тво перед  воротами,  а  затем,  увидев
стоящих там троих  людей,  передние  остановились,  с  трудом  сдерживая
напиравших сзади.
   Они несли полсотни факелов. Альвар  видел  мечи  и  пики,  деревянные
дубинки, ножи. Лица были искажены ненавистью, но Альвар  почувствовал  в
толпе скорее страх, чем ярость. Его взгляд все время возвращался к  этим
отрезанным, капающим кровью головам.  Ужас  или  гнев  -  это  не  имело
большого значения, правда?  Эта  толпа  уже  совершила  убийства.  Стоит
только начать, а дальше убивать легко.
   В этот момент Хусари ибн Муса шагнул вперед и вышел из тени ворот под
последние лучи заходящего солнца. Он поднял обе ладони,  показывая,  что
они пусты. Безумие, у него на голове все еще красовалась шапка джадита.
   Постепенно, от передних рядов к  задним,  распространилось  молчание.
Кажется, они дадут ему  сказать.  В  этот  момент  Альвар  заметил,  как
сверкнуло летящее лезвие в луче солнца. Не успев ничего  сообразить,  он
рванулся вперед.
   Его щит, выставленный  перед  Хусари,  отразил  удар  летящего  ножа,
тяжелого орудия мясника. Нож со звоном покатился по камням. На этом ноже
запеклась кровь,  как  заметил  Альвар.  Раздались  крики,  потом  опять
наступила тишина.
   - Ты что, круглый дурак, Мутафа ибн Башир?
   Голос  Хусари  прозвучал  резко,  четко,  насмешливо.   Он   заполнил
пространство перед воротами.
   - Ведь не со мной спит твоя жена, а с ибн Абази, который стоит  рядом
с тобой!
   В изумленном молчании, которое последовало за этими  словами,  кто-то
рассмеялся. То был тонкий, нервный смех, но все же смех.
   - Кто ты? - крикнул другой голос. - Почему ты стоишь  перед  воротами
тех, кто убивает детей?
   - Кто я? - воскликнул Хусари, широко разводя руками. - Я оскорблен  и
обижен. Кроме всего прочего, ты должен мне деньги,  ибн  Динас.  Как  ты
смеешь делать вид, что не узнаешь меня?
   Снова пауза, снова настроение чуть-чуть изменилось. Альвар видел, как
люди из передних рядов быстро  объясняли  происходящее  задним.  Большая
часть громадной толпы оставалась за углом и всего этого не видела.
   - Это же Хусари! - воскликнул кто-то. - Это Хусари ибн Муса!
   Хусари быстро сдернул с головы кожаную  шапку  и  отвесил  изысканный
поклон.
   - И завтра тебе доставят отрез хорошей ткани, ибн Жани. Разве  я  так
изменился, что даже друзья меня не узнают? Не говоря уже о должниках?
   "Конечно, он изменился. Очень сильно изменился. И  еще  он  старается
выиграть для них как можно больше времени",  -  понял  Альвар.  Рядом  с
Альваром Аммар ибн Хайран еле слышно пробормотал:
   - Опусти меч, расслабься. Если он задержит их  на  достаточно  долгое
время, наместник пришлет сюда  солдат.  Он  не  может  допустить,  чтобы
сегодня ночью в городе устроили пожар.
   Альвар   повиновался,   стараясь   найти    нечто    среднее    между
настороженностью  и  внешним  спокойствием.  Трудно  было  прикидываться
спокойным, глядя на эти отрезанные головы, покачивающиеся на пиках прямо
перед ними. Две их них принадлежали женщинам.
   - Хусари! - крикнул кто-то. - Ты слышал? Джадиты идут!
   - Ну и что? - рассудительно ответил ибн Муса. -  Наши  стены  в  свое
время выдержали осаду пострашнее. Но во  имя  святого  Ашара,  разве  вы
сошли с ума, если устраиваете мятеж в собственном городе, когда  враг  у
ворот?
