атилась к человеку с топором.
   - Брат в Силе, как ты?
   Он продолжал  левой  рукой  растирать  правую,  хотя  совсем  недавно
искусно пользовался оружием, и  с  лезвия  топора  капала  темная  кровь
чудовищ.
   - Сестра в Свете, - голос его звучал низко и гортанно, а  говорил  он
на торговом языке с сильным акцентом, но мы его понимали. - Какая черная
магия владеет этим местом?
   Она покачала головой.
   - Не могу сказать тебе, знающий, потому что  по  такой  дороге  я  не
ходила. Мы пришли другим, более мрачным путем. Он кивнул.
   - Похоже, что так,  сестра.  Это  не  мужское  волшебство,  но  и  не
женское, хотя перед нами было лицо  женщины.  Она  призывала  бурю,  как
пастух созывает овец. Она поедает души и становится такой  сильной,  что
может перевернуть землю и вызвать огонь  из  моря.  Иногда  улов  у  нее
хороший и на призыв откликается много кораблей. И она пожирает тех,  кто
оказался на борту, чтобы начать снова...
   - Это Лакит.
   Откуда пришла мне эта мысль, я не знаю.  Но  я  тут  же  поняла,  что
сказала правду. Последний страж, названный в легендах салкаров, странный
ужас конца света.
   Все посмотрели на меня, но подтвердила одна леди Джелит:
   - Итак, это Лакит. Но оставил ее здесь кто-то более  сильный.  -  Она
посмотрела на голую стену. Солнце зашло, оставив на небе светлые полосы.
Тени удлинились, и лорд Саймон высказал вслух мою мысль:
   - А тьма тоже питает это?
   Человек с топором возразил:
   - Нет. Но в темноте оно  может  наблюдать,  ждать  и  строить  планы.
Однако оно не получило корма, как надеялось, и  потому  нам  нужно  быть
настороже.
   - Оно не живое, но ты говоришь о нем так, словно... - вставила я.
   - Это не та жизнь, какую мы знаем, - объяснила леди Джелит. - Что  ты
делаешь? - резко закончила она, увидев, как  Кемок  прошел  вперед  мимо
нас. Он спрятал меч в ножны и поднял руки на высоту плеч ладонями вверх.
И прежде чем мы смогли пошевелиться,  он  прижал  ладони  к  поверхности
куба, под тем местом, где появлялась голова. Голова самого  Кемока  была
чуть наклонена, и я, которая была ближе всех к нему, увидела, что  глаза
его закрыты, а на лице крайняя сосредоточенность.
   Не зная, что он собирается делать, я боялась  вмешиваться.  Остальные
разделяли мою нерешительность. Мы теперь все были рядом с ним и могли бы
схватить за плечи и оттащить его, но не решались.
   Я видела, как он нахмурился, потом на лице его появилась тень страха,
как у охотника, который тем не менее продолжает  преследовать  свирепого
зверя. Потом Кемок ахнул, и руки его упали. Он покачнулся и, несомненно,
упал бы, если бы его не подхватили лорд Саймон и человек с топором.  Они
отвели его от куба.
   Кемок тяжело дышал, хватая ртом воздух. Потом его глаза открылись.
   - Они еще там, те, кого оно захватило недавно. Я пытался позвать  их,
но они охвачены таким ужасом, что ничего не слышат. Если  бы  мы  смогли
прорваться к ним, тогда то, что их использует, было бы поражено. Но  для
этого потребуются годы, а у нас очень мало времени.
   - Где корабль, который мы нашли?
   Все удивленно посмотрели на меня. Ответил лорд Саймон:
   - Мы оставили его у южного края залива.
   "Далеко", - подумала я, но потом вспомнила о птицах. То, что по  суше
будет  долгим  и  трудным  путешествием,  для  крылатых  лишь  небольшая
прогулка.
   - На борту есть вещи, которые принадлежали ушедшим, - сказала я. -  А
разве не правда, что вещи, которые высоко ценились,  которые  берегли  и
часто надевали, сохраняют частицу души своего владельца? Давайте возьмем
с корабля то, что я там спрятала, и попробуем позвать заключенных здесь.
- Я кивнула в сторону куба.
   - Сокол! - Орсия первой поняла мою мысль. -  Пусть  фальконер  пошлет
свою птицу с сообщением.  Она  за  ночь  успеет  слетать  на  корабль  и
вернуться.
   Леди Джелит энергично кивнула.
