ость
живительной влаги и тянулось туда, вниз. Неважно, что  он  не  может  пока
увидеть ее; она тут, рядом - свежая, прозрачная, спасительная вода!
     Иеро еще раз внимательно обозрел дно  ямы.  Несмотря  на  нестерпимую
жажду, суровая выучка школьных времен удерживала его: если в кратере  есть
вода и эти странные растения, значит, почти  наверняка  там  существует  и
другая жизнь, а это всегда опасность. Как раз рядом с  подобными  оазисами
хищники обычно поджидают добычу... Путник снова и снова оглядывал впадину,
стараясь угадать, что может таиться в темноте пещер и глубоких расселинах.
Но все оставалось до странности неподвижным и застывшим.
     Наконец он не выдержал и осторожно, шаг за шагом, принялся спускаться
вниз, стараясь держаться поближе к высокой глиняной насыпи, начинающейся у
верхнего края ямы и сбегающей до самого дна, и ни на мгновение не выпуская
из  виду  странные  растения.  Почти  преодолев  уклон,  священник   вновь
остановился, и стал внимательно оглядываться в поисках того,  что  он  мог
упустить. Ведь даже в таком неуютном месте кроме непонятных  "бочонков"  и
"зонтиков" должны обитать другие  живые  существа,  насекомые  например...
хотя, стоп! Да, что-то такое тут есть!
     Прямо перед  ним  поднимался  невысокий  земляной  холмик  с  сотнями
крохотных ходов и выходов, проделанных в его склонах; вокруг него  сновали
крохотные букашки. Впервые за много часов Иеро позволил  себе  улыбнуться.
Этот  непонятным  образом  оказавшийся  здесь  муравейник  был  первой   и
единственной пока ниточкой, которая связывала  его  с  родным  миром.  Как
завороженный священник наблюдал за цепочкой маленьких, но отчаянно  смелых
козявок,  уверенно  марширующих  по  песку  куда-то  прочь  от  дома.   Он
машинально отметил, что все муравьиные тропы почему-то проложены как можно
дальше от растений.
     Объяснялось  это  весьма  просто.  Стоило  только  колонне   муравьев
миновать невидимый барьер, отделяющий  ее  от  ближайшего  "бочонка",  как
безжизненно  висевший  лист  метнулся  вперед  атакующей  гадюкой.   Конец
муравьиного построения слизнуло, будто языком, а лист свернулся в трубку и
склонился к появившемуся на вершине бочонка отверстию. Пасть растительного
хищника  смачно  сглотнула,  и  очищенный  красно-коричневый  хлыст  вновь
бессильно опустился на песок.
     Иеро озадаченно уставился на "бочонок". По высоте он не  доходил  ему
даже  до  колена,  но  дальше  в  яме  росли  настоящие   великаны,   выше
человеческого роста, с толстенными стволами. Он снова устремил  взгляд  на
спешащих куда-то муравьев, которые, казалось, совершенно не заметили того,
что добрая четверть марширующей колонны внезапно  исчезла.  Понаблюдав  за
ними,  священник  окончательно  убедился,  что   насекомые   действительно
стараются избегать любой растительности, вне  зависимости  от  ее  вида  и
высоты. Несомненно, у них есть на то серьезные причины.
     Он поставил одну ногу на дно ямы, потом другую,  и  огляделся.  Внизу
жара уже не так сильно донимала измученное тело,  а  воздух  казался  даже
немного влажным. Но где же, черт возьми, вода?
     Это маленькое  богохульство  позволило  ему  перебороть  подступающую
слабость и собраться с силами. Опустившись на колени и  очистив  разум  от
мыслей, он позволил интуиции указать дорогу к цели. После минутного транса
Иеро увидел, что его руки вытянуты куда-то  на  северо-восток.  Встав,  он
побрел в этом направлении,  тщательно  огибая  все  попадавшиеся  на  пути
растения.
     Метс был настолько измучен, что телом управляло  скорее  подсознание,
чем разум; впрочем, Иеро мог доверять инстинктам, уводившим его из опасной
зоны, когда куст-бочонок  начинал  зловеще  изгибаться  или  остроконечная
трава с тихим шипением хищно устремляла стебли в его сторону. Так,  словно
хранимый волшебством, Иеро ковылял от одной ловушки к  другой,  сворачивая
чуть ли не на самом краю и в то  же  время  твердо  выдерживая  намеченный
маршрут.