   - Киндаты с ними заодно! - крикнул чей-то пьяный голос.  Того  самого
человека, который метнул нож. По толпе пронесся ропот одобрения.
   Тогда Хусари рассмеялся.
   - Ибн Башир, возблагодари звезды, под которыми ты родился, за то, что
мяснику  требуется  не  больше  мозгов,  чем  тому  мясу,   которое   он
разделывает. Киндаты боятся джадитов больше, чем мы! На севере их держат
в рабстве! Здесь они живут свободно и платят за нас половину налогов, да
еще покупают твое жилистое мясо, даже когда ты придерживаешь весы  своим
толстым пальцем! - Альвар заметил в толпе улыбки.
   - Ни один из них не погиб в День Крепостного Рва! -  раздался  другой
голос, такой же хриплый, как у мясника.  Альвар  уловил  рядом  с  собой
какое-то движение и почувствовал, что остался один.
   - И что это доказывает? - спросил Аммар ибн Хайран, выходя вперед, на
солнечный  свет.  Он  медленно,  демонстративно  вложил  в  ножны   свой
великолепный меч, чтобы дать им время рассмотреть себя.
   Его  узнали  сразу.  Аль  вар  видел,  как  это   произошло.   Увидел
потрясение, замешательство, снова страх, даже благоговение. По толпе,  к
задним рядам, пронесся шепот, словно поток воды с холма.
   Ибн Хайран не спеша оглядел толпу на улице.
   - Последний правитель Картады хотел в прошлом году  уничтожить  самых
знатных жителей этого города, в качестве урока  всем  вам.  Кто  из  вас
может назвать хоть одного киндата, который входит в  их  число?  Знатный
житель? Один из киндатов? Это забавно, - произнес Аммар ибн Хайран.
   - Тебя отправили в ссылку! - крикнул  какой-то  храбрец.  -  Об  этом
объявляли прошлым летом!
   - И вернули обратно этой весной, - хладнокровно  произнес  Хусари.  -
Стоящий рядом со мной человек,  -  я  вижу,  вы  его  знаете,  -  послан
Альмаликом Вторым, правителем Картады, чтобы руководить  нашей  обороной
против разбойников с севера.
   Кто-то издал радостный крик,  его  подхватили  другие.  Лица  заметно
просветлели, настроение снова изменилось. Альвар перевел дух.
   - Тогда почему он здесь, почему не с наместником?
   - С этой жирной свиной отбивной? - возмутился ибн Хайран.
   Снова  раздался  смех.  Наместника  не   любили;   наместники   редко
пользуются любовью. Аммар покачал головой.
   - Избавьте меня от этого! Я предпочел бы быть  с  женой  ибн  Башира,
если хотите знать правду. Но если мне поручена оборона вашего города, не
могу же я позволить его сжечь, правда?
   - О! Любовь моя! Я здесь, мой господин! Я  уже  здесь!  Откуда-то  из
толпы посреди улицы женщина усердно  махала  руками.  Мясник  ибн  Башир
обернулся и посмотрел туда, его  лицо  наливалось  краской.  Теперь  уже
смеялись все.
   - Вам известно, - серьезно произнес Аммар, когда  веселье  стихло,  -
что мувардийцы движутся сюда, пока мы беседуем. У них  приказ  подавлять
любое возмущение. Боюсь, что я пока еще не могу держать их полностью под
контролем. Я только что прибыл. Я не хочу,  чтобы  кого-то  убили  здесь
сегодня.  Это  может  испортить  мне  удовольствие  от   того,   что   я
запланировал на эту ночь. - Он застенчиво улыбнулся.
   - Я здесь, мой господин! Зачем  ждать  ночи?  -  На  этот  раз  голос
принадлежал другой женщине. И внезапно более  десятка  рук  замахали  из
толпы и зазвучали умоляющие женские голоса.
   Ибн Хайран запрокинул назад голову и громко расхохотался.
