м  и
человека, который его носит. Мозг Нино сковало тяжестью, он не мог в это
поверить. На него навалилось ощущение  чудовищной  несправедливости.  Он
поднял меч, когда всадник с орлом на шлеме налетел прямо на  него.  Нино
сделал ложный выпад, потом нанес яростный укол,  целясь  в  ребра  этого
человека. Его выпад  был  легко  отбит,  а  затем,  не  успел  еще  Нино
выпрямиться,   как   длинный   сверкающий   клинок   нанес    последний,
сокрушительный удар, и Нино покинул этот мир  живущих  и  провалился  во
тьму.

***

   Идар, сражающийся рядом с отцом, пытался собрать все свое мужество  и
предложить отступление.
   Никогда не бывало прежде, чтобы его  отец  так  долго  упорствовал  и
продолжал  это  явно  неудавшееся  нападение.  Они  создали  себе   имя,
состояние, построили дворец в Арбастро благодаря тому, что знали,  когда
сражаться, а  когда  -  как  сейчас!  -  отступить,  чтобы  сразиться  в
следующий раз.
   Идар, яростно работая мечом под  натиском  врага,  думал,  что  всему
виной рана брата. Абир умирал  на  твердой  земле  позади  них,  и  отец
потерял голову от горя. Один из их людей стоял на коленях рядом с Абиром
и держал его голову, еще двое стояли рядом,  чтобы  защитить  его,  если
кто-нибудь из проклятых джадитов вырвется из плотного круга.
   Их отец являл собой дикое, устрашающее зрелище. Его атаки  на  кольцо
врагов  были  отчаянными,  он  не   думал   об   обстоятельствах   и   о
необходимости, о том, что более половины их людей  уже  погибло.  Теперь
всего человек тридцать продолжали бой, почти столько  же,  сколько  этих
грязных всадников. Оружие и доспехи людей из его отряда были хуже, и они
еще никогда не участвовали в такой яростной рукопашной схватке.
   Западня почти удалась им, но этого оказалось мало. Пора было уходить,
бежать на юг, примириться с тем, что их  громадный  риск  чуть  было  не
принес плоды, но все же оказался  напрасным.  Им  еще  предстоит  ужасно
долгий путь до дома в Арбастро, по трудным зимним тропам, по грязи и под
дождем, и к тому же с раненым, который замедлит их  передвижение.  Давно
пора выходить из боя, пока еще можно, пока хоть часть из них  оставалась
в живых.
   Будто бы для  того,  чтобы  подтвердить  правоту  его  мыслей,  Идару
пришлось в ту же секунду быстро нагнуться и  уйти  в  сторону,  так  как
могучий джадит, вооруженный окованной железом булавой, шагнул вперед и с
размаху обрушил удар,  целясь  ему  в  лицо.  Джадит  был  с  головы  до
щиколоток закован в доспехи, а  на  Идаре  был  кожаный  шлем  и  легкая
кольчуга-нагрудник. Как вообще они могут вести рукопашный бой?
   Уходя от смертоносной булавы, Идар рубанул мечом по щиколотке джадита
сзади. Он почувствовал, как его клинок пронзил  сапог  и  плоть.  Солдат
закричал и упал на колено. Скажут, что это трусливый способ  вести  бой,
Идар это знал. У них есть доспехи и железо. Люди из  Арбастро  несколько
десятилетий приобретали опыт в тактике коварства и  устройства  ловушек.
Когда вопрос стоит так: убить или умереть, никаких правил не существует;
его отец с самого начала вдалбливал им это в голову.
   Идар убил упавшего гиганта, нанеся удар в  шею,  туда,  где  шлем  не
совсем плотно прилегал к нагруднику. Он подумал, не взять ли его булаву,
но решил, что она  для  него  слишком  тяжела,  особенно  если  придется
бежать.
   А им действительно придется бежать, иначе они погибнут в этом ущелье.
Он смотрел на все еще охваченного дикой яростью отца,  который  снова  и
снова наносил мечом удары по щиту одного из джадитов. Джадит отступил на
шаг, потом еще на шаг, но его рука держала щит  твердо  и  упруго.  Идар
увидел, как совсем рядом с отцом командир  джадитов,  тот,  со  светлыми
волосами, уложил еще одного из их людей. Они все погибнут здесь.
   Именно в это мгновение вторая волна джадитов налетела  галопом  из-за
их спин, и стук копыт внезапным громом наполнил ущелье.
   Идар в ужасе обернулся. "Слишком поздно", - подумал он, и  перед  его
мысленным взором  промелькнуло  яркое  видение  белолицей,  черноволосой
девушки, пришедшей за ним. Ее длинные ногти тянулись к его алому сердцу.
