раться до  ближайшей  вершины.  Но  с
беспомощным раненым на такое мы не можем решиться. Я думаю, она тоже это
поняла. Голова с  длинным  пушком,  заменявшим  ей  волосы,  опустилась.
Женщина снова принялась раскачивать раненого, издавая звуки, похожие  на
детскую колыбельную.
   Но я не могла уйти и оставить ее. И хотя она мне не  родич,  и  я  ей
ничем  не  обязана,  оставить  их  на  смерть  я  не  могла.  Должен  же
существовать какой-то выход.  Я  упряма;  может,  именно  это  упрямство
помогло мне не подчиниться приказу и не подняться по лестнице,  как  мои
товарищи. Мне  это  удалось,  возможно,  удастся  и  другое.  Поэтому  я
продолжала обдумывать ситуацию.
   На одной из вершин что-то шевельнулось. Но она далеко  от  нас,  и  в
тусклом свете трудно разглядеть  что-либо.  Но  вот  поднялась  какая-то
фигура, и я решила, что это один из пойманных туманом тоже  вырвался  на
временную свободу. Подняв руку,  человек  помахал  нам.  У  него  лучшее
положение: недалеко  от  него  другой  холм,  более  высокий,  и  похоже
последний в заполненной туманом низине. Вполне вероятно, что  незнакомец
вообще сможет вырваться отсюда. Но помощи от него нам ждать  нечего:  он
слишком далеко.
   Больше он махать не стал. Со  своего  места  мне  не  видно,  что  он
делает. Вот снова поднялась его рука, а в ней оружие, похожее на  топор.
Незнакомец с силой обрушил его на туман. И туман  стал  расступаться,  а
топор засветился.
   То, что я видела, вполне могло быть галлюцинацией, но я уверена,  что
так все и происходит. Туман отступал от владельца топора, и холм  быстро
освобождался от своего туманного покрывала.
   Человек дважды взмахнул топором над головой. Я услышала слабый  звук,
не похожий на те, что слышались в  тумане.  И  не  трели  моей  нынешней
спутницы. В звуках чувствовался ритм - что-то похожее на песни, которыми
моряки сопровождают тяжелую работу.
   Топор вырвался из рук незнакомца, пролетел над  туманом,  прорезав  в
нем тропу своим обращенным вниз лезвием.  По  обе  стороны  тропы  туман
отступил, и показалась утоптанная глиняная  дорожка.  Топор  ударился  о
вершину, на которой мы стояли, и я схватила его. Пальцы мои сжали теплую
рукоять, и мне показалось, что я хорошо  знакома  с  этим  оружием,  мне
известны его тайны. Я знала, что это не  просто  топор.  В  таком  месте
легче преодолеть  недоверие,  принять  то,  что  несколько  часов  назад
показалось бы детской сказкой.
   Крепко сжимая топор в одной руке и держась другой за каменный  выступ
утеса, я наклонилась и принялась размахивать оружием. Туман отходил, как
живое существо перед угрозой. Теперь холм, на котором  мы  стояли,  тоже
был свободен до самого основания.
   Так у нас появилась возможность добраться до другого холма, но сможем
ли мы довести раненого и потерявшего сознание человека? Придется ли  еще
пользоваться топором? А что если  он  откажет,  а  мы  будем  далеко  от
безопасной вершины?
   От этих мрачных мыслей меня отвлекли звуки рядом со мной. Я повернула
голову и увидела, что женщина прижала длинные  тонкие  пальцы  к  вискам
раненого. В  ней  чувствовалась  предельная  сосредоточенность.  Мужчина
вторично застонал, и одна из  его  безжизненных  рук  напряглась.  Он  с
трудом приподнял ее и открыл глаза. Наверно, первое, что он увидел - это
решительное лицо женщины. Вот она, поддерживая его за плечи, помогла ему
сесть. Тут он увидел меня, и я с достоинством встретила его  оценивающий
взгляд бойца, который изучает  противника.  Женщина  пропела  что-то,  и
мужчина расслабился.
   В конце концов вдвоем мы помогли спуститься ему с холма.  Он  помогал
нам  как  мог.  Держа  его  под  руки,  мы  медленно  пошли  по   тропе,
прорубленной топором, который я держала в правой руке, время от  времени
взмахивая им и отпугивая туман.
   Хотя нам слышались далекие и неясные  голоса  заключенных  в  тумане,
никто не показывался в нашем коридоре. Мы  шли  вперед,  раненый  тяжело
висел на наших руках. Я чувствовала сильный голод. Давно ничего не  ела,
а мои новые товарищи, вероятно, еще дольше. Мы продолжали идти вперед.
   Но вот взмахи топора перестали действовать, и я  увидела,  что  туман
впереди  снова  смыкается.  Я  помнила,  как  пользовался  топором   его
владелец. Могу ли я попробовать так же расчистить путь? Этих двоих я  не
могу бросить. Я могла бы пойти впереди с топором  в  руках,  но  мужчина
повис мертвым грузом, и я уверена, что женщина одна не сможет  его  даже
поддерживать.
   Мы остановились. Я разминала руку, размахивая ею. Топорами пользуются
на кораблях как оружием, но я не  искусна  во  владении  им.  Наконец  я
разжала руку и бросила его. Топор не  упал  на  землю,  как  я  ожидала.
Напротив, он полетел вперед, опять острием разрезая туман, и мы пошли за
ним быстро, как только могли.
   Топор исчез, и я неожиданно испугалась. Если  туманный  покров  снова
сомкнется, а у нас не будет против него оружия, мы сможем достичь только
того места, где он упал на землю.
   Но мы шли так медленно! Мне казалось, что  мы  еще  очень  далеко  от
холма, на котором стоял хозяин топора. Неужели нам  туда  не  добраться?
Какое еще чудо способен совершить этот незнакомец, чтобы освободить  нас
из западни?
   Мы приближались к холму, но проход  к  нему  стал  заметно  сужаться.
Женщина издала трель и указала на него. Я думаю, ее встревожило  то  же,
что и меня. В конце концов нам пришлось пробираться уже почти в  тумане,
и только раненый, висевший между нами, оставался  неохваченным  им.  Мне
казалось, что туман затягивает меня вглубь, пытается  оторвать  от  моих
спутников, увлечь в сторону, и мне приходилось остатки  сил  тратить  на
борьбу с этим тяготением.
   Мы подошли к подножию холма, а сверху навстречу нам двигался человек.
Как женщина и ее  подопечный  были  чужды  моему  народу,  так  же  чужд
оказался и этот мужчина.
   Он обнажен по пояс, на груди только  ожерелье  с  клыками  и  когтями
зверей.  Кожа  у  него  темно-коричневая,  но  покрыта  яркими  сложными
узорами. Жесткие черные волосы завязаны сзади красной лентой.  На  талии
красовался пояс из металлических дисков с вделанными синими камнями.  На
мужчине облегающие брюки  с  бахромой  по  внешним  швам,  они  явно  из
звериной шкуры. На ногах сапоги, тоже  украшенные  бусами  и  такими  же
когтями, что и на ожерелье. Вполне вероятно, это  один  из  варваров,  о
которых рассказывали торговцы, но глаза у него проницательные, и смотрит
он на нас с выражением собственника. В руке у него топор, тот самый, что
я совсем недавно бросила вперед.
   Одного за другим он оглядел нас  сверху  донизу,  продолжая  молчать.
Указал направо от холма, с которого спустился, повернулся и с легкостью,
выработанной долгой практикой, метнул топор. Снова  появился  проход,  и
мужчина двинулся по расчищенной тропе, не глядя, следуем ли мы за ним, и
не помогая нам вести раненого. Мы пошли.
   К счастью, мы оказались недалеко от края тюрьмы из тумана.  Выйдя  на
открытый воздух, мы увидели нашего спасителя. Он стоял, прислонившись  к
скале. Топор был у него. За нами  клубился  туман,  быстро  приближалась
ночь, и мы не знали, что нас ждет. Нам нужна еда и вода. Может, владелец
топора знает эту местность лучше нас?
   Он пошел вперед так же уверенно, как двигался в тумане. Нашел  проход
между двумя скалами. Что-то хрустнуло у меня под ногами. Я наступила  на
хрупкое и белое... Это кость! Кости толстым слоем  покрывали  землю.  Мы
шли по останкам людей! Я споткнулась о кости, напоминавшие ребра скелета
и упала, потащив за собой товарищей по  несчастью.  Сильно  ударилась  о
покрытую костями землю...
   Тьма, растерянность, какие бывают у внезапно разбуженного человека. Я
чувствую...
   Я одна, потом я другая, но какая я на самом деле? Я глубоко вздохнула
и огляделась, пытаясь разобраться. Было темно, когда я  -  нет,  другая,
владелица ножа, - прошла этим путем. Я  быстро  разжала  ладонь:  лезвие
тупо ударилось о землю. И это окончательно привело меня в себя,  вернуло
из другого времени, другого места. Я наполовину салкар, я не та девушка,
что каким-то чудом выбралась из туманной западни.
   А те, что были с нею? Они умерли здесь? Я нашла нож девушки и  с  его
помощью открыла дверь в прошлое. Но  теперь,  оглядываясь  назад,  я  не
могла вспомнить, где нашла его. Он лежал в  прогнивших  ножнах  или  без
них? Может быть, девушка  выронила  его,  когда  они  вчетвером  нанесли
поражение - по крайней мере, временное - хозяину тюрьмы из тумана?
   Я снова огляделась. Вокруг холмы, а впереди проход  на  запад.  Может
быть, и здесь туман? И остались ли в  нем  те,  кто  стонал  и  звал  на
помощь?
   С рассветом мне нужно будет подняться на вершину  и  посмотреть,  что
находится за хребтом. Мое видение -  это  предупреждение.  Но  сейчас  я
настолько устала, что  не  могла  даже  повернуться,  все  тело  болело.
Слишком долго использовала я дар. У меня не осталось бы  сил,  даже  при
нормальном питании и достаточном сне.
   Я снова заползла в расселину и легла  так,  чтобы  был  виден  проход
между двумя холмами, а рядом положила ножи (кроме того, что использовала
в качестве проводника и который мне больше не хотелось трогать),  меч  и
прут, чтобы в случае необходимости было легче достать их. Хоть ночь тиха
и нет тумана, я ничему здесь не доверяла.
   Прислонившись к камню, я подумала о чародее - у него достаточно Силы,
чтобы наделить топор жизнью. Говорят, в старину среди  посвященных  было
немало мужчин. Только когда беженцы из  Эскора  достигли  Эсткарпа,  дар
стал принадлежностью только женщин. Этот человек не  похож  ни  на  один
известный мне народ. Но это юг, а мы не знаем, какие народы тут обитали.
Я вспомнила, что те, кто участвовал во взятии Горма, говорили, что среди
живых мертвецов колдеров было немало необычных людей неведомых племен.
   Давно ли произошло это бегство из тумана? Спасавшиеся, как я  теперь,
обнаружили скелеты. Может быть, происходило  это  совсем  недавно  и  те
четверо еще живы? Это бедное существо, которое я нашла... Она тоже могла
спастись из той же западни, но лишь для того, чтобы умереть  в  пустыне,
не сумев найти себе пищу.
   Завтра... завтра я узнаю... поднимусь и посмотрю!

Глава шестнадцатая

   Я так устала, что несмотря на голод  и  жажду,  заснула.  Очнулась  я
словно от команды, какой в бурю зовут моряков к парусам. Но усталое тело
отказывалось повиноваться. Я осмотрелась...
   Сон застиг меня у холма, в месте мертвых, рядом с оружием. Я с трудом
встала. Меня окутывал тусклый серый туман. Я стояла, пошатываясь, ничего
не понимающая, встревоженная.
   Первой смутной мыслью было, что я еще сплю. Но я  снова  жила  жизнью
той, которую видела с помощью ножа. Нож! Его со мной нет, нет и  другого
найденного оружия. В руке только прут, который я подобрала еще раньше.
   Я сильно ущипнула себя за руку. Да, боль я чувствую! Значит,  это  не
сон. Но как я снова могла оказаться в этом месте? Что-то  овладело  моим
телом и переместило меня сюда во сне?
   Я прислушалась (как та,  пленница  из  прошлого),  пытаясь  различить
голоса других людей, захваченных туманом. Но стояла такая тишина, что на
мгновение мне показалось, что я умерла.
   Тем троим, что вырвались из западни, удалось сделать  это  с  помощью
Силы. Мой дар подобен трепыханию птицы по сравнению с тем, что  мог  тот
разрисованный мужчина с топором. К тому же я была уверена, что  то,  что
вопреки моей воле привело меня сюда, может усилить свое принуждение.
   Мой дар... у меня нет топора... Я пренебрежительно взмахнула  прутом.
Потом  сунула  руку  под  одежду  и  извлекла  амулет.  Он  ослепительно
вспыхнул. Я сняла с шеи  цепочку,  на  которой  он  висел.  Помахала  ей
вокруг. И как перед топором, туман отступал. Он уже не окутывал меня так
плотно. Я медленно повернулась, держа амулет за цепочку и размахивая  им
во все стороны.
   Хорошо, что теперь у меня есть собственное средство  расчищать  путь.
Недалеко от меня один из холмов, и я направилась прямо к нему,  разгоняя
туман на ходу. Однако мне не помешал бы обзор местности. Нужно подняться
на вершину утеса, как я и собиралась накануне ночью.
   Я продолжала прислушиваться: звуки могли подсказать, что я  здесь  не
одна. По-видимому, густой туман создавал эту необычную  тишину.  Мне  не
нравилось ощущение, которое вызывала во мне эта тишина,  -  ощущение  не
ожидания, а какого-то предчувствия, что все  равно  окажусь  в  пределах
досягаемости  того,  кто  считает  меня   своей   добычей.   На   плотно
утрамбованной глине уже нет костей. Я добралась до холма и снова  убрала
амулет Ганноры, надев цепочку на шею. Камень продолжал светиться.  Земля
у подножия холма свободна. Подниматься не  трудно,  и  вот  я  уже  выше
тумана. Судя по высоте солнца,  сейчас  середина  утра,  и  лучи  словно
пронзают тело.
   Теперь я могла разглядеть то, что мне нужно, - стену утесов справа от
меня.  Спустившись  со  своего  наблюдательного  пункта,  я  постаралась
запомнить направление к ней. Потом, зажав амулет в руке, я погрузилась в
туман и добралась до каменной стены. Ее поверхность оказалась достаточно
неровной, чтобы я смогла по ней подняться. Пройдя около трети подъема, я
увидела место,  которое  помнила  по  своему  предыдущему  поиску.  Это,
несомненно, тот карниз, по которому я убежала из порта мертвых кораблей.
Я поднялась на него. Мне захотелось снова взглянуть на  то,  что  я  так
хорошо помнила по своему видению той, иной  жизни.  К  тому  же  я  была
уверена: это тот самый роковой залив, который я видела по просьбе нашего
отряда гораздо раньше.
   Отсутствие еды и воды  ослабило  меня.  Временами  я  останавливалась
отдохнуть, прижимаясь к стене карниза, и снова заставляла себя двигаться
дальше. И хоть иногда мне казалось, что не  хватит  сил  даже  чуть-чуть
переставить ноги, я наконец увидела залив.
   Именно его я видела в гадании и глазами той, другой.  Теперь  я  сама
смотрела на него, и зрелище оказалось таким подавляющим, что я  присела,
прижимаясь к стене и недоверчиво глядя на то, что находилось подо мной.
   Я считала гавань Варна большой. И знала, что  тот  залив,  в  котором
расположен Горм и порт которого  обслуживает  Эсткарп,  вероятно,  самый
большой на севере. Но этот...
   Возможно, из-за того, что в порту были  не  корабли-одиночки,  ждущие
груза и стоящие на большом расстоянии друг  от  друга,  а  он  был  весь
буквально забит кораблями, порт казался бесконечным. И  даже  со  своего
наблюдательного пункта наверху я не видела его конца на западе.
   Многие корабли лежали на берегу, казалось, их  сознательно  выбросили
туда. Некоторые превратились в груду обломков, вросших в песок, но  были
и другие, пришедшие позже. Мачты их упали, прогнившие  ванты  лежали  на
палубах.
   Тут были не только  парусники.  Нет,  были  и  другие  суда,  которые
напоминали отчасти тот, что привел в Горм капитан Харвик.  Один  из  них
просто огромный. Корабли, которые должны  были  пройти  через  врата.  И
здесь тоже царила тишина. Как везде на этом зловещем юге, здесь не  было
никаких птиц. И какими бы прочными ни выглядели некоторые палубы, на них
не было ни одного человека.
   Я отвернулась от этого огромного корабельного кладбища и посмотрела в
глубь суши. Снова воспоминания того дальновидения  подсказали  мне,  что
это кладбище на берегу моря не самое главное.
   Недалеко от утеса начиналась широкая лестница, вырубленная в камне  и
словно предназначенная для целой армии. Как и в  том  видении,  каменные
ступени  вытоптаны  людьми,  на  них  углубления  от  сотен  тысяч  ног,
прошедших за бесчисленные годы.
   Я смотрела на эту лестницу, и у меня внезапно появилось очень сильное
желание подняться по этим ступеням, последовать за  теми,  кто  проходил
здесь до меня. Но одновременно я ощутила там присутствие зла. Как  будто
на верху лестницы на самой вершине скалы, которой не было видно  отсюда,
разлагается  огромная  груда  отбросов.  Зловоние  вызывало  тошноту.  Я
разрывалась от этих двух желаний, не зная, что предпринять. И все-таки я
спрыгнула  с  карниза  на  берег  разбитых  кораблей.  Должно  быть,  их
притянула  сюда  Сила  -  невероятная  Сила,  которой  никто  не   может
сопротивляться.
   У меня под ногами оказался песок,  и  тут  вся  таинственность  этого
места исчезла. Я повернулась так стремительно, что потеряла равновесие и
упала на прогнившие доски, сломавшиеся под моей тяжестью.
   - Дестри!
   Невозможно не узнать голос леди Джелит. Я ослабила мозговую  преграду
от нежелательного влияния, которую поддерживала все  время  вблизи  этой
неведомой опасности.
   - Держись! - послышался приказ. - Мы идем.
   Я попыталась найти среди кораблей, потерпевших крушение, наш - может,
он уже вошел в залив, - но никакого движения не заметила.
   Я  не  сомневалась,  что  товарищи  используют  меня  как   указатель
направления, поэтому быстро нарисовала  в  сознании  картину  окружающей
меня местности.
   Но они приближались не со  стороны  залива.  Присутствие  мысли  леди
Джелит становилось все яснее и  отчетливей,  и  я  определила,  что  она
исходит с самого берега, на котором я стою, только  с  запада.  Судя  по
изменению в силе связи, они постепенно  приближались.  Я  говорю  "они",
потому что была уверена, что леди Джелит не  одна.  С  ней  другие,  они
поддерживают ее, подпитывают своей Энергией, чтобы она  могла  заглянуть
как можно дальше и найти то, что ищет. У меня возникла смутная  догадка:
то, что мы сейчас делаем, может привлечь к нам внимание зла. Леди Джелит
мгновенно уловила ее.
   - Да! Больше не нужно!  -  Тонкая  нить  связи  сразу  прервалась.  Я
осталась на месте, смотрела на запад и ждала.
   Но первым появился  кое-кто  другой.  Спрыгнув  с  палубы  одного  из
лежащих на песке кораблей. Вождь перебрался через  песок  и  подошел  ко
мне. Проходя мимо лестницы, он остановился и зашипел,  задрав  хвост.  И
вот он около меня. Я сидела на песке, не в силах  подняться.  С  громким
мурлыканьем он потерся головой о мою грудь, там,  где  висел  амулет.  Я
почесала его за ушами, и каждое прикосновение к его  шерсти  все  больше
ослабляло притяжение лестницы.
   Они следовали за котом. Леди Джелит, лорд Саймон, Кемок и Орсия и,  к
моему изумлению, два фальконера и капитан Сигмун.  Последний  шел  почти
боком, так отвлекали его внимание  корабли.  Дважды  я  видела,  как  он
покачал головой, а потом провел пальцами по глазам, как человек, который
видит перед собой действие волшебства.
   Он был так очарован, что продолжал не глядя пятиться,  чтобы  получше
рассмотреть корабли, и невольно оказался у самой лестницы. Я крикнула:
   - Нет, капитан! Подальше от лестницы!
   Он развернулся, посмотрел на меня, потом оглянулся. Нахмурившись, тут
же отошел от этой дороги к гибели - теперь я уже не сомневалась в этом.
   Они принесли с собой еду и дали мне  сушеной  рыбы  и  пресной  воды.
Конечно, это не пир, но я никогда ничего вкуснее не пробовала.  Закончив
есть, я поняла, что они ждут моего рассказа. И тут же поведала обо всем;
что произошло со мной с того момента, как я оказалась в море.
   Я знала, что, по крайней мере, леди Джелит может следовать не  только
за моими словами, но и за мыслью  и  потому  подтвердит,  что  я  говорю
правду. Ее больше всего заинтересовало место в моей истории  о  видении,
вызванном ножом. Хотя я была уверена, что  впервые  упомянула  об  этом,
когда на нем появилось лицо женщины Силы, и она это запомнила.
   Мой рассказ о  судьбе  одинокого  мореплавателя,  избежавшего  судьбы
своих товарищей, захватил всех. Когда речь  зашла  о  появлении  мужчины
Силы  с  его  топором,  все  слушали,  затаив   дыхание,   даже   обычно
невозмутимые фальконеры. Именно один из них задал первый вопрос, когда я
завершила свое повествование.
   - Что случилось с ними? С теми, кто выбрался из тумана?
   - Погибли? - предположил его товарищ. - Ты