   - Да, возможно, это правильное решение! Мы с тобой этим пользовались,
- теперь она обращалась к лорду Саймону. - Помнишь,  когда  мы  призвали
Силу против колдеров и использовали  для  этого  их  символ?  Как  тогда
отшатнулись их союзники? Пошлем за вещами! -  Она  сделала  два  шага  в
сторону лестницы и обратилась к человеку с топором:
   - А твой дар способен на это, брат?
   Он поставил топор у ног и занялся  многочисленными  карманами  своего
пояса. Там были мешочки, перевязанные тонкими прочными нитями.
   - Я слышал о таком призыве, но сам никогда не видел.  У  меня  другой
дар от  Верхнего.  Предоставьте  мне  сторожить  это  место.  Я  призову
часовых.
   Мы оставили незнакомца и спустились по лестнице. Спускаясь, я думала,
что многие поднимались по этой лестнице, но, наверно, только  нам  одним
удалось с нее спуститься. Было уже темно. Амулет Ганноры  светился,  как
фонарь, но его рассеянный  свет  не  распространялся  далеко.  Некоторые
старые корабли, те, что были погребены под более  поздними  пришельцами,
тоже слегка светились. Как в старинных преданиях, когда огни  вспыхивали
над неизвестными могилами, где лежали убитые, и горели так,  пока  убийц
не настигало мщение.
   При этом свете я увидела фальконеров и капитана Сигмуна.  Они  сидели
на песке На некотором расстоянии один от другого, и вокруг  каждого  был
начерчен круг. Мне  казалось,  что  песок  слишком  мягок,  чтобы  долго
удерживать форму, но круги оставались  четкими  и  ясными.  Трое  мужчин
посмотрели на лорда Саймона, и мне показалось, что в глазах  фальконеров
застыла холодная ярость. Птицы сидели у них на запястье, спрятав  голову
под крыло. Они спали.
   Заговорил капитан Сигмун, обращаясь к Кемоку.
   - Ну и чего вы  добились  наверху,  чародей?  Здесь  твое  заклинание
подействовало хорошо.
   - Будь благодарен за это, капитан, - устало отрезал Кемок.  -  Потому
что наверху есть нечто голодное, и вы послужили бы для него пищей.
   - Да? Ну, что ж, бывает необходимо драться,  но  бывает  и  так,  что
приходится оставаться в стороне. Вы вспороли этому едоку брюхо, чтобы мы
смогли освободиться?
   - Еще нет. Но мы пришли к вам за помощью...
   -  Разве  мы  не  можем  устоять  против  него?  -  выпалил  один  из
фальконеров. - Или мы плохая приманка? - Лицо у него было суровое, как у
всех фальконеров. Я знала, как ревностно они относятся к своей чести.  В
его собственных глазах  и  в  глазах  его  товарищей  то,  что  свои  же
удерживают его от участия в битве наверху, унизительно.
   - Но теперь ваше мастерство  может,  вероятно,  спасти  нас  всех,  -
вмешался лорд Саймон.
   Я знала, что  во  время  войны  с  колдерами,  он  сражался  радом  с
фальконерами и с тех пор представлял их интересы в делах Эсткарпа.  Сами
они не считали нужным говорить там, где правят женщины.  Для  фальконера
женщина гораздо более низкое существо, чем птица или конь, и мужчина  не
должен иметь с ней никаких дел на равных. Видимо, потому что лорд Саймон
давно завоевал их уважение, несмотря на то, что женат на волшебнице, его
слова подействовали на них.
   Они встали, и соколы  их  проснулись.  Один  забил  крыльями,  словно
готовясь к полету.
   - Чего ты хочешь, лорд? - Младший фальконер  подчеркнуто  не  обращал
внимания на женщин, а смотрел только на лорда Саймона. Тот поманил меня.
Я обошла полупогруженное в песок  бревно  и  приблизилась  к  ним.  Лица
фальконеров снова застыли.
   - Вот что, - меня не смутило их отношение. -  На  чужом  корабле,  на
котором мы  приплыли  в  эти  воды,  было  много  вещей,  принадлежавших
исчезнувшим членам экипажа и пассажирам. Большую часть,  этих  вещей  мы
вернули морю, чтобы они не привлекли Тьму. Теперь нам нужны  оставшиеся.
С их помощью мы можем разорвать чары, окружающие это место  и  принесшие
многим смерть. Если вы пошлете одного из соколов на корабль с сообщением
и он вернется с вещами - они легкие, и нести их  нетрудно,  -  Тогда  мы
получим новое оружие, которое хорошо нам послужит.