А потом, еще  через  мгновение,  Идар  осознал,  что  совсем  ничего  не
понимает в том, что происходит здесь сегодня.
   Вожак этой новой волны всадников пролетел сквозь ряды разбойников. Он
проскакал прямо туда, где светловолосый человек размахивал своим тяжелым
мечом. Пригнувшись в седле, он отбил  удар,  а  потом  натянул  поводья,
размахнулся, резко опустил свой длинный клинок и прикончил того  джадита
на месте.
   Идар почувствовал, что его рот широко раскрылся. Он закрыл его. Он  в
отчаянии  посмотрел  на  испачканную   кровью   фигуру   отца,   ставшую
олицетворением ярости и горя, и увидел, что его глаза вдруг снова  стали
ясными и острыми, какими он их помнил.
   - Нас использовали, - сказал  ему  отец  тихо,  среди  оглушительного
хаоса, топота новых коней и воплей умирающих людей. Он опустил свой меч.
- У меня старческое слабоумие.  Я  слишком  стар,  мне  нельзя  доверять
руководство людьми. Мне следовало умереть раньше этого дня.
   И он вложил клинок в ножны и отступил назад с равнодушным видом, пока
новые джадиты убивали прежних без  жалости  и  без  пощады,  хотя  люди,
стоящие вокруг золота, бросали мечи и громко кричали о выкупе.
   Никому не позволили сдаться в плен. Идар, который в свое  время  убил
многих, молча смотрел с того места, куда они отошли с отцом, -  рядом  с
умирающим братом.
   Воины из Халоньи, которые приехали на юг за богатой золотой данью,  а
потом по глупости попали в западню и уцелели благодаря общему мужеству и
дисциплине, в то утро погибли все до единого в этом сумрачном ущелье.
   Затем стало тихо, раздавались лишь стоны  раненых  разбойников.  Идар
увидел, что некоторые из только что  появившихся  джадитов  стреляли  из
луков в раненых коней и те  затихали.  Вопли  животных  раздавались  так
долго, что он почти перестал их  замечать.  Он  наблюдал,  как  собирали
уцелевших  коней.  То  были  великолепные  жеребцы;   ни   одна   лошадь
Аль-Рассана не могла  сравниться  со  скакунами,  выращенными  на  ранчо
Эспераньи.
   Идар, его отец и другие отложили в сторону оружие, повинуясь приказу:
не было смысла сопротивляться. Их осталось не больше двадцати, все  были
измучены, а многие ранены, и куда бежать  от  пятидесяти  всадников?  На
земле рядом с ними лежал  Абир,  голова  которого  теперь  покоилась  на
попоне коня. Он прерывисто дышал от боли. Рана на его бедре была слишком
глубокой, как видел Идар, и  она  продолжала  кровоточить,  несмотря  на
узел, завязанный выше. Идару приходилось прежде  видеть  подобные  раны.
Его брат умрет. Поэтому мозг Идара словно опустел, он не мог  ни  о  чем
думать. Он вдруг вспомнил, совершенно неожиданно,  то  видение,  которое
возникло перед ним, когда появились  новые  всадники:  смерть  в  облике
женщины, готовой вцепиться в его сердце когтями и отнять у него жизнь.
   И все же это оказалась  не  его  жизнь.  Он  опустился  на  колени  и
прикоснулся к щеке младшего брата. Он обнаружил, что не может  говорить.
Абир посмотрел на него. Поднял руку, и их пальцы соприкоснулись.  В  его
глазах стоял страх, но он ничего не сказал. Идар с  трудом  глотнул.  Он
сжал руку Абира и поднялся на ноги. Отошел на несколько  шагов  и  встал
рядом с отцом. Залитая кровью голова  старика  была  высоко  поднята,  а
плечи расправлены, когда он смотрел снизу вверх на всадников.
   Тариф ибн Хассан из Арбастро, взятый,  наконец,  в  плен  впервые  за
сорок лет.
   Разбойник, который стал больше королем - и который всегда был  больше
львом, чем любой из тысяч претендентов  на  престол  со  времен  падения
Силвенеса. По этому поводу Идар тоже не испытывал никаких чувств. Их мир
заканчивался в этом ущелье. Новая легенда об Эмин ха'Назаре в придачу  к
старым. На лице его отца совсем ничего не отражалось. Более тридцати лет
множество халифов,  а  затем  полдюжины  мелких  правителей  Аль-Рассана
клялись отрезать ему пальцы на руках и на ногах по одному перед тем, как
ему будет позволено умереть.