   - Я польщен, - сказал он, - одна мысль об этом  лишает  меня  сил.  -
Снова в толпе раздался смех, настроение еще  больше  смягчилось.  Солнце
садилось, и теперь большая часть улицы находилась в тени.
   Тон ибн Хайрана изменился.
   - Добрые люди, идите по домам, пока не  пришли  воины  с  закутанными
лицами. Погасите ваши факелы. Мы не должны делать работу джадитов вместо
них. Наши стены крепки, правитель Картады послал меня к  вам,  и  другие
уже на подходе. У нас полно запасов еды и воды,  а  вальедцы  далеко  от
своего дома, в местности, которую они не знают. Нам нужно бояться только
собственной слабости или глупости. Это сборище было проявлением безумия.
Пора идти домой. Смотрите, солнце садится, скоро  зазвонят  колокола  на
вечернюю молитву. Сегодня добрый вечер для молитвы, друзья  мои,  вечер,
когда необходимо быть как  можно  чище  перед  лицом  Ашара  и  под  его
звездами, когда они появятся на небе.
   Этот красивый голос звучал лирично, ритмично, успокаивающе. "Он  ведь
поэт", - вспомнил Альвар. Джеана однажды сказала ему, что ибн Хайран  до
сих пор считает себя прежде всего поэтом.
   Казалось, напуганную толпу удалось успокоить. Альвар увидел, как один
из мужчин, держащий копье с отрезанной головой, посмотрел вверх "на  то,
что он нес, и на его лице  отразились  отвращение  и  ужас.  Они  просто
испуганные люди, вовсе не  злые.  Лишившись  руководства  и  подвергшись
нападению, они набросились  на  самую  легкую  мишень,  чтобы  притупить
собственный страх. Казалось, что этот сильный, четкий голос притупил  их
испуг.
   Должен был притупить.
   Так бы и случилось, но Аммара ибн Хайрана  видели  и  слышали  только
передние ряды этой толпы, а квартал киндатов в Фезане был построен  так,
чтобы  не  выпускать  его  обитателей  ночью,  а  не  для   того   чтобы
по-настоящему защищать их.
   Не представляло особой трудности проникнуть внутрь другим  путем,  не
через ворота. Несколько самодельных лестниц, выбитые окна  выходящих  на
улицы  домов  -  и  разгневанные,  решительно  настроенные  люди   могли
оказаться среди этих предателей, детоубийц...
   - Пожар!
   Этот дикий вопль издал один из  стражников  на  платформе  над  ними.
Альвар резко обернулся, увидел черный дым. Услышал плач  ребенка  внутри
квартала, а потом раздались крики.  Пожар  был  настоящим  кошмаром.  Он
уничтожал целые города.
   Он забросил щит за  спину,  сделал  три  быстрых  шага  к  воротам  и
прыгнул. Один из охранников протянул руку, схватил Альвара за запястье и
втащил его наверх. Аммар следовал за ним по пятам,  и  Хусари  тоже,  он
двигался проворнее, чем когда-либо раньше, в прежней жизни.
   Ибн Хайран обернулся назад, к внезапно забурлившей толпе на улице.
   - Идите по домам! - крикнул он,  теперь  его  голос  звучал  резко  и
повелительно. - Я прикажу  мувардийцам  убивать  любого,  кто  войдет  в
квартал. Мы не можем позволить сжечь город!
   Но город уже горел, и люди в квартале киндатов уже умирали. Альвар не
стал ждать, чтобы увидеть, что происходит перед  воротами.  Он  спрыгнул
вниз с платформы, покидая солнечный  свет  дня.  Споткнулся  и  упал  на
мостовую, вскочил, выхватил меч.
   Как тушить пожар, если налетчики, обезумев  от  ненависти  и  страха,
рассыпались по вашим улицам и убивают вас?  "Один  из  тех  вопросов,  -
думал Альвар, бегущий в сторону дыма и криков, - на которые нет ответов,
только клубящиеся картинки ночного кошмара".