     Очень скоро он очутился в тени одного из утесов, подобно гнилым зубам
торчавших по краям ямы. Возможно, кому-то жара здесь показалась бы  просто
невыносимой; ему же, ушедшему наконец из-под палящего покрывала  солнечных
лучей, почудилось, что из раскаленной духовки он попал под своды  ледяного
дворца; по всей видимости, именно это и  привело  его  в  чувство.  Однако
нельзя сказать, что Иеро почувствовал себя лучше, - теперь  он  дрожал  от
колода; к тому же  огромный  утес  загораживал  солнечный  свет,  так  что
разглядеть что-либо у  его  основания  не  удавалось.  Священник,  вытянув
вперед руки, попытался прогнать застилающую глаза темную  пелену  и  вдруг
понял, что стоит на краю обширной лужи с прозрачной чистой водой.
     Она простиралась в обе стороны, насколько хватало глаз, а дальний  ее
конец скрывался  где-то  в  тени.  Камень  под  ногой  священника  отдавал
приятным холодком. Отбросив осторожность, Иеро со стоном повалился в лужу.
     Только железная самодисциплина спасла странника от немедленной гибели
- он позволил пересохшим губам  сделать  лишь  один  осторожный  глоток  и
перевернулся на спину, чтобы  благословенная  влага  постепенно  пропитала
воспаленную кожу. Многие на его месте  поглотили  бы  огромное  количество
воды  и  очень  скоро  отправились  бы  на  тот  свет  -  от   внутреннего
переохлаждения или разрыва желудка, - но Иеро опять  выручил  выработанный
годами инстинкт самосохранения. Он подсказал, что сейчас смерть близка как
никогда. Стиснув  зубы,  священник  справился  с  желанием  осушить  одним
глотком все озерцо.
     Он  пролежал  в  луже  несколько  часов,  выпивая  небольшие,  строго
отмеренные порции влаги через определенные промежутки времени.  Вода  была
немного кисловата на вкус, зато абсолютно без вредных примесей. Иначе  его
чувства, натренированные в распознавании всевозможных ядов,  не  замедлили
сообщить об этом. Но нет - это была всего лишь  обыкновенная  вода,  разве
что с небольшой примесью соли. И Иеро, зажмурившись, блаженствовал в  ней,
с удовольствием ощущал, как она пропитывает высохшие мускулы.
     Постепенно разум возвращался к нему, и одновременно просыпалась новая
потребность, которую тоже следовало немедленно утолить, -  он  чувствовал,
что просто умирает от голода и готов съесть все, что только попадется  под
руку.
     Священник бросил внимательный взгляд вверх, на каменный  утес,  затем
вниз - на гранитное ложе озерца. Очевидно, каменная  чаша  выполняла  роль
своеобразного  резервуара,  где  накапливалась  столь  редкая  в   пустыне
дождевая вода. Да, просто здорово, что он таки  добрел  до  нее!  Или  был
завлечен  сюда  хитростью.  Некоторое  время  Иеро  обдумывал  эту  мысль,
неожиданно пришедшую ему в голову, затем отбросил ее. С потерей ментальных
способностей метс стал больше рассчитывать на интуицию, а она пока что  не
подавала тревожных сигналов.
     Наконец он впитал в себя  столько  жидкости,  сколько  мог  удержать;
покрывшаяся мурашками кожа и постепенно усиливающееся онемение конечностей
вовремя подсказали ему,  что  пора  выбираться  из  холодной  ванны.  Иеро
послушно вылез из  лужи  и  уселся  у  ее  края,  прислонившись  спиной  к
массивному валуну. Небо вдали потемнело, и священник удивленно отметил про
себя, что он,  по  всей  видимости,  провалялся  здесь  почти  весь  день.
Несмотря на стремительно выраставшие тени, солнце все  еще  дарило  тепло,
так что он вскоре согрелся и перестал дрожать.
     Теперь, порядком восстановив силы, Иеро принялся  наблюдать  за  тем,
как готовится ко сну населяющая  кратер  растительность,  и  на  этот  раз
отметил гораздо больше  интересных  подробностей.  Воздух  был  совершенно
неподвижным, однако казалось, что свежий ветерок легонько колышет стволы и
листья  засыпающих  растений.  Красноватые   "бочонки",   скатав   длинные
листья-хлысты в спираль,  бережно  пристроили  их  у  себя  на  макушке  и
моментально стали похожими на головы  дородных  матрон  в  накрученных  на
бигуди локонах. Столь  агрессивная  днем  высокая  трава  почти  полностью
втянулась в  землю,  оставив  на  поверхности  только  острые  кончики,  а
"морские звезды"  каким-то  образом  забрались  внутрь  мясистых  стеблей,
наверху теперь качались лишь небольшие забавные хохолки. Странный мирок  в
кратере словно по волшебству преобразился, став  еще  более  загадочным  и
непонятным.