   Они по-прежнему не смотрели на меня, но я видела, что они все поняли.
Просто следуют давнему обычаю своего племени. Потом старший кивнул.
   - Смелое Крыло быстр, а ночь еще только началась. Если  то,  что  ему
предстоит нести, действительно легкое, он сможет вернуться к рассвету.
   - Хорошо, - ответил лорд  Саймон.  Он  достал  из  кармана  на  поясе
табличку. Их готовят из особого камня, они чрезвычайно тонкие, и на  них
можно писать,  стирать  написанное  и  писать  снова.  Он  протянул  мне
табличку и палочку для письма.
   Я попыталась ограничиться  как  можно  меньшим  количеством  слов.  И
сделала запись  в  кратком  стиле  салкаров.  На  корабле  легко  найдут
шкатулку  и  достанут  из  нее  драгоценности,  которые  я  не  решилась
выбросить. Скорее всего, это было какое-то  предвидение.  Что-то  внутри
меня подсказало, что эти вещи в будущем нам понадобятся. Я знала  только
одно: та, которая носила эти украшения, очень ценила  их,  и  они  могут
послужить ключом к кубу.
   Лорд Саймон отдал  табличку  с  надписью  фальконеру,  тот  осторожно
перевязал ее и прицепил к соколу. Кемок своим  мечом,  который  все  еще
светился, разрезал круг. Фальконер смог выйти. Он выпустил сокола, птица
поднялась в небо и исчезла.

Глава восемнадцатая

   Ночь тянулась долго. Дважды я поднималась по лестнице и  смотрела  на
куб. Усталость оставила меня. Я чувствовала себя такой же  сильной,  как
окружающие скалы, и продолжала  внимательно  наблюдать  за  местом,  где
появлялось лицо.
   Меня очень удивило, чем занимался человек с топором, когда  я  второй
раз поднялась наверх.  Из  множества  мешочков  он  доставал  порошки  -
разного цвета, как раскрашенный песок. У основания куба камень ровный. И
вот на это место он сыпал порошок из кулака, сначала одного цвета, потом
другого. Я хорошо видела это, потому что порошки  слабо  светились,  как
корпуса старых кораблей. Со всех четырех сторон куба  он  таким  образом
начертил странные фигуры. Я решила, что это символ  силы,  с  которой  у
него есть связь. Потом в углах, разделяющих рисунки, он  сделал  другие,
на это раз не такие большие. И вот вокруг крепости нашего врага возникла
армия стражей из разноцветного песка.
   Я сидела, скрестив ноги, и наблюдала за ним. Я знала, что это сила не
нашего мира. Но знала также, словно он сам мне сказал, что  в  ней  есть
нечто общее с царством  Ганноры,  что  она  рождена  землей  с  глубоким
уважением ко всему растущему.
   Закончив делать последний символ  из  песка,  он  подошел  ко  мне  и
впервые так пристально посмотрел на меня, как  будто  разглядывал  нечто
неизвестное. Потом указал на камень Ганноры.
   - Женщина Зерна.
   Не знаю, назвал ли он так меня или ту,  о  ком  я  сейчас  говорю.  Я
ответила именем, которое известно нам:
   - Ганнора.
   Он задумался - так человек пробует незнакомую пищу,  пытаясь  понять,
нравится ли она ему. Потом кивнул и тоже сел на некотором  отдалении  от
меня. Откинув голову, запел, но еле слышно.
   Во мне появилось нечто такое, что я ощущала  с  момента,  когда  ожил
камень богини. И мне не нужно было посылать ищущую мысль, чтобы  понять:
он призывает что-то покорное Ганноре, самой земле, которая может быть  и
плодовитой и истощенной.  В  зависимости  от  того,  какая  Сила  к  ней
приложена.
   Я знала, что в этом месте  трудно  возвести  барьер.  Мне  нужно  еще
освоиться с тем, что здесь есть. Нужны время и одиночество, нужно  найти
свой собственный путь. Пока ничего этого у меня не было. Но по мере того
как я слушала монотонные слова не от моего мира, все  новые  барьеры  во
мне рушились. Я уже не та, что начала это путешествие в страхе, что Тьма
овладеет мной... нет, на самом деле я...
   Однажды я услышала рассказ  старика  салкара  о  спокойной  земле  на
севере, граничащей с Ализоном. Там живет племя, с вождем которого, после
того как он наденет венец власти, нельзя говорить лично.  С  ним  всегда
девушка, к которой следует обратиться, даже если вождь  стоит  рядом.  И
сам вождь говорит только с ней, а она уже обращается  к  просителю.  Мне
это показалось глупым, но древние обычаи часто кажутся такими  тем,  кто
не знает, что их породило.