   Киндаты бежали к той части квартала,  где  возвышался  двойной  купол
святилища. Казалось, все узкие,  извилистые  улицы  ведут  туда.  Пожары
начались в домах, стоящих на улицах рядом с воротами.  Ашариты  проникли
через наружные окна и подожгли те дома, через которые прошли.
   Врезаясь в поток  бегущих  людей,  Альвар  увидел  одного  ашарита  с
серпом. Тот подрезал им ноги бегущего мальчика. Остро отточенное  лезвие
перерубило ноги ребенка, словно стебли пшеницы. Мальчик  упал,  крича  и
обливаясь  кровью.  Альвар,  не   замедляя   бега,   развернулся   и   с
нечленораздельным воплем изо всех сил опустил свой меч и убил  человека,
который это сделал.  Полдюжины  ашаритов  остановились,  как  вкопанные,
прямо перед ним. "Наверное, я похож на сумасшедшего",  -  понял  Альвар,
потому что на  их  лицах  отразились  ужас  и  изумление.  Одно  дело  -
преследовать  безоружных  детей,  другое  -   схватиться   с   мужчиной,
вооруженным мечом и с таким выражением глаз.
   - Вы что, все  спятили?  -  Это  крикнул  Хусари,  подбегая  к  своим
согражданам.  -  Фезана  горит!  Ищите  воду!   Быстро!   Мы   уничтожим
собственный город!
   - Мы уничтожим киндатов! - крикнул кто-то в ответ. -  А  потом  будем
тушить пожар. Мы делаем святое дело во имя Ашара!
   - Вы выступаете на стороне зла!  -  крикнул  Хусари,  лицо  его  было
искажено болью и горем. И тут Альвар увидел,  как  он  шагнул  вперед  и
вонзил  свой  меч  в  живот  того  человека,  с  которым   разговаривал.
Инстинктивно Альвар шагнул вперед, прикрывая Хусари своим щитом. Ашариты
отпрянули назад.
   - Уходите! - крикнул Хусари сорванным голосом. - А  если  останетесь,
достаньте воды, быстро! Если это будет продолжаться, мы сами отдадим наш
город всадникам!
   Альвар оглянулся через плечо. Мимо бежали мужчины и женщины киндатов;
некоторые из мужчин возвращались и выстраивали заграждение в том  месте,
где спутанные улицы выходили на площадь. Трудно было разобраться в  этом
хаосе, в сумерках и среди черного, клубящегося дыма.
   Прямо на его глазах еще один  дом  охватили  красные  языки  пламени.
Отовсюду неслись вопли. Внезапно в его памяти возникли  ужасные  картины
прошлогодней Орвильи. Здесь было еще хуже. Это  город,  в  котором  дома
почти все построены из дерева, и если хотя бы часть его загорится, может
сгореть вся Фезана. Им надо убираться отсюда.
   Он потерял из виду ибн Хайрана и не имел понятия, где  находится  дом
Джеаны и ее семьи. Хусари должен знать. Он схватил друга за плечо.
   - Пойдем! - крикнул он, стараясь перекрыть  треск  и  вопли.  -  Надо
найти Джеану!
   Хусари обернулся, споткнулся  о  тело  человека,  которого  он  убил.
Казалось, он оглушен, охвачен ужасом; он держал свой меч так, как  будто
уже не понимал, что это такое.  Теперь  в  начале  улицы  тоже  появился
огонь. Так быстро. Альвар схватил Хусари за руку и повернул назад. Глаза
щипало от дыма.
   В дверном проеме на противоположной стороне улицы он увидел девочку с
деревянным посохом в руках, стоящую  перед  двумя  мужчинами  с  ножами.
Маленький мальчик цеплялся за ноги девочки сзади. Он плакал навзрыд. Дом
над ними горел. Люди с ножами смеялись.