     Уже давно на притихшую впадину  легким  облачком  упала  темнота,  но
Иеро,  замерев  за  облюбованным  им   камнем,   по-прежнему   внимательно
всматривался и вслушивался,  сжимая  в  руке  острый  обломок  сталактита,
найденный им на вершине скалы-башенки. И вскоре в ночной тишине  раздались
осторожные, едва различимые звуки - те  самые,  которые  он  так  надеялся
услышать.
     Кто-то тихонько попискивал и  скребся  неподалеку  от  его  каменного
убежища. Привыкшие к темноте глаза священника различали какие-то маленькие
тени, быстро шныряющие туда-сюда по остывшему песку. И вот, совсем рядом с
ним, внезапно появилось небольшое, похожее на комнатную собачку  существо.
Оно вперевалочку потрусило к одному из мясистых стеблей,  внутрь  которого
спряталась  "морская  звезда",  и,  подрагивая  хвостом,  принялось  сочно
похрустывать мякотью. Иеро отметил, что в дневное время  ничего  подобного
не случалось. Значит, ночью впадающие в спячку растения-хищники становятся
совершенно  беззащитными.  И  теперь  он   мог   убедиться,   что   многие
безнаказанно пользуются этим.
     Самозабвенно набивающая желудок зверюшка, казалось, забыла обо всякой
осторожности, и священник, долго ожидавший подходящего момента, ударил как
молния. Маленький  череп,  хрустнув,  раскололся,  и  еще  подергивающееся
тельце упало к его ногам.
     Подобрав добычу, Иеро внимательно осмотрел ее.  Мертвый  зверек  имел
вполне нормальный вид, его зубы напоминали резцы грызуна, а цепкий  хвост,
свернутый кольцом, смешно укладывался прямо на спину. Ушные отверстия были
совсем скрыты в толще меха, а небольшие круглые глаза -  глубоко  посажены
на заостренной мордочке.
     Иеро сразу определил, что убитое животное, несомненно, млекопитающее;
его теплая кровь, вытекавшая из раны, на вкус оказалась  почти  такой  же,
как у него самого. Короче говоря, ужин находился у него в руках, и  теперь
оставалось лишь съесть его.
     Почти наверняка знатоки придворного этикета сейчас ужаснулись бы  при
виде теш, что вытворяет их  принц,  но  Иеро,  проведя  немало  лет  среди
Стражей Границы, в условиях, которые позволяли выжить только самым крепким
и приспособленным, умел вовремя отказаться от цивилизованных привычек.  И,
когда очень хотелось есть, он ел. Ел то, что попадалось под руку. Если  не
было огня, чтобы приготовить мясо, он ел его сырым.
     Одним рывком содрав  со  спинки  животного  шкуру,  священник  вонзил
крепкие зубы в загривок. Прожевать жесткое мясо было довольно  трудно,  но
это его ничуть не тревожило. Главное - есть чем набить желудок, и, по всей
видимости, еще не один раз. Проглотив несколько кусков,  Иеро  пробормотал
короткую благодарственную молитву и затем снова начал работать  челюстями.
Куски жилистого и не слишком вкусного  мяса  тем  не  менее  скользили  по
пищеводу с удивительной легкостью. Если бы оно оказалось  непригодным  для
еды, неприятная тяжесть в животе уже давно известила бы об этом,  и  тогда
пришлось бы как можно скорее отправить его обратно.  Однако  желудок  Иеро
блаженствовал, и вскоре  он  ощутил,  как  возвращаются  утраченные  силы.
Завернув остатки трапезы в содранную шкурку, он поднялся на  ноги  и  стал
придирчиво  осматривать  близлежащие  склоны  в  поисках  подходящего  для
ночлега убежища. Он наелся и утолил жажду. И теперь  у  него  было  только
одно желание - забиться в безопасную нору и поспать.
