Андре НОРТОН
    Лормт  1-3

    ПОРТ ПОГИБШИХ КОРАБЛЕЙ
    МОРСКАЯ КРЕПОСТЬ
    ИЗГНАНИЕ


   Андре НОРТОН
   ПОРТ ПОГИБШИХ КОРАБЛЕЙ

Перевод с английского Д. Арсеньева. OCR Брэйхед&Владимир Афанасьев


Анонс

   Андрэ Нортон - одна из самых популярных писательниц  за  всю  историю
мировой фантастики, более того, один  из  тех  редких  авторов,  таланту
которого в равной степени подвластны как жанр научной фантастики, так  и
жанр  фэнтези,  первая  и   пока   единственная   женщина,   удостоенная
Американской ассоциацией писателей-фантастов  высокого  титула  Великого
Мастера.  Однако  в  ряды  классиков  фантастической  литературы  нашего
столетия  Нортон  вошла  именно  благодаря  фэнтези  -  благодаря  своей
знаменитой эпической саге о  Колдовском  мире,  мире  могучих  героев  и
могущественных волшебников, уникальном,  бесконечно  оригинальном  мире,
полюбившемся миллионам читателей...

Летописец

   Было время, когда рукоять меча или игольного ружья были мне привычней
этого пера.  Теперь  я  записываю  деяния  других,  необычные  рассказы,
которые довелось услышать. То, что я стал летописцем, - это одна из  тех
шуток, которые судьба проделывает с человеком.
   В глуши Лормта трудно найти  себе  занятие.  Мне  повезло:  меня  все
больше влекло к знаниям, хотя и начал я с описания чужих дел. И мне  все
чаще и чаще приходит в голову мысль, что  моя  активная  роль  в  вечной
войне Света с Тьмой еще не закончилась.
   Меня зовут Дуратан, и я из Дома Харрида (сегодня это  уже  ничего  не
значит). Мне часто приходится выполнять поручения, связанные с изучением
семейных свитков многих  разобщенных  кланов,  но  до  сих  пор  мне  не
встретились упоминания о моих кровных родственниках.  Иногда  становится
так одиноко без родичей.
   Я родился в то черное время, когда герцог Ивьян объявил народ Древних
вне закона. Много крови тогда пролилось. Нянька привезла меня в Эсткарп,
но вскоре умерла от лихорадки, и меня воспитали в чужой семье.
   С тех пор моя судьба стала обычной для моего  народа-изгнанника.  Как
только я смог держать в руках оружие, меня стали учить им  пользоваться:
другого и не могло быть, когда дьяволы колдеры  натравили  на  нас  всех
врагов.
   В положенное время я стал пограничником,  добавив  к  умению  владеть
оружием знание местности и способность выживать в глуши. Только в  одном
отношении отличался я от своих соратников: умел  вступать  в  контакт  с
животными. Однажды я даже встретился со снежным котом, и  мы  посмотрели
друг другу в глаза. Потом этот  страшный  охотник  с  высот  ушел  своим
путем, а я на короткое время словно побывал в его пушистой  шкуре,  став
ему близким, как никто.
   Какое-то время после этого я был беспокоен и осторожен: боялся, что я
один из оборотней - существ, объединяющих в себе животного  и  человека,
способных быть то одним, то другим.  Но  у  меня  никогда  не  отрастали
шерсть или перья, клыки или когти. Поэтому я наконец признал, что у меня
просто есть особый дар и его нужно беречь.
   Во время службы на границе я встретился с младшими  Трегартами,  и  с
этого времени во мне росло желание заняться чем-то другим, а  не  просто
воевать и проливать кровь.  Из  этих  двоих  прославленных  воинов  меня
больше влекло к Кемоку. Отцом его был Саймон Трегарт, чужак, а матерью -
волшебница Джелит, которая не утратила  своего  волшебства,  даже  выйдя
замуж и родив. С ней связано и другое неслыханное событие: все ее  дети,
трое, были рождены одновременно. Их звали  Кемок,  Киллан  и  их  сестра
Каттеа, которую против ее воли заставили учиться волшебству.
   Братья примчались, желая помешать этому, но опоздали. Вернулся  Кемок
подавленным и тихим,  а  в  его  глазах,  когда  он  говорил  о  сестре,
появлялось  выражение  смертельной  тоски.  Он  задавал   вопросы   моим
товарищам, расспрашивал всех, кого встречал. Но мне кажется, он не узнал
того, что хотел, потому что мы, бежавшие из Карстена,  сохранили  меньше
древних знаний, чем их было в Эсткарпе.