   Именно этот смех доконал Альвара. Не успев  ни  о  чем  подумать,  он
отпустил Хусари и побежал.
   Слишком много народу оказалось между ними. Бурлящая,  бегущая  улица.
Всего десяток шагов, но они слишком далеко. Девочка стояла среди  клубов
дыма, защищая свой горящий дом и  маленького  брата  от  двух  мужчин  с
кинжалами.
   Казалось, больше никто их не видит;  вокруг  царила  паника.  Стоящий
ближе к ней мужчина сделал ложный выпад  ножом,  потом  отдернул  его  и
замахнулся, когда девочка неловко взмахнула палкой.
   - Нет! - крикнул Альвар с середины улицы, пробивая себе дорогу сквозь
море бегущих людей. - Нет!
   Потом он увидел, среди мелькания теней  и  огня,  как  рука  с  ножом
неожиданно дернулась назад. Ашарит закричал и уронил нож.
   Хлыст, который ужалил его, тут  же  свернулся  и  снова  нанес  удар,
который пришелся второму мужчине  по  горлу  и  оставил  кровавую  рану.
Альвар поднял взгляд и увидел в окне наверху Родриго, который перегнулся
вниз со своим хлыстом. Альвар не замедлил шага. Он налетел на тех  двоих
и изрубил их на куски, как животных, с яростью в душе.
   Он стоял там, стараясь овладеть собой, и смотрел на  девочку.  Она  в
ужасе уставилась на него. Сколько ей - двенадцать? Тринадцать?
   - Где твои родители? - прохрипел он, пытаясь вернуть себе голос.
   - Они погибли, - ответила она голосом, лишенным всякого выражения.  -
Наверху. Вошли люди с факелами и копьем. - Ее глаза были слишком  широко
открыты и смотрели на мир, ввергнутый в ужас. Но в них не было слез.
   "Ей следует плакать", - подумал Альвар.  Он  снова  взглянул  наверх.
Родриго что-то кричал и показывал на следующую  дверь:  слов  Альвар  не
слышал. Ребенку за  спиной  девочки  было  не  больше  четырех  лет.  Он
заходился  в  хриплых,  конвульсивных  рыданиях,  не  успевая  перевести
дыхание.
   - Пошли со мной,  -  грубым  от  спешки  голосом  бросил  Альвар.  Он
внезапно нагнулся и поднял мальчика, а потом вытолкнул в  спину  девочку
из дверного проема.  Приземистая  фигура  налетела  на  них  с  поднятым
топором. Не выпуская из рук ребенка, Альвар ушел от удара, развернулся и
вонзил свой красный от крови клинок в грудь нападавшего.
   За их спиной раздался громкий  рев.  Он  поднял  глаза.  Дом  девочки
охватил огонь, языки пламени вырывались из каждого верхнего  окна.  Весь
квартал киндатов был охвачен огнем.  Он  понес  перепуганного  малыша  и
повел девочку к той двери, на которую указал сверху Родриго.
   И вздохнул с облегчением, когда добрался туда. В дверях стояла Джеана
и еще двое людей, должно быть, ее родители. С лестницы сбежал Родриго.
   - Где Аммар? -  быстро  спросила  Джеана.  Он  даже  не  помнил,  что
когда-либо видел ее такой испуганной.
   - Не знаю. Думаю, он держит ворота вместе со стражей.
   - Хусари вон там, - сказал Родриго. Альвар оглянулся. Ибн Муса  снова
работал мечом, он медленно отступал по улице, отбиваясь от нападающих  и
пропуская мимо себя бегущих к площади киндатов.
   - Нам надо уходить отсюда. Положение становится все хуже, - задыхаясь
проговорил Альвар. Он все еще держал на руках мальчика. Он  передал  его
ближайшему человеку, это оказалась мать Джеаны. - Есть отсюда выход?
   - Есть, - ответила Джеана. - Но нам туда долго добираться, и...  -  о
слава богу и лунам!