   Предводители этого отряда сидели верхом на конях и смотрели  на  них.
Они  казались  невозмутимыми,  словно  не  произошло   ничего   важного,
достойного упоминания. Их мечи тоже были вложены в ножны.  Один  из  них
был ашаритом. Другой - джадитом, как все остальные солдаты. Джадит носил
на голове старомодный шлем с бронзовым орлом на вершине. Идар не знал ни
того, ни другого.
   Его отец сказал, не дожидаясь, когда они заговорят:
   - Вы - наемники из Рагозы. Это киндат Мазур все  придумал.  -  В  его
голосе не было вопроса.
   Двое мужчин переглянулись. Идару показалось, что  он  заметил  легкую
насмешку на их лицах. Он чувствовал  себя  слишком  опустошенным,  чтобы
рассердиться на них за это. Его брат умирал. Тело Идара ломило, а сердце
застыло  в  тишине,  наступившей  после  воплей.  Но  именно  в   сердце
гнездилась настоящая боль.
   Заговорил ашарит. Голосом придворного.
   - Определенная доля самоуважения требует, чтобы мы  приняли  на  себя
часть заслуг, но в главном вы правы: мы - из Рагозы.
   - Вы устроили так, чтобы мы узнали о дани. Вы заманили нас на  север.
- Голос Тарифа звучал ровно. Идар моргнул.
   - Это тоже правда.
   - А женщина на склоне? - внезапно спросил Идар. - Она с вами? -  Отец
бросил на него взгляд.
   - Она путешествует с нами, - ответил человек с гладко выбритым лицом.
В ухе он носил жемчужину. - Наш лекарь. Она тоже из киндатов. Они  очень
коварны, правда?
   Идар нахмурился.
   - Это не ее выдумка.
   Второй мужчина, джадит, заговорил.
   - Нет, эта честь принадлежит нам. Я  подумал,  что  было  бы  полезно
отвлечь ди Карреру. До меня дошли слухи из Эскалау.
   Идар наконец понял.
   - Вы погнали их на нас! Они подумали, что вы из нашей компании, иначе
они никогда не поскакали бы в ловушку. Они выслали шпионов, я их  видел.
Они знали, что мы здесь!
   Джадит поднял руку в перчатке и потрогал свои усы.
   - И это правда. Вы хорошо устроили засаду, но ди Каррера опытный воин
- был. Им следовало вернуться назад и обойти долину. Мы дали им повод не
делать этого. Предоставили шанс совершить ошибку.
   - Мы должны были убить их для вас, не так ли? - в голосе  отца  Идара
звучала горечь. - Приношу свои извинения за неудачу.
   Ашарит улыбнулся и покачал головой.
   - Едва ли это можно назвать неудачей. Они были хорошо обучены и лучше
вооружены. Но вы почти добились своего правда? Вы, должно быть, понимали
с самого начала, что рискуете потерпеть неудачу.
   Воцарилось молчание.
   - Кто вы? - спросил отец Идара, пристально глядя на них обоих. -  Кто
вы - оба? - Подул ветер. В ущелье было очень холодно.
   - Простите, - ответил бритый. И спрыгнул  с  коня.  -  Большая  честь
наконец-то познакомиться с вами. Имя Тарифа ибн Хассана  известно  всему
полуострову  столько  времени,  сколько  я  живу.  Оно  стало  синонимом
мужества и отваги! Меня зовут Аммар ибн Хайран,  еще  недавно  я  жил  в
Картаде, а теперь служу эмиру Рагозы.
   И он поклонился.
   Идар почувствовал, что у него снова открылся  рот,  и  он  с  усилием
закрыл его. Он во все глаза, не таясь, смотрел на  этого  человека.  Это
же... это же тот самый человек, который  зарезал  последнего  халифа!  И
который совсем недавно убил Альмалика Картадского!
   -  Понятно,  -  спокойно  произнес  его  отец.   -   Теперь   кое-что
прояснилось. - Его  лицо  стало  задумчивым.  -  Знаете,  в  деревнях  у
Арбастро погибли из-за вас люди.
   - Когда Альмалик меня  разыскивал?  Я  об  этом  слышал.  Прошу  меня
простить, хотя вы должны понимать, что я в тот момент  не  контролировал
действия правителя Картады.
   - И поэтому убили его. Конечно.  Могу  я  узнать,  кто  ваш  товарищ,
который командует этими людьми?
   Второй мужчина уже снял свой шлем и сунул его под мышку.  Его  густые
каштановые волосы растрепались. Он не слез с коня.
   - Родриго Бельмонте Вальедский, - ответил он.