   Может быть... может быть, у Силы  есть  такие  же  посредники,  такие
девушки,  которые  стоят  между  просителем   и   желаемым?   Волшебницы
используют Силу как  орудие,  она  для  них  не  наделена  человеческими
свойствами.  Давно  считается,  что  только  Тьма  привлекает   к   себе
служителей, сама оставаясь в тени.
   Кто же я теперь? Несомненно, посредница Силы, о размерах  которой  не
имею представления. Я взяла в руки амулет, он был теплым. Снова  ко  мне
вернулось ощущение  целеустремленности  и  непобедимости,  с  которым  я
поднималась по лестнице. Человек с  топором  больше  не  пел,  он  сидел
молча, положив оружие на колени.  Он  походил  на  осажденного,  который
подготовил все средства обороны и теперь решительно ждет нападения.
   - Ты один здесь, брат в Силе?  -  спросила  я.  Мне  хотелось  узнать
судьбу той, чей нож открыл передо мной двери видения.
   Его руки снова потянулись к карману  на  поясе.  Он  достал  из  него
чашечку с присоединенной к ней длинной полой трубкой. Из другого кармана
взял две щепотки вещества, показавшегося  мне  сухой  травой,  и  плотно
набил ее. Потом стал тереть щепкой по камню, пока она не загорелась.  Он
поднес огонь к содержимому чашечки, затянулся из трубки и  выпустил  изо
рта облако дыма. Ароматный дым перебил кладбищенский запах этого места.
   - Есть и другие...
   Не знаю, почему он  так  долго  не  отвечал  на  мой  вопрос.  Может,
по-прежнему не доверял нам?
   - Не каждого может захватить это. - Он поглядел на куб. - Есть  нечто
такое, к чему он не может прикасаться. В глубине материка, -  он  указал
на восток, - жизнь трудна, но жить можно и люди живут там.
   Я расспросила бы его еще, мне  очень  хотелось  узнать  судьбу  троих
спасшихся из тумана, но в этот момент по лестнице поднялась леди  Джелит
и медленно направилась к нам, с удивлением глядя на  рисунки  из  песка.
Кончиком пальца она начертила в воздухе похожий рисунок, и  он  вспыхнул
синим светом. Я знала, что все рисунки повторять она не станет, чтобы не
истощать свою силу. Человек с топором вскочил, держа в руке  трубку.  Он
внимательно наблюдал.  Потом  сам  начал  действовать.  Поднял  руку  на
уровень плеча, ладонью наружу, провел большим  пальцем  вперед  и  назад
поперек остальных сомкнутых пальцев. Я видела приветствие равных.
   - Ты не спишь? - поинтересовалась леди Джелит.
   - Перед Женщиной, которая не спит. - Он  кивнул  в  сторону  куба.  -
Замышляет тьму для всех нас... и не только для нас.  Ищет  пищу,  потому
что стремится к свободе. А чтобы стать свободной,  разорвать  наложенные
на нее путы, она должна быть сильной.
   - Это часть врат, - проговорила леди Джелит. - Но те, кто открыл  эти
врата, обратили их ко злу.
   - Лакит? - предположила я.
   Она покачала головой.
   - Когда посвященный открыл врата  и  прошел  через  них,  он  оставил
стражей. Отдал приказ, чтобы врата были готовы к  его  возвращению.  Да,
Лакит была одним из таких стражей. Но прошло время, слишком  много  лет.
Посвященный не вернулся, а в  схеме,  оставленной  им  для  собственного
возвращения, появились искажения. Может быть, они возникли,  потому  что
оставленная стражем  Лакит  сама  стремилась  к  власти  и  свободе.  Но
победить ее можно, только полностью уничтожив схему.
   - Она хочет слишком многого. - Я встала. Соколу вернуться  еще  рано.
Но мне не сиделось. Было тревожно, как перед серьезным испытанием.
   -  Есть  часовые,  -  напомнил  человек  с  топором,  снова   вдохнул
содержимое своей трубки и выдохнул ароматный дым.
   - И могучие, брат в Силе,  -  согласилась  леди  Джелит.  -  Но  ночь
длинная, и все мы будем рады ее концу.
