   Леди Джелит и Кемок оставили стражу на месте куба. Они  считали,  что
врата можно было открыть, только со временем схема их действия вышла  из
строя. Им требовалась постоянная энергия жизни. И этот Яннон, о  котором
говорила Лакит, должен был пойти по тропе зла, чтобы сотворить такое.
   Вождь что-то принес мне из развалин, где охотился,  принюхиваясь.  Он
первым из нас решился войти в развалины куба, и я была уверена,  что  он
искал там кого-то. Вождь остановился  передо  мной  и  положил  то,  что
принес в пасти, - кольцо из драгоценностей той  женщины.  Как  память  о
храброй женщине, я надела его на палец, и оно оказалось мне в самый раз.
   Человек с топором остался вместе с группой спасшихся  из  тумана.  Мы
однажды навестили их, но я не увидела тех, кто был  тогда  в  тумане  со
мной. Впрочем, один из них рассказал, что его мать со своим братом и его
отец когда-то спаслись вместе. Так что время  не  дало  мне  возможности
осуществить свое желание.
   - Да будет так, Голос, - сказала тогда мне леди Джелит, - потому  что
у каждого из нас есть свое место  в  жизни,  и  счастлив  тот,  кто  его
находит.
   Я видела, как она взглянула на своего лорда, и поняла, где ее место.
   Все это я записала по просьбе Кемока, чтобы отнести записи в Лормт  и
поместить их в летопись, в которой содержится вся наша  история.  Завтра
мы с Вождем уходим на восток. Я ясно  вижу  перед  собой  путь,  который
приведет меня к моему истинному наследию.

Летописец

   Существование такой опасности, как этот пожиратель жизненной  энергии
захваченных моряков, напоминает о том, какие угрозы могут встретиться  в
нашем мире. Угрозы, о которых мы  и  не  подозреваем.  Уничтожение  этой
опасности нанесло серьезный удар по древней Тьме, и  я  записал  рассказ
той, что теперь называет себя Голосом Ганноры, в такое место,  чтобы  он
был доступен всем, кто отправлялся в путь. Потому что разделял  опасения
Кемока и Квена, что может существовать еще много таких ловушек. В  конце
концов мы и сейчас очень мало знаем мир, в котором живем.
   После отъезда Кемока и его леди в Эскор у меня не  было  времени  для
подобных рассуждений. Через десять дней снова потребовалась моя  помощь.
Ко мне обратился фальконер, а такие, как он, раньше не приезжали  к  нам
(если не считать Пиру, но она не  суровый  боец).  Я  встречался  с  его
товарищами у пограничников и  всегда  хорошо  относился  к  фальконерам.
Впрочем, как и все люди, они очень разные. С одними сойтись очень легко,
другие не подпускают к себе никого.
   Фальконер интересовался историей  своего  народа.  Это  относилось  к
хозяйству Пиры, но я решил не обращаться к ней по этому вопросу.  Вообще
на другой день после его  появления  Пира  отправилась  собирать  травы.
Странные  отношения  между  фальконерами  и  их  женщинами  давно   были
предметом пересудов в нашей земле.  Часто  высказывались  самые  мрачные
предположения, но никогда поблизости от представителей этого народа.
   Сокола  этого  фальконера  тоже  звали  Летящий   в   Бурю,   и   это
заинтересовало  меня.  Однажды  вечером  после  долгих  и   в   основном
бесплодных  поисков  он  пришел  ко  мне  и  тем  немало  меня   удивил.
Фальконеры, даже  те,  кто  неплохо  относится  к  чужакам,  никогда  не
стремятся  с  ними  сблизиться.  Но   иногда   возникает   необходимость
выговориться. И я понял,  что  этот  фальконер  испытывал  именно  такую
потребность. Я выслушал его. Впрочем, тогда я узнал не  всю  историю,  а
только то, чему он сам был свидетелем. Остальное  узнал  позже,  и  этот
рассказ убедительно показывает, как изменился с тех пор наш мир.



   Андре НОРТОН и Полин ГРИФФИН
   МОРСКАЯ КРЕПОСТЬ

OCR Brayhead&Андрий Пыцко


Анонс

   В новой  книге  Андрэ  Нортон  описываются  захватывающие  события  в
фантастическом мире, в котором идет жестокая борьба между силами Тьмы  и
Света. Читатель вместе с героями книги откроет тайну Врат и их  стражей,
столкнется с черными грабителями кораблей и ... получит удовольствие.