   В одной из схваток, которые составляют нашу жизнь на  границе,  Кемок
был ранен. Рана оказалась  слишком  серьезной  для  нашего  целителя,  и
Кемока увезли с высот, которые мы охраняли. Вскоре после этого наступило
затишье, чуть ли не мир, и  наш  капитан  решил  отправить  посланца  за
припасами. Я вызвался поехать. После отъезда Кемока  я  чувствовал  себя
неспокойно и еще более одиноко.
   Чтобы выполнить задание капитана, потребовалось некоторое время, и  у
меня появилась возможность отыскать Кемока. Я всегда  с  большим  трудом
сходился с людьми и только с одним Кемоком  чувствовал  себя  просто.  Я
знал, что с самого исчезновения сестры он  что-то  ищет,  и  думал,  что
смогу помочь ему. Когда я справился о нем, мне  сказали,  что  рана  его
достаточно зажила и он отправился в Лормт.
   Тогда Лормт для нас  был  почти  легендой.  Это  хранилище  знаний  -
бесполезных знаний, как утверждали волшебницы, - древнее  города  Эс,  а
этому городу столько лет, что не хватит целой жизни, чтобы их сосчитать.
Волшебницы избегают этого города, даже  испытывают  к  нему  отвращение.
Говорили, что в его стенах скрываются ученые,  но  что  именно  они  там
делают, оставалось неизвестным.
   Вслед за Кемоком я отправился в Лормт. Правда, что на человека  может
быть наложен обет, - ему бывает поручено дело, от которого он  не  может
отказаться. Я не разгневал  никого,  обладающего  Силой  (насколько  мне
известно), чтобы на меня был наложен такой обет.  Но  меня  непреодолимо
влекло туда.
   Так я оказался вблизи  самых  необычных  зданий.  Четыре  башни  были
соединены стенами. Но по стенам не  ходили  часовые,  и  у  единственных
ворот не стояла стража. Ворота раскрыты и, очевидно, уже давно:  толстый
слой почвы не давал им закрыться. Внутри  были  здания,  не  похожие  на
крепость, а стены многих небольших строений напоминали просто развалины.
   Когда я спешился, к колодцу подошла за водой женщина. Я  спросил  ее,
где найти лорда. Она заморгала глазами, потом улыбнулась мне и  сказала,
что здесь лордов нет. Есть только люди, которые портят  себе  зрение  за
книгами, а сами книги иногда при этом рассыпаются.  И  я  отправился  на
поиски Кемока.
   Позже я узнал, что делами города занимается некто Квен (будучи моложе
и активнее остальных, он вынужден был этим заняться, так как  никого  из
ученых это не интересовало) и  хозяйка  Бетали,  придерживавшаяся  очень
низкого мнения о хозяйственных способностях мужчин.  Был  также  Вессел,
всеобщий слуга. Благодаря этим троим Лормт существовал и даже процветал.
   Среди ученых были не только мужчины. Я слышал о леди  Нарет,  которая
почти  всегда  держалась  в  одиночестве,  о  некоей   Пире,   известной
целительнице, кто она и откуда никому не было  известно.  Кемок  глубоко
уважал ее за знания: она помогла залечить его рану.
   Пять дней я провел с ним, с растущим возбуждением слушая  рассказы  о
его открытиях. Окружающие были настолько старше нас,  что  вполне  могли
быть нашими дедами. У каждого из них было свое дело и на нас не  хватало
времени.
   Вечером накануне моего отъезда я сидел напротив Кемока  за  одним  из
изъеденных  временем  столов,  отодвинув  в   сторону   груду   книг   в
прогрызенных червями переплетах. У Кемока в руке был небольшой  мешочек;
он доставал из него по одной хрустальные  бусинки,  которые  сверкали  в
свете лампы.
   Я, не раздумывая, протянул руку и  начал  раскладывать  эти  бусинки,
пока не появился  рисунок,  который  мне  самому  был  непонятен.  Кемок
кивнул.
   - Да, Дуратан, в тебе тоже есть знание. И веришь ты или нет, но  есть
у тебя и дар.
   Я смотрел на него с раскрытым ртом.
   - Я не женщина... - возразил я.
   Он улыбнулся мне.
   - Конечно, ты не женщина, Дуратан. Но позволь тебе сказать  вот  что.
Волшебницы, несмотря на всю свою силу, всего лишь  смертные.  И  в  мире
бесконечно больше тайн, чем известно нам. Я здесь немало узнал и  вскоре
смогу пойти своей дорогой. Возьми это. - Он собрал бусинки  и  сложил  в
мешочек. - Они тебе пригодятся.