   Аммар ибн Хайран, у которого кровь текла из раны на руке, подбежал  к
ним.
   -  Появились  мувардийцы,  -  отрывисто  произнес  он.  -  Все  скоро
закончится, но надо уйти отсюда, пока они всех не окружили.
   Альвар всего день назад, даже полдня, не смог  бы  предположить,  что
известие о приходе мувардийцев может принести ему облегчение.
   - Джеана, куда идти? - Это спросил Родриго. - Мимо святилища?
   - Нет. В другую сторону. В стене есть одно место, но  оно  в  дальнем
конце квартала. - Она указала туда, где ашариты продолжали  преследовать
ее соплеменников. Прямо на  глазах  у  Альвара  упала  бегущая  женщина,
которую  ударили  сзади  палкой.  Мужчина,  который  сбил  ее   с   ног,
остановился и начал бить лежащую женщину. Альвар шагнул в их сторону, но
Родриго схватил его за руку.
   - Мы не можем спасти всех. Мы должны делать то, что можем. То,  зачем
пришли сюда. - Глаза Капитана смотрели мрачно.
   - Пошли, - сказал Аммар ибн Хайран.
   - Эти двое пойдут с нами, -  твердо  произнес  Альвар,  показывая  на
детей.
   - Конечно, - сказала Элиана бет Данил. - Вы сможете нас вывести?
   - Да, сможем, - ответил Альвар, раньше ибн Хайрана, раньше  Капитана.
- Никто нас не остановит. - Он посмотрел на обоих командиров. - Я  пойду
первым, с вашего разрешения.
   Они переглянулись. Он увидел на их лицах что-то вроде признания.
   - Принимай командование,  -  сказал  ибн  Хайран.  -  Джеана  покажет
дорогу. Пошли.
   Альвар шагнул из двери в том направлении,  куда  указала  Джеана.  Им
пришлось идти прямо в поток атакующих - тех, кто убивал людей, маленьких
детей, серпами, топорами и дубинками. Совершенно варварски. Ашариты сами
напуганы до смерти, пытался он напомнить себе. К их городу  приближаются
захватчики.
   Но это не имело значения.
   Нюансы не  для  этого  вечера.  В  наступающих  сумерках,  в  горящем
квартале киндатов Фезаны, в Аль-Рассане, Альвар де Пеллино вышел  вперед
со щитом  и  мечом  и  с  решимостью  в  душе,  и  остановить  его  было
невозможно.
   Отбросив все сомнения, все, кроме необходимости действовать и убивать
быстро и наверняка, он повел свой маленький отряд в  гущу  надвигающейся
толпы и прорубил в ней дорогу для остальных своим клинком.
   Он увидел, что Хусари снова с ними, что купец вложил меч  в  ножны  и
ведет слепого лекаря, отца Джеаны. Когда они добрались до начала  улицы,
Альвар ощутил рядом с собой присутствие  Родриго  среди  едкого  дыма  и
жара. Он знал, не оглядываясь назад, что ибн Хайран защищает их с тыла.
   Они  расправились  с  внезапно  налетевшими  на   них   на   открытом
пространстве ашаритами. Альвар блокировал удар, рубанул мечом по чьим-то
коленям. Повернулся и сделал выпад в другую сторону,  а  первый  человек
еще не успел упасть. Он никогда в жизни не двигался так быстро.
   Раздался громкий треск: через дорогу, напротив, рухнуло целое здание,
рассыпая фонтаны искр и огня. Их обдало волной жара.
   - Сюда! - крикнула Джеана.
   Альвар увидел, куда она показала. Повел их туда, рубя  мечом  во  все
стороны. Они шли сквозь густой дым и жар, мимо  бегущих  киндатов  и  их
преследователей, прокладывая дорогу против течения. Джеана снова  подала
сигнал,  потом  еще  раз,  и   еще,   и   наконец   они   добрались   до
противополож