   Она немного постояло, повернувшись к лестнице, как будто ожидала, что
я присоединюсь к ней. Но я покачала головой.  Человек  с  топором  будет
общаться со своими посыльными и стражами. А я... мне нужно разобраться в
самой себе. Что-то происходило во мне, рождалось необычное.  Иногда  мне
казалось, что я закричу  или  ударю  по  камню  руками,  чтобы  сдержать
накапливающуюся во мне энергию. Возможно, я не посредница  Ганноры  -  я
вообще о таких не слыхала, - но готова поклясться любой известной  людям
клятвой, что теперь принадлежу ей целиком,  плотью  и  кровью,  душой  и
сердцем.
   Поэтому я снова села перед кубом и принялась думать о Лакит,  о  том,
какой она была когда-то. Теперь  я  была  уверена:  она  не  принадлежит
нашему миру. При этом я нежно поглаживала камень Ганноры, и  в  нем  все
время извивались и переплетались разные цвета. И хоть я старалось думать
только о Лакит, мысленно увидела нечто совсем иное.
   ... Я высоко в воздухе, как  сокол,  над  этим  заливом,  заполненным
мертвыми кораблями. Но есть и одно изменение: куб превратился в  квадрат
обрушившихся стен, стены сменились щебнем, а щебень стал  пылью  -  само
время стало здесь оружием.
   У стен лежали тела, и я знала, что, если захочу, смогу  увидеть  лицо
каждого. Но я не буду этого делать, потому что это  предвидение,  а  оно
всегда приносит несчастье тем, кого касается. И я не стала задерживаться
в этом роковом месте,  где  установлена  стража  врат;  меня  подхватило
свежим ветром и понесло в глубь суши. Я пролетала над пустынной  землей,
где раньше были только высохшие  растения.  Но  теперь  земля  покрылась
свежими всходами. Тут растет трава, а позже  будут  и  деревья.  Мертвая
земля оживала.
   Я увидела деревню с домами из камня. Между домами ходят  люди,  но  я
опять не стала вглядываться в их лица. Мой путь лежал дальше от моря  на
восток. Там река, остатки моста, от него ведет прямая и широкая  дорога,
какие  строили  Древние.  А  окружающая  местность  напоминала  Эсткарп,
которого не коснулась война.
   Высоко на холме у дороги находится одно место. Сердце мое дрогнуло от
радости. Сюда устремилась бы я, отдав все, что имею, и взяла бы то,  что
мне нужно. Но я и этого не сделала. Время еще не пришло. Но, как всегда,
дальновидение сказалось благоприятно на мне...
   Открыв глаза, я увидела череп, и он смеялся, устремив на меня  полные
злобы глазницы. Я поняла, что Лакит с помощью моего же дара увидела  мое
будущее путешествие, но считает его всего лишь сном, который никогда  не
осуществится.
   Впоследствии я так и не могла понять, на самом ли деле  видела  тогда
Лакит. Но не сомневалась, что она знала о  моем  поиске,  знала,  что  я
увидела. И вот череп внезапно исчез, словно по щелчку пальцев.  Исчез  и
человеке топором. Чуть погодя он  появился  из-за  куба,  но  больше  не
курил. В руке у него было резное дерево, а к нему прикреплены две нити с
подвешенными костями и клыками. Он тряс этим орудием,  и  кости  стучали
друг о друга.
   По лестнице поднимались четверо: Лорд Саймон,  Кемок,  Орсия  и  леди
Джелит. Лорд Саймон положил руку на рукоять  меча,  хотя  в  предстоящей
битве если и удастся одержать победу, то не оружием. Леди Джелит несла в
руке небольшой мешочек. Она передала его мне.
   На востоке небо посерело: наш посыльный вернулся даже раньше, чем  мы
предполагали. Осталось проверить, правильна ли моя догадка и послужит ли
то, что он принес, оружием. Но этого я еще не знала. Я закрыла  сознание
и от того, что предвидела:  от  картины  разрушения  куба,  чтобы  такое
видение не принесло нам всем горе, как не раз бывало в прошлом.
   Я  раскрыла  мешочек  и  вытряхнула   его   содержимое   на   ладонь.
Драгоценности уловили свет моего камня, и в них  вспыхнули  разноцветные
искры.  Я  обернула  ожерелье  вокруг  ладони,  прижимая  им   остальные
предметы, остановилась перед кубом. Но  вначале  посмотрела  на  пятерых
людей, разделяющих со мной  опасность.  Хотя  первый  шаг  против  врага
предстоит сделать мне, все они принимали участие в происходящем.
   Как Кемок, я приблизилась к той  же  стороне  куба,  чуть  расставила
ноги, стараяс