     Его глаза обежали залитую лунным светом  чашу  кратера,  где  одиноко
темнели силуэты спящих растений, и отыскали справа, в бледном лунном свете
несколько зияющих отверстий. По песчаному  дну  все  еще  изредка  сновали
маленькие юркие тени,  -  видимо,  гибель  одного  из  ночных  пожирателей
растений осталась незамеченной. Несомненно, в темноте вокруг скрывались  и
другие охотники за теплым мясом,  и  ему  придется  вести  себя  предельно
осторожно. Закинув за плечо окровавленную шкурку и поудобнее  пристроив  в
руке  каменный  обломок,  Иеро  бесшумно  зашагал  к   чернеющим   впереди
отверстиям. Через несколько десятков ярдов лужа по правую руку  кончилась,
и одновременно  истончился,  слившись  с  верхним  краем  кратера,  карниз
огромного утеса, закрывавший небольшое водохранилище от  солнечных  лучей.
Священник глубоко вдыхал свежий ночной воздух, прислушиваясь к наполняющим
его шорохам. Очевидно, обитатели тихого оазиса еще не  почувствовали,  что
их компания пополнилась новым членом, причем гораздо  более  опасным,  чем
все остальные вместе взятые.
     А этот  последний  ощущал  себя  чуточку  утомленным,  хотя  вот  уже
несколько  часов   его   не   покидало   непривычное   чувство   душевного
умиротворения. Впервые за много дней на  него  никто  не  охотился,  и  он
наконец перестал быть пленником или загнанной дичью для  идущих  по  следу
врагов, с которыми не мог бороться на равных. Метс сам победил  пустынного
демона, сам нашел воду и  пищу  и  уже  совсем  скоро  обретет  подходящее
укрытие. Он выжил. Господь не отвернулся  от  своего  слуги,  за  что  тот
бесконечно благодарен Ему. Однако глубоко в  душе  Иеро  испытывал  вполне
законное чувство гордости. Наставники в Аббатстве не могли, подобно  Богу,
сотворить человека из глины. Зато они умели подобрать нужного  человека  и
научить его справляться с любой бедой. А этого как  раз  и  желают  Бог  и
Церковь - научить людей бороться до конца и не  поворачивать  на  полпути.
Очень  простое  желание  и,  как  большинство  подобных  желаний,   весьма
трудновыполнимое.
     Иеро  остановился  перед  первым  углублением  и  осторожно  заглянул
внутрь. Слишком мелкое - даже не пещера, а, скорее, каменная ниша.  Второе
и третье оказались всего-навсего узкими разломами в скальной  поверхности,
а вот  четвертое  уже  почти  удовлетворяло  его  требованиям.  Достаточно
широкий ход вел в закругленной формы  пещерку,  где  путник  мог  свободно
вытянуться во весь рост; в то же время входное  отверстие  было  настолько
мало, что не составляло  труда  надежно  забаррикадировать  его  в  случае
необходимости. Дальний угол  пещеры  был  завален  грудой  мусора:  сухими
ветками, булыжниками и костями. По всей  видимости,  раньше  здесь  обитал
какой-то хищник, но, судя по запаху, бывший  хозяин  давно  оставил  нору.
Иеро старательно  заложил  вход  валявшимися  на  полу  ветками,  так  что
осталась только маленькая дыра для поступления свежего воздуха. Выбрав  из
мусорной кучи веточки помягче и обрывки шкур, он соорудил себе нечто вроде
изголовья, выкопал в песке удобные углубления для туловища и ног и наконец
предался долгожданному отдыху. Чувства его оставались постоянно настороже,
и священник полагал, что  проснется  вовремя,  если  какой-нибудь  слишком
ретивый хищник вдруг захочет свести с ним знакомство.
     Впервые  за  многие  дни  тело  расслабилось,   мышцы   и   сухожилия
освободились от непосильной нагрузки, но сон  почему-то  не  шел  к  нему.
Впрочем, метс даже не пытался приблизить  дремоту:  любой  отдых,  даже  с
открытыми глазами, был благом для измученного  организма.  Хотя  тело  его
оставалось еще истощенным и усталым, но  мозг  и  нервная  система  сумели
восстановиться быстрее. В таком случае, решил Иеро, он может отважиться на
несколько небольших экспериментов,  потому  что  в  его  положении  нельзя
пренебрегать  даже  малейшим,  самым  крохотным  преимуществом.   И   если
подвернулось время, чтобы попробовать восстановить  хоть  какой-нибудь  из
утраченных талантов, этим, несомненно, стоит заняться.