   Когда я уезжал на следующее утро, он пришел к воротам проводить меня.
   - Если на нашу  землю  когда-нибудь  придет  мир,  товарищ  по  щиту,
приезжай сюда снова, потому что здесь можно найти большие сокровища, чем
те, которые мечтают отыскать знатные лорды с восточного берега. Да будет
с тобой удача, да будет счастлив твой щит!
   Но его пожелания не сбылись. Через месяц после возвращения,  когда  я
был в разведке, моя лошадь оступилась, и мы соскользнули в узкое ущелье.
Шансов на то, что меня отыщут, почти  не  было,  а  от  боли  я  потерял
сознание.
   Но  я  не  пришел  к  Последним   Вратам.   Меня   нашел   глухонемой
человек-зверь. Он вытащил меня из ущелья, при этом его грубое  обращение
причиняло мне еще большие  мучения.  Пришел  в  себя  я  в  доме  мудрой
женщины, у которой он служил. Все свое умение она направила на то, чтобы
спасти мою раздавленную ногу. Я  выздоровел,  но  понимал,  что  никогда
больше не смогу без труда ездить  верхом  и  пограничники  отныне  будут
нести службу без меня.
   С палкой в руке я заставлял себя ходить  ежедневно.  После  одной  из
таких прогулок я без сил упал на  стул.  Ко  мне  подошла  целительница,
держа в руке мешочек Кемока. Она  протянула  его  мне,  и  я  машинально
достал бусинки и высыпал их на пол.  По  какой-то  случайности  они  все
оказались одного цвета - синие, и упали они так,  словно  я  нарочно  их
выстроил: образовали стрелу, направленную к двери.  Я  почувствовал  как
будто кто-то отдал мне приказ. Пора заняться неведомым мне делом.
   - У тебя есть дар, - сказала мне женщина. -  Это  странно.  Берегись,
пограничник: мало кто встретит тебя доброжелательно. - И она бросила мне
мешочек, словно хотела побыстрее от него избавиться.
   Я решил снова  повидаться  с  Кемоком  в  Лормте,  а  до  того  помог
неуклюжему слуге обнести стеной травяной сад его хозяйки. И когда уехал,
у меня даже появилась небольшая  надежда,  что  я  смогу  избавиться  от
хромоты.
   Но когда я снова вошел в эти всегда раскрытые ворота, Кемока в Лормте
не было. Квен сказал мне, что десять дней назад Кемок  уехал  в  большом
возбуждении. И никому не сказал, куда едет.
   Я не знал и его цели. К тому же считал,  что  мое  увечье  будет  ему
помехой. И потому поселился в его комнате, отдав  в  общий  фонд  ученых
весь свой скромный денежный  запас.  На  короткое  время  мной  овладела
постыдная слабость, я негодовал на судьбу.
   Я  пытался  бороться  с  этим  отчаянием,  время  от  времени  бросая
хрустальные  бусинки.  Так  я  узнал,   что   могу   воздействовать   на
образующийся рисунок, даже изменять рисунки просто взглядом.
   Это открытие привело меня в читальные залы,  хотя  я  не  представлял
себе ясно, что ищу. В комнате Кемока я  нашел  его  записи  в  них  были
некоторые результаты его поисков. Но я чувствовал себя как в  лабиринте,
где легко заблудиться.
   Я попытался поговорить с  одним  ученым,  который  показался  мне  до
доступней других. Его звали Морфью, и он кое-чему научил меня.
   Нелегко было мне усидеть за книгами и свитками.  Когда  чувствовалось
необходимость в действиях, я уходил на  поля  ферм,  которые  поставляли
продукты в Лормт, и работал, упражняя ногу и заставляя себя  ходить  без
палки. Пира, хотя я сам не обращался к ней, пришла ко мне  и  предложило
помочь облегчить боль. Она одобрила  то,  что  я  делал  caм.  Это  была
женщина большой внутренней силы, но лишь случайно я обнаружил в  ней  не
только это. Однажды, когда я вернулся после работы на  полях,  испытывая
сильную боль, она застала меня с бусинками в руках.
   Я небрежно бросил их, и желтые  отделились  от  остальных,  образовав
рисунок двух глаз. Я видел такие глаза у птиц: эти  глаза  на  мгновение
словно ожили и взглянули на Пиру.  Я  заметил,  как  у  нее  перехватило
дыхание. Она как будто задыхалась. Я отвел взгляд от  глаз  на  столе  и
посмотрел  в  лицо  женщины.  И  про  себя  сказал:   "Она   из   народа
фальконеров!" Хотя мало кому приходилось видеть женщин фальконеров.