   Посвящается Марии Франзетти, другу.
   Полин М. Гриффин

Глава первая

   Весной необходимости в костре не было, по крайней мере, днем. Ночью -
другое дело. Как только исчезало  солнце,  сразу  давали  знать  о  себе
сырость и холод моря, и поэтому  в  спальне  хозяйки  крепости  наготове
лежали дрова.
   Уна перевела взгляд с шерсти на почерневшую от  дыма  стену  за  ней.
Отсутствие привычного света и тепла действовало угнетающе, и она  быстро
отвернулась.
   Молодая женщина вздохнула про себя. У нее  достаточно  оснований  для
дурного настроения, и  на  мрачные  мысли  не  закроешь  глаза,  как  на
потемневший очаг. Нужно трезво оценить положение:  решение,  которое  ей
предстояло принять, определит не только ее судьбу, но и  будущее  людей,
зависящих от нее.
   Она и не думала отказываться от этой ответственности. Выросла с  этим
грузом, привыкла его нести - и с успехом - год за годом.  Теперь  давние
дни до войны, когда несчастья обрушились  на  долины  Высокого  Холлака,
кажутся ей далеким сном.
   Беды пришли внезапно  и  неожиданно,  во  всяком  случае  на  далекие
изолированные долины в этом районе, хотя лорды крупных владений  на  юге
предвидели их приход и пытались подготовиться. Даже  Харвард,  ее  отец,
опытный солдат,  в  тот  последний  год  мира  больше  всего  был  занят
счастливыми заботами: его леди наконец-то должна была родить.  Он  умело
скрыл  разочарование,  когда  родилась  девочка,  радовался,  что  леди,
которую горячо любил, пережила трудные роды. Не прошло  и  двух  месяцев
после обряда наречения девочки, как Ализон спустил с цепи своих  псов  и
на долины обрушилось его необычное оружие.
   Начались годы  ужасов  и  потерь.  Впервые  в  своей  долгой  истории
независимые лорды Высокого Холлака объединились в общем  деле,  так  как
очень быстро поняли, что если не будут вместе, разрозненные  долины  без
особого труда будут разбиты по одной.
   Но даже после объединения исход войны долго оставался под вопросом, и
надежда теплилась еле заметным огоньком, который не погас,  несмотря  ни
на  что.  Потом  наступил  перелом.  Жители  долин  вместе   со   своими
загадочными и ужасными союзниками - всадниками-оборотнями из  Пустыни  -
остановили и  отбросили  захватчиков,  нанесли  им  полное  поражение  и
безжалостно истребляли остатки некогда непобедимых полчищ.
   Победив, армия Высокого Холлака распалась, отряды вернулись домой.  И
очень многие обнаружили, что их никто не встречает  и  не  приветствует,
потому что силы Ализона  до  своего  поражения  правили  здесь  долго  и
жестоко.  Люди  гибли,  а  их   сооружения   разрушались.   Для   многих
восстановление долин оказалось не менее тяжелым делом, чем  сама  война,
которая только что закончилась. Для этого требовалось не  меньше  сил  и
храбрости.
   Долина Морской крепости - Сикипдейл - и соседние с ней были избавлены
от этой участи. Они оказались слишком далекими и  изолированными,  через
них не проходили армии, их не задел голод. Утрата некоторой  роскоши  не
очень задела местных лордов, они и в  лучшие  времена  не  имели  лишних
средств. А что касалось самого необходимого, долины в основном  снабжали
себя сами. Их жители обменивались друг с другом и редко добирались  даже
до Линны, чтобы продать или  обменять  там  свои  товары.  Конечно,  они
многое потеряли, как и весь Высокий Холлак, но выжили.
   Уна гордо подняла голову. Долина Морской крепости жила лучше  многих.
Мать Уны, хрупкая и  болезненная  женщина,  умела  управлять  имением  и
сохранила его жизнеспособность. При этом помогали  ей  только  несколько
стариков и мужчин,  вернувшихся  с  войны  калеками,  а  основную  часть
населения  составляли  женщины  и  дети.  Под  управлением   леди   люди
заботились о многочисленных сооружениях, выращивали урожай,  рыбачили  в
море, занимались никогда не прекращающейся  работой  по  ремонту  орудий
труда и уходу за животными. И не только сами выжили, но и сумели послать
небольшое подкрепление  армии  долин,  которой  приходилось  нелегко,  и
собрать необходимые запасы на случай непредвиденных обстоятельств.
   Уна опустила голову. Гордость достижениями матери  сменилась  печалью
от других воспоминаний. Когда немногие уцелевшие воины вернулись  домой,
с ними был лорд Харвард, но прибыл он на носилках. После всех  сражений,
после  долгих  и  сложных  переговоров  и  маневров,  когда   лорды   по
достоинству оценили его храбрость и мудрость, хотя  он  так  и  не  стал
членом внутреннего круга, лорд Харвард был ранен копьем в спину в  самой
последней стычке этой долгой войны.
   Много месяцев леди и жители долины ухаживали за ним,  борясь  за  его
жизнь. Воля и сердце у него были  сильные,  и  он  выжил,  хотя  остался
прикованным к постели - у него не двигались ноги и правая  рука.  Однако
его дух не был сломлен, как произошло бы с некоторыми, и Харвард по мере
возможностей занялся своей опустевшей и обедневшей долиной.  Собственное
тело  отказывалось  ему  служить  и,  смирившись  с  этим   и   поставив
ответственность превыше гордости, он  полагался  теперь  на  способности
своей ле