   Идар почувствовал, будто твердая почва внезапно зашаталась у него под
ногами, как во время землетрясения. Имя этого человека,  этого  Родриго,
уже много лет проклинали  в  храмах  ваджи.  Бич  Аль-Рассана,  так  его
называли. А если это его люди...
   - Теперь понятно еще больше, - мрачно произнес отец  Идара.  Несмотря
на кровь, пятнами и  полосами  покрывшую  голову  и  одежду  Тарифа  ибн
Хассана, он держался с достоинством и самообладанием. - И одного из  вас
было бы достаточно, - пробормотал  он.  -  Если  мне  суждено  потерпеть
поражение и быть убитым, то, по крайней мере, пусть  потом,  в  грядущие
годы, скажут, что для этого потребовались усилия двух  лучших  людей  из
двух стран.
   - И ни один из них не может превзойти вас.
   "Этот человек, ибн Хайран, умеет говорить",  -  подумал  Идар.  Потом
вспомнил, что этот картадец еще и поэт, вдобавок ко всему прочему.
   - Вас не собираются убивать, - прибавил Родриго Бельмонте. - Если  вы
не будете настаивать. - Идар смотрел на него, крепко сжав губы.
   - Последнее маловероятно, - проворчал отец Идара. - Я стар и слаб, но
еще не устал от жизни. А от загадок устал. Если вы  не  собираетесь  нас
убивать, скажите мне, чего вы хотите. -  Он  произнес  эти  слова  почти
повелительным тоном.
   Идар никогда не поспевал за отцом, не мог сравняться с ним в  силе  и
осознать ее; он давно уже оставил подобные попытки. Он шел следом за ним
- с любовью, со страхом, часто с благоговением. Ни он, ни  Абир  никогда
не говорили о том, что произойдет, если их отец умрет. Продолжением этой
мысли была пустота. Белолицая, темноволосая женщина с когтями.
   Двое наемников, стоящие перед  ними,  один  пеший,  второй  на  коне,
долгое мгновение смотрели друг на друга. Кажется, они пришли к согласию.
   - Мы хотим, чтобы вы взяли одного мула с золотом Фибаса и отправились
домой, - сказал Родриго Бельмонте. - В обмен на это,  на  ваши  жизни  и
золото, вы позаботитесь о том, чтобы мир узнал, как вы устроили  удачную
засаду на отряд  из  Халоньи,  всех  перебили  и  увезли  все  золото  в
Арбастро.
   Идар снова заморгал от  напряжения.  Он  скрестил  на  груди  руки  и
постарался сделать хитрое лицо. Через мгновение его отец рассмеялся.
   - Великолепно! - сказал он. - А кому  принадлежит  честь  изобретения
этой части плана?
   Стоящие перед ним вожаки переглянулись.
   - Эта часть, - несколько грустно произнес ибн Хайран, -  как  мне  ни
прискорбно это признать, рождена умом Мазура бен Аврена. Жаль, что я сам
до этого не додумался. Уверен, додумался бы, если бы хватило времени.
   Капитан из Вальедо расхохотался.
   - Не сомневаюсь в этом,  -  сухо  произнес  Тариф  ибн  Хассан.  Идар
наблюдал, как его отец обдумывает предложение. - Так вот почему вы  всех
их убили?
   -  Вот  почему  нам  пришлось  это  сделать,  -  согласился   Родриго
Бельмонте, его веселье исчезло так же быстро,  как  вспыхнуло.  -  После
того как солдаты Карреры увидели мой отряд, если бы  хоть  один  из  них
добрался до дома, из этой истории ничего бы не вышло. Все бы узнали, что
золото - в Рагозе.
   - Увы, я снова должен просить у вас прощения, - пробормотал Тариф.  -
Нам  следовало  убить  их  до  вашего  появления,  а  мы   так   позорно
провалились. Как бы вы поступили, если  бы  мы  взяли  их  в  плен  ради
выкупа? - тихо спросил он.
   - Убили бы их, - ответил Аммар ибн Хайран. - Это  вас  шокирует,  ибн
Хассан? Вы сражаетесь по рыцарским правилам,  как  паладины  из  древних
легенд? Разве Арбастро  построен  на  сокровища,  добытые  в  бескровных
походах? - Впервые в его голосе послышалось раздражение.
   "Ему не нравилось так поступать, - подумал Идар. -  Пусть  он  делает
вид, что это не так, но ему это не нравилось". Кажется, его отец  чем-то
удовлетворен. Его тон изменился.
   - Я  был  разбойником  большую  часть  своей  жизни,  за  мою  голову
назначена награда.  Вы  знаете  ответы  на  ваши  вопросы.  -  Он  тонко
улыбнулся своей волчьей  улыбкой.  -  Не  возражаю  против  того,  чтобы
забрать золото домой и присвоить себе славу за успешный налет. С  другой
стороны, когда я вернусь в Арбастро, мне, возможно,  покажется  приятным
разболтать правду и поставить вас в неловкое положение.
   Аммар ибн Хайран улыбнулся, но его раздражение еще не прошло.
   - Все эти  годы  многим  людям  нравилось  ставить  меня  в  неловкое
положение тем или иным способом. - Он с сожалением покачал головой. -  Я
надеялся, что забота любящего отца о  сыновьях,  находящихся  в  Рагозе,
возьмет верх над удовольствием доставить нам неприятности.
   Идар быстро шагнул вперед, но его отец, не глядя  на  него,  протянул
руку и оттолкнул его назад.
   - Вы можете стоять  перед  человеком,  чей  младший  сын  умирает,  и
угрожать тем, что отнимете у него второго сына?
   - Он отнюдь не  умирает.  Вы  знакомы  хоть  с  какой-то  медицинской
помощью?
   Идар резко обернулся. Рядом с Абиром на коленях стояла  женщина.  Они
уже сказали, что их лекарь - женщина. Возле нее стоял ее слуга, и сумка,
полная инструментов, была уже открыта. Идар даже не видел, как эти  двое
приблизились к  ним,  так  он  сосредоточился  на  обоих  мужчинах.  Она
неожиданно оказалась молодой и довольно красивой для  женщины  киндатов.
Но ее манеры отличались четкостью и были резкими, почти грубоватыми.
   Она посмотрела на его отца и сказала:
   - Я смогу спасти жизнь вашему сыну, но боюсь, это  будет  стоить  ему
ноги. Ее нужно отнять выше раны, и чем скорее, тем лучше. Мне необходимо
знать время и место его рождения,  чтобы  определить,  можно  ли  сейчас
делать операцию. Вы их знаете?
   - Я знаю, - услышал Идар  собственный  голос.  Его  отец  смотрел  на
женщину.
   - Хорошо. Назови их моему помощнику, пожалуйста. Я сделаю для  твоего
брата все, что смогу, и буду рада лечить его, когда он прибудет вместе с
нами в Рагозу. Если повезет и если он будет стараться, то сможет  ходить
с помощью палок еще до наступления весны. -  Ее  глаза  были  необычайно
яркого синего цвета и  спокойно  смотрели  на  отца  Идара.  -  Я  также
уверена, что если  рядом  будет  его  брат,  это  ускорит  выздоровление
раненого.
   Идар наблюдал за отцом. На лице старого воина  сменялись  облегчение,
ярость  и  постепенное  осознание  того,  что  здесь  он   бессилен.   В
присутствии этих людей ему оставалось только смириться. Эта роль никогда
в жизни не давалась ему легко.
   Он выдавил из себя еще одну слабую, волчью улыбку.  И  повернулся  от
женщины-лекаря снова к двум мужчинам.
   - Прошу вас, помогите старику, который уже неспособен понять  все  до
конца. Неужели этот сложный план действительно стоил  задержки  на  один
сезон? Вам должно быть известно, что король Бермудо снова отправит отряд
в Фибас весной и потребует дань, почти наверняка удвоив сумму.
   - Конечно, отправит, - ответил Аммар ибн  Хайран.  -  Но  этот  сезон
оказался очень важным, и этому золоту найдется  лучшее  применение,  чем
вооружить Халонью к следующему  году.  -  Жемчужина  в  его  правом  ухе
сверкнула. - Когда он придет в следующий  раз,  Фибас  может  отказаться
платить дань.
   - Вот оно  что!  -  сказал  тогда  отец  Идара.  Он  медленно  провел
окровавленной рукой по бороде, еще больше пачкая  ее.  -  Я  понял!  Дух
Ашара наконец позволил мне все увидеть. - Он  насмешливо  поклонился.  -
Польщен тем, что имею честь принять пусть даже небольшое участие в столь
великом предприятии. Конечно, это важный сезон. Конечно, вам  необходимо
это золото. Весной вы нападете на Картаду.
   - Тем лучше для вас! - ответил  Аммар  ибн  Хайран,  подбадривая  его
голосом и взглядом синих глаз. Он улыбнулся. - Не хотите  отправиться  с
нами?

***

   Короткое время спустя, вернувшись в освещенную солнцем долину, Джеана
бет Исхак готовилась отпилить правую ногу Абиру  ибн  Тарифу  с  помощью
Веласа и сильных рук Мартина и  Лудуса,  а  также  большой  дозы  самого
сильного снотворного е