   Пира схватила меня за руку, повернула ее ладонью кверху  и  принялась
разглядывать, как изучают свиток с письменами.  Лицо  ее  стало  хмурым.
Неожиданно она выпустила мою руку и сказала:
   - Ты привязан, Дуратан. Как и почему - не знаю.
   И сразу ушла от меня.
   Я действительно был привязан к птичьим воинам,  хотя  еще  много  лет
этого не знал. Время шло, я не считал дни.
   А сила моя росла. То, что только  родилось  во  мне  при  встрече  со
снежным котом, усиливалось. Укреплялась и моя нога. Я  больше  думал  об
этом, чаще бросал бусинки, отыскивал птиц  и  мелких  полевых  зверьков.
Потом у меня появились и подопечные.
   Однажды случилась буря, а когда она  стихла,  я  отправился  на  край
дикой местности. Она отделена от Лормта лесом,  создающим  живую  стену.
Только в одном месте лес прорезает дорога, местами уже заросшая, и течет
река Эс. Тут я услышал скулеж, и прошло некоторое время,  прежде  чем  я
сообразил, что воспринял его не слухом, а мыслью. Я воспользовался  этим
плачем как указателем  и  вскоре  нашел  косматую  собаку,  придавленную
кустом шиповника. Собака породистая, хотя и очень худая, кожа да  кости,
со спутанной шерстью. Ошейника на  ней  не  было.  Когда  я  наклонился,
собака оскалила зубы и я  заметил  у  нее  на  морде  рубец  от  хлыста.
Посмотрев ей в глаза, в  которых  застыл  страх,  я  попытался  мысленно
успокоить и утешить ее. Она понюхала мои пальцы, потом лизнула их.
   К счастью, собака, в отличие  от  меня,  была  не  ранена,  а  только
придавлена; на ней оказалось несколько царапин. Когда я  снял  последние
ветки шиповника, удерживавшие ее,  она  встала  на  лапы,  встряхнулась,
сделала шаг от меня, другой. Потом оглянулась, вернулась  ко  мне,  и  я
ощутил ее благодарность.
   Так я нашел Равит, и она оказалась необычной собакой.  Раньше  с  ней
обращались жестоко, и она привыкла всех людей считать врагами. Но  между
нами не было никакой преграды. Я воспринимал ее мысли,  хотя  иногда  их
было трудно понять. Но мы постоянно общались, я находил это  интересным,
а ей это должно было казаться еще большим чудом.
   В Лормте бывали посетители, обычно один-два купца, которые  привозили
то, что не растет на наших полях, а также соль  и  железо,  которое  наш
кузнец Джантон использовал с большим мастерством. Заходили пограничники,
от них мы узнавали о ходе войны. Я расспрашивал о Кемоке всех, но только
один раз услышал о нем от заезжего конеторговца, который  продал  Кемоку
торгианца. Но больше я ничего не узнал.
   Время было беспокойное и  тревожное.  И  поэтому  я  часто  уходил  к
границам леса. Равит всегда бежала рядом со мной. Хотя мы  располагались
далеко от гор и разбойники  сюда  не  забредали,  я  все  же  чувствовал
необходимость в таком патрулировании.
   Морфью рассказывал мне как-то,  что  Древние  построили  этот  город,
окружив его стражей Силы, и  поэтому  тем,  кто  в  его  стенах,  нечего
опасаться. Тем не менее я взял лопату и сровнял  почву,  которая  мешала
воротам закрываться.
   Тревога моя усиливалась, и у меня выработалась привычка  каждое  утро
бросать кристаллы. Странно, но Равит при этом  каждый  раз  вставала  со
своей подстилки в ногах моей кровати и  приходила  смотреть.  Однажды  я
выбросил бусинки кроваво-красного  цвета  и  еще  серого  -  цвета  дыма
угасающего  костра.  Но  когда   попытался   поделиться   своим   дурным
предчувствием с Морфью, он покачал головой и сказал, что древние надежно
защищают нас.
   Мои предчувствия оправдались, когда прибыл отряд  пограничников.  Это
были не разведчики. И их не  послали  для  отражения  набега.  Все  свое
имущество они привезли на пони. И  от  людей  и  животных,  особенно  от
животных, исходило ощущение тревоги, необычной опасности.