     Сначала он попытался медленно  и  осторожно  высвободить  сознание  и
выйти за пределы приютившей его тесной пещерки. Стараясь  собрать  воедино
крупицы былой мощи, священник снова и снова пробовал установить ментальный
контакт с крохотными аурами населяющих дно кратера зверюшек,  прочесть  их
несложные  мысли,  нащупать  в  кромешной  мгле  едва  различимые  искорки
индивидуальностей, отличающие живое от неживого.
     Возможно, в конце концов ему удастся восстановить  все  или  мстя  бы
часть прежних  способностей.  Интересно,  вернется  ли  боевое  ментальное
искусство, нажитое тяжким трудом? Не выдадут ли эти  неосторожные  попытки
его убежища? Что, если Нечистый снова обнаружит его?  Сумеет  ли  он  себя
защитить? К сожалению,  ответов  на  подобные  вопросы  у  него  не  было,
впрочем, как и выбора,  -  во  что  бы  то  ни  стало  он  должен  вернуть
потерянное мастерство.
     Но через некоторое  время  все  же  пришлось  остановиться,  признать
тщетность попыток. Иеро мог видеть и слышать, ощущать вкус пищи и  запахи,
но врожденная способность к телепатии, развитая годами  обучения,  похоже,
ушла навсегда, а с ней  -  навыки,  которые  он  приобрел  самостоятельно,
искусство, позволившее ему победить не одного адепта Темного Братства,  не
одного могучего врага. Иеро не удалось сдержать вырвавшийся из груди стон.
Как это несправедливо! Нечестно отобрать у человека самое  мощное  оружие,
загнать его в ловушку и оставить  без  сил,  так  что  он  не  может  даже
защищаться! Будь ты проклят, Нечистый, вместе со всей дьявольской наукой!
     Но вдруг, словно очнувшись, метс прекратил оплакивать свою несчастную
судьбу. И что это на него нашло? Пусть утрачены ментальные способности, но
все остальное осталось! Разве аббат Демеро давным-давно  не  предупреждал,
что великий  грех  считать  себя  объектом  особой  божьей  милости.  Иеро
вспомнил строгое лицо наставника, и мимолетная  улыбка  тронула  опаленные
солнцем губы. "Да, учитель, - благодарно подумал он, - я снова человек".
     Пусть способности, заработанные  дорогой  ценой,  исчезли,  но  разве
можно сбрасывать со счетов  необычайное,  просто  фантастическое  везение!
Одурманенный,  связанный  и  совершенно  беспомощный,  он  тем  не   менее
умудрился вырваться из рук врагов. Мозг,  пусть  и  не  обладающий  больше
телепатическими возможностями, чист  и  ясен;  ничто  и  никто  не  мешает
безбоязненно строить планы на завтрашний день. И самое главное -  ничто  и
никто больше не мешает отомстить! Его пылающие гневом глаза превратились в
узенькие щелки. Кое-кто еще заплатит сполна! Заплатит дорогую цену!
     Незаметно Иеро заснул, и видения последних страшных  дней  милосердно
не тревожили его.
     В маленьком оазисе, приютившем странника, текла обычная ночная жизнь:
дурманяще благоухали растения, а под ними  разыгрывались  старые  драмы  с
участием все тех же актеров - охотников и жертв. На  какой-то  миг  что-то
очень большое и темное закрыло звезды далеко  на  севере.  Но  царица-ночь
спрятала крохотную пещерку под  фиолетово-черным  плащом,  и  проносящимся
мимо кошмарам так и не удалось вторгнуться в сон измученного беглеца.



                       3. ВЫЗВАННЫЙ И ПРЕСЛЕДУЕМЫЙ

     Отразившись от гладкой каменной стены, тонкий солнечный лучик  проник
в полутемную пещеру и упал на заросшее щетиной лицо  спящего  человека.  С
легким вздохом Иеро пробудился  и,  зевнув,  выглянул  из  своего  убежища
сквозь дырочку в куче хвороста, закрывавшей лаз.
     Глазам открылась примерно та же картина, что и днем раньше:  странные
травы и кусты уже развернулись и с наслаждением подставляли листья теплому
утреннему  ветерку.  Некоторые  из  них  выглядели  немного   помятыми   и
обкусанными, но ни одно не казалось умирающим. Однако сейчас Иеро  гораздо
больше заботили собственные нужды. Он быстро обследовал остатки вчерашнего
ужина и без особого удовольствия принялся жевать холодное и жесткое  сырое
мясо. Вкусовые достоинства пищи его не волновали;