или.
   Ударила молния. Она расколола небо и обрушилась на одну из  башен.  У
основания башни вспыхнул яркий свет, ослепивший нас. Мы жались к земле и
боялись открыть глаза, навсегда лишившись зрения. Но когда смогли  снова
смотреть, увидели голубое сияние, окружившее две башни.  Камни,  которые
так долго держались вместе, начали распадаться, и нам оставалось  только
бежать от рушащихся стен и башен.
   Казалось, разрушение  длится  целую  вечность.  Но  наконец  наступил
момент, когда огромный зверь,  рвавший  когтями  нашу  землю  на  части,
устал, и настал серый день, и мы смогли оглядеться вокруг.
   Хотя две башни и соединявшая их стена превратились в груды  обломков,
судьба пощадила нас. Никто не погиб,  а  раны  оказались  легкими.  Даже
животные, которых мы привели с собой, уцелели.
   Но было кое-что еще. Раньше мы ощущали напряжение, теперь его  сменил
огромный упадок сил. Те, кто выжил, могли передвигаться только медленно.
Уже приближалась ночь, когда мы сделали свое первое открытие.
   При падении башен и стен открылись потайные комнаты, щели, скрытые со
времени постройки самых первых зданий. Наши  ученые  пришли  в  страшное
возбуждение, обнаружив их. Забыв о синяках, порезах, даже ранах, которые
должны были удержать стариков в постели,  они  карабкались  через  груды
обломков, выносили ларцы, шкатулки, ящики, запечатанные кувшины  высотой
по пояс.
   Последующие десять дней были очень  странным  периодом.  С  уцелевшей
башни мы увидели, что река Эс изменила свое русло. Лесные деревья лежали
вповалку. Но дома, стоявшие на  открытых  местах,  пострадали  не  очень
сильно.
   Башня,  принявшая  на  себя  первый  удар,  развалилась   до   самого
основания, и я с трудом удерживал ученых подальше от нее: там продолжали
падать камни. Тусклое сияние мерцало и с каждым  часом  становилось  все
слабее. Морфью присоединился ко мне. Мы поползли на животе и заглянули в
образовавшуюся яму.
   - Итак, легенда была права, - заметил он. - Чувствуешь запах?
   В воздухе  стояла  пыль  и  затхлый  запах,  какой  бывает  в  старых
библиотеках. Но чувствовался и другой запах, острый и едкий, от которого
мы закашлялись.
   - Железо кван, - сказал Морфью. - Одна из старых тайн. В прошлом году
я нашел свиток, в котором  говорилось,  что  в  основание  каждой  башни
заложены шары этого железа. Они и хранили Лормт.
   И по-своему сохранили, потому что мы не погибли. Но приходилось  быть
очень осторожными среди неустойчивых груд камней.  Осмотрев  свои  дома,
многие фермеры вернулись и стали  помогать  нам,  потому  что  у  ученых
недостаточно сил и они мало что могли сделать. Несмотря на больную ногу,
я обнаружил, что могу переносить  большие  тяжести.  Как  будто  в  меня
хлынул поток новой энергии. Мы работали много дней, освобождая богатства
тайных помещений и нагромождая их в большом зале, так что вскоре остался
только узкий проход.
   На третий день я собирался на работу,  когда  Равит  завыла  и  моего
сознания коснулась ее взволнованная мысль.
   - Боль... помощь... - Она указывала носом на  рваную  вершину  второй
башни. Там что-то двигалось, прыгая взад и вперед, и я разглядел  птицу.
У нее зажало лапу, и она не  могли  освободиться.  Одно  крыло  повисло,
другим она отчаянно хлопала.
   Добраться туда было трудно,  но  тем  не  менее  я  поднялся  наверх,
проверяя предварительно каждую опору для  рук  и  ног.  Птица  перестала
биться и обмякла. Но не умерла, потому что до меня смутно доносились  ее
мысли, в них были ужас и безнадежность. И спустил я на землю не  обычную
птицу, а сокола. Самка того вида, в  котором  самцы  представляют  собой
второе я фальконеров, этих суровых бойцов, которые так долго  удерживали
горы. Когда я  добрался  до  раненой  птицы,  освободить  ее  лапу  было
нетрудно, но вылечить поврежденное крыло было выше моих сил, а Пира лишь
частично смогла привести его в порядок.
   Летящая в Бурю (я сразу узнал имя птицы)  больше  не  могла  свободно
летать. Она стала товарищем  Равит.  Хотя  при  приближении  других  она
предупреждающе расправляла крылья, мне она позволила ухаживать за собой.
   Ветром ее сорвало с гнезда, и она не знала, откуда прилетела и далеко
ли это место.
   Наконец у нас сложился новый распорядок  жизни.  В  Лормте  появились
беженцы, но все они, оправившись,  уходили.  Многие  ученые  скрылись  в
своих щелях с новонайденным знанием; их приходилось с трудом отрывать от
чтения для еды. Они были очарованы своими находками, как,  рассказывают,
околдованные люди.
   Приходили новости. Осуществляя Поворот,  многие  волшебницы  -  почти
весь Совет - погибли или были настолько опустошены, что от них  осталась
только  оболочка,  в  которой  слабо  горело  пламя  жизни.  Одну  такую
волшебницу привела к нам молодая женщина. Она просила о  помощи,  но  мы
ничем не смогли ей помочь.
   Командир отряда разведчиков, посланных на юг для определения  ущерба,
сообщил нам, что волшебницы больше не правят страной. Предводителем  был
объявлен Корис из Горма. Командир разведчиков сообщил мне  новости  и  о
Кемоке. Он рассказал, что вдвоем с братом они освободили  сестру  и  все
трое исчезли.
   Если они ушли в горы, может быть, их захватили духи  земли?  Когда  у
меня было время подумать о чем-то, кроме дел Лормта, я  часто  вспоминал
их. Случайно я оказался хранителем сведений не о прошлом, а о настоящем,
у меня пришельцы спрашивали  о  своих  родичах,  о  судьбе  крепостей  и
прочем. Я начал собирать записи, и скоро мои знания родословных и кланов
стали известны всем, и ко мне приходили издалека.
   А потом мне приснился сон.
   Разведя руками туман, как занавес, передо мной стоял  Кемок.  На  его
лице появилось удивленное выражение, но вот он узнал меня и улыбнулся.
   - Дуратан!
   Его голос - слышу ли я только его мысль, или голос звучит в  ушах?  Я
не мог определить. Но он многое рассказал мне, добавив к моим знаниям, и
я теперь мог принести большую пользу тем, кто просил меня о ней.
   Он с братом и сестрой ушли на восток и нашли то, что искали, - землю,
из которой произошел наш род. Там началась борьба, потому что их  приход
нарушил равновесие власти. Они сражались со злом и с  теми,  кто  служит
Тьме. И звали  на  помощь  всех,  кто  готов  им  помочь.  Пусть  только
отправляются на восток, и там их найдут.
   Закончив, он протянул одну руку в туман, стеной стоявший около  него,
и сказал:
   - Посмотри сюда, товарищ по щиту, и ты поймешь, что я говорю правду и
все это тебе не приснилось.
   Он исчез, и наступила темнота, но я уже проснулся и открыл глаза.
   Равит вскочила на задние лапы, поставив передние на  стену,  и  резко
залаяла. Но я уже и так увидел:  по  камню  пробежала  голубая  полоска,
словно начерченная пальцем.
   Не  в  последний  раз  навестил  меня  Кемок,  и  все,  что  он   мне
рассказывал, я записывал. Дважды я смог сказать ищущим, что те, кого они
ищут, ушли за горы на восток. Как будто древний запрет, который не давал
моему народу даже подумать об этом направлении, перестал действовать. Мы
слышали рассказы о целых  семействах  и  даже  родах,  которые  собирали
имущество и уходили в ту сторону. И я все это записывал.
   Снова шла война, но другая. Потому что Тьма, запечатанная в Эскоре  и
спавшая там, проснулась, и не  только  в  той  земле,  а  повсюду.  Одну
историю сообщил мне сам Кемок, когда вернулся из своих походов, хотя это
не  его  рассказ,  и  он  добавил  к  нему  от  себя  только   некоторые
подробности. В нем я узнал о море - до этого я о нем мало что знал  -  и
об опасностях, которые могут поджидать там.
   Наступил месяц Перитон, и в воздухе уже  пахло  зимой.  Мы  закончили
уборку урожая, а я снова обратился к тому, что стало  главным  интересом
моей жизни, - к работе над своими "Хрониками Лормта". В это время к  нам
прибыл отряд, хотя сейчас Лормт лежит еще больше в стороне от дорог, чем
было до Поворота.
   Командовал отрядом Кемок Трегарт, мой бывший товарищ по оружию  среди
пограничников. Он поведал мне историю о борьбе с Тьмой на  далеком  юге,
который нам теперь так же неведом, как  некогда  был  неведом  Эскор.  Я
добавил это повествование к своему быстро растущему собранию  летописей,
в котором говорится о жизни множества людей после Поворота.  Мы  сделали
еще один шаг в борьбе с невежеством к свету знаний.

Глава первая

   Свинцово-тесное  небо  было  мрачно,  как  и  вековая  толщина   стен
сторожевой башни. Всю ночь шел дождь, и утром не очень  посветлело.  Две
лампы в комнате не могли разогнать мрак.  Молодой  человек,  сидящий  на
широкой скамье у окна, не повернул головы; говоря, он продолжал смотреть
на мрачное небо.
   - Четыре корабля за четыре месяца... -  Он  словно  рассуждал  вслух.
Потом спросил:
   - А раньше? О чем говорится в ваших записях?
   Высокий человек, сидевший  за  столом,  зашевелился  в  своем  резном
кресле.
   - Ни одного со времен колдеров. О да, мы  теряли  корабли,  но  не  в
одной и той же части моря, и у нас не было  плавучих  свидетельств  зла.
Было потеряно шесть кораблей, и пять из них - в год Крылатого  Быка,  во
времена моего отца. Осберик собирался послать отряд для выяснения причин
их исчезновения, но колдеры захватили Горм, и нам стало не до  этого.  Я
послал запрос в Лормт, просил просмотреть записи. Твой  летописец,  лорд
Кемок, пообещал прислать сообщение...
   - В Лормте может оказаться мало сведений о событиях  на  море.  Но  я
уверен: если что-то можно узнать, Дуратан это раскопает. У вас есть  еще
легенды о таких происшествиях до колдеров?
   Высокий светловолосый человек пожал плечами и развел руки.
   - Наши записи находились  в  крепости.  Когда  Осберик  уничтожил  ее
вместе с войском живых мертвецов колдеров, все погибло.
   - Ваши люди говорят, что проклятой оказывается всегда одна  и  та  же
часть моря? - Женщина в длинном серо-голубом платье  слегка  наклонилась
вперед; огонь лампы отразился в ее броши на груди и в  камнях  пояса  на
тонкой талии.
   - Всегда на юге, - согласился светловолосый. - Мы торгуем с варнцами,
и торговля идет хорошо. Посмотрите.
   Он взял в руку  кубок,  стоявший  перед  ним  на  столе,  и  принялся
медленно поворачивать его. Как жемчуга в украшениях  женщины  отозвались
на свет, так и кубок произвел целую радугу. Дно кубка - правильный овал,
но ножка - цветущая ветвь,  а  стебель  и  лепестки  покрыты  маленькими
золотыми капельками.
   - Работа варнцев, - продолжал человек. - Если привезти, не  повредив,
двенадцать таких и  продать  на  аукционе,  два  года  можно  больше  не
пускаться в плавание. Вы видели фонтан  в  саду  Единорога?  Его  привез
Бретваль... а в следующем рейсе на него напали колдеры. И все его  карты
вместе со знаниями... - Он снова пожал плечами. -  Все  пропало.  Только
после того как было  разгромлено  гнездо  колдеров,  мы  решились  снова
отправиться на юг. Варн не единственный порт, в котором выгодно побывать
купцу. А теперь вот что мы  имеем:  корабли,  невредимые,  насколько  мы
можем судить, но покинутые людьми, и совершено непонятно, что  произошло
с экипажем. Я говорю, и есть такие, кто со мной согласен:  это  Сила,  и
злая Сила при этом. Или колдеры...
   При этом последнем слове все собравшиеся за столом задвигались. Кемок
повернул голову, наблюдая за ними.  Он  говорил  с  капитаном  Сигмуном,
салкаром, известным своими "счастливыми" плаваниями. Два года  назад  он
очень отличился при разгроме  пиратского  гнезда  на  островах  у  южных
границ Карстена. Женщина справа  от  него  -  леди  Джелит,  и  имя  это
вызывает множество воспоминаний. Волшебница, отказавшаяся от своей  Силы
и власти ради замужества с чужеземцем, тем самым человеком, что сидит  в
кресле, глядя на Сигмуна. Это лорд Саймон Трегарт. Сегодня  на  нем  нет
кольчуги, но что-то в его внешности говорило, что он всегда  ждет  звука
трубы и готов в любую минуту взяться за оружие.
   Тот, что сидел во главе стола, добавил  лишнюю  подушку  на  сидение,
чтобы быть на одном уровне с остальными. Корис из Горма во  всем,  кроме
титула, теперь полноправный правитель Эсткарпа. Рядом с ним  леди  Лойз,
которая в свое время тоже отличилась в битвах.
   Еще одна женщина за столом рядом с пустым стулом, который перед  этим
занимал Кемок... Он внимательно следит за ней,  пытаясь  определить,  не
пора ли ей спуститься к бассейну в  огражденном  стенами  саду  на  пять
этажей ниже и оживить  себя  водой,  как  того  требует  ее  крогианское
происхождение. Она  уловила  тревожный  взгляд  своего  лорда  и  легкой
улыбкой успокоила его.
   - Совет ничего не предпримет, - резко сказал  Корис.  -  Он  пытается
только вернуть себе силу, которой лишился при Повороте.
   Сигмун хрипло рассмеялся.
   - О да, мне так и сказали, когда я просил аудиенции. Но я скажу  вам:
на юге высвободилось зло. А зло, которое не останавливают,  усиливается.
Если колдеры - может, быть, какая-то группа, отсутствовавшая,  когда  их
гнездо было уничтожено, - снова начали действовать...  -  Рука,  которая
осторожно касалась кубка, теперь сжалась в кулак.
   Корис наклонился и снова разгладил тонкий лист пергамента, занимавший
треть стола. Он провел пальцем  вдоль  границы  Карстена  (старый  враг,
пребывавший теперь в хаосе), прослеживая  заливы  и  полуострова,  устья
рек, которые через свои притоки связаны с основанием восточных гор.
   - Все это нам известно! - Сигмун следил за движением его пальца. -  А
вот что дальше... - Корис достал свой нож и вонзил  лезвие  в  точку  на
юге. - Тут дикое и опасное побережье. К тому же оно кажется необитаемым.
Здесь никогда не встречаются рыбачьи лодки и на берегу не  видно  жилищ.
Выше Варна, вот здесь, - он указал то место в береговой линии,  где  она
перестает быть непрерывной и превращается в  множество  точек,  -  здесь
коварные мели и рифы, которые устроены словно нарочно, чтобы  остановить
неосторожных. Отсюда мы отправляемся в открытое море. Никто  не  наносил
на карту берег. По всем признакам, Варн очень древний город. Его  жители
не из Карстена, они не принадлежат ни к одному известному нам, салкарам,
народу. Они не любят море, скорее боятся его, но почему, мы не знаем.
   Кемок встал.
   - Да, море путает варнцев. И именно по дороге в Варн или  вблизи  нее
исчезают корабли. Похоже,  у  жителей  Варна  есть  серьезные  основания
бояться. У них нет никаких легенд? Рассказов, которые можно  услышать  в
тавернах, когда пьющий теряет осторожность?
   Сигмун криво улыбнулся.
   - Мы тоже об этом подумали,  лорд  Кемок.  Мы  считаем,  что  у  нас,
салкаров, крепкие головы и устойчивые желудки, но мы никогда  не  видели
жителей Варна подвыпившими. Они держатся друг  друга  и  не  общаются  с
иноземцами. Они достаточно вежливы при встречах и торговле, но кроме тех
слов, что при этом требуются, ничего лишнего не говорят.
   - Колдеры... - лорд Саймон произнес это слово, словно думая вслух.  -
Недавно прошли слухи, что они  еще  живут  в  Ализоне,  у  своих  давних
заморских союзников. Но то, о чем ты  рассказываешь,  не  похоже  на  их
обычные нападения.
   Леди Джелит покачала головой.
   - Разве ты не говорил, капитан Сигмун,  что  корабли  исчезали  и  до
появления колдеров? Нет, я думаю, там другая загадка.
   - Остается вопрос, - теперь заговорил Кемок. - Какую помощь мы  можем
оказать тебе, капитан? Наши силы используются главным образом на берегу.
И нам  нужно  по-прежнему  следить  за  Ализоном,  посылать  на  границу
патрули. У нас нет никого, кроме фальконеров, которые привыкли сражаться
и на море, и на суше. И их мы можем отправить не больше  одного  отряда,
потому что у них хватает своих проблем. Они хотят создать новое  Гнездо,
говорят об отъезде за море. Это  их  дело,  и  я  не  думаю,  что  воины
отзовутся на просьбу сражаться с неизвестным и невидимым  врагом.  Я  не
могу  оголить  границы  на  таком  неопределенном  основании.   Корабли,
которыми ты командуешь, принадлежат исключительно вам. У  Эсткарпа  есть
только рыбачьи лодки  и  несколько  торговых  судов.  Что  же  мы  можем
предложить?
   - Правда, все правда, - сразу отозвался капитан. - Мне нужны  знания.
- Он посмотрел прямо на леди Джелит. - Я считаю, и со мной согласны все,
с кем я обсуждал это дело на Морском Совете, что перед  нами  проявление
Силы. Если в Эсткарпе нам в этом не помогут, придется  искать  помощи  в
другом месте. Я слышал, вы сражаетесь в Эскоре. Не может  ли  быть  так,
что на далеком юге, где мы не бывали,  суша  поворачивает  и  там  живет
Тьма? Что скажешь, миледи? - Он снова концом ножа коснулся пергамента. В
этой части карты ничего не было, кроме одной линии, которая  могла  быть
частью острова, а также нескольких точек, обозначающих неизвестное.
   Та, к кому он обратился, откинула голову на высокую спинку  кресла  и
закрыла глаза. Все знали, что хотя волшебницы Эсткарпа не вернули ей  ее
драгоценность, леди Джелит не утратила силы, которой могла распоряжаться
до брака.
   Когда глаза ее снова  открылись,  она  взглянула  в  темный  угол,  в
котором сидела я и наблюдала за этим советом, как смотрят  представление
во время праздника урожая.
   - Дестри м'Регнант... - она окликнула меня по имени, и, может, старые
легенды все-таки верны: когда твое  имя  используют  в  делах  Силы,  ты
лишаешься своей воли. Потому что я даже не заметила, как пошла к  столу.
Все смотрели на меня.
   Сигмун покраснел, поджал губы, с большим усилием  сдерживая  себя.  В
этом обществе он один наиболее вероятно может  стать  моим  недругом.  У
салкаров свои отношения с Силой, но они имеют дело только с  морем  и  с
погодой. У них  есть  свои  мудрые  женщины,  пророчицы,  которые  очень
гордятся своими знаниями и приветствуют чужаков не лучше, чем волшебницы
Эсткарпа. О других собравшихся я судить не могла, но знала,  что  каждый
из них по-своему нарушил обычаи своего народа и потому  не  ограничен  в
своих взглядах на чужаков и все новое.
   - Миледи, - я традиционно приветствовала  ее,  как  полагалось  в  ее
прежнем звании, прижав ладони к груди и наклонив голову.
   К моему удивлению, она ответила таким же приветствием,  словно  я  ей
равная. Это меня немного обескуражило: я не хотела, чтобы кто-то  считал
меня сильнее, чем я есть.
   Орсия, живущая в воде  крогианка,  немного  отодвинула  свое  кресло,
позволив мне ближе подойти к столу. Снова  Корис  разгладил  лежащую  на
столе карту.
   - Что ты "видишь"? - резко спросила леди Джелит.
   Руки мои похолодели, по спине пробежала дрожь. Что  если  я  потерплю
неудачу? Конечно, она уже испытывала меня наедине, но тогда было  проще.
Я никогда не могла полностью распоряжаться своим незначительным даром. Я
перевела дыхание  и  наклонилась,  положив  обе  руки  на  незаконченный
участок карты. И  постаралась  думать  о  море,  нарисовать  в  сознании
картину бурных волн, птиц, летающих в небе и ныряющих под  воду,  жизнь,
которая таится под его поверхностью.
   ... Неожиданно я ощутила на щеке  прикосновение  морской  пены,  вкус
соли в воздухе, услышала несмолкаемый шум волн. Я словно шла над  водой,
не летела как птица, а как будто двигалась по воздуху.
   Мне  нужно  разглядеть,  что  находится  под  водой.  Острова,  много
островов, словно какой-то гигант схватил горсть булыжников всех размеров
и бросил, не думая, куда они могут упасть.  Некоторые  -  просто  скалы,
едва выступающие над водой. Другие гораздо больше. Но на них  ничего  не
растет. Есть только камень, на котором  лежат  мертвые  и  разлагающиеся
морские животные, как будто эти острова подняты вверх силой самого моря.
   Недалеко в море виднеется мрачный огонь. Я заставляю себя направиться
к нему. По склонам вулканического конуса текут потоки лавы, и вода от ее
жара начинает кипеть.
   Кроме  всего  этого,  я  "вижу"  кое-что   еще:   что-то   необычное,
разорванное и изуродованное в  процессе  своего  создания.  То,  чего  я
касаюсь лишь слегка, бесформенно, н