   Командир пограничников собрал ученых, которые пожелали его выслушать,
и фермеров, чтобы передать предупреждение.  Мы  должны  уйти.  Пагар  из
Карстена собрал огромную армию, такой в этой части мира еще  никогда  не
видели. Авангард этой армии уже проник глубоко в горы на широком фронте,
и у Эсткарпа нет возможности остановить нашествие.
   - Но это больше не наша война, - сказал капитан. - Ибо Совет  прислал
Великий Призыв, и мы  направляемся  в  город  Эс.  Если  хотите  быть  в
безопасности, поезжайте с нами. Но не думайте, что мы  из-за  вас  будем
задерживаться.
   Квен посмотрел на ученых и заговорил:
   - Лормт хорошо защищен, капитан. - Он указал на стены и башни.  -  Не
думаю, чтобы где-нибудь мы были защищены лучше, чем за этими стенами,  с
тех пор как в них был уложен последний камень. Жизни вне этих  стен  для
нас нет. К тому  же  среди  нас  есть  мудрая  женщина  Бетали.  Она  не
волшебница, но обладает Силой.
   Капитан поморщился и повернулся к Джантону.
   - Тогда твои люди... - начал он.
   Джантон оглянулся, но вначале один, потом  другой  покачали  головой.
Кузнец пожал плечами.
   - Мы благодарим тебя, капитан. Но здесь так долго жили  наши  предки,
что если мы уйдем, то станем подобны зерну, унесенное с поля,  -  зерну,
которое пропадет без пользы.
   - Да будете вы  сами  виновны  в  своей  глупости!  -  резко  ответил
капитан. Он посмотрел на меня и снова  нахмурился.  Я,  дважды  выбросив
сегодня утром огонь и пепел  и  испытывая  тяжесть  предчувствий,  надел
кольчугу и вооружился.
   - Ты...
   Я уловил его мысль и рассердился. Но потом понял, что он имеет  право
презирать воина, который в  такой  момент  оказался  вдалеке  от  своего
отряда.
   Хромая, я вышел вперед.
   - Капитан, как пришел Великий Призыв?
   - От прорицательниц и соколов фальконеров,  -  ответил  он.  -  Совет
принял меры, но какие именно, нам не сказали. Мы  слышали,  что  корабли
салкаров готовы и ждут тех, кто согласен бежать.
   Потом он добавил:
   - Поедешь с нами?
   Я покачал головой.
   - Капитан, я нашел здесь приют, когда никому не был нужен. Я рискну и
останусь в Лормте.
   Пограничники уехали к реке, и я слышал их разговор о плотах.  Положив
руку на ворота, которые откопал, я подумал,  смогут  ли  они  выдержать,
когда ярость Карстена докатится до этого почти забытого уголка земли.
   Следующий день был ужасен. Я проснулся от воя Равит, ее страх  усилил
мой собственный. Все вокруг нас кричало о Силе, Силе проснувшейся,  Силе
рассерженной, Силе, готовой обрушиться.
   Даже самые сонные и выжившие из ума ученые почувствовали  ее.  То  же
самое было на фермах, поэтому фермеры с семействами скрылись за  стенами
Лормта.
   Мы с Квеном радушно принимали всех. Даже старый Пруетт, знаток  трав,
принес дары природы, которые могут  пригодиться  в  трудные  времена.  А
Бетали и Пира стояли рядом, и странным казался их  вид.  Они  как  будто
хотели разглядеть, что ждет нас впереди.
   И вот оно пришло - вначале  как  сильная  тяга.  Я  видел,  как  люди
покачнулись, и ощутил в себе то же самое притяжение. Пони закричали -  я
такого крика никогда не слышал, Равит  завыла,  и  ей  откликнулись  все
собаки с ферм. Потом...
   Я пережил это, как и все. Но у меня никогда не нашлось  бы  слов  для
описания случившегося. Как будто сама земля решила избавиться от  нас  и
всего, что мы вырастили на ней.  Солнце  не  пробивалось  в  наступившей
тьме. Тучи были чернее  ночи,  и  из  них  временами  вырывались  рваные
молнии.
   Кто-то схватил меня за руку, и при очередной вспышке молнии я  увидел
Морфью.
   - Они снова это сделали, сдвинули горы! - Он цеплялся за меня,  чтобы
я мог расслышать его слова.
   Много говорилось о волшебницах и их силе, но в эти часы они совершили
неслыханное - буквально передвинули южные горы. И погибли  Пагар  вместе
со всей своей армией и все, кто был  с  ними.  Падали  и  проглатывались
леса, умирали птицы и звери, реки покидали свои русла и находили  новые.
Погибал мир, в